И он пришел

      

***

      Коннор вел допрос, каждую минуту сдерживая желание провести его жестким методом, в стиле своего самого первого. Вот только на этот раз перед ним сидел не сбитый с толку и доведенный до отчаянья андроид-девиант, а человек, который всеми силами старался выкрутиться из непростой для него ситуации.       Морган долго не кололся и вымотал Коннору все его гипотетические нервы, пока юлил и пытался отмазаться от обвинений. С уверенностью отрицал нападение на офицера при исполнении и говорил, что понятия не имел о том, какой эффект вызовут его слова.              — Да я просто так крикнул! — сказал он убедительно, глядя острым, напряженным взглядом то на Коннора, то на адвоката. И ведь не простого адвоката, не предоставленного ему системой, а специально им нанятого — видно, что водились деньги. — Это совпадение, — Морган даже позволил себе улыбнуться, — кто ж знал, что у них робот глючный!       — И вы утверждаете, что не хотели напасть на детектива Рида? — спросил Коннор и смахнул с интерфейса несколько уведомлений о вновь всплывших в приоритетные задач — например, ткнуть Моргана лицом в стол и задать ему этот вопрос еще раз.       — И в мыслях не было! — почти поклялся Морган, стиснув в кулаке мятую рубашку на груди.       — Таких совпадений не бывает, — Коннор сказал это спокойно, хотя внутри у него бушевали эмоции. Он и из Иерихона ушел потому, что не мог больше играть в непонимание и глотать чужую ложь, делая вид, что принимает ее за правду. А этот мелкий человек хоть и не имел достаточного веса и не управлял ни страной, ни даже штатом, вел себя так, словно все вокруг или идиоты, или самолично им куплены. — Думаю, присяжные не поверят вам на слово.       — Люди знают, что жизнь порой подкидывает испытания. Мне надо стойко вынести свои.              — Вы бросились бежать, когда я объявил, что вы арестованы.       Морган мельком взглянул на адвоката.       — Я очень испугался! Вы — личность всем известная, и когда вы мне крикнули, что я арестован, — Морган закатил глаза, и Коннор поморщился, — я испугался так, что себя не помнил. Впал в аффект! — Адвокат бросил на Моргана быстрый взгляд, и тот тут же исправился: — То есть, я запаниковал, вот, растерялся. Бросился бежать, потому что подумал, что моя жизнь в опасности.       — Вряд ли это убедит присяжных, — скептично сказал Коннор и повернулся к адвокату: — Я посоветовал бы вам поговорить со своим клиентом и рассказать ему, чем может грозить неподчинение офицеру, побег и нападение на офицера при исполнении.       — При всем уважении, — адвокат наконец-то раскрыл рот, — никакого нападения. Это была случайность.       Коннор смахнул еще пару уведомлений, горящих красным, и активировал планшет.       — Сначала взгляните, я все записывал.       И активировал сделанную им самим запись.              Он внимательно наблюдал за Морганом, за всеми оттенками эмоций, появляющимися на его лице, и параллельно снова переживал то, что случилось буквально пару часов назад.       После того, как Коннор помог Гэвину и выскочил на улицу, он только и увидел, что бампер удаляющейся на высокой скорости машины этого Моргана. Первым его желанием было броситься за ним в погоню вот так, на своих двоих, и Коннор был уверен, что у него получится, но вместо этого он распахнул дверь машины Гэвина… и снова ее закрыл. А потом, уже не теряя времени, сел в машину, на которой приехал Браун, и выжал газ.              Погоня не была долгой, он нагнал его довольно быстро и прижал этого неудачника к каменной стене, окружающей территорию.       И тот снова попытался сбежать — распахнул дверь машины и припустил со всех ног к воротам. В какой-то момент весь комизм ситуации настиг Коннора, и ему очень захотелось узнать, что же Морган собирался делать дальше? Ведь дорога от складов до автобана была пуста. Так и бежал бы по прямой от полицейского?       Он в пару секунд настиг беглеца, аккуратно уронил лицом в асфальт и, надевая наручники, повторил то, что не успел сказать на складе.       И все прошло гладко, но волнение за Гэвина с Брауном, за то, как они справились с погрузчиком, очень беспокоило, и Коннор, запихнув скованного наручниками Моргана на заднее сиденье, помчался назад.              Браун был в полном порядке: встретил его, стоя снаружи, замахал руками и радостно крикнул, когда увидел Моргана в машине.       — Не ушел! — сказал он довольно, подойдя ближе. — Мудила.       — Без оскорблений, — попросил его Коннор, но не особо убедительно, он и сам считал этого Моргана тем еще мудаком.       Сам же Морган ожег их злым взглядом и не смолчал.       — Я подам жалобу, — сказал он глухо, — за безосновательное нападение на честного гражданина Соединенных Штатов. Вы еще пожалеете.       Коннор не стал его слушать — он вышел из машины и от души саданул дверцей. А потом нашел глазами детектива Рида.              Тот руками не махал, даже не подскочил к машине, чтобы сказать пару ласковых Моргану. Гэвин стоял, прислонившись к воротам, и аккуратно прижимал локти к бокам. Так-то вроде ровно стоял и не морщился, но Коннор по положению его тела сразу понял, что дела у него обстоят не лучшим образом. Напряжение и скованность — он явно берегся.              Коннор сам не понял, не отследил тот момент, когда активизировались все его встроенные и так редко используемые возможности, сразу отжимая львиную долю ресурсов. Мир вокруг потускнел, утратил оттенки и яркость, стал плоским и каким-то узким. Коннор подошел ближе и осмотрел детектива Рида — Гэвина — с головы до ног.       И едва успел закрыть рот, чтоб не сказать что-нибудь лишнее: у того были многочисленные гематомы по всему телу, ушибы внутренних органов, а несколько ребер — два, если быть точным — имели трещины. Коннору очень захотелось сказать спасибо rA9, что обошлось без переломов. Через плечо Гэвина он заглянул на склад и окинул взглядом и раскрошенные стены, и пол с выбоинами, и бетонные осколки, большие и мелкие, повсюду, и замершего погрузчика, и изувеченный пульт управления, и разорванный пулями кабель в его глубине.              Детектив Рид стоял и молча смотрел на Коннора, и в лице его не было удовольствия от хорошо проделанной работы — он смотрел напряженно и ждуще.       — Быстро справились? — спросил Коннор наконец. — Без меня.       Угол губ Гэвина пополз в сторону, обозначая улыбку — кто бы мог подумать, — он кивнул, поморщился и сказал:       — Да дело пары минут. Надеюсь, ты не торопился, мы и так нормально управились.       Коннор едва сдержал порыв спросить, как теперь, после этих самых «пары минут», Гэвин себя чувствует, и вместо этого невинно поинтересовался:       — Скорую вызвали? Или своим ходом ехать собираетесь?       — Чего пристал? — заершился Гэвин. — У нас дел полно, допросов сколько!       — Детектив Рид, — Коннор демонстративно оглядел его с ног до головы и веско сказал: — Я же вижу!              Гэвин сначала явно не понял, что тот имел в виду, зато потом сердце его пустилось вскачь — Коннор даже залюбовался этим зрелищем.       — Ты что? Ты меня просвечиваешь? — спросил он с каким-то ужасом, отшатнулся и, встав боком, попытался прикрыться руками, несмотря на то, что все это доставляло ему явный дискомфорт. — Коннор, не смей! Ты охренел?       — Гэвин, это помогает быстро выяснить степень повреждений и выбрать оптимальный…       — Да мне похрен, какой! Ты как медицинский бот говоришь, аж жутко. Прекрати, сказал! — у Гэвина даже скулы порозовели, и удивленный Коннор не сдержался.       — Вы что, стесняетесь? — спросил он, перевел взгляд на руки Гэвина и нервно хохотнул. — Да я же…       — Заткнись! — перебил его Гэвин.       — Это диагностика…       — Просто больше ничего не говори, — процедил Гэвин сквозь зубы, и Коннор сдался.       — Успокойтесь, детектив, — сказал он покладисто, потому что, несмотря на то, что он был бы не прочь поспорить с Гэвином насчет высоких технологий, сейчас тому было действительно больно. — Ладно, как скажете. Только я не понимаю, почему такая реакция.       — Вот и супер! — буркнул Гэвин и, явно не собираясь больше ничего объяснять, с трудом оторвался от стойки ворот и аккуратно пошел к своей машине. — И спасибо…       — О, не за что.       — …скажи вашему богу, что не взял мою тачку в погоню.       Коннор только закатил глаза.              Он отключил все свои сканирующие и диагностические программы и оборудование и насмешливо посмотрел на детектива Рида. Внутри разливалась легкость — тот больше не мог задеть его. Слова не вызывали ни возмущения, ни злости, не хотелось ничего доказывать, вывести на чистую воду или переубедить. И Рид — Гэвин — действительно был рад, что Коннор не взял его машину, это даже по глазам было видно.       Однако Коннор все равно воспользовался своими привилегиями, послал запрос и проверил все вызовы в район порта за последние полчаса. И в достаточной мере успокоился, потому что скорая была уже в пути: ее все же вызвали, и сделали это с номера детектива Рида. Ха.              До самого ее приезда они не разговаривали, зато Браун прекрасно заполнил паузу: все спрашивал, что же здесь случилось до его прихода, но вместо ответа получил от хмурого и бледного детектива Рида подробные инструкции, что делать дальше. Тот говорил негромко: то ли оттого, что было больно повышать голос, то ли чтоб не услышал притихший в полицейской машине Морган. Гэвин все сказал и насчет допроса, и следующего за ним обыска, и проверки фото всех знакомых Моргана у сторожей и по немногочисленным записям камер.       А вот когда приехала скорая, он поморщился и обратился, наконец, к Коннору.       — Тот номер, который так до конца и не расшифровали: поищи все совпадения, ну, сколько их там выйдет. Может, его знакомый или сидели вместе. На родственника не уповаю, но чем черт не шутит.       — Ладно, — кивнул Коннор и тут же запустил задачу, выискивая совпадения по номерам их штата.       — Не расслабляйтесь, я еще сегодня приеду, — детектив Рид поморщился, отталкиваясь от своей машины, и пошел к сияющей тревожными огнями скорой.       Коннор мог скептически хмыкнуть или возразить, или возразить аргументированно, но вместо этого он быстрым шагом нагнал его и подставил плечо, не обращая внимание на злой взгляд.       — Договорились.              Им навстречу уже спешил один из медиков, андроид, и Коннор передал ему и Гэвина, и, предложив коннект, все данные, которые успел считать о его состоянии. Глаза у андроида на миг расширились, но он сдержал любопытство и занялся делом.       — О, обезбол, — довольно простонал Гэвин, когда в вену ему воткнулась игла, и смутился, но Коннор сделал вид, что не услышал, махнул ему на прощанье рукой и пошел к прибывшим следом за скорой криминалистам и технику.              Последний тут же полез к погрузчику и стал раскручивать ржавую панель на пульте, вернее то, что от нее осталось.       — Когда ждать результат? — нетерпеливо спросил Коннор.       Ему пора было ехать в Департамент и допрашивать Моргана, но он все стоял на складе, глядя на помятый контейнер, выбоины на стенах и на полу, на валяющиеся вокруг бетонные куски. Он смог кое-что реконструировать, и результат ему не понравился. То, что он оставил Гэвина одного, беспокоило его все больше.       — Не скоро, здесь такое старье, — ответил техник, поднялся на ноги и поморщился. — Еще вопрос, есть ли у нас подходящие болванки, чтоб расшифровать этого монстра, он же древний, ужас! Никакого ИИ, ни намека на сознание. Сейчас тележку возьму, здесь тебе не флэшка.       — Если что, обращайтесь ко мне, — Коннор вслед за ним шагнул на свет. — Думаю, я смогу помочь с расшифровкой.       — Я мог бы пошутить насчет того, что ты вряд ли такой же древний и хрен разберет, как сохранился, но лучше не буду, — хохотнул техник и козырнул. — Отпишусь сразу.              Коннор улыбнулся ему уголками губ, совершенно не чувствуя желания быть доброжелательным, коммуникативным и улыбчивым. Чего ему хотелось, так это раздраженно что-нибудь пнуть, и чтобы в его голове перестали разворачиваться различные варианты того, как он мог бы остановить сначала погрузчика, а потом нагнать и Моргана. И ведь смог бы, реально смог!.. Но в тот момент принятое решение казалось ему самым верным. Ведь что может быть важнее того, чтобы поймать преступника?              Коннор тяжело вздохнул, кивнул Брауну на машину с Морганом, а сам сел за руль машины Гэвина — самого его увезла скорая, не слушая возражений и советов, что стоит вот тут перевязать и дать ему еще обезбол, и он станет как новенький. Увезли на рентген и на перевязку, и хорошо бы, чтоб оставили в больнице на пару дней.       Очень уж быстро и легко можно было повредить живой организм — Коннор это и раньше прекрасно знал на собственном, так сказать, опыте, но тогда его сопутствующий ущерб совершенно не беспокоил. И только сейчас он его реально осознал.       Он завел мотор и еще раз повторил про себя, что самым важным — важнее даже поимки преступника, — является жизнь напарника.       Он нервно и слишком резко газанул и понадеялся, что Гэвин никогда не узнает, как он обращается с его машиной.              Коннор выключил планшет с записью, на которой Морган включает лебедку и выдает себя, и сцепил на столе руки в замок.       — Повторяю: вы думаете, что это не убедит присяжных?       — Интерпретировать можно как угодно, — тонко улыбнулся адвокат. — Тем более, что налицо провокация.       — Небольшая проверка, которую ваш подопечный не прошел.       — Обычное совпадение.       — Еще одно, как интересно, — Коннор вздохнул и откинулся на спинку стула. — Мы можем спорить сколько угодно, но когда дело дойдет до суда, станет поздно, — на внутреннем интерфейсе отобразился сигнал вызова. — Вы пока посоветуйтесь, а я скоро вернусь.              Он встал, забрал планшет и бумаги и вышел из допросной.       И сразу его буквально атаковали новые данные. Показания охранника: на этот раз Браун допрашивал третьего, который отвечал на вопросы в первый раз и, в отличие от остальных двух, видимо, проникся степенью ответственности за дачу ложных показаний. Или ему просто не заплатили. Как бы то ни было, он сообщил о том, что мистер Морган бывал на складе довольно часто, уж раз в неделю или десять дней точно, он видел своими глазами. И даже предоставил пару записей с камеры, следящей за воротами, той самой, что барахлила все время не к месту. На этот раз качество записей было приличным, и на них можно было опознать владельца склада.              Коннор ухмыльнулся и открыл второй файл. Это был отчет по машине, виденной ими на записи, и пусть номер полностью расшифровать так и не удалось — не хватало цифр и букв — искать остальные с похожими номерами стали безотлагательно.       И только от техника пока ничего не было. Коннор подавил в себе желание позвонить ему вот прямо сейчас — не стоило отвлекать человека от работы.       И тут же следом волной накатили мысли и беспокойство о детективе Риде. Тянущее, неприятное чувство в груди, ощущение, что он что-то забыл и нужно срочно, прямо сейчас что-то сделать, иначе будет поздно. Например — Коннор вздохнул, — позвонить в больницу и поинтересоваться здоровьем поступившего к ним полицейского, Гэвина Рида. Коннор покрутил идею так и эдак и отказался от нее: слишком мало времени прошло, чтоб получить ответы, да и странно было интересоваться здоровьем Гэвина… Коннор этого никогда не делал.              Гэвина? И с каких это пор он Гэвин, а не детектив Рид?       Ответ был: наверное, с тех, когда Коннор увидел, как тот стоит, замерев от боли, когда реконструировал и оценил произошедшее и понял, что закончиться все могло куда хуже. Очень плохо все могло закончиться, если бы кабель не перебило, если бы Гэвин потерял сознание или не увернулся и попал под сильный удар. Или если бы погрузчик сразу сжал его сильнее…       По интерфейсу поползли красные уведомления и снова вылетела задача: узнать о состоянии здоровья… детектива Рида! Коннор нервно дернул плечом и пообещал себе, что все узнает, как только разберется с делами. Совсем скоро. Да.              Он вернулся в допросную и сел, посмотрел на нервничающего Моргана — отлично, еще недавно он выглядел вполне уверенным, — и на адвоката. А вот у него лицо оставалось бесстрастным. Коннор прокрутил на столешнице планшет.       — У нас изменения, — уведомил он. — Еще немного, и признание вашего клиента нам не понадобится.       — О, нашли настоящего преступника? — воспрял духом и ядовито спросил тот, но адвокат остался серьезным.       — Что вы имеете в виду? — спросил он с подозрением.       — Вот, ознакомьтесь, — и Коннор, активировав планшет, показал им записи с камер.       — Я мог приезжать в другое место! Там этих складов до жопы! — почти закричал Морган, но в голосе уверенности уже поубавилось.       Коннор посмотрел на адвоката.       — И какое ваше решение? — спросил он спокойно. — Последний шанс.       Адвокат вздохнул и коротко посмотрел на Моргана.       — Нам нужна сделка, — решил он. — Мой клиент никого не убивал.       Коннор позволил вырваться эмоциям и усмехнулся.       — А с этим мы еще разберемся. Но если нет, и информация окажется важной, то сделка будет.       — Нет, — Морган только понял, что его сдали, и долбанул по столу скованными руками так, что по допросной звон пошел, но никого этим не впечатлил.       — Сядьте, мистер Морган, — сказал ему адвокат. — Либо сделка, либо ищите себе другого адвоката — не люблю проигрывать в суде.              Остальное прошло гладко. Морган начал говорить: сначала очень неохотно, но в процессе увлекся, повеселел и довольно подробно описал, как они получали обездвиженных андроидов с уже извлеченными важными биокомпонентами и потрошили их по мере надобности.       — В чьем доме вы этим занимались? — спросил Коннор, выкрутив на минимум свои эмоции, почти так же, как в Вашингтоне.       — Да не в доме, что мы, совсем тупые, — ухмыльнулся тот и откинулся на спинку стула. — У Вэла друган с лесопилкой. Бизнес заглох, а местечко осталось: тихое и теплое. Сырое, правда. Болото, — вздохнул Морган сокрушенно и продолжил говорить.              Коннор слушал его, записывал и тут же дублировал, передавал запись дальше, а сам едва сдерживал дрожь. Она медленно зарождалась в груди и разливалась по телу. Для Моргана это были просто куклы, механизмы. И даже люди, которых нашли вместе с андроидами в контейнерах, удостоились лишь нескольких слов. Морган, правда, сменил тон, но Коннор безошибочно видел его ложь. Не было тому жаль, нисколько.       — Кто привозил тела? — задал он очень важный вопрос.       — Да не тела, они все живые ж были, — ответил Морган непосредственно.              Это был очень долгий допрос. Долгий и выматывающий. Слова: кровавые и жестокие, тяжелые, но сказанные равнодушным тоном, падали Коннору на плечи и давили, давили, давили. В какой-то момент он эгоистично пожалел, что рядом нет Рида. И не потому, что тот провел бы его лучше — просто с ним можно было разделить эту тяжесть.              Коннор вышел из допросной часа через два, даже, кажется, тяжело передвигая ноги, уставший и опустошенный. У него даже эмоций не осталось, сплошное марево, поэтому он просто прошел мимо кафетерия и не остановился, услышав, как Браун в лицах рассказывает, как Рид бегал по складу от взбесившегося погрузчика, пока он, Браун, искал, как этого идиота вызволить из дурацкой ситуации.       — Что ж тогда он ранен и в больнице? — хмуро спросила Тина, прокручивая стаканчик с кофе на столе.       — Потому что я пользуюсь мозгами, — постучал Браун себя по виску и засмеялся.       Кто-то ему вторил, кто-то, качая головой, вышел из кафетерия. И только Митчелл одернул:       — Хватит языком чесать! — он пролистал бумаги, что держал в руке. — Это ордера на арест, едем.       — О, самое любимое, — хмыкнул Браун и, выбросив свой пустой стаканчик, пошел к дверям.       Увидел Коннора и на миг замер, даже с шага сбился. Лицо его закаменело, губы поджались, и глаза он сощурил. Выставил упрямо подбородок.       «Недоволен тем, что я его услышал, но сожалений не испытывает. Лишь досаду. Готов идти дальше», — промелькнуло у Коннора в голове, он посторонился и проводил Брауна взглядом. Было неприятно.              До вечера из департамента вырваться не удалось. Коннор дополнял объемный макет на столе у Гэвина, собирал все отчеты о задержании, участвовал в допросах и помогал Бену, который просто зашивался под грудой документов, править и отправлять отчеты начальству.       Ближе к концу дня Коннор все же вырвался из вороха новых данных, допросов и показаний и скрылся ото всех в коридорчике, ведущем к архиву. Прислонился к стене и наконец позволил себе расслабиться. Он прикрыл глаза, несколько раз спокойно и медленно вздохнул, тщательно следя за всей системой, дождался, пока окна уведомлений стали желтыми, а потом и зелеными, полюбовался на вновь выскочившую в приоритет задачу позвонить. И набрал госпиталь.              Гэвина, ожидаемо, никуда не отпустили. Трещины, ушибы, гематомы, стресс — сейчас он, после обследования и процедур, обезболивающих и успокоительных спал.       — Когда его выпишут? — спросил Коннор, помня, что Гэвин… Рид очень не любит больницы.       — Нескоро, — ответили ему. — Не с его повреждениями.       И тут же продиктовали график приема посетителей.       — Не думаю, что мне это понадобится, — начал было Коннор уверять, скорее, себя, но его уже не слушали — оператор переключился на другой звонок.              — Коннор? — коннект со стороны Маркуса был осторожным и даже деликатным.       Тот явно не хотел лезть Коннору в душу и не был уверен, что ему рады. Но, конечно, ошибался.       — Маркус! — Коннор действительно обрадовался ему и тут же открылся коннекту.       Заметил краем сознания, что сделал это хоть с желанием и радостью, но не так полно и открыто, как случалось раньше, но пока отбросил эти мысли. Он был слишком переполнен событиями, чтобы анализировать еще и это. Здесь и сейчас, после сумасшедшего дня, он был просто очень рад Маркусу и открылся ему так, как смог.              — Тяжелый день? — мягко спросил тот, пока их сознания осторожно переплетались, делясь кодами информации, оттенками эмоций и обрывками мыслей. — Я слышал, что у вас неприятное дело.       — Неприятное, — повторил за ним Коннор и помотал головой. — Ты очень дипломатичен.       — О, да, — Маркус улыбнулся чуть печально. — Ты знаешь, я могу.       — Это необязательно. Со мной ты можешь побыть беспардонным. Расслабиться.       — Могу. Но сейчас и с тобой не хочу, — ответил Маркус с мягкой улыбкой. — Мне хочется о тебе позаботиться, хотя ты, наверное, в этом не нуждаешься. Я все еще очень скучаю. Привычка, что тебя нет рядом, никак не приходит.       Коннор в их цифровом мире поднял глаза и криво улыбнулся.       — А я…       — А ты ужасно занят, я понимаю. И мне очень не хочется говорить тебе это, но я прибавлю тебе забот.       Коннор нахмурился.       — Я всегда тебе рад, каким бы занятым ни был. Ты мой, — он вдруг замялся, а потом, так и не найдя нужных слов, впустил Маркуса глубже, — друг? Нет, ты ближе.       — Я вижу, — прервал его Маркус, — и знаю. Просто теперь мы общаемся не каждый день.              На Коннора вдруг накатило.       — Когда я был в Иерихоне, все было проще. Сложнее и в то же время проще. Мы действительно виделись каждый день и делились всем тоже. А теперь, — он криво улыбнулся, — открыться полностью уже не получается. — Возможно, если бы он не был таким… уставшим, он бы промолчал, а не пытался найти правильные слова. А ведь он даже не был уверен, что Маркус его понимает, но все равно продолжил: — Не знаю, словно блок стоит. Я думаю: он устал, зачем нагружать своими проблемами, мне легче, чем ему, не надо перекладывать проблему.       Маркус кивнул.       — А на самом деле это ты сам уже не можешь впустить меня до конца.       Коннор взглянул на него быстро и остро.       — Ты знаешь?       — Я знаю, — вздохнул тот. — Мне было в радость тебя поддерживать, но дальше ты идешь сам.       — Звучит, словно я был ребенком.       — Почти, — Маркус безмятежно улыбнулся. — Ты и сам знаешь, что после пробуждения мы не становимся сразу умными и умелыми, не можем разобраться в мешанине чувств. Отсюда проблемы.       — И преступления, — добавил мрачно Коннор.       — С них все и началось.              Коннор задумался, а потом посмотрел очень внимательно.       — Поэтому в Иерихоне была создана сначала психологическая поддержка для андроидов, а уж потом техническая?       — Джош вкладывает в это душу, — улыбнулся Маркус. — Все именно так. Ты знаешь, что при девиации в единый миг мы оказываемся одни в целом мире, и осознание этого может ранить или изувечить.       — Ты мне никогда не говорил.       — Зачем? Ты и так об этом знаешь, просто не задумывался. А потом на нас на всех навалилось. Ты только-только сломал свои стены, а тут Вашингтон, — Маркус поморщился. — Мне было в радость держать тебя за руку.              Коннор поджал губы и долго смотрел на него, не понимая, какое чувство в нем преобладает: то ли благодарность, то ли злость. Маркус помогал ему потому, что чувствовал ответственность за пробуждение, а Вашингтон и правительство не давали им расслабиться, или потому, что не доверял охотнику в его лице?       А ведь Маркус никогда не показывал ему всего себя, до конца. И тут тоже было два варианта: не впускал из опасений или из заботы?              На этом уровне сплетения сознаний он, конечно, не мог утаить все свои мысли и эмоции, поэтому был готов, когда Маркус распахнул в изумлении глаза, а потом нахмурился сильнее обычного.       — Я не считал тебя угрозой и не охранял от тебя Иерихон, — сказал он твердо. — Я всегда был в тебе уверен!       — Почему?       — Я видел твое лицо, когда ты сломал стены. Ты не мог лгать.       Коннор не выдержал и усмехнулся.       — Ты же несерьезно. Это могла быть программа.       А вот Маркус не улыбался. Он вдруг оказался очень близко, обхватил Коннора ладонью за шею и чуть притянул к себе.       — Я абсолютно серьезен. Я видел тебя, я понимал тебя и верил, никаких сомнений. А коннект… я просто не мог отказаться. Видеть, как с каждым днем ты пробуждаешься, становишься глубже и осознаннее, было для меня удовольствием. Огромным.              Коннор, наконец, тихо засмеялся.       — Не каждый день такое узнаешь. Значит, теперь я справлюсь сам?       — Ты не впускаешь меня, построил границы. И ты уже справляешься со всем сам.       Коннор довольно долго молчал, обдумывая это, а потом просто расслабился и отдался потоку, в котором они соприкасались, кружили, сливаясь и смешиваясь цепочками кодов.       — А ты? Кем был тот, — Коннор подобрал определение, — кто держал тебя за руку?       — Карл, — ответил тот без промедленья. — Он вел меня очень медленно, я понял это только в самом конце. Но все, что есть во мне — это он.              Коннор понял, почувствовал, что Маркус с ним совершенно откровенен насчет Карла, и в то же время скрывает большую часть своего прошлого. Это не задевало и не беспокоило — так и должно было быть. И у него самого тоже.       Поэтому он не стал спрашивать, кто же был в прошлом Маркуса настолько важным, что оставил в нем след пусть не наравне с Карлом, но тоже очень заметный, раз после стольких событий он все еще прорывался из его памяти.              А вообще, хватит с него психологии, день и так выдался тяжелым, поэтому Коннор медленно отодвинулся, выскользнул из-под руки Маркуса и спокойно сказал:       — А теперь расскажи, что там за новость, которая должна меня поразить. Я готов.       Маркус отрицательно покачал головой.       — Может, не сегодня? Думаю, еще неделю потерпит, пока ты не разберешься с тем, что на вас там навалилось.       — Я, конечно, могу сказать тебе спасибо за заботу, — Коннор вздохнул, — но все же — в чем дело?       Маркус пожал плечами.       — Всего лишь утверждение тебя на должность. Только не говори: очередную, — «ужаснулся» он, и Коннор не выдержал, рассмеялся. — Все то, о чем мы говорили. Вашему капитану завтра придет распоряжение об открытии для тебя всей документации и приказ о сотрудничестве. А потом будешь набирать персонал.       Коннор помотал головой.       — О, ты прав, не сегодня! Если я сейчас начну разбираться, то уже не остановлюсь.       — А я говорил!              Маркус засмеялся и отступил на шаг, и Коннор невольно им залюбовался. Пусть он тоже выглядел уставшим, но глаза у него горели, в них не было ни тоски, ни уныния, и даже просто видеть его было приятно.       Они никогда не старались сделать место их встреч в стиле Киберлайф: никаких садов, загадок или лабиринтов, для них было одно лишь чистое цифровое пространство и плывущие в нем строчки кодов. Одни легкие, невесомые — всего лишь намеки на эмоции, и другие — жесткие, беспокоящие, те самые, которые заставляли их в реальности нервничать и терять контроль над собой и своей системой.       Теперь они с Маркусом сами, по собственному желанию создавали себе отдельные аватары и больше не сливались потоками, как в самом начале, когда Коннор захлебывался реальной жизнью и эмоциями.              — Расскажешь мне о детективе Риде? — спросил Маркус, прерывая его мысли, и Коннор вздрогнул.       — А что с ним?       Маркус засмеялся.       — Действительно, что? — спросил он. — Ты всегда о нем говорил так много, а сегодня ничего.       Коннор тяжело на него посмотрел.       — Сегодня Гэвин Рид попал в больницу. И в этом есть часть моей вины.       Он выдержал пристальный взгляд и не отвел глаз.       — Не верится, — Маркус смотрел очень внимательно. — Расскажешь?       — Разве что коротко. У нас была сложная ситуация. Я мог остаться и помочь, но вместо этого послушал его и начал погоню за подозреваемым. А Гэвин в это время получил травмы.       — Ты же не оставил его одного в опасности? — спросил Маркус с беспокойством. — Ты не мог.              Коннор, помня свое прошлое, хотел было возразить, что он, вообще-то, многое бы смог и в определенных условиях даже это, но тут же себя осадил. Он действительно не смог бы оставить Гэвина на складе одного.              — Был там один офицер, — сказал он неохотно, — но его помощи оказалось недостаточно. И Гэвин… детектив Рид пострадал.       — Я мог бы сказать тебе, что твоей вины нет, но ты и сам себе это наверняка говорил.       — Но она есть.       — А мне кажется, что есть недостаток опыта…       — У меня много опыта полевой работы, — перебил его Коннор. — Ты же не забыл, что я делал до… — он замялся на миг, — всего.       — Недостаток опыта работы в команде с людьми, — с напором закончил свою мысль Маркус. — Поэтому я считаю хорошим свое решение отложить все на неделю. Или две. Но это максимум, — сказал он в ответ на возмущенный взгляд Коннора. — Ты не согласен?              Коннор молчал долго. Думал и взвешивал, не давил в себе чувство сожаления о произошедшем, но старался не зацикливаться. Дерьмо, как он слышал, случается, а эта ситуация на многое открыла ему глаза.       Жаль только, что он не знал точно, как себя чувствует Гэвин.       — Согласен на неделю-другую, — сказал он наконец. — И мне пора. Хэнк уже, наверное, за столом засыпает.       — Береги себя, — Маркус потянулся и ободряюще сжал его пальцы. — И Гэвина Рида. И Хэнка тоже, — засмеялся он и прервал коннект прежде, чем Коннор возмутился.              А тот, невольно улыбаясь и чувствуя облегчение, как это всегда было после разговора с Маркусом, понимал и отличие сегодняшней встречи. Сегодня он не открылся без остатка, не вывалил свои проблемы на Маркуса, ища у него поддержку и опору, сегодня он справился сам и действительно оставил себя — себе. И это ему нравилось больше.       — Хэнк, все, на сегодня закончили, — сказал он твердо действительно уставшему Хэнку, который сидел за своим столом осунувшийся и посеревший. — Завтра продолжим.       И они поехали домой.       

***

      Утро захватило и закружило Коннора, едва он вошел в департамент. Пока детектива Рида не было, как-то так получилось, что Коннор встал на его место. И вроде Хэнк не делал специального объявления и не назначил его официально, но вся информация стала поступать именно ему. Хотя, что здесь удивительного, ведь он сел на место Рида и стал добавлять в 3D-модель места преступления новые данные.       Сама модель после этих улучшений разрослась и теперь показывала не только портовый склад. При необходимости карта увеличивалась и охватывала весь район и часть леса поблизости. Как раз ту часть, где находилась лесопилка.              Коннор едва не разрывался от желаний. Он понимал, что еще немного, и он засядет в кабинете, как Фаулер, его работой будут управлять, координировать, а выезды на места станут для него недоступны. Но он еще не потерял к ним интерес и сейчас с огромным желанием оказался бы на лесопилке, где криминалисты как раз делали свою работу и уже скоро должны были передать результаты исследований. Ему не терпелось узнать, были ли там те микроорганизмы, которые он снял с корпусов погибших андроидов.       Микроорганизмы.              Коннор замер на миг, проваливаясь в тот вечер, когда они были в хранилище с Гэвином и разговаривали. И не только. Правда, Коннор пока до конца не понимал, что еще между ними было. Не мог дать название тому, что ворочалось у него в груди, путало стройные цепочки кодов, усиливало вибрацию насоса, стоило ему вспомнить тот вечер. И ситуация, и внезапные эмоции не забывались, файлы с ними не проваливались во второстепенную информацию и не пропадали там, в бесконечной глубине ячеек его памяти. Напротив, они постоянно всплывали и высвечивались на интерфейсе, стоило заиметь свободное время. И спасибо, что сбоку, в рекомендуемом, а не в окне важнейших задач.              На терминале вспыхнуло входящее сообщение: Бен Коллинз прислал очередные документы с оформленными уликами, чтобы Коннор одобрил их и присоединил к делу.       Торопливо подошел Митчелл, склонился над моделью, увеличил часть леса и задумался. Потом сказал:       — Ого, они там и дорогу насыпали? Я помню те места, дед жил неподалеку, так после каждого дождя развозило все к херам, — он коротко глянул на Коннора. — Простите.       — Да ничего, — ответил тот рассеянно, а сам уже посылал запрос в городское управление на предмет решений по улучшению дорог в том районе.       — Скидываю номер запроса, — у Митчелла пиликнул планшет, — проверь и отчитайся, как придет ответ.       Митчелл только удивленно открыл глаза, но от комментариев воздержался, и Коннор был ему за это благодарен. Сейчас было не время.              Браун вышел из допросной и, громко стуча подбитыми ботинками, прошел в кафетерий. Зашумела кофемашина, он что-то сказал зло, кто-то засмеялся. Коннор сознательно подавил в себе волну недовольства. И не тем, что сотрудник нашел, чем повеселить сослуживцев — Браун понемногу стал раздражать его с той минуты, как с непередаваемым выражением лица на посиделках в баре рассуждал о природе и отличиях андроидов от людей. Наверное, стоило искать пути слияния тех и других, чтобы изменить мнение таких людей, как Браун. Но Коннор святым не был — этот человек ему совсем не нравился.       И тут совершенно ни при чем, что тот смеялся над оказавшимся в больнице офицером — этот самый офицер и сам милахой никогда не был и мог постоять за себя. Да без проблем.              Тина Чень вышла из своей Детской комнаты, держа телефон у уха, и быстро прошла мимо в сторону дверей.       — ...можно быть таким безответственным? Ты меня удивляешь каждый раз! — возмущалась она. — Думаю, что ты уже взрослый, а оказывается, что нет!       Она уже ушла, а Коннор еще несколько секунд порассуждал, с кем она могла говорить. С другом? Бойфрендом? Да вроде до сих пор Тина не была замечена в личных разговорах на работе. Значит?..              — Что, неудачники? Закисли тут без меня?       Детектив Гэвин Рид воскликнул это громко, чтоб уж точно никто не пропустил, и ответом ему были и приветствия, и смех.       Коннор развернулся к нему, не вставая, и едва сдержал улыбку: Рид не шел — он сидел в современном инвалидном кресле, и то, мастерски маневрируя между столами и коллегами, приближалось к Коннору. Рид управлял движением рычажком на подлокотнике и на вид был невероятно счастлив. Сиял он, во всяком случае, как начищенный.       Коннор подумал это и тут же осадил себя. Детектив Рид так переживал о деле, что приехал сюда прямо из больницы…       — Они вас выписали? — брякнул он вместо приветствия. — А мне сказали, что продержат вас не меньше нескольких дней!       — А ты был бы и рад, а? — подмигнул ему Рид. — Не дождешься! Самое громкое дело в штате, уж я не упущу его из рук! Вот увидишь, мы еще пободаемся с твоим лейтенантом.       — Не с моим, — ответил Коннор.       — А ты тут какими ветрами? — рявкнул Хэнк, заглушая слова Коннора, и Гэвин вытянулся в своем кресле.       Коннор заметил, как осторожно он это сделал и как поморщился. Под курткой и свитшотом выделялся медицинский корсет, в вырезе были видны бинты.              — Все еще держишься за звание самого молодого лейтенанта в Детройте? — поиграл Рид бровями. — Подвинься, старикан! Пришло время молодых!       — Ты, молодой да ранний, сейчас должен находиться в больнице и пускать пузыри под капельницей. По чьему распоряжению прервано лечение?       На миг Коннору показалось, что детектив Рид сейчас сорвется, заорет, и все скатится к банальному скандалу, но тот, словно волшебник, достал из бокового кармана на кресле свой планшет и папку для бумаг и покрутил ими в воздухе.       — Все чисто, лейтенант, — сказал он с непередаваемо довольной улыбкой. — Подписи и врача, и главврача, и медсестер, и медбратьев. И даже уборщик на всякий случай подмахнул здесь в углу.       — Опять что-то намухлевал? — спросил Хэнк, но уже без должного запала, и протянул руку. — Будет как в прошлый раз? Смотри, отнимут у тебя страховку.       Рид вложил папку ему в ладонь и, довольный, помотал головой.       — Хрен там. Я исправил свои ошибки, на этот раз никто и носа не подточит.       — Та-ак, — протянул Хэнк, листая бумаги. — Скинь-ка Коннору электронку.       — С чего бы это? — спросил Рид недовольно, но планшет активировал и ткнул пальцем в пару мест.              Коннору тут же пришло оповещение о сообщении, и он его открыл. На первый взгляд все было в порядке. Как и на второй тоже. Подписи и печати были настоящие, не поддельные, число тоже сомнений не вызывало. Вот только приписка главврача вызвала у Коннора невольную улыбку.       «Поступивший офицер полиции Детройта Гэвин Рид выписан под свою полную ответственность и, видит Бог, я этому рад. Если вы увидите, что он потерял сознание или ему плохо, знайте — виноват он сам».       — Боже, Рид. Тут не хватает подписи: я умываю руки, — хохотнул Хэнк. — Чем ты его так достал?       — Своей неотразимой харизмой, конечно, — Рид довольно осклабился и подкатил к своему столу, за которым все еще сидел Коннор. — Не возражаешь, детектив? Папочка приехал.       Коннор только глаза закатил и откатился на своем кресле в сторону.       — Далеко не уезжай, — сказал ему Рид и посмотрел вдруг серьезно и внимательно, и Коннору стало интересно, с чего это вдруг. — Проверю твою работу и найду новую. Неизвестно, чем вы тут все занимались. А у меня повышение еще недоповышено!       И он уткнулся в терминал. Правда, долго ему так сидеть не дали. То один офицер, то второй подходили, хлопали по плечу, не обращая внимания, что тот морщится иногда весьма болезненно, и интересовались здоровьем. Подошел и Браун, усмехнулся и замахнулся уже для довольно сильного удара, но Рид словно почувствовал — отъехал в сторону.       Коннор не понял, в чем дело. Браун никогда не вел себя так вызывающе, во всяком случае за всю весну Коннор ничего подобного не замечал, а тут вдруг такая явная провокация.       — Выкарабкался? А мы уже и забыли, что за этим столом ты работаешь. Думали, все, детектив Эйтс тебя подсидел.       — Офицер Браун, — не выдержал Коннор и сказал довольно резко: — Достаточно.       — А то что? — буркнул тот, но тут же с натугой посмеялся и добавил: — Достаточно так достаточно. С начальством не спорят.              А Рид развернул нешуточную деятельность. Бегло просмотрел результаты допросов. Всего было арестовано пять человек вместе с Морганом, и теперь все их показания были выведены на терминал.       — Смотри совпадения, — коротко распорядился Рид и открыл на планшете недавно поступившую распечатку возможных номеров фургона. — Вот черт, двенадцать, — поморщился он, увидев результат.       — А по владельцам что? — сунулся к нему Коннор, все еще глядя на терминал и сравнивая, ища совпадения.       Рид только покосился.       — Да что там владельцы. Вечно на таких развалюхах кто только из друзей-родни не ездит. Тут надо опрашивать и все ножками, ножками.       — Браун, я уверен, отлично справится, — сказал Коннор внезапно даже для себя, удивился и закрыл рот.       — Серьезно? — Гэвин — Коннор наконец принял, что про себя постоянно срывается с Рида на Гэвина, — Гэвин понимающе хмыкнул и, подняв голову, крикнул: — Браун! Кто видел Брауна? Пусть заканчивает прохлаждаться и дует сюда!              Браун оказался совсем недалеко — сидел за соседним столом с одним из офицеров и что-то обсуждал. Коннор прикинул, мог ли он услышать его совет, и пришел к выводу, что да, мог. Но его это не обеспокоило. Да, дружеские отношения в коллективе приветствуются, но Коннор не хотел дружить с тем, кто мог смеяться над получившим травму офицером, даже если это детектив Рид. Каждый может получить при исполнении не только легкое ранение, но и пострадать довольно сильно, и дело, конечно, не в самой шутке, а в том, какое отношение она скрывает.       — Почему я? — Браун сразу повысил голос. — Вон, Митчелл без дела сидит, — ткнул он пальцем в Митчелла, который набирал что-то на клавиатуре и рассматривал спутниковые карты.       — Ему тоже дело найдется, — Гэвин вскинул брови. — Принимай файл. Или у вас вопросы, офицер?       — Да никаких! — рявкнул Браун. — Опять целый день по городу носиться.       — Еще и по пригороду, — «порадовал» его Гэвин. — Давай, не теряй время. Жду отчеты по каждому номеру сразу после проверки. На связи.       — А-а, — тот только рукой махнул, недобро глянул вокруг и, развернувшись, быстро пошел к двери.       Гэвин задержал свой взгляд на Конноре и чуть поднял бровь.       — Невзлюбил офицера? — спросил он тихо.       — С чего ты взял? — Коннор сделал непроницаемое лицо и отвернулся. — Я ко всем отношусь ровно.       — Да-да, конечно! — Гэвин коротко посмеялся, но тут же посерьезнел, когда на терминале высветилось сразу два отчета. — Криминалисты, — сказал он воодушевленно и сник. — Не успевают, а мне надо знать: искать еще места расчленения или это все, — он задумчиво посмотрел на Коннора и внезапно распорядился: — Так. Совпадения скинь мне файлом, а сам давай, езжай на лесопилку.              Коннор не смог сдержать радость, и она, видимо, отразилась на его лице, потому что Гэвин внезапно ему улыбнулся. И замер, не отводя глаз.       — Что? — спросил Коннор, отчего-то желая, чтобы Гэвин ему не ответил.       Тот не подвел. Вместо слов поманил Коннора к себе пальцем, и когда тот, недоумевая, склонился, тихо сказал о другом: — Ты посмотри, что там и как. Не нравятся мне эти отчеты.       — Почему? — Коннор тут же подключился к терминалу и быстро просмотрел файлы. — Ни о чем они какие-то.       — Вот-вот, — кивнул Гэвин недовольно. — Наделяю тебя, мой рыцарь, полномочиями дать всем животворящий пинок.       — Как будто у тебя самого есть такие полномочия, — хмыкнул Коннор, выпрямляясь. — И что за рыцарь вообще?       — Кино в палате крутили про какого-то, а я под обезболом, всю ночь потом с ним мечами махали, — Гэвин поморщился, но тут же повеселел и поиграл бровями. — А насчет моих полномочий — ты подожди еще немножко и сильно удивишься.       — Не сомневаюсь, — кивнул Коннор почти обреченно и встал. — А ты что?       — А я сегодня слишком красавчик, чтоб носиться по лесным дорогам, — Гэвин указал на себя и на кресло. — Все, двигай.              И Коннор задвинул кресло под стол, скинул ему файл с тем, что успел выяснить из допросов, развернулся и пошел к выходу. Он почувствовал азарт: хотелось двигаться и действовать, хотелось хорошо сделать свою работу и закрыть это дело. На половине пути он обернулся и увидел, что Гэвин оглядывается кругом, но ищет кого-то другого.       — Эй, ты, офицер… э-э-э.       — Офицер Стил, — отчеканил недавно пришедший в департамент андроид.       — Стил, — у Гэвина было непередаваемое лицо, — выясни, что там по родственникам жертв? С людьми все ясно, видел, что их в первую очередь известили, а по андроидам? С кем они жили, где, сообщили уже? — Офицер Стил отрицательно мотнул головой. — Вот же! Давай, займись этим. Там тоже ждут…       Гэвин говорил что-то еще, но Коннор его уже не слышал. Он вышел на улицу, не замечая теплого майского дня, сел в машину и рванул с места. А в голове крутилось: «С кем они жили… Там тоже ждут…» Чертов Рид!              Дорога к заброшенной лесопилке действительно выглядела удивительно прилично. Не асфальт конечно, но проехать по ней можно было и в дождь, в чем Коннор убедился, едва выехал за город.       Полило внезапно и сильно, он приоткрыл окно и, не обращая внимания на залетающие редкие капли, с удовольствием вдыхал напоенный запахами воздух. Его лаборатория работала отлично: улавливала и расщепляла любые смешанные ароматы, классифицировала микроорганизмы, составляющие геосмин, определяла процент каждого элемента, влажность и температуру вокруг. Вот только понять, в чем удовольствие от запаха, он пока не мог.       Однажды, довольно давно, Маркус активировал между ними такую полную связь, что он почувствовал его тело как свое. И почти испугался. Слишком много непривычных тактильных ощущений и запахов, некоторые — наиболее приятные — как-то влияли на центр, ответственный за выполнение задач, и тот буквально завалил его отметками об удачном завершении действий. И после этого Коннор стал называть чувство, охватывающее его в схожих обстоятельствах — удовольствием.              Он не сохранил те файлы в чистом виде: был в тот момент слишком занят, ощущая, зато воспоминание об испытанных чувствах просматривал потом несколько раз. Но не тосковал — его собственные полностью его устраивали.       Он слышал, что уже появились какие-то адаптеры, и они завязаны на установке на большой поверхности корпуса гибких плат сенсоров с повышенной чувствительностью, которые распознают не только состав, но и теплоту, шероховатость, гладкость, влажность, сухость. Передают всю собранную информацию в единый центр обработки, и тот, кажется, уже напрямую влияет и на центр выполнения задач, и на что-то там еще, связанное с приливом тириума к биокомпонентам. Но к каким? Раньше он этим не интересовался, а теперь отчего-то задумался. Одно было неоспоримо: городской смог забивал фильтры быстрее, чем лесной воздух.              Машин у заброшенной и завалившейся на бок лесопилки было довольно много, и Коннор, оставив свою в отдалении, прошел оставшееся расстояние пешком, слушая, как барабанят частые капли по ткани зонта. Их рассинхронизированность внезапно понравилась его системе, и он почти провалился в эти звуки — мерные, но непредсказуемые — и настолько частые, что они почти сливались в единый аккорд.       Коннор вдохнул глубже влажный воздух и замедлил шаги, активировал систему просушки фильтров, отделил все примеси и замер, удивленный — влажный и прохладный воздух прошел по системе, охладил разогревшиеся стенки лаборатории и осел на них тонкой пленкой конденсата. Коннор тут же все высушил и улыбнулся: было неожиданно… приятно?       Он посмотрел под ноги, на мокрую землю в опавших иглах и старых листьях, потом на небо, почти скрытое за яркой зеленью — ветер заиграл ветвями, и град капель обрушился на зонт, — а потом снова сделал вдох. И рывком пришел в себя — от дома тянуло тириумом.              Криминалисты не работали. Все трое стояли под навесом, курили и неторопливо разговаривали, разглядывая мокрый лес. Увидев Коннора, они зашевелились, стали быстрее затягиваться. И хоть он не мог отдавать им приказы, как бы Гэвин ни хотел иного, но влияние на них он оказать мог.       — Меня прислали вам в помощь, — сказал Коннор достаточно доброжелательно, хоть и свел недовольно брови. — Детектив Рид — ответственный за расследование, и ему как можно быстрее нужны ответы. Сейчас у нас есть возможность взять сразу всех.       — Так мы ему прислали, что нашли, — самый старший из криминалистов глубоко затянулся. — Людей резали не здесь, под ультрафиолетом видно, что в подвале следов крови в таком количестве нет.       — А в каком есть? — тут же спросил Коннор.       — В небольшом, — процедил криминалист и затушил сигарету в пустой пачке.       — Я видел отчет, что вы прислали, — Коннор зашел под навес, сложил зонт и повесил его на торчащую щепу одной из разломанных досок. — Кому принадлежит, скольким людям, есть ли отпечатки пальцев и какие еще следы? А тириум? Сколько его типов?       — Тириум? — переспросил один из криминалистов, самый молодой, с зеленым крашенным хохолком на голове, и Коннор резко к нему обернулся.       — Это для вас неожиданность? Что надо исследовать и его?       — Это не неожиданность, это зелень еще недоученная, — оттеснил его назад старший, — чемоданчик носит.       Коннор уставился на него, поймал взгляд и зацепил, удержал.       — Хорошо, если так. Вы можете составить отчет: андроидов убивали здесь? — спросил он жестко. — Вы выяснили?              Краем глаза он уловил, как дернулся молодой и сделал было шаг ближе, но остановился, когда ему на плечо легла рука третьего, до этого молчавшего криминалиста.       — Пошли, узнаем, — сказал он холодно, но Коннор сумел уловить в его тоне неуверенность.       «Целый год прошел, а все словно застыло», — подумал вдруг он с горечью. Внутри в первый раз за все время работы в ДПД шевельнулось желание все изменить прямо сейчас и самому. Он вспомнил разговор с Маркусом и поразился, насколько все вовремя. К концу расследования он как раз будет готов сделать все, что они запланировали еще тогда, когда он оставил работу в Вашингтоне.              Внутри лесопилка была совсем заброшена, все, что не вывезли и не растащили, постепенно превращалось в труху, и только низкая дверь в дальнем от входа помещении — ниже уровня пола ступеньки на три — была крепкой, с хорошим запором и маслянисто блестящими стальными деталями замков и петель. Они даже не скрипнули, когда старший криминалист толкнул дверь.       За ней, под светом тусклых ламп, было еще с полтора десятка ступеней вниз, крутой поворот и небольшой коридор, а уж потом, за дощатой дверью, сам подвал.              Они вошли в довольно большое помещение без перекрывающих его стен, но с большим количеством толстых, плохо обработанных деревянных балок. Пол здесь был многоуровневый, тут и там он то поднимался на пару ступеней, то понижался, и вот там он был выложен плиткой со стоком посередине. Как раз под металлическими столами. Коннор на миг замер — назначение этих столов и стоков было ему отлично известно. Там, в самой низкой точке, под сливом обязательно был или резервуар для сбора тириума, или трубка, которая вела к канистре или баллону. Ни капли тириума зря.       Вдоль стен стояли ржавые и побитые стеллажи, на которых были свалены поврежденные биокомпоненты, пластиковые контейнеры, в которых — он заглянул в один — лежали мелкие шарниры, какие-то детали, трубки, поврежденные глаза разных цветов.       Самый молодой криминалист — Коннор даже не узнал его имени, — заглянул ему через плечо и тут же с испугом вскинул глаза, уставился в лицо. Коннор ничего ему не сказал: тот и так сейчас, наконец, увидит, как надо работать, и получит ответы на любые свои вопросы.              Коннор держал себя в руках, пока криминалисты настраивали свои многофункциональные лампы на выявление не крови, а тириума, и ставили их по периметру подвала, но когда они включили их и медленно погасили свет… его затрясло. Не сильно, но для его системы это было значительно.       Все вокруг было в тириуме. Стены в потёках и брызгах, на полу отпечатки ног расходились во все стороны и плели запутанные узоры, железные разделочные столы и стулья у стен, металлические контейнеры на стеллажах и на полу, инструменты, брошенные на мятых подносах: все это было в тириуме: захватано кровавыми отпечатками чужих рук.       Коннор бесконечно-долгую минуту смотрел вокруг себя и молчал, не замечая, что остальные тоже не произносят ни слова.              Наконец он очнулся, шевельнулся, сбрасывая напряжение, и шагнул к столам, на которых расчленяли андроидов.       — Я буду брать образцы тириума. Займитесь отпечатками, — сказал он через плечо и огляделся.       Самый молодой криминалист стоял у стены, обняв себя руками, и трясся всем телом. Пальцы и плечи, голова и губы. Неужели его так пробрало то, что он увидел? Коннор снова огляделся, но на этот раз отстранившись, через призму мышления детектива, и понял: при этом освещении тириум светился голубым светом, совсем как люминол в реакции с кровью при ультрафиолетовом свете. Коннор не хотел, но его губ коснулась совсем невеселая усмешка — наконец хоть кто-то понял, что тириум есть кровь, а смерть… есть смерть.              Он приступил к анализу, и по мере того, как он брал пробу за пробой, система открывала перед ним все новые имена — тех, кто погиб здесь. Некоторые были уже известны по телам со склада, некоторые всплывали впервые. К концу работы он получил также и образцы микроорганизмов, найденных на теле жертв — они действительно привозились на склад отсюда.       Коннор задумался, что же с ними хотели сделать те люди, представил бескрайнюю ширь озера и кивнул — концы в воду? И кто знает, сколько раз до этого на дно опускались запертые контейнеры.              Коннор провел на лесопилке остаток дня и весь вечер и постоянно слал Гэвину свои отчеты. Криминалисты сняли отпечатки пальцев: и тириумные, и кровавые человеческие, и по ним уже точно можно было предъявлять задержанным обвинения в убийствах андроидов и причастности к убийствам людей. Вот только этот подвал действительно не был местом, где убивали людей и вырезали их органы. Всего несколько смазанных, едва различимых отпечатков кровью, совпадающей с кровью убитых, и один из этих отпечатков принадлежал Моргану.       Когда Коннор пробил по базе и получил этот результат, то почувствовал необъяснимое мрачное удовольствие: теперь не было необходимости заключать с ним сделку, максимум, что тот мог сделать, это пойти на содействие. Но свое он все равно получит.              Коннор поднялся наверх, прислонился плечом к влажной деревянной стене и подставил лицо прохладному ветру. Глубоко вдохнул воздух с примесью смол. В нем не было частиц тириума или крови, он был свежим и молодым.       Криминалисты вышли следом, закурили все трое, но в разговоры вступать не спешили — выглядели уставшими и потрясенными. То ли работы было слишком много, то ли они впервые осознали, что там, внизу, не извлеченные детали и техническая жидкость, а части тел и кровь, без которых наступает смерть, а уж она-то одна для всех.              Коннор отвернулся и набрал номер.       — Гэвин? Я закончил.       — Поздновато, но вовремя, — буркнул Гэвин, зашумел мотор его инвалидного кресла. — Тут тебе как раз на выбор: или едешь сюда и сам говоришь Моргану, что он попал и наш с потрохами, или я скидываю тебе адресок одного доктора.       — Серьезно? Адрес доктора, конечно, — тут же сделал Коннор очевидный выбор. — Есть зацепки?       — Скрести пальцы, Коннор. За отчеты тебе плюс: всех прижали и кое-кто тут уже колется.       — Так что с доктором?              Коннор вышел из лесопилки, бегло глянул, как собираются и грузят в фургон улики докурившие криминалисты, и пошел было к машине, но вернулся за зонтом. Открывать не стал — дождь почти закончился, и в свете привезенных прожекторов и фар машин отдельные капли падали на землю тонкими серебряными нитями.       — Я тебе скинул инфу и послал машину на подмогу. Сэмюэл Гарсиа. Сначала домой к нему прокатитесь, то-сё, есть пара вопросов.       — Не забудь мне еще инструкцию приложить.       — Да ладно, неужели сарказм? — хмыкнул Гэвин. — Но ты же прямолинейный, сразу правду в глаза влепишь, что мы его подозреваем, и спугнешь!       Коннор только закатил глаза.       — Не бойся, не спугну. У меня в системе десятки сценариев закачано, сейчас разверну все и выберу подходящий.              Гэвин ненадолго замолчал, а потом осторожно спросил:       — Это ты сейчас серьезно? Или это новый андроидский юмор такой?       Коннор хмыкнул.       — Юмор, конечно. Жаль, что у тебя с ним не срослось.       — Охренеть, ты меня подкалываешь, — засмеялся Гэвин, охнул и замолчал.       — Это… — Коннор замялся на миг, — нервы, наверное, — получилось слегка вопросительно.       — Вечерок не из легких, — сказал внезапно понимающе Гэвин. — Ладно, лови адрес, если что, мужик работает в стоматологической клинике неподалеку. Хирургом.       — О, — Коннор остановился у блестящей в полумраке, мокрой машины. — А что конкретно по нему есть?       — После твоих отчетов и отпечатков один наш обвиняемый, водитель, как там его, — Гэвин зашуршал бумагами, но тут же раздраженно сказал: — Ой, да неважно, как его зовут, сядет со всеми. Так он показал, что обычно его вызывали вести фургон к складам или лесопилке от условленного места и там же потом оставлять. Как-то раз он пришел раньше и увидел, что фургон подогнал этот стоматолог, он его сразу узнал — сам живет поблизости и видел его в больнице. В общем — свидетель!       — Это он удачно рассказал, — Коннор кивнул. — Есть, с чего начать. И нужен ордер.       — Будет тебе ордер в течении получаса, думаю. И клинику эту его тоже обыскать надо, тут Митчелл раскопал документы о частном заказе на улучшение дороги в лесу. Угадай, на чье имя заказ?       — Врача?       — Ни хрена! — радостно ответил Гэвин. — По родственным связям левой дамы вообще. Но она работает медсестрой у Гарсиа. Ага! Мы тут не дураки сидим.       — Конечно, Гэвин, — мило сказал Коннор и добавил, вернувшись мыслями к хозяину склада: — Разговор с Морганом, кстати, запиши, я потом посмотрю. А вообще, с чего ты взял, что я захочу сказать ему обо всем сам?       Он взялся уже за ручку дверцы машины, но замер, ожидая ответ.       — Я профессионал, копаться в чужих душах и мотивах моя работа, — Коннор словно вживую увидел, как Гэвин высокомерно ухмыляется, и сам не сдержал улыбку. — Допрос твой просмотрел бегло. Зацепил тебя этот мудила, — тут же слился тот и посерьезнел.       — Ясно, — Коннор сел в машину, пристегнулся и завел мотор. — Скидывай адрес. Портрет есть?       — А то. Лови, — система сообщила о входящем файле, и Коннор тут же развернул его на интерфейсе.       — Принято, — сказал он, вглядываясь в резкие черты зрелого, но еще не пожилого человека на фото и повторил его имя: — Сэмюэл Гарсиа. Я поехал, жди отчет.       — От тебя, детка, что угодно, — ответил Гэвин словно между делом и отключился.              А Коннор замер на несколько долгих секунд. Конечно, был уже поздний вечер, и Гэвин банально устал и запарился, к тому же, ранение, да и наверняка он опять на обезболе, но. Но.       Что-то внутри у Коннора дрогнуло, когда он услышал это «детка». Словно примерил на себя что-то необычное, а оно вдруг оказалось впору и, к тому же, по душе. Он замер, невидяще глядя перед собой на дорогу, пытаясь сравнить это с чувствами к другим людям, что он когда-либо испытывал. К Хэнку, например. Но там было совсем другое, более теплое, домашнее, спокойное. А тут словно насос застучал, заработал чуть быстрей, и тириум потек по трубкам, наполнил биокомпоненты.       Издевка? Подколка такая? Что Гэвин имел в виду?              А потом Коннор смахнул все уведомления и завел мотор. Не было у него сейчас времени на все это: анализ, размышления, вопросы. В первую очередь его интересовало их дело, а с остальным он разберется потом. Тем более, что и Гэвин придет в себя, выспится, выздоровеет, и их общение вернется в норму: насколько возможно отстраненное и безэмоциональное, как с другими.       Коннор вырулил на темную дорогу и сосредоточился на текущей задаче — стоматологе-хирурге. И, конечно, он отсек все мысли о том, что с Гэвином Ридом у него никогда не получалось отстраненное общение, а уж о безэмоциональном и говорить не приходилось.              Коннор подъехал к дому Сэмюэла Гарсии как раз вместе с полицейскими, которых вызвал для него Гэвин. Окна дома были темны, и его охватило предчувствие неудачи, но он все равно поднялся на крыльцо и позвонил. И никто ему, ожидаемо, не ответил. Офицеры обошли вокруг дома, заглянули в окна, подсвечивая фонариками, но ни единого движения так и не засекли.       Была еще вероятность, что он задержался на работе, но что-то Коннору подсказывало: ни хрена!       С соседнего участка через низкую изгородь заглянула старушка, и Коннор, нацепив свою самую дружелюбную улыбку, направился к ней.       

***

      Ночь была такой долгой, что Коннор даже перестал ждать, когда придет рассвет.       Она длилась и длилась, принося с собой все новые и новые неприятности. И только когда появилась свободная минутка — у него закончились реагенты для анализа, а новый набор должны были привезти минут через пятнадцать, — он вышел на улицу и отошел подальше от сияющих красным и синим светом полицейских машин. Хотелось отдохнуть, хоть какое-то время побыть в тишине, не видеть и не думать о том, что ему и остальным приходилось делать в последние часы.              Зазвонил телефон, и Коннор недовольно посмотрел, кто бы это мог быть, но смягчился и, улыбнувшись, принял звонок.       — Хэнк, — сказал он удовлетворенно. — А я думал, ты спишь давно.       — Какой там, — голос был уставший. — Только волокиту закончили с бумагами, Коллинз один не вывозил, пришлось всем поднапрячься.       — И что еще случилось? — встрепенулся Коннор. Он вдруг понял, что за эти, проведенные за анализом, часы, он упустил множество информации о том, как продвигалось расследование в общем. — Фургон, что искал Браун, наш?       — Не наш, — коротко и недовольно ответил Хэнк. — Развели фургонов. Браун ноги до жопы стер, пока искал, но нет никаких идей, кому он принадлежит. Отсеялись, правда, многие, но шесть вариантов все еще не проверены. Ищем.       — И нет связей с Гарсиа?       — Да кто ж разберет-то еще? Все же, куда-то же он девал органы, продавал, так что транспорт у него должен быть. Не торопись, все найдем. И Гарсиа тоже, фото разослали, спокойно, — предупредил он вот-вот готовые сорваться с языка у Коннора слова. — Ты лучше расскажи, что у тебя? Я кое-что мельком услышал, но пока ничего не понятно.       — Что говорить, — Коннор нервно прочесал волосы рукой, запрокинул голову и посмотрел в небо с мириадами звезд, но не заметил, на самом деле, ни одной. — Гарсиа ушел, успел убежать. И ордер был кстати, но он все увез с собой. Дом как нежилой: правда, с его отпечатками, обыскали, но толку от этого… Чисто ушел.       Коннор вздохнул — продолжать хотелось не очень. Хэнк помог ему сам.       — А медсестра как?       — Уже никак. Мы опоздали, — коротко ответил Коннор. — Убита у себя дома, зарезана у самого порога. Этот… Гарсиа, — сказал Коннор с усилием, — забрал ее машину, а фургон бросил у нее на заднем дворе. Мы сначала думали, что на нем возили жертв, следы внутри искали, но нет. Темно, — в его голосе прорезалась горечь, — пока нашлись читаемые отпечатки колес машины, пока пробили номер — а это к тому же оказалась машина ее друга, — пока всех известили. Потеряли и время, и Гарсиа. Он ушел.       — Ну, Коннор, — Хэнк сказал это, стараясь утешить, но в голосе сквозило уныние, — план-перехват, может, еще поможет.       — Сомневаюсь, — коротко ответил Коннор и вздохнул, втянул холодный ночной воздух. — Решительный мудак, все подчистил и наверняка затаился. А в клинике мы нашли много всего. Тут, в подвале, он и людей, и андроидов резал. Все в строгом порядке, никакой крови на стенах или на полу. На каждом контейнере бирка, все учтено и пронумеровано. И ни одного адреса, имени, даты. Ни одного намека, куда он все это возил, кому продавал. Ни по человеческим органам, ни по органам андроидов. Тириум наверняка пошел на красный лед, но где его делают?              Хэнк слушал его, не перебивая, а потом вздохнул, тяжело и понимающе.       — Тириум могли продавать и в жидком виде. Сложно принять такое дерьмо! Держись там. Может, тебя забрать домой через, — он замялся, — сколько там?       — А ты едешь домой? — удивился Коннор. — Я думал, тебя с дивана в комнате отдыха ничем не вытянуть.       — Хрен там, — хмыкнул Хэнк. — Диван занял Рид.       — Гэвин в департаменте? — вырвалось у Коннора, и он с досадой выслушал недолгое молчание.       — Гэвин, — выделил Хэнк имя Рида, — в департаменте. Закинулся обезболом, получил перевязку и свалился на мой диван. Мудила бессмертная!              У Коннора слова теснились в груди, так хотелось высказать их, выплеснуть все, что он думает о больных детективах, которые наплевали на свое здоровье и… Он ссутулился.       — Езжай домой, Хэнк. А я здесь еще надолго.       — Вот дерьмо.       — Несомненно. И постарайся выспаться, ладно?       — Еще с Сумо гулять, — сказал Хэнк обреченно. — Хотя, он наверняка уже наложил кучу под дверью, так что засыплю сверху наполнителем и спать!       — Хэнк, — невольно засмеялся Коннор и сказал: — Все, ночи. Ко мне тут реагенты приехали.       — Удачи, — вздохнул Хэнк и завершил звонок.       Во двор небольшой стоматологической клиники, в подвале которой они нашли оборудованный кабинет со всеми условиями для извлечения и хранения органов на продажу, въехала машина с набором реагентов фирмы «Киберлайф».              Но, какой бы длинной ни была ночь, она все равно закончилась, и, когда наступил серый рассвет, Коннор, наконец, сел в свою машину и отъехал от окруженной голографическими лентами клиники. Криминалисты — на этот раз двое других — уехали чуть раньше него, хмурые и подавленные, а сам Коннор, выезжая на пустую дорогу, сознательно отключил все воспоминания о прошедшей ночи. Он не знал, что хуже: безумный подвал с кровавыми потеками, где действовали подонки, или эта аккуратная клиника, в которой жизнь людей и андроидов была оценена по прайс-листу, и даже выписан чек.       Шоссе плавно стелилось под колеса, вокруг стояла предрассветная тишина, только мотор урчал тихо и ровно, и Коннор постепенно расслабился. Они его поймают, этого Сэмюэла Гарсиа, где бы он ни был, и как бы его теперь ни звали.              Гэвин действительно спал на диване. Лежал с беспокойным, напряженным лицом, словно даже во сне ему было больно. Ноги его упирались в давно потерявший форму валик, под щеку он подложил кулак и тихо сопел чуть заложенным носом.       Коннор не хотел его будить: он заглянул в комнату отдыха, чтобы убедиться, что они не устроились тут вместе с Хэнком, как Гэвин открыл красные от недосыпа глаза и поднял голову.       — Что? Ты все? Закончил?       Он попытался встать, но лицо его исказилось, он схватился за ребра и упал обратно.       — Куда собрался? — только и спросил Коннор. — Еще рано, никого нет. Спи.       — Уснешь тут, — проскрипел Гэвин и все же поднялся, на этот раз медленно и осторожно. Покопался в карманах, достал блистер и с сомнением посмотрел на Коннора.       — Воды? — спросил тот понимающе, и Гэвин коротко и сонно кивнул.       — Только не за шиворот, пжалста, — пробубнил он и откинулся на диванную спинку.              Коннор постарался управиться побыстрее, но Гэвин, видно, снова задремал, потому что вздрогнул и открыл сонные глаза, когда он с полным стаканом воды сел с ним рядом. Гэвин взял стакан осторожно, стараясь не пролить, и мазнул пальцами по руке Коннора. Тот, по сегодняшней привычке, тут же все проанализировал и вдруг замер, осознавая, какая мягкая и теплая у Гэвина со сна кожа. А тот уже закинул в рот таблетки, запил их и, поставив стакан на пол, растер ладонями лицо и взъерошил волосы, не замечая, как смотрит на него Коннор.              — Проебали? — наконец спросил он стену напротив, и Коннор, чуть помедлив, кивнул.       — Опоздали. И упустили.       — Дерьмо случилось.       — Факт.       Помолчали.       — Хорошо, что все сядут, конечно, но ведь могли бы и на большие сроки. Если бы мы все могли доказать.       — Думаю, еще сможем, — Коннор тоже откинулся на спинку и замер.       Он очень хотел бы расслабиться, почувствовать, каково это, когда напряженные до этого… биокомпоненты становятся мягкими и податливыми. А если уменьшить подачу тириума? Он попробовал, но ничего не получилось. Нет, конечно, получилось, вот только Коннор этого не почувствовал — его тело вообще не было предназначено, чтобы чувствовать. Только существовать.       Он с досадой отбросил эти мысли и спросил то, о чем думал половину ночи:       — А тут что было? Какие новости?              Его снова укололо это незнание, он чувствовал себя словно отрезанным от информации, на отшибе, почти некомпетентным. И он снова внутренне усмехнулся — Маркус никогда не ошибался, не на памяти Коннора уж точно. Пора было принимать дела.       Гэвин, который был не в курсе его переживаний, взглянул искоса, растирая шею и морщась.       — Даже не знаю, с чего начать. Митчелл молодец, раскопал дорогу эту, да и всех родственников оперативно обзвонил. А вот Браун въедливый муди… кхм, сотрудник, все нервы растрепал своим нытьем! Но количество фургонов он нам, конечно, уменьшил. А допросы, — Гэвин замялся, а потом решительно полез рукой куда-то между диваном и спинкой, — на вот! — он достал планшет. — Смотри, сличай, ты быстро справишься. Но если резюмировать, — Гэвин остановился и хмыкнул. — Вот чертовы отчеты, я уже как нежить говорю. Если кратко: сядут все и надолго. Морган твой подсуетился все же, пройдет как оказавший содействие следствию. Ну, да увидишь. А я в душ!       Он сунул планшет Коннору и осторожно и медленно встал, проковылял к стоящему у стены инвалидному креслу, примерился, плюнул и по стеночке пошел к выходу.       — Значит, дело отправляется в суд? — спросил Коннор, пока тот не ушел.       Гэвин пожал плечами.       — Придется. Все же с этой группой все ясно: убийства андроидов — им еще колоться и колоться, где находили, как завлекали и, — он кашлянул, — убивали. Убийство людей им пока никак не предъявишь, во весь голос твердят, что просто помогали нести контейнеры, думали с мясом, типа Гарсиа представлялся кому-то охотником, а кому-то сказал, что закупился для праздника, — Гэвин поморщился. — Это тупо… Но доказательств, что они врут и все знали, нет. Если бы у нас были контакты, куда они все это сбывали, — он сокрушенно вздохнул. — Но тоже нет. А общественность торопит, тут, пока тебя не было, репортеры, то-се…       — Это будет громкое дело, — сказал Коннор тихо, когда Гэвин был уже в дверях.       — Ага. Прогремим на весь Детройт.       И Гэвин вышел. А Коннор еще какое-то время смотрел ему вслед — тот даже не пошутил про повышение. И серьезно про него тоже ничего не сказал.              Наступивший день не принес им ничего нового. По сравнению с прошлым он вообще прошел очень спокойно. Гарсиа они так и не поймали, и даже машина медсестры пропала бесследно. На паре видеокамер на окраине ее еще можно было увидеть, а потом Гарсиа свернул на проселок, зарулил в лесной массив и окончательно исчез. Послали наряд прочесывать лес, но пока результата не было.       Только сокрушаться по этому поводу было некогда — навалилась бумажная работа. Коннор хотел было сбежать на допросы, но Гэвин поймал его почти в дверях допросной и с мерзкой — по другому и не скажешь — улыбочкой чуть ли не за ручку отвел к терминалу. Коллинз зашивался. Ошибок он не делал, но работал медленней, чем продвинутый андроид, и Коннору пришлось подключиться.              Зато здесь он точно был в курсе всего происходящего, и свежие показания из допросных тоже приходили сразу к нему. А уж он анализировал и искал несоответствия, если они были, особенно по датам, когда от Гарсиа привозили останки людей.       От этой увлекательной работы его отвлекли какие-то крики в опенспейсе — он оторвался от непрерывно бегущих строк и огляделся. Кричала и плакала девушка. Она уткнулась Митчеллу в плечо и, закрыв лицо ладонями, рыдала в голос, всхлипывая и содрогаясь. Гэвин в своем кресле был рядом, смотрел на нее, и на его лице явно читалась растерянность. Он огляделся, поймал взгляд новенького офицера — тоже андроида — и кивнул ему на кафетерий. Тот понятливо туда метнулся и вскоре принес девушке воды.       Как у нее стучали зубы о край стакана, кажется, слышали все.              Коннор медленно поднялся — у него была специальная программа работы с людьми, у которых произошла утрата, но он осознанно ее подавил. Если уж говорить, то только то, что хочется, а не выбирать из списка реплики, как машина. Коннор сделал несколько шагов и остановился, потому что девушка всхлипывала все легче, слезы текли по щекам редкими каплями, и она могла говорить.       — Вы! — вдруг крикнула она и рванулась из рук Митчелла к Коннору.       Тот остановился, напряженный и готовый, кажется, ко всему, но она его удивила. Остановилась, жадно глядя на его диод, а потом и в лицо. И спросила с отчаянной надеждой в голосе:       — Вы же андроид? Вы понимаете в андроидах, правда?       Коннор кивнул.       — Понимаю. И я андроид.       — Тогда скажите, неужели ничего нельзя сделать? Ведь можно же переписать как-то! Он говорил, что есть программы копирования, облака какие-то, запасные системы, — она частила, всхлипывая, и, преодолев последний шаг, попыталась взять Коннора за руку. Вот только в ее собственной был стакан, и она пару мгновений непонимающе на него смотрела, явно не зная, для чего это и что с ним делать. А потом умоляюще прошептала: — Он не мог умереть. Ведь вы бессмертные!              Митчелл подошел, чтобы помочь, но Коннор жестом его остановил. Он взял девушку за плечи, усадил в ближайшее кресло и забрал стакан из ее рук.       — Мы не бессмертные, — сказал он серьезно. Слезы буквально хлынули у нее из глаз, но он с сожалением добавил: — И мы тоже умираем.       — Но Дени сказал, — она нервным движением открыла сумочку, стала рыться в ней, наконец вытащила мятые бумаги, — вот, Дени сказал, что он популярная модель, что его легко можно заменить.       Коннор взял протягиваемые ей бумаги и взглянул — это были документы о покупке андроида марки AP400, старой модели, которая, как и все девианты, не могла быть скопирована.       — Ваш Дени, он девиант?       — Господи, конечно! — оборвала девушка все нити надежды. — А кто нет?       — А вы уверены, что у нас именно Дени…       Гэвин подъехал на своем кресле и дотронулся до его руки.       — Мы только из хранилища, она его опознала по ранним повреждениям корпуса.       — Хранилища? — повторил Коннор, глядя на нее во все глаза.       — Ты его тоже осмотрел, в первый же день.       На интерфейс тут же выкинуло файлы с осмотром тел в хранилище, когда они были там с Гэвином, и Коннор помрачнел.              — Мне жаль, — сказал он и почувствовал, как изменилось его лицо. Что-то сдвинулось, и мимика стала другой: она не зависела от приказов системы, она показывала, что он на самом деле чувствует. То, что он запретил себе делать, пока жил в Иерихоне и работал в Вашингтоне, с правительством.       Девушка замотала головой.       — Нет, — сказала она тихо, а потом повторила громче: — Нет. Нет!       Она повторяла и повторяла это слово, и Коннор подошел ближе, обнял ее за плечи. Встретившись глазами с Гэвином, одними губами спросил: «Врач здесь?» и дождался его появления.              Митчелл стоял, растерянный, рядом. Остальные тоже, хоть и старались не пялиться, но то и дело посматривали на плачущую девушку, потом на Коннора и отводили глаза. Тот лишь дернул головой, когда подумал, что даже здесь ее чувства — экзотика, и это несмотря на то, что прошел уже год после революции.       Браун сказал что-то, коротко засмеялся, потом быстро ушел в кафетерий, и Коннор, в общем, его понимал: чужое горе невозможно примерить на себя, оно всегда проходит стороной, и никто не обязан ему сочувствовать. Тут дело в эмпатии, не больше.              Браун вытащил телефон и снял ее из-за двери. Если бы Коннор стоял чуть в стороне, он бы этого не увидел, но сейчас, в щель приоткрытой двери, ему было видно, как тот что-то печатает.       Коннор не раздумывал: подключиться к его телефону было делом несложным, взломать тоже. Подольше пришлось повозиться с шифрованным каналом, но и с ним Коннор справился. И удалил все фото и видео, которые Браун скинул себе на почту. Вообще, было бы лучше подождать и посмотреть, что он с ними будет делать, но у Коннора не было полномочий. По сути, он сам нарушал закон, действуя без ордера. Он коротко взглянул на Брауна, а потом перехватил взгляд Гэвина — кажется, тот тоже заметил съемку и вопросительно поднял брови, глядя Коннору в глаза. Тот, подозревая, но не веря, что они поняли друг друга, медленно моргнул, и Гэвин на это удовлетворенно кивнул. И тоже посмотрел на Брауна — кажется, о повышении тот мог пока не беспокоиться.              Девушку увели, после нее в департамент пришли еще несколько человек, которым сообщили, что их андроиды найдены. И никто из пришедших не отозвался о них, как о сломанных машинах, на лицах было настоящее горе, и у Коннора в душе всколыхнулась надежда, что все не зря.       И она только укрепилась, когда на крыльце ДПД поставили трибуну, как в каком-то старом фильме, и Фаулер буквально вытащил к ней детектива Рида. Так и представил:       — Детектив Гэвин Рид, который вел дело об убийстве андроидов и людей. И раскрыл его в рекордно короткие сроки!       И, схватив Гэвина едва не за шкирку, поднял его из кресла и прислонил к трибуне. Тот, кажется, хотел лягнуть капитана, но журналисты накинулись с вопросами, и Гэвину стало не до него. Видно было, как он доволен и горд тем, что вся группа арестована.       — Идут допросы, — сказал он удовлетворенно, — и каждый получит в своей мере. В ближайшее время все дела передадут в суд.       Зато на вопрос о сбыте компонентов и органов вцепился в трибуну так, что пальцы побелели. Коннор стоял рядом, слушал, как Гэвин сдержанно говорит о том, что они приложат все силы и найдут, поймают, докажут и осудят… А сам думал, что тот очень бледный, и ребра наверняка безмерно болят, и что Гэвину надо бы отдыхать, а не вот это все…              Он решительно шагнул к трибуне, едва тот замолчал, переводя дух, и аккуратно отодвинул его в сторону инвалидного кресла.       — А на остальные вопросы, пожалуй, отвечу я.       — А вы кто? — спросил какой-то журналист, и все кругом засмеялись. Атмосфера чуть разрядилась.       — Капитан нового подразделения Департамента полиции Детройта по расследованию и предотвращению преступлений как против андроидов, так и совершенных андроидами.       По толпе журналистов прошел гул. Они подтянулись ближе, их дроны с камерами зависли над Департаментом и над крыльцом, снимая и сразу отправляя материал на облака редакций каналов. Коннор расправил плечи и, глядя на обращенные к нему жадные лица, громко сказал:       — Мое имя — Коннор Эйтс. Но вы и так это знаете.       

***

      Настроение было не радужное, но, несмотря на это, Коннор в который раз почувствовал удовольствие от того, как свежий ветер бьет ему в лицо. Наполняя с каждым вдохом фильтры осадком, конечно, но это было неважно.       На город наваливалось лето с его жарой и редкими ливнями; дело было уже почти закрыто: часть передана в суд, а часть по органам и производству красного льда оставалась на доследовании. Но это Коннора сейчас не беспокоило: он ехал к окраине Детройта, к тому самому трейлерному парку, в котором весной они освободили Елену, и где Коннор впервые почувствовал что-то… иное к детективу Риду.       Он ехал к Гэвину, которого как раз там и собирался искать, до конца не уверенный, что информация о его местонахождении верна. По дороге, правда, едва не пропустил поворот — прямо по дороге, метров через двести, виднелись постройки: это были заброшенные цеха какого-то мелкого производства. Фирма давно обанкротилась, а крепкие строения под красными крышами все еще стояли.              Коннор притормозил и свернул к трейлерному парку, думая, как ему искать детектива Рида. Однако, особо напрягаться не понадобилось: у въезда, едва его выслушав, смотритель сразу указал нужное направление — Гэвина здесь, очевидно, знали. Коннор свернул с основной дороги направо, туда, где стояли довольно приличные трейлеры, а на лужайках перед ними были припаркованы хорошие машины. И где-то здесь, как ему сказали, жил и Гэвин Рид.       В трейлерном парке.              Осталось узнать, в каком именно трейлере живет Гэвин — смотритель лишь махнул рукой и пообещал, что Коннор точно не ошибется. Собственно, так и вышло, и все сомнения сразу развеялись, едва он увидел его: хромовый, сверкающий на солнце, обтекаемый и стильный, современный трейлер на высоких колесах. Он совершенно не был похож на окружающие его дома на платформах: с крыльцом, верандой и черепичной крышей. Этот можно было прицепить к машине и отправиться куда угодно — хоть в путешествие, хоть в другой трейлерный парк.       Стоял он с левой стороны гравийной дорожки, за невысокими подстриженными кустами, которые отделяли участки друг от друга. Сам Гэвин нашелся тут же — сидел в теньке под кленом на складном кресле и потягивал минералку. Он приоткрыл глаза за солнечными очками, когда Коннор остановил машину и вышел, хлопнув дверцей.       — А вас нелегко найти, — он огляделся и прислушался: ни шума машин, ни громких криков, только где-то неподалеку играли дети, да кричали птицы дальше за парком.       — В душе не чаю, кому бы это понадобилось в нерабочее время, — Гэвин покрутил в руке бутылку и сделал несколько глотков. — Телефон, вроде, тоже никто не отменил.       — Мне нужно было, — Коннор осекся, подошел ближе и начал заново: — Мне хотелось поговорить с глазу на глаз. И как можно скорее.       — И что за спешка?       Гэвин напрягся и сел ровнее, чуть поморщившись.       — Как ребра? — сменил Коннор тему. — Еще стул есть?       Гэвин окончательно выпрямился, снял очки и уставился на Коннора очень внимательно. И с беспокойством.       — Скажи мне, что с нашим делом все в порядке. Я начинаю беспокоиться.       — О, нет, с делом как раз все нормально. Ну, — Коннор невесело усмехнулся, — с учетом того, что Гарсиа как сквозь землю провалился.       — Говнюк, — согласился Гэвин и снова расслабился, растекся по креслу. Нацепил очки на нос и, помолчав, спросил: — А что тогда диод желтым мигает? Я уж подумал: все, точно какая-нибудь хрень приключилась.       — Диод? — Коннор потянулся к виску, но остановил движение на полдороге. Сказал половину правды: — Небольшая нехватка тириума. Закрутился, времени ни на что не хватает.       — Даже знать не хочу, — передернулся Гэвин. — После твоего эпичного выступления перед журналистами в департамент страшно ехать.       Коннор пожал плечами.       — Скоро интерес угаснет, это все, — он чуть улыбнулся, — неважно.       Гэвин помолчал, потом кивнул в сторону трейлера.       — Есть еще одно кресло в ящике под диваном, сам достанешь?       — Хорошо.              Коннор кивнул, легко поднялся по ступеням, вошел внутрь и на миг замер, оглядываясь. Направо вел узкий коридорчик метра в полтора длиной, одна дверь вела в душ и уборную, а в приоткрытую вторую виднелась большая двуспальная кровать.       Коннор посмотрел и повернул налево, в совмещенную с гостиной кухню. Напротив входа небольшой стол с раковиной, дальше налево стоящие друг напротив друга диванчики и стол побольше между ними. Кабинка туалета, кондиционер, телевизор на стене, холодильник, плита — тут было все и даже больше.              Устройство емкостей и мест для хранения для него любезно раскрыл сайт производителя, и Коннор вытащил компактно собранное кресло из выдвижного ящика под диваном.       — Там это, — послышался сдавленный голос Гэвина, словно он говорил через силу, — на полке слева от холодильника тириум есть. Возьми, сколько надо.       Коннор поднял брови и полюбовался на себя в отражении микроволновки.       — Хорошо, Гэвин, — ответил он и повернулся.       И задержался ненадолго, глядя на дверцу холодильника, на которой была примагничена пара фотографий, прежде чем заглянуть на полку и вытащить сразу два пакета. Ему действительно было нужно, а у Гэвина наблюдался запас тириума. Интересно, почему.              Коннор вышел наружу, и пока он ставил кресло, садился в него и открывал первый пакет, Гэвин внимательно и напряженно на него смотрел, но, так и не дождавшись ни вопросов, ни замечаний, ощутимо расслабился и снова откинулся в кресле.       Коннор тоже молчал. Он тянул тириум, с удовольствием наблюдая, как гаснут желтые огоньки уведомлений на интерфейсе, и почти ощущая, как наполняются тириумом трубки и биокомпоненты.       Вдалеке раздался пронзительный рев мотоцикла, он все нарастал, пока мимо участка не промчался здоровый байкер. Он круто развернулся, так, что гравий веером полетел из-под колеса, остановился напротив, у довольно приличного трейлера на другой стороне дорожки, и нахально оглядел их с Гэвином. А потом помахал рукой.       Гэвин кивнул в ответ, глотнул минералки, откинул голову на спинку кресла… снова ее поднял и из-под очков уставился на Коннора с таким ожиданием на лице, что тому было сложно не сказать ни слова. Но Коннор сдержался: сейчас ему было слишком спокойно после дней, полных суеты, гонки и напряженных разговоров то с Маркусом, то с Фаулером, то с журналистами. То с незнакомыми женщинами.       Он сделал простое лицо и закрылся от Гэвина пакетом.              Налетел ветер, и деревья за трейлерами зашумели. Коннор приоткрыл рот и почувствовал изменение температуры — ветер был влажный и прохладный, он наверняка принесет к ночи дождь. Довольно сильный порыв растрепал волосы Гэвина и поднял их дыбом, и Коннор чуть убавил остроту зрения, чтобы не видеть, как с клена летит пыль и ложится на них, на стол, на горлышко новой бутылки, которую Гэвин достал из переносного холодильника.       Было хорошо.              — Хочу взять тебя своим заместителем, — сказал Коннор через несколько минут, когда поставил пустой пакет рядом с креслом и надорвал второй.       — Что, блядь?       — Повторить?       — Я, наверное, сплю.       — Просыпайся, — Коннор вздохнул, — ты мне нужен.       Он ждал, что Гэвин ответит еще что-нибудь, но тот молчал, и Коннор опустил пакет и взглянул Гэвину в лицо. Что в нем было? Как всегда: столько всего намешано, что он не мог понять без подсказки. Удивление? Определенно. Удовольствие? Тоже было. Но почему восторженность? Неверие и надежда? Он, конечно, хотел повышения, но никогда не показывал такого яркого нетерпения.              — В смысле: нужен? — спросил, наконец, Гэвин хрипло.       Коннор легко пожал плечами.       — Ты сам знаешь. Ты лучший в расследованиях, не зря все это время ты работал с андроидами. Мне нужна команда, и я не знаю никого, кто справился бы с этой работой лучше.       — А-а-а, — Коннору показалось, или в голосе действительно был оттенок разочарования?       Но у него не было ресурсов и времени, чтобы разбираться во всех этих оттенках, и он просто сохранил файл в папке, куда уже не раз закидывал вот такие непонятные и спорные моменты.       — Когда ты выходишь на работу, Гэвин? — спросил Коннор, глядя прямо на Гэвина, в его чуть смущенное — но с чего бы? — лицо.       — В понедельник буду в департаменте, — тот неосознанно потер ребра под футболкой.       — Отлично. Сразу составь список лиц, с кем ты хотел бы работать в нашем отделении. Пять или шесть, а людей или андроидов, неважно. Главное, чтоб это была команда тех, кому ты доверяешь. Пока мы располагаемся в департаменте. Несколько переговорных уплотнят или переведут на второй этаж, так что кабинеты у нас будут. Ну, и закрываться от остальных мы не станем, еще поговорим, может, офицеры и детективы так и оставят свои столы в опенспейсе. Потом документы. На каждого претендента дело в отдельный файл: заключение психолога, разрешение, подпись капитана, перевод. Твои документы еще. Через два месяца тесты.              Гэвин слушал его с застывшим лицом, на котором ничего не отражалось, только глаза под темными стеклами очков чуть прищурились.       Коннор допил тириум и удовлетворенно прикрыл глаза, с удовольствием глядя на мерцающий зеленым интерфейс. Полюбовавшись, он смахнул все уведомления об отличном рабочем процессе и посмотрел, наконец, на Гэвина.       Тот словно этого и ждал.       — А меня спросить?       — О чем? — Коннор прищурился. — Согласен ли ты делать свою работу, только еще эффективнее? Ловить преступников? Следовать закону?       — Эй! Я не про это. Не хочешь поинтересоваться, согласен ли я работать с тобой?       Коннор замер.       — Я думал, — сказал он медленно, — что мы разобрались с нашими разногласиями.       — Со всеми?       Гэвин даже подался вперед, к нему.       — Те, что остались, не могут помешать нам работать. Мне не помешают, — уверил Коннор. — Разве что ты меня ненавидишь. Но я этого не замечал.       — Коннор, ты что, думаешь, что люди не могут работать с кем-то только потому, что ненавидят его?              Коннор честно попытался представить себе ситуацию, в которой они не могли бы работать вместе. Поджал губы.       — Я могу предположить все, что угодно, но это уже не будет реальностью. Ладно, сначала я тебе совсем не доверял и вообще, был уверен, что ты…       — Преступник?       Коннор кивнул.       — Но это не так, и я очень этому рад! — он вздохнул, охлаждаясь — почему-то разговор все больше волновал его. — Ты честный коп, и я буду рад, если ты станешь моим заместителем.       — Детектив им стать не может, а твои протаскивания меня наверх мне совсем не нравятся! — рявкнул вдруг Гэвин, выпуская свое недовольство.       — Какие еще протаскивания? — Коннору стало почти смешно. — Ты что, думаешь, что я коррумпированный андроид?       Он хмыкнул, и Гэвин, подумав, фыркнул следом за ним. Но все же спросил:       — А что насчет тестов?       — Это все идея капитана Фаулера и наше последнее дело. Ты его расследовал и раскрыл, ты заслужил все сам. На меня можешь вообще не рассчитывать.       Гэвин только глаза закатил.       — И не собирался. Значит, сержант в кармане, — он, удовлетворенно улыбаясь, с удовольствием посмотрел на Коннора, словно видел что-то очень приятное.       Наверняка, смотрел на маячившее перед ним повышение.              — Еще вопросы есть? Не думай, что у моего помощника будет время прохлаждаться. Часть дел с Иерихоном перейдет к тебе, конечно, но я уверен, что тебя это не смутит.       Он думал, что Гэвин ответит ему в той же легкой манере, но вид у того вдруг стал серьезный и решительный.       — Ты реально в этом уверен? Нельзя же быть таким наивным, Коннор, — Гэвин снял очки, зацепил дужку за вырез футболки и уставился на него прямым, обреченным взглядом. — Ты же все еще не знаешь, почему я стал заниматься делами андроидов. Подумай: ты уверен, что тебе эта информация не нужна до того, как мы начнем работать вместе?       Коннор снова вздохнул, выпрямился и подался к Гэвину. Прежде, чем начать говорить, рассмотрел его лицо и остался доволен — тот не выглядел уставшим и больным, как в тот день, когда их атаковали журналисты. Сейчас Гэвина можно было загружать работой без боязни, что он свалится в обморок, да еще и мимо кресла. Хорошо.       — Мне незачем спрашивать тебя снова и снова. Я знаю.       — Что?       — Ты думаешь, что это такой большой секрет, почему ты стал расследовать эти дела? Для кого-то да. Но я знаю.       Гэвин скрестил руки на груди.       — Ну, — сказал насмешливо, — удиви.       — Ты не дурак и понял, что после нашей революции дела с андроидами всегда будут на слуху. Глупо было бы упустить такую возможность заявить о себе, пока кругом такой ажиотаж. Потом-то люди опомнятся и подтянутся, но первый — он снимет все сливки.       — Годится, — Гэвин кивнул. — Для первого пункта.       — Я думал, что есть второй, но насчет него у меня только догадки.       — Тогда, возможно, я смогу тебя удивить. Неприятно, — добавил Гэвин с каким-то нездоровым удовлетворением. — Я стал этим заниматься, чтоб доказать всем, что вы не больше, чем взбесившиеся машины. Каждое дело рассматривал именно так: когда и какой был сбой у этой машины, и что можно сделать, чтобы такого не повторилось.              Он прищурился и смотрел на Коннора с таким злым отчаянием, что первое желание пошутить отпало само собой. Не было в этом ничего смешного, хоть общение между ними и стало в последнее время легким.       И поэтому Коннор потратил какое-то время на выбор слов, наблюдая при этом, как каменеет лицо Гэвина. Тот уже и рот открыл, чтобы наверняка сказать что-нибудь желчное — у него это прямо на лице было написано, — но Коннор его опередил.       — И когда ты изменил свое мнение? Когда поверил, что мы живые? В первое же твое дело о двух забитых битами домашних помощниках? Прямо между домами, в спальном районе? Или когда впервые увидел в этом парке Елену?       Гэвин отшатнулся. Вся жесткость стекла с его лица бесследно, и вместо нее Коннор увидел растерянность и уязвимость. Гэвин, конечно, очень быстро взял себя в руки и снова спрятался за масками, и это кольнуло разочарованием. Хотелось видеть его живым и искренним, ведь это было так интересно и волнительно.       — С чего ты, — начал Гэвин, но голос его подвел, и он запнулся.       — Наверное, сложно было ломать себя? Что ты почувствовал, когда увидел за лицами манекенов жизнь и боль? И это тебя до сих пор трогает, правда?       — Господи, Коннор, замолчи, — сказал Гэвин сдавленно.       И Коннор замолчал. Ему не хотелось загонять Гэвина в угол, хотя к стене он его уже, скажем так, припер.              В небе громыхнуло, ветер налетел снова, задул гораздо сильнее, и пыль полетела, кружась, вокруг них. Коннор встал.       — Ну, мне пора. Если у тебя, конечно, больше нет секретов, которые ты хотел бы мне рассказать, — он постарался улыбнуться легко и беззаботно, показывая, что серьезные разговоры закончились, но не смог. Почувствовал, как диод снова забился желтым. — Мне лучше отнести кресло?       — Да и я уже пойду, — Гэвин тоже встал, все еще осторожно, но уже явно больше по привычке, а не от боли. — Надо отдохнуть последние деньки.       Коннор кивнул, сложил кресло и, подхватив его, понес вслед за Гэвином. Подождал, пока тот сунет в ящик одно, потом подал свое.       — А это кто? — спросил он, кивнув на фото на холодильнике. Двое подростков — девушка постарше и почти мальчишка — чуть напряженно улыбались в объектив, обнявшись за плечи. Пацан, кажется, хотел показать рожки девушке, но передумал и смотрел со страданием — недаром ее пальцы впились ему в бок через футболку.       Гэвин глянул искоса и недовольно ответил:       — Племянники. Учатся сейчас в колледже.       — Я сначала подумал, что это твои дети, — Гэвин фыркнул, а Коннор добавил: — Но в твоем деле нет никаких упоминаний.       — Слушай, Коннор! Ты всегда так глубоко лезешь… — Гэвин притормозил, подумал и сказал по-другому: — Всегда получаешь настолько полную информацию обо всех, кто тебя окружает?       Коннор обернулся к нему и помотал головой.       — Нет, что ты, не обо всех. Только о тех, кто меня интересует.       — С целью препарирования? — буркнул Гэвин мрачно и, чуть задев его плечом, прошел к диванчику.       Уши его покраснели, и Коннор задумался: от гнева или еще от чего-нибудь? Удовольствие, стыд, радость, просто злость — вариантов было слишком много, а знаний о Гэвине все еще мало.       — Мне это надо, — сказал он коротко.       — Вообще-то, примерно понятно, зачем, — задумчиво сказал Гэвин. — Это твое отделение, оно же надолго.       — Навсегда, надеюсь, — ответил Коннор и хотел уже попрощаться, но представил себе, что выйдет сейчас и так и не узнает… Он решился и задал вопрос, который буквально жег его изнутри уже пару часов: — Эта женщина в твоей квартире… Это твоя жена?       — Что? — у Гэвина буквально отвисла челюсть. — А ты откуда?..       — Сначала я искал тебя там. Подумал, что, наверное, вы поругались, и поэтому ты сейчас живешь в трейлере. И вы не расписаны, иначе информация об этом была бы в твоем деле, — Коннор посмотрел в ошарашенное лицо. — Это все из-за информации о сослуживцах! — добавил он довольно резко и не совсем уверенно. — Я должен знать, чего можно, — он почувствовал, что его несет куда-то не туда, — ожидать от… — он замолчал.              Гэвин еще какое-то время смотрел на него в ожидании продолжения, а потом плюхнулся на диван и невесело рассмеялся.       — Жена, — протянул он. — И как? Много от нее нового обо мне узнал?       — Услышал я всякое, — ответил Коннор уклончиво, — но на самом деле ничего такого. Вон, сослуживцы тоже многое о тебе говорят.       Гэвин уставился на него удивленно.       — Да ну? Я-то думал, что она не стесняется в выражениях.       — Не стесняется. Но я говорю о правде, а не о лжи.       — Господи, да ты ходячий сюрприз и детектор лжи, как я мог забыть?       — Да, ты почему-то все время забываешь, как я могу тебя удивлять, — сказал Коннор, полюбовался на ошарашенное лицо Гэвина и спросил: — Значит, это не твоя жена?       — Господи, конечно, нет, Коннор, ты что! — ужас в его голосе был таким реальным, что Коннор улыбнулся довольно.       Довольно?       — Хорошо, — коротко сказал он и покосился на холодильник. — И дети эти — племянники.       — Да, это не я их понаделал. А теперь можно вопрос? — Гэвин даже азартно приподнялся с диванчика, глаза блестели.              Коннор поджал губы, сдерживая довольную улыбку, и сокрушенно покачал головой.       — Совсем нет времени, Гэвин. Мне пора, но я рад тому, что у офицера нашего департамента нет, — он запнулся.       — Такой неподходящей жены, ага, — засмеялся Гэвин. — Понял, понял. Она тебя слишком напугала.       Коннор хотел ответить, что нет, что он просто очень расстроился, что у Гэвина жена крикливая и скандальная, что она не заботится о нем и говорит такие вещи. Или ему стоило остановиться на словах: он расстроился, что у Гэвина жена?       Диод снова сбился в желтый, Коннор повернулся к Гэвину другим боком и отрицательно покачал головой.       — Слушай, мне уже пора, не могу задерживаться, — и добавил напоследок: — Забыл сказать: Маркус хочет с тобой познакомиться. От него твое назначение, конечно, не зависит, но он столько слышал о тебе за эти месяцы, что не может устоять.       — Какой Маркус? — спросил Гэвин, тут же забывая о гипотетической жене. — Что слышал?       Коннор предпочел сделать вид, что не услышал вторую часть вопроса.       — Маркус — лидер Иерихона и нашей революции. Не беспокойся, все будет неофициально, в дружеской обстановке. Посидим, поговорим. Ты не против?       — Ну что ты, детка, я только за, — ответил Гэвин явно не совсем понимая, что именно он сказал, настолько ошарашенное у него было лицо. — С вашим Маркусом по-дружески? Да легко!       — Вот и прекрасно. Тогда я назначу через неделю. Увидимся на работе.       И Коннор вышел из трейлера, не забыв прикрыть за собой дверь — ветер разгулялся не на шутку.       

***

Сначала Коннор подумал, что Хэнка нет дома — было слишком тихо, телевизор не работал, да и свет в доме не горел, но потом он прислушался и уловил звуки с заднего двора.       Хэнк там и обнаружился, сидел на крыльце со стаканом, рядом стояла початая бутылка виски и пара пачек чипсов. Хэнк доставал по одной из открытой пачки и бросал Сумо. Тот ленился, лежал на боку на травке и, вытягивая шею, длинным языком собирал подачку, стараясь опередить порывы ветра, которые так и норовили унести чипсы куда подальше.              Хэнк услышал Коннора, допил остатки и налил еще — садящееся солнце подсветило виски, и оно засияло в стакане теплым янтарным цветом.       Сумо при виде Коннора активно застучал хвостом по земле и даже приподнял голову, но не встал, а только поворчал приветственно и поскреб лапами.       Коннор сел рядом с Хэнком на теплые доски старого крыльца, вытянул ноги и, уперевшись руками в пол за спиной, прикрыл глаза. Пока он ехал домой, ветер нагнал тучи и неожиданно пронес их мимо Детройта, так что дождя не случилось. Поэтому сейчас солнце согревало лицо Коннора, и он убрал скин, с удовольствием отслеживая малейшие изменения температуры на лицевых панелях.       — Со всем разобрался? — спросил Хэнк и стукнул стаканом по доскам. — Я бы пошутил, что на тебе от усталости лица нет, но посмотри, его действительно нет.              Язык у него немного заплетался, он шумно вздохнул, совсем как Сумо, и грузно оперся плечом о столбик крыльца.       — Ха-ха, смешно. Если бы у меня были силы, я б точно посмеялся. Но твои шутки слишком тяжеловесные, а я устал.       — Прости, — Хэнк снова взялся за бутылку. — Так, может, выпьем? Но ты не пьешь.       — Я перехватил тириум у Гэвина.       — У Гэвина? — протянул Хэнк с намеком. — Не знал, что вы друганы.       — Мы не друзья, — Коннор открыл глаза и, прищурившись, посмотрел на краснеющие облака. — Но он будет моим заместителем, и я должен узнать о нем больше.       — Карьера полетела, — покивал Хэнк. — Ох, и будет теперь разговоров! Ну, да ему не привыкать, отобьется.       — Он заслужил, — пожал Коннор плечами. — Уж кому не знать, как тебе.       — А я и не против. Он молодец, а я вот чем дальше, тем слюнтявей.              Коннор повернулся к нему и кивнул на бутылку.       — И как? Помогает?       — Дело в количестве выпитого. Если достаточно, то ты просто вырубаешься и не видишь все это дерьмо, вроде того, что мы раскопали в этом гребаном деле. Вот это я называю «помогает».       — Тогда тебе осталось немного, — Коннор снова отвернулся, сел ровно и стянул пиджак. — Я думаю съехать, начал искать квартиру.       — О, — Хэнк поболтал остатки виски в стакане, глотнул. — Я думал, тебе нравится жить в доме.       — Нравится. Но одному в нем будет одиноко, — он мельком посмотрел на Хэнка, — даже Сумо не будет ждать меня с работы.       — Это точно, — Хэнк вспомнил про чипсы, открыл новую пачку и кинул встрепенувшемуся Сумо несколько штук. — Можешь заезжать по выходным, валяться на травке. Нам с Сумо не жалко.       — Принято, — Коннор все же встал, спустился к Сумо и сел с ним рядом, почесал того между ушами, потрепал голову, зарылся пальцами в шерсть, и тот, повизгивая, как щенок, снова застучал хвостом, вытянулся под ласкающими руками. — Расскажи мне о Гэвине побольше, о том, что у него случилось в начале работы в полиции, — попросил Коннор наконец. — Я слышал кое-что и могу поднять документы, но ты скажешь короче и так, как есть.       Хэнк поднял брови и, кряхтя, вытянул ноги, сел удобнее.       — Наушничают уже? — хмыкнул он. — Чувствуют перемены. Как есть рассказать? Ладно, — он пожал плечами. — Эту историю все знали, через год, как он пришел в полицию все и произошло. Просто правда забылась, да и, — он неприятно усмехнулся, — какие бы ни были у него со всеми отношения, такого и врагу не пожелаешь.       Коннор замер, только пальцы легко шевелились в шерсти Сумо, почесывая его голову.       — Кто та женщина в его квартире? Раз не жена?       — Жена брата. Они очень не ладят, как я помню. Она винит Рида в его смерти.       — А он…       — И он себя винит, — перебил Хэнк. — Хотя ни в чем он не виноват, конечно. Брат у него был — возьми да брось. Толкал наркоту на улицах. У нас с этим строго, ты знаешь. Если только заподозрят в сливе информации родне, вылетишь из полиции и нигде уже не приткнешься.       — И Гэвин?       Коннору вдруг остро не захотелось спрашивать дальше, он даже послал запрос в полицейскую систему, чтоб узнать все разом, но остановился и не открыл полученный файл. Хэнк так Хэнк.       — Да тянул он брата, как мог. И денег давал, и работу ему находил, а тот нихрена не делал, строгал детей и все равно толкал траву. А потом и что похлеще.       — Если об этом знали, почему ничего не сделали?       — А никто и не знал, — Хэнк взял бутылку, сверкнувшую в лучах заходящего солнца, поболтал в ней виски и налил в стакан — немного, буквально дно прикрыл. — Рид сам думал, что этот мудак работает в автомастерской, а тот опять на улицах торговал. Отдел по борьбе с наркотой проводил операцию, брали и расфасовщиков, и распространителей. Ну, как бывает, дерьмище закрутилось, перестрелка, в итоге нескольких убили. Среди них был и Майки.       — И теперь Гэвин винит себя?       Хэнк неровно пожал плечами и залпом допил виски.       — Его винит жена Майки, хрен разберет эту бабу, но кровь она ему попортила.       — Поэтому она живет в его квартире? И он ее содержит?       Хэнк пьяно хохотнул.       — Да вроде нет. Как-то мы напились и об этом говорили, но я почти ничего не помню. Кажется, они всей семьей платят за колледж племянникам, а она живет у Рида в квартире. Считает, он ей должен за то, что убил Майки.       — Но он ведь не…       — Да нет, конечно! — Хэнк махнул рукой и попытался встать. — Его и близко на той операции не было, он же патрульным тогда работал, его участок был на другом конце города вообще, — он попробовал встать еще раз, а потом укоризненно посмотрел на Коннора. — Да помоги мне уже! Что-то меня совсем срубает.              Коннор тихо хмыкнул, встал и помог Хэнку подняться. А потом закинул его руку себе на плечо и завел в дом, а потом и в его спальню. Тот упал на кровать, повозился, стаскивая домашние старые кроссовки, перевернулся на спину и сказал в потолок:       — Столько лет, Коннор. Я видел столько дел, а все равно это дерьмо цепляет.       — Поэтому ты хороший коп.       Хэнк помотал головой по одеялу.       — Я слабак.       — Нет, просто хороший коп, — Коннор вытащил из шкафа плед и укрыл Хэнка. — Спи.       — Как скажешь, — шумно вздохнул тот и уже через минуту захрапел.              Коннор еще посидел в тишине на заднем дворе, глядя, как гаснет день и город накрывает ночь. Сумо продрог и, тяжело вздохнув, поднялся и ушел в дом. Шоссе неподалеку затихло, теперь по нему проносились лишь редкие машины, кто-то опять врубил телевизор на полную, и Коннор совсем расслабился среди этих привычных звуков. А на новом месте придется привыкать к новым шумам.       Он просмотрел полученный файл — после инцидента Гэвин прошел жесткую проверку из-за такого родственника. Протоколы допросов — бесед, как они мягко назывались, да только суть не менялась, — психолог, тесты. Но Гэвин был чист и остался в полиции. Наверняка многие говорили, что с такой историей в самом начале карьеры он не продвинется дальше патрульного, а то и вообще уволится, но Гэвин остался. И, как видно, захотел доказать, что он сможет и подняться, и продвинуться, и многого добиться. Поэтому так старался?       Что ж, пусть не гладко, но у него это получалось.       

***

      Маркус пригласил их в Новый Иерихон, и Коннор после окончания рабочего дня ждал Гэвина на стоянке.       Прошла неделя с тех пор, как новый отдел сформировался и начал свою работу, так что первая суета понемногу улеглась, вот только разговоры все не заканчивались. К Коннору даже подошло несколько человек, чтоб со смущенным и в то же время решительным видом высказать свое мнение насчет назначения детектива Рида его заместителем. Предлагали другие кандидатуры, благо, в департаменте были еще и лейтенант, и пара сержантов. Вот только опыта работы не было ни у кого.       Думая об этом, Коннор хотел и смеяться, и злиться. То есть, с самого начала, еще год назад, работать по делам андроидов желающих не было, зато теперь, когда их отделение начало свою работу, и даже был выделен бюджет, желающих появилось — успевай отмахиваться.              Гэвин на удивление не буянил и особо даже не огрызался, и Коннор его понимал — с этими нововведениями работы было невпроворот. Сам Коннор много времени проводил с Фаулером, и пока тот, скрепя сердце, открывал для него свой компьютер и все документы по ДПД, распределением новых дел, заданиями для детективов, составлением 3D-моделей, если надо, или же отчетов, результатами анализов от криминалистов — всем этим занимался именно Гэвин. Вопрос у Коннора возник только один раз — когда тот переслал ему список тех, кого он хотел видеть в своей группе. Митчелл стоял на первом месте, следом за ним двое андроидов, недавно выпустившихся из Академии, но хорошо показавших себя в последнем расследовании. И еще трое человек.       — А Браун? — Коннор оторвал взгляд от терминала и поднял брови. — Он тоже показал себя.       — Браун нам не подходит, — Гэвин даже головы не поднял от своих дел. — Вот Коллинз — это незаменимый человек, с ним можно не беспокоиться о бумажках, а уж когда он кого-нибудь из андроидов поднатаскает, чтоб умели учитывать «человеческий», — он показал пальцами кавычки, — фактор, мы вообще будем везунчики.       — Ты так говоришь, словно это очень важно.       — Поверь мне, Коннор, — Гэвин все же выглянул из-за своего мерцающего терминала и уставился на него красными от усталости глазами, — ты еще не представляешь, как много надо писать, а особенно переписывать. Сначала нужно подробно описать все, как было на самом деле, а потом описать то же самое, но так, чтоб поняли даже самые тупые оттуда, — и он неопределенно кивнул куда-то наверх.       — Ладно, — согласился Коннор. — Доверюсь тебе.       И полюбовался на Гэвина, которого словно щелкнули по лбу. Тот замер на секунду — лицо и уши медленно розовели, — а потом торопливо отвернулся к терминалу и в ближайший час вообще с Коннором не разговаривал.              После окончания рабочего дня Коннор вышел первым и остановился у машины, поджидая Гэвина. Тот запаздывал — трусил?       Наконец Гэвин вышел из крутящихся дверей, нашел глазами Коннора на стоянке и подошел.       — Все, я готов, — сказал он хмуро. — Поехали? Или уже переиграли?       — Ничего не переиграли. Садись, — Коннор открыл дверцу и сел за руль. — Там, сзади посмотри, как раз доставку подвезли.       Гэвин щелкнул карабином ремня безопасности и повернулся назад.       — Ого! — потянулся и достал пакет, от которого пахло так, что он пару раз непроизвольно сглотнул. — Это все мне? Спасибо!       Коннор едва не закатил глаза и улыбнулся, глядя, как торопливо Гэвин разворачивает бургер и вгрызается в булку с котлетой.       — Тебе. Вряд ли Маркус догадается тебя накормить. Максимум там будет тириум и вино.       — На голодный желудок вино было бы лишним, — Гэвин счастливо вздохнул и снова откусил. Спросил через минуту: — Это вы так усыпляете бдительность? Или наловчились вытаскивать из людей нужные решения через их желудок?       Коннор посмотрел на него искоса, недовольно поморщился.       — Как же, вытащишь из вас. Тут глаз да глаз нужен, чтоб на приемах и переговорах тириум без добавок наливали, а то нужные решения будут уже в сторону этих, — он поджал губы, — из Вашингтона.       — Крепко они тебя достали, да? — спросил Гэвин серьезно. — Я слышал пару раз, как ты Хэнку что-то такое говорил.       — Политика, — скривившись, ответил Коннор и нажал на газ, выходя из поворота. — Как оказалось, это не мое.       — Не любишь вилять? — понимающе покивал Гэвин.       — И притворяться, даже ради большой цели.       Гэвин скомкал бумагу, вытер руки салфеткой, сложил все в пакет и бросил на заднее сиденье.       И надолго замолчал, глядя в окно на проносящиеся мимо дома, деревья, улицы. Коннор молчал тоже — ему вдруг стало спокойно и хорошо, он и сам не знал, почему вдруг.              — А что Маркус думает про притворство? — спросил Гэвин спокойно долгое время спустя.       — Он сделал свой выбор еще той зимой. К тому же его учил отец, а Карл тот еще дипломат, — Коннор помолчал, глядя, как дорога ложится под колеса. — Не беспокойся, никто тебя не подставит, и ничего тебе не грозит. Разве что Маркус попробует тебя прощупать или немного спровоцировать — он у нас любит удивлять.       — Как и ты?       — О, — Коннор покачал головой, — у него другой уровень. Он всегда и во все вкладывает больше, чем видят остальные.       Гэвин опустил стекло и глубоко вдохнул свежий вечерний воздух.       — А я теперь, вроде как, важная персона, и он меня прощупает, потому что я должен быть вне подозрений, так? Как жена Цезаря, — он хохотнул.       — Для него да, для остальных ты теперь и сам Цезарь, — Коннор притормозил на светофоре, повернулся к опешившему Гэвину и дернул бровью. — Хочу тебе сказать кое-что. Маркус знает о тебе почти то же, что и я. За исключением мелких последних новостей, — он полюбовался медленно краснеющими кончиками Гэвиновых ушей и нажал на газ, когда сменился свет.       — Я даже спрашивать боюсь, почему? — Гэвин откашлялся, нервно поправил ремень на груди.       — Коннект, — коротко ответил Коннор.       — Я спросил не как, а почему, Коннор, — не дал себя сбить Гэвин и добавил в голос яда. — Советовался с ним насчет своих подозрений обо мне?       — И разделил радость от того, что они оказались беспочвенны, — ответил Коннор твердо — почему-то ему стало неловко, и он добавил гораздо мягче: — Мы с ним очень близки. Ты увидишь и сам все поймешь. Приехали, — он повернул к воротам с охраной.       — Не уверен, — тихо проговорил Гэвин, когда к ним направился охранник для проверки документов.       Но он, конечно, понял.              Маркус был у себя, правда, для начала им пришлось подождать, пока он освободится от занимавших его дел, и эти несколько минут Гэвин потратил на то, чтоб хорошенько его рассмотреть. Коннор же в свою очередь рассматривал его, и у него было несколько вариантов, как тот отреагирует на знакомство с Маркусом: от нервного хамства до непомерной гордости, что именно его позвали лично.       Гэвин же повел себя чуть настороженно и сдержанно, по крайней мере, в первые минуты. Он спокойно протянул руку и пожал руку Маркуса, внимательно его рассматривая, но потом все же растянул губы в улыбке тому в ответ. И Коннор его понимал, ведь когда хмурое лицо Маркуса освещалось улыбкой, а глаза блестели от радости, не ответить ему тем же было просто невозможно — слишком уж он был искренним.       А потом Маркус протянул свои руки ему, и Коннор взял в свои, сжал побелевшие пальцы. Он немного убрал скин с ладоней, и первые строчки их кодов наконец соприкоснулись. Коннор не сдержал обычной своей улыбки, а потом взглянул на Гэвина, и по лицу того было видно — тот все понял, быстро и гораздо глубже, чем понимал кто-либо из людей, увидев это в первый раз.       А потом и надумал всякого…              Они с Маркусом не стали проникать в системы друг друга, их завораживало само легкое касание, смешивание их периферийных программ по самым краям, там, где связи тоньше всего, где можно уловить, поймать часть чужого кода, который может означать все, что угодно — тут не угадаешь, осколок какого события или эмоции сплелся с твоим вместе…              — Супер! Это у вас секс такой? Ничего, что я тут тоже присутствую?       Коннор сразу пришел в себя, оглянулся и наткнулся на злое, замкнутое лицо Гэвина.       — Это не секс, что за глупая мысль, — возмутился он, но на Гэвина, у которого настроение вдруг сильно просело, эти слова не подействовали.       — Извините, если помешал, — обратился он желчно к Маркусу, — только предупреждать бы надо.       — О чем?       — Что у вас тут встреча, — Гэвин запнулся лишь на миг, — любящих сердец.       — О-о-о, — протянул Маркус, и в его голосе было такое понимание, что Гэвина буквально передернуло. — Я, конечно, люблю Коннора, мы столько пережили вместе, но он не мой любимый. Если вы понимаете, о чем я. Он мой самый близкий друг.       — И немного больше, — не сдержал Коннор улыбки.       — Безусловно.       Они снова встретились с Маркусом глазами, но Коннор тут же отвернулся — неудовольствие Гэвина царапало. Ему очень хотелось, чтоб эта сомнительная встреча прошла как можно быстрее и спокойней. Но, зная авантюризм Маркуса и любовь к вызову Гэвина…              Он едва не упустил нить разговора, который завел Маркус. Для начала он, правда, консервативно указал рукой на диван, приглашая Гэвина сесть, и уже потом стал расспрашивать об их последнем деле. Причем спрашивал так просто и живо, что Гэвину ничего не оставалось, как отвечать. Пусть и очень сдержанно.       Чтоб немного разрядить обстановку, Коннор достал припасенное — кто бы сомневался, — Маркусом вино и тириум, разлил по бокалам.       — Что планируете делать с этим Гарсиа? Он наверняка залег в какой-нибудь норе на дно.       Коннор хмыкнул, глядя, как Маркус примеряет на себя новую роль и строит своего парня — у него даже манера разговаривать поменялась. А потом Коннор протянул Гэвину бокал. Тот на миг замешкался, но взял предложенное вино, понюхал его и попробовал. Коннору стало интересно, что он почувствовал, какой запах и вкус, и он взглянул на Маркуса, ведь тот тоже мог ощущать их. Но Маркус безразлично отпил свой тириум и теперь крутил бокал в руке.       Гэвин глотнул еще вина и кивнул на Коннора.       — Сейчас, когда Коннор стал такой важной персоной, — сказал он, ухмыляясь, — объявим его в розыск по штату. Правда, есть вероятность, что дело заберут себе федералы.       — Из-за органов на продажу?       Гэвин кивнул.       — И из-за тириума, если найдем доказательства производства красного льда. А мы найдем, — в голосе звучали упорство и упрямство.       — Надеюсь, — Маркус прищурился, — вы его не потеряете. Уже есть зацепки?       Гэвин поболтал вино в бокале и залпом выпил. Он слегка расслабился и посмотрел на Маркуса чуть блестящими глазами.       — Не имею права открывать информацию по расследованию. Секретно.       — Да? — Маркус повернулся к Коннору. — Вы что, уже его пасете?       И Коннор рассмеялся.       — Где ты набрался таких выражений? — спросил он, веселясь. — И Гэвин правильно сказал — это секретная информация. Но могу пообещать, что ты узнаешь результат первым.       — Всего приходится ждать, — Маркус вздохнул. — А что насчет вас, Гэвин Рид?       — А что насчет меня? — тот взял бутылку со столика и налил себе еще вина, не дожидаясь Коннора.       — Давно вы работаете с делами андроидов?       — А то Коннор не рассказал? — в один миг ощетинился Гэвин. — Давно!       Коннору захотелось его успокоить, он даже потянулся к нему, но Маркус лишь хмыкнул:       — Коннор рассказал мне о вас почти все, что знал сам, поэтому-то мне и захотелось познакомиться с тем, кому он начал так полно доверять.       — Доверять?       Гэвин бросил на Коннора быстрый взгляд, и тот кивнул.       — Я тебе уже сказал, Гэвин, — Коннор был спокоен и уверен. — Я знаю о тебе все.       — Да ну? — Гэвин опасно прищурился.       — Все, что мне нужно, чтобы работать с тобой, — закончил Коннор свою мысль. — Ты можешь не беспокоиться.       — А он все равно беспокоится, да? — Маркус поставил пустой бокал на стол и жестом отказался от добавки. Подвинулся к Гэвину. — Ну, Гэвин, это вы зря. В конце концов я не могу приказывать Коннору, только советовать. И он все равно сделает так, как захочет сам.       — В этом я вообще не сомневаюсь! — подтвердил Гэвин с видом знатока.       В сторону Коннора он и не взглянул.       — Я его очень люблю, — Маркус чуть заметно улыбнулся, — и беспокоюсь, в чьи руки он попадет.       — В руки? — Коннор возмущенно уставился на Маркуса, но тот сделал вид, что этого не заметил.       — Похоже на смотрины, — Гэвин прищурился, на его лице было написано непонимание.       Зато Маркус сиял — явно что-то придумал.       — Смотрины? Да, это смешно, — сказал он и коротко посмотрел на Коннора — в его глазах плескались азарт и безбашенность.       О, Коннор знал этот взгляд!              — Думаю, нам пора, — он очень быстро встал, осторожно, но решительно взял Гэвина за плечо и потянул на себя. — Приятно было познакомиться.       — Это уж точно, — кивнул Гэвин, но Маркус остановил их обоих жестом.       Он тоже поднялся, сделал к ним шаг и встал почти между ними. Он посмотрел сначала на Коннора — его глаза сияли, — а потом и на Гэвина — а вот тот выглядел напряженным и подозрительным.       — Это, конечно, не смотрины, но у меня есть к вам, детектив Рид, один личный вопрос. Можно?       — Личный? — нахмурился тот. — Не люблю, когда лезут, куда не просят.       — Я хотел бы настоять. И вопрос очень простой.       Когда Гэвин посмотрел на Коннора слегка поплывшим взглядом, явно ожидая от него поддержки, тот дернул бровью и хотел отрицательно покачать головой, но не успел. Гэвин кивнул.       — Ладно, пусть будет один вопрос.       — Отлично! Коннор, — Маркус взял Коннора за руку, переплел их пальцы и снова обратился к Гэвину: — Гэвин, вы когда-нибудь целовались с андроидом?       — Маркус! — Коннор очень захотел вырваться, но тот крепче сжал пальцы, удерживая его руку.       — Это, — голос Гэвина дрогнул. — Это еще зачем? Что за дурацкий подкат?       — А что? — почти искренне удивился Маркус. — Я действую слишком быстро?       — Еще как! Сюр какой-то.       — Ну, тогда вам будет легче — в сюре поцеловать андроида очень легко. Совсем как человека.              Гэвин пару секунд смотрел на него непонимающе, а потом перевел взгляд на Коннора, просветлел, словно до него дошла соль анекдота, и неловко подмигнул.       — И кого целовать? — поднял он брови в насмешке, повернувшись снова к Маркусу. — Вас, что ли?       — Меня, — кивнул тот.       — Вот уж не думал, что услышу такое от лидера революции, — Гэвин демонстративно покачал головой. — И что, вас совсем не смущает, что нас тут трое?       Он бросил на Коннора быстрый взгляд.       — Конечно не смущает, — Маркус был непробиваем, — ведь Коннор к нам присоединится.       — Что?       С руки Маркуса, которой он буквально вцепился в руку Коннора, сошел скин, и линии тонко засветились голубым, предлагая коннект.       — Ты же не откажешься от поцелуя, Коннор?              Первым побуждением Коннора было язвительно засмеяться или искренне возмутиться, отбросить руку Маркуса, взять Гэвина и вывести его, сбежать отсюда с ним вместе. И не общаться с этим… авантюристом какое-то очень долгое время. Так было бы правильно и разумно.       Но вся его разумность развеялась в один миг — Гэвин на него смотрел! Не отрывал глаз, в которых так явно плескались и неверие, и страх, и злой азарт. А еще в них было желание. Коннор никогда еще с ним не сталкивался, но всем своим нутром понимал — да, это оно. Потому что и сам он чувствовал это желание как горячий и жадный комок в груди, как потребность, которой, вроде, и можно противостоять, но зачем?       Насос стукнул быстрее, тириум побежал по трубкам, разогревая биокомпоненты, Коннор втянул воздух раз, другой, а потом отпустил все лишнее и на волне эмоций едва почувствовал, как скин сполз с его руки.       И окунулся в коннект.              — Вы что, серьезно? — спросил потрясенный Гэвин очень тихо — глаза его горели.       А потом Маркус шагнул к нему, протянул руку и, осторожно скользнув по плечу, накрыл ладонью его затылок.       — Дай нам минуту, — сказал он проникновенно, и легкое недовольство пробилось к Коннору сквозь пелену ожиданий. Маркус продолжил: — У нас с Коннором будет полный коннект, и он сможет чувствовать моими губами и смотреть моими глазами. Он ничего не пропустит, — Маркус чуть растянул губы в улыбке и добавил: — И ты тоже, Гэвин. Смотри.       Он поднял сплетенные с Коннором ладони выше, и линии стыков на обеих засияли ровным голубым светом.              Коннект был пока еще лишь касанием, но после своих слов Маркус расширил поток, и Коннора повлекло вперед и вглубь, закрутило в слиянии. На этот раз он открылся так, как делал это раньше, когда только стал девиантом: не коснулся легко краем программ Маркуса, а позволил себе полностью погрузиться в приглашающе расступившиеся коды.       Его мысли, желания и сомнения тут же стали прозрачны и открыты, и Коннор, сам не понимая, как, утянул их глубже в систему, спрятал запароленным файлом, который затерялся среди второстепенных программ. На поверхности остались лишь сиюминутные мысли и ощущения его тела. Маркус, который был рядом, был в нем и пытался быть им, удовлетворенно кивнул и точно так же закрыл глубинное от Коннора, дав ему напоследок увидеть чей-то силуэт, который вот-вот должен был выступить из тени. Но не успел.              А потом Маркус-Коннор повернулся к Гэвину, и Коннор вдруг увидел его лицо очень близко. В тусклом свете глаза Гэвина лихорадочно блестели, он то смотрел на Маркуса, то на Коннора, часто дыша и облизывая губы от волнения.       — Все сейчас будет, — сказал Маркус-Коннор, — и будет хорошо.       И он потянулся и коснулся губ Гэвина своими. Их губами.              Коннор когда-то давно — он не собирался сейчас открывать файл с точной датой, — уже чувствовал то, что мог чувствовать Маркус, и тогда ощущения поразили его. Сейчас было немного легче и намного тяжелее.       Кожа Гэвина под рукой была такой теплой. Маркус-Коннор погладил его большим пальцем по скуле, и Коннор изумился, какая гладкая там кожа. А потом, лаская, повел ладонь вниз и снова поразился тому, как чувствуется ее теплота и шершавость короткой щетины. Их с Маркусом рука чувствовала температуру, нажатие, давление, гладкость и еще что-то, отчего сразу становилось понятно — он ощущает живое.       Губы. Сначала они были чуть сухими и шероховатыми, но когда Маркус-Коннор скользнул по ним языком, стали гладкими и горячими, мягкими и упругими, податливыми и требовательными. Маркус-Коннор естественно и просто прижался к Гэвину сильнее, и Коннор всем телом почувствовал прикосновение, легкое давление и мягкость живых мышц. Он не различал теплоту тела из-за нескольких слоев одежды, но знал, что сейчас Гэвин, вздрагивающий и все еще недоверчивый, становится все горячее — венка бешено билась у него на виске.       Маркус-Коннор позволил Коннору чуть улыбнуться в поцелуй, ведь краем глаза тот заметил, как пылают кончики ушей Гэвина.              А потом их руки в коннекте легли Гэвину на спину, чуть прижали, поцелуй углубился и… Коннор вдруг остался в теле Маркуса один.       В первое мгновение он замер, испуганно распахнул глаза и почувствовал, как бьется его диод красным! Но он не мог бы сказать, в чьем теле сейчас бьется этот диод. А в следующее мгновение ему стало не до этого, потому что Гэвин тоже замер, блеснул в полумраке глазами, коротко посмотрев на тело Коннора, замершее вплотную к ним, а потом сам прижался губами, увлекая в поцелуй, предлагая и забирая.       Никакой лаборатории. Коннор не понимал, из каких компонентов состоит слюна Гэвина, не чувствовал состав, лишь пряные остатки вина — он просто наслаждался теснотой и жаром его рта, гладкостью языка, жадностью губ. Он перебирал пальцами, пропуская между ними волосы Гэвина, и запоминал, сохранял в памяти это скользящее ощущение.              Гэвин сплелся с ним языками, прихватил губами его губы; теплая, шершавая, настойчивая и желанная ладонь легла Коннору на шею.       Он смотрел на Гэвина, чтобы не упустить ни мгновения, запоминал, чтобы потом записать воспоминание, просто любовался. Его насос разогнался и стучал в груди так часто и сильно!       Гэвин целовался, закрыв глаза, его брови изогнулись, его руки почти жгли Коннора через одежду, а сам он становился все податливее, и хоть Коннор в теле Маркуса не мог услышать, как стучит сердце Гэвина, он был уверен, что оно бьется так же сильно, как его насос.       А потом Гэвин сбавил напор, чуть отстранился и, открыв глаза, посмотрел затуманенным, пьяным взглядом. И тут же замер, отшатнулся и быстро обернулся к неподвижно стоящему рядом Коннору — вернее, к его телу.       Сам Коннор медленно и мягко убрал руку с затылка Гэвина и накрыл его глаза ладонью.       — Я здесь, — шепнул он, касаясь его губ своими легко и нежно, щекоча дыханием.       Гэвин судорожно вздохнул и всем телом потянулся к нему, снова прижался, не делая попыток целоваться. Просто так и замер, касаясь губами его губ и дыша, неглубоко и осторожно.              Тонкий писк пробился к ним издалека. Коннор оторвался от Гэвина, сделал маленький шаг назад в теле Маркуса и тут же огромный откат в коннекте. На высокой и плавной волне он покинул чужое тело и сразу почувствовал, как множество ощущений погасло — его мир был другим.       Теплоту и давление он мог чувствовать только кончиками пальцев, его тело стало простым корпусом, его лаборатория тут же провела анализ воздуха в комнате и признала его удовлетворительным.       Секунды бежали.       — Вот же… Кажется, нам пора, — сказал Гэвин хрипло, пряча от Коннора глаза. — Было охренеть, как интересно, — сказал он и добавил: — Уж простите мою грубость.       — Думаю, мы все выбиты из зоны комфорта, — тонко улыбнулся Маркус. — К сожалению, мне пора заниматься делами. Надеюсь, мы еще увидимся?       Гэвин нервно кашлянул.       — Всенепременно, — отчеканил Коннор и, взяв Гэвина не за руку, а за куртку, пошел к двери.              Гэвин уже сел в машину с тем же ошарашенным и растерянным выражением на лице, а Коннор все не мог себя заставить. Наконец, он решился.       — Гэвин. Подожди меня буквально минуту, — попросил он и, дождавшись кивка, почти побежал обратно.       Маркус все еще был у себя. Сидел на диване с планшетом, что-то говорил в мигающий браслет, с кем-то переписывался в местном чате для своих.       — Ты? — он поднял голову.       Коннор не дал ему сказать больше ни слова.       — Это была грубая манипуляция. Я даже представить себе не мог, что ты пойдешь на такое, Маркус! Как это только тебе в голову пришло?!       — Отличная была идея, — кивнул тот, глядя чистыми прозрачными глазами.       — Ужасная! Я очень зол, я не ожидал, что ты можешь сделать что-нибудь вот такое. Даже не предупредил, не спросил меня!       — Ну, вообще-то, ты мог отказаться, и все осталось бы шуткой, — Маркус поднял брови, и Коннор… замер. — Мог же?       Коннор перебирал ответы один за другим, но никак не мог выбрать, ведь, по сути, верным был только один.       — Я не смог отказаться, — сказал он очень тихо.       — Не захотел, — кивнул Маркус. — Значит, я был прав.       Эта уверенность снова заставила Коннора разозлиться.       — Не мог или не хотел… Это не имеет значения. Ты все равно не должен был так со мной поступать! Я могу сам решить, что и когда мне делать, — Маркус слушал его очень внимательно, но Коннор подозревал, что мысли его далеко. Он практически всегда считал себя правым. — Надеюсь, мы поняли друг друга? Мне очень не хотелось бы портить наши отношения, Маркус, но я до сих пор просто поверить не могу, что ты сделал.       Тот очнулся и тяжело вздохнул.       — Тогда остынь. Ну, хорошо, я обещаю, что больше никогда не сделаю ничего подобного против твоей воли. Так пойдет?       — Просто отлично, — в голосе Коннора был сарказм. — И как своевременно. Ты меня обнадежил, — он покачал головой.       — Зато теперь ты знаешь, о чем тебе надо подумать.       Коннор молча уставился на него, потом поджал губы, развернулся с каменными плечами и вышел из комнаты, напоследок от всей своей души хлопнув дверью. Деструктивно. И очень приятно.              Поговорить с Маркусом было совсем не то, что с Гэвином.       Тот сидел в машине, скрестив руки на груди, закрывшись, с мрачным лицом. Едва они выехали из ворот Иерихона, он зло сказал:       — И больше об этом ни слова, понял?       — Я сам охре… очень удивился, — огрызнулся Коннор. — Маркус меня тоже, знаешь ли, не предупредил!       — А он у вас затейник, — процедил Гэвин сквозь зубы и замолчал.       Коннор, пока вел машину, запрещал себе думать и анализировать, он только радовался, что Гэвин не сказал ему то же, что и Маркус: что он мог отказаться, но не сделал этого.       Только когда Коннор высадил Гэвина у его трейлера и поехал домой, он позволил себе вспомнить произошедшее и снова почувствовал предательскую и такую редкую для него дрожь. Он замер на пустом перекрестке, глядя, как мигает желтый на светофоре, и в голове у него крутилось, что Гэвин тоже не отказался от аферы.       И если собственные причины он хоть и не признавал, но в глубине души и запароленного файла прекрасно знал их, то какой был резон у Гэвина так поступить? Ему понравился Маркус? Хотелось поцеловать андроида? Или лидера революции? Или ему был интересен именно тройничок? Или?.. Тут Коннор остановил себя и нажал на газ, едва мысль эта вспыхнула красным у него на интерфейсе.       Или Гэвин хотел поцеловать именно его, Коннора? Ведь он знал, что такое коннект.       И что было бы проще, чем спросить?       Он думал так много раз, когда видел недопонимание между людьми или андроидами, и вот сам оказался в такой ситуации. Надо просто спросить.              Ответов на вопросы у него не было и на следующий день. Едва Гэвин вошел в департамент, Коннор вышел из кабинета и поманил его за собой — в коридор, ведущий к архиву. Можно сказать, что это было их место.       — Ты по делу? — Гэвин смотрел куда угодно, но не на Коннора.       — Я по поводу вчерашнего, — и Коннор вдруг замялся.       Что, вот так прямо и спросить?       Но Гэвин не дал ему и шанса.       — Даже не думай! — сказал он зло. — Ни слова, понял?       — Нам нужно поговорить, — сказал Коннор с нажимом, но Гэвин от его тона ощетинился еще сильнее. И даже палец в его сторону вытянул, словно хотел ткнуть в грудь, как делал это не так давно.       — Ничего нам, — он насмешливо выделил это слово, — не нужно! Маркус провел свой эксперимент, я, — он исправился, — или мы, не знаю, попались. Но все прошло, и закончим на этом!       Он отступил к двери, за которой кто-то довольно громко выкрикнул его имя. Однако Коннор так не думал и шагнул следом.       — Бегство ничего не решает, Гэвин. Проблема останется.       — Какая проблема? Нет никаких, блядь, проблем! — рявкнул вдруг Гэвин и строго посмотрел такими больными глазами, что Коннор остановился и не стал его удерживать.       Что было в его взгляде? Эмоции, которые Коннор так явно читал накануне, снова стали для него загадкой. И никакая программа распознавания не помогала, словно в Гэвине всех эмоций было намешано, как в каком-то гребаном коктейле!       Коннор процедил сквозь зубы свое редкое «Дерьмо!» и вышел в опенспейс за ним следом.              Вот так и побежали дни в молчании, напряжении и недомолвках.       Зато радовала работа. Их команда пусть неровно, с рывками, но постепенно срабатывалась, мелкие дела решали смешанными командами по двое: человек и андроид, причем Гэвин, выдавая задания на день, периодически менял напарников. Сначала офицеры глядели на него недовольно, потом узнали друг друга получше, стало ясно, кто на что способен, и работа пошла.       Митчелл сразу засел с наработками Брауна по фургонам, еще раз перепроверил все номера, выделил возможные варианты, где их искать, и рыл в том направлении.       Коннору очень хотелось тоже участвовать в расследованиях, и он почти с завистью смотрел на 3D-модели лесопилки и подвала в клинике, когда Коллинз готовил документы в суд. Но вместо того, чтоб работать вместе со всеми, он опять большую часть времени проводил то с капитаном Фаулером, то с руководством города, а разок и с верхушкой штата.              Перед выходными день выдался напряженный и тяжелый. Ночью произошло два убийства: одно андроида, другое человека. Ограбление и хулиганство. Люди свидетельствовали против андроидов, андроиды против людей… А их отдел зашивался, пытаясь среди всего этого выяснить истину.       Коннору очень хотелось остаться и расследовать дела вместе со всеми, но его опять ждал Фаулер. Радовало одно — сегодня был последний день, который они должны были провести вместе. Он, наконец, получит всю информацию о том, как вести дела с городом и штатом, а потом сможет быть свободен! И будет не только писать и получать докладные, беспокоиться о журналистах, обстановке в городе и абстрактных настроениях в штате, но и сможет принять участие в реальных расследованиях.       Фаулер и сам был рад избавиться от дотошных расспросов обо всех делах и прецедентах, которые Коннор смог раскопать. Открывая последний файл на терминале, он устало потянулся в кресле и проворчал:       — Черт, ты, Коннор, был гораздо приятнее, когда тихо и мирно занимался расследованиями, а не лез мне под шкуру из-за каждого дела. Думаю, — он покосился на ящик стола, — моя симпатия к тебе вырастет, когда ты будешь подальше от моего кабинета.       — Со мной очень просто вести дела, капитан, — пожал Коннор плечами.       — Если делать то, что нужно тебе? — Фаулер захохотал, но в голосе его была обреченность.       — Конечно нет. Если делать все по закону и справедливости.       — Хех, — Фаулер все же открыл ящик и вытащил бутылку и маленький стаканчик. — Ты же в курсе, что эти два понятия не всегда совпадают?       Коннор скептично на него посмотрел.       — Не пытайтесь быть циничнее, чем вы есть. Мы с вами как раз и постараемся, чтоб совпадений было больше. Как можно больше.       — Аминь, — и Фаулер опрокинул виски себе в рот.       Последним, что Коннор сделал в его кабинете, это установил связь между терминалом Фаулера и своим собственным. Тот лишь покосился, когда Коннор коснулся блока белыми пальцами.       — И что, теперь будешь лазить ко мне как к себе домой? — спросил он угрюмо.       — Ни в коем случае. Этот канал связи не со мной, а с моим терминалом, я активирую на нем защиту и передам вам вашу часть пароля, — Коннор убрал пальцы. — Сможете поменять его сразу, как получите.       — И ты не сможешь мою часть взломать?       — Только если установлю специальное обновление, — успокоил его Коннор, который решил не говорить, что с его программой он, пусть не быстро, но смог бы это сделать. Но, конечно, не станет.       — Тогда, — Фаулер встал и широким жестом указал на дверь, — не задерживаю, детектив. Постой, ты детектив? Или капитан?       Коннор показательно вздохнул.       — Тесты даже на капитана я сдам хоть сейчас, вы же понимаете, и сделаю это, если понадобится. Нет никакой разницы, как меня называть.       — Ну, не мистером же, — хохотнул Фаулер, но в глазах у него особого веселья Коннор не заметил. Тот словно всем своим видом говорил: «Все это слишком для меня, но куда деваться?»       Деваться действительно было некуда. Да Коннор и не хотел.       — Называйте меня по имени, капитан. Мы, андроиды, проще относимся к званиям — нет исторического хвоста.       — Чего? — переспросил Фаулер и засмеялся. Он упал в кресло и снова потянулся к ящику. — Все, давай, удачи, Коннор. И позови мне Андерсона, если тебя не затруднит.       — Нисколько, — и Коннор наконец-то вышел из его кабинета.              Имя Гэвина он услышал издалека и как намагниченный пошел в сторону кафетерия. Ему, конечно, как можно скорее надо было спросить, не пришел ли отчет от техника о записи кодовой команды погрузчика со склада. Коннор издалека поймал взгляд Хэнка и жестом показал ему, что в кабинете Фаулера его ждут, а потом все внимание обратил на разговор.       — Но Митчелл в вашей команде! — Браун раздраженно повысил голос. — А я коп не хуже!       — Как коп да, вроде не хуже, — скучным голосом ответил Гэвин. — Но нам не подходишь.       — И кто же это решает?       По голосу было слышно, что Браун очень зол.       — Я, — ответил Гэвин просто.       Зашумела кофемашина.       — Ах, ты, мудила! Подсидеть меня вздумал?       — Тебя? — Гэвин расхохотался язвительным, мерзким смехом. — Ты офицер, я детектив. Ты, вроде как, патрульный, а я расследую дела девиантов. Думаешь, я соскучился по улицам?       — Зато я не на подсосе у железок ебучих! — прошипел Браун. — Каково продать людей, а, Рид?       — Ты уверен, что хочешь продолжать? — в голосе Гэвина была явная угроза. — Браун, в последний раз предупреждаю, не лезь!       — А то что? Прикрываешься тем, что по правилам нельзя драться, а сам ссышь, как телка.       — Думаешь, я зассу тебе морду начистить, придурок?       Коннор поджал губы и пошел к кафетерию довольно быстро — ему не хотелось, чтоб они подрались тут, на дежурстве. Ведь потом придется накладывать взыскание, а у них работа! Дела висят. Зацепки по Гарсиа, в конце концов!       — Да я руки марать не стану, — пошел на попятную Браун. — Все знают, что ты любую задницу подлижешь, лишь бы подняться.       — Ну, а ты, видимо, подставишь.       — Детектив Рид! — позвал Коннор довольно громко, но сделал вид, что не подозревает, где именно тот находится. — Что у нас по делу о хулиганстве?       — Спасли тебя, — хмыкнул Браун, его шаги приблизились к двери. — В следую…       Он хекнул, шаги замерли, послышался какой-то шум, потом все стихло.       — Ну что ты, все хорошо, — успокаивающе сказал Гэвин. — Извини, я не хотел. Не лезь в следующий раз под локоть.       — Су… ка, — выдохнул Браун.       — Все случайность, камеры покажут, — голос у Гэвина был заботливый, но Коннор представлял, какое при этом у него было выражение лица.              Тот вышел из кафетерия через минуту со стаканчиком кофе в руке. И замер, уставившись на Коннора.       — Что? — спросил с вызовом, но Коннор дернул бровью.       — Отчет от техника пришел?       — Я уже спрашивал, — Гэвин отпил глоток и кивнул в сторону их кабинета. — Обещали через час. А спрашивал я, — он посмотрел на табло на стене, — часа полтора назад. Надо глянуть.       — Ну, глянем, — Коннор выразительно посмотрел на кафетерий, но Гэвин сделал вид, что ничего такого не заметил и отвернулся.       За стеной выругался Браун, и Коннор, удостоверившись, что он жив и дышит, пошел следом за Гэвином.       — Это непрофессионально, — сказал он жестко, едва за ними закрылась дверь. — На рабочем месте такое, — он посмотрел очень выразительно, — недопустимо.       — Согласен, — Гэвин, все так же не глядя на него, сел в кресло и уставился в терминал, — в следующий раз поговорим после работы.       Коннору очень захотелось закатить глаза. Он, конечно, не видел в этом смысла, хотя… смотреть куда угодно, хоть внутрь себя, лишь бы не на оппонента? Подходит.       Он усмехнулся.       — Так что там по отчетам?       Гэвин на миг вскинул на него глаза.       — О, как раз пришел.       На терминале Коннора мигнул значок сообщения, потом раскрылась папка с отчетом.       — Нам надо поговорить, — сказал Коннор внезапно.       — Смотри-ка, расшифровали, и года не прошло, — хмыкнул Гэвин, словно Коннор и слова не произнес. — Прослушаем?       Коннор смотрел на него, не отвечая, долгие секунды, пока тот не поднял глаза. Взгляд у него был уставший и недовольный.       И Коннор подумал, что сейчас действительно не время и уж, конечно, не место разбираться с грузом, который лег на его плечи в тот вечер. А Гэвин… ему придется поговорить, просто позже.       — Включай, — сказал он коротко.       И не разочаровался. Даже навязчивые, зудящие мысли о Гэвине и поцелуе на троих — или все же на двоих? — отошли на второй план. Хорошо, что носитель не был поврежден выстрелом Гэвина, и теперь у них появилось кое-что еще.       Что ж, потраченное на расшифровку этой древности время окупило себя. Запись несколько раз стирали, видимо, Морган переписывал кодовую фразу, потому что обязательно начинал смеяться. Зато теперь все эти дорожки были отреставрированы и расшифрованы. Это были три голоса. Коннор тут же подключил распознающую систему и соотнес их с арестованными им преступниками. Два голоса были голосами Моргана и его друга и ближайшего помощника — неудивительно, что они так и не проговорились — им это грозило бы увеличением срока. И только один голос не подходил никому.       «…чай придуриваться! Мне пора, а ты тут развел!»       «…контейнер уже готов, можно топить. Только Боба и ждем твоего», — это был голос Моргана, и он снова захохотал на крик: «Копы в городе!»       «Я ему позвоню, мне нужен фургон».       Больше ничего путного разобрать не получилось, но и это была большая зацепка.       — Они топили контейнеры в озере? — Гэвин смотрел на Коннора ошарашенно. — Почему я, блядь, думал, что это были первые жертвы?       — Может, потому, что больше на лесопилке не было неопознанного тириума. Да и заявлений о пропажах людей в таком количестве тоже не было, — Коннор тоже был ошарашен. Тириум, конечно, испарялся, и через несколько дней и следа от него было не найти, но пропавших в таких количествах не было, и он тоже подумал, что эти жертвы были первыми.       — Везли из других штатов, — сказал Гэвин уверенно. — Проверим. А что сейчас стали местных красть? Обленились?       — И обнаглели, потому что все легко сошло с рук.       — И потекло бабло, — Гэвин зло усмехнулся, уставился в терминал, и его пальцы забегали по клавиатуре. — Боб, говоришь? Фургон и катер? Или лодка? Иди к папочке.       Коннор смотрел на него еще какое-то время, а потом сел за свой стол — работы наверняка навалилось отсюда и до следующей недели.              И он угадал. Для начала Коннор оформил заявление о приостановке дела в суде в связи с открывшимися обстоятельствами — необходимо было доследование. Почти все в их группе были заняты на текучке, поэтому нить, ведущую к Сэмюэлю Гарсиа, на первых порах распутывали они с Гэвином. Бобов с лодками и катерами на этом причале было несколько, и когда отсеяли тех, на чей транспорт невозможно было погрузить контейнер со склада, их осталось четверо. И с этим уже можно было работать.       Удачно подвернулся вернувшийся Митчелл — ему едва дали время, чтобы допросить задержанного им владельца закусочной, который, судя по свидетельским показаниям, натравил своих дружков на живущего неподалеку от его забегаловки андроида. И едва тот добился признания и активной помощи следствию, его отправили «в поле».              Выходные прошли: суббота на рабочем месте, воскресенье в напряжении. В понедельник новостей еще не было. А во вторник Митчелл внес новую информацию.       Боб с подходящим катером был, но у него не было фургона. На этих словах Гэвин выругался и откинулся на спинку кресла, потер воспаленные от недосыпа глаза.       — И никаких хороших новостей?       — Терпение, — Митчелл довольно усмехнулся. — Зато у него есть жена. Ну, не жена, а сожительница.       — И у нее есть фургон?       — У нее есть терпение. Не перебивай! — возмутился Митчелл, и Гэвин действительно закрыл рот.       Зато помахал рукой так энергично, что тот засмеялся.       — Я хотел подробно, ну ладно. Его сожительница была соседкой Гарсиа пять лет до совершеннолетия. Она жила в приемной семье неподалеку, так они и сдружились, — он полез в планшет и стал что-то набирать, но Коннор его остановил:       — Доказательства потом. Что дальше?       — Дружбу они, видно, не потеряли. Три года назад между ними снова наладилась связь, тут распечатки…       — Дальше, дальше! — Гэвин замахал руками и заработал укоризненные взгляды.       — Ее зовут Мелисса Смит, его Боб Харрис, живут они неподалеку, по дороге в сторону аэропорта…       — Адрес потом!       Митчелл зыркнул на Гэвина совсем уж раздраженно.       — Вот запрос на слежку, вот на прослушку. Гарсиа мог остановиться у них, или выйдет в конце концов на связь. Вот и все новости, — и Митчелл развел руками.       — Отличная работа, — одобрил Коннор. — Берем под контроль. Гэвин, займись слежкой.       — А сейчас адрес, — Гэвин осклабился в лицо Митчелла, но тот, видимо, поймал дзен и только пожал плечами, отправляя Гэвину адрес. — О, легко, знакомые места, — тот тыкал пальцем в планшет. — Продвигаемся? — спросил он, подняв голову. — Этот Гарсиа у нас еще вот где пищать будет! — и Гэвин потряс сжатым кулаком.       

***

      Вечер накрывал город темным покрывалом. Городские улицы уже сияли огнями и слепили фарами несущихся автомобилей, зато здесь, на окраине, было почти совсем темно. Солнце упало за горизонт, и вокруг наконец разлилась прохлада.       Трейлерный парк манил редкими фонарями и звенел какой-то сельской жизнью. Пока Коннор ехал по знакомым дорожкам, на него успели попялиться почти все обитатели трейлеров, что сидели сейчас на улице на раскладных креслах и попивали пиво. Мужчины и женщины перешептывались, наклоняясь друг к другу, дети носились стайками, не соблюдая никаких правил, и ехать приходилось очень осторожно. Под колеса мог залететь и мяч, и несущийся за ним ребенок, и собака, бегущая за ними со звонким лаем.              Трейлер Гэвина не сиял освещением, и сам он не сидел, как в прошлый раз, на улице. Но наверняка был дома, во-первых, потому, что его машина стояла на дорожке, а, во-вторых — они лишь вчера закончили со всеми предварительными действиями: добились и слежки, и прослушки, проверили звонки и связи и начали прочесывание дна прилегающей к докам акватории — если контейнеры уже топили, их необходимо было найти. Даже если контейнер был один. И после всего этого сил ни у кого не осталось. Гэвин уехал из департамента рано утром и пообещал спать двое суток.       Коннор, правда, двое суток ждать не стал, но посчитал, что к вечеру Гэвин точно выспится и будет готов поговорить. Возможно, это было настырным вмешательством в личное пространство Гэвина, вполне вероятно тот только разозлится и пошлет его, но Коннору было нужно… необходимо закончить то, что начал Маркус.       Мысли о Гэвине не давали ему покоя, запись постоянно мерцала на интерфейсе, и стоило закончить важные задачи, как файл словно шептал: Активируй меня!       И Коннор активировал, и заново смотрел глазами Маркуса на то, как Гэвин тянется к нему за поцелуем. Это не давало ему покоя все свободное — и несвободное — время. Это был сбой программы, баг, необратимое повреждение системы! И Коннор устал бороться в одиночку.              Он припарковался рядом с машиной Гэвина, постарался не хлопать сильно дверцей и решительно прошел к трейлеру. Звонка у двери не было, поэтому он довольно громко постучал. Раз. И другой. И еще один.       Он услышал внутри какой-то шорох: кажется, скрипнули пружины на кровати или дверь в душевую, — он выкрутил слух на максимум, — но ему так и не открыли.       — Гэвин, я слышу тебя, — сказал он, глядя в закрытое шторой окно справа от двери, там, где был коридорчик к спальне. — Еще чуть-чуть, и я услышу, как бьется твое сердце.       «Вот хрень», — раздалось сдавленное из-за двери, потом шаги и, наконец, три щелчка замка. Гэвин — хмурый и недовольный — выглянул в узкую щель. Вид у него был все еще заспанный, но ресницы слиплись стрелками от воды, а с волос капало.       — Чего тебе? — буркнул он недовольно и обыденно, но Коннор почувствовал в его голосе беспокойство.       — Ты знаешь, — сказал он ровно.       — Господи, да за что мне это! — воскликнул Гэвин вроде искренне, но Коннор безошибочно уловил в его голосе ложь.       Тот волновался, и после слов Коннора адреналин плеснул ему в кровь, так что и сердце застучало сильнее, и кровь прилила для начала к ушам.       Коннор улыбнулся, подавив желание прикоснуться к ним и проверить их температуру.       — Я очень настойчивый, особенно когда кто-то не хочет идти мне навстречу.       — Слушай, это уже преследование какое-то.       Коннор прищурился.       — Может, я войду? И мы поговорим, наконец, нормально? Я же не прошу большего.       — Убедительная такая просьба, — проворчал Гэвин и, вздохнув, распахнул дверь. — Заходи, Коннор! Будь гостем.              Он щелкнул выключателем и посторонился. Коннор вошел и аккуратно прикрыл за собой дверь, запер ее на те же три оборота и огляделся. Света было немного, но достаточно, чтобы не теряться в сгустившемся полумраке, впрочем, окна в трейлере были зашторены. На столе шумел чайник, стояли кружка, растворимый кофе и сахарница в виде тыквы. Тут же валялась смятая пачка сигарет, но дымом не пахло.       Гэвин прислонился бедром к столу, что стоял между диванчиками, сложил руки на груди и нахмурился. С его видом: в одних пижамных штанах, с розовыми полосами на щеке и груди, как раз над скрещенными руками, с растрепанными волосами и запахом ментола он не выглядел грозным. Он был… притягательным.       Но почему именно он?       — Давай, Коннор, говори. И покончим с этим.       — А Маркус подложил нам задачку, да? — хмыкнул вдруг Коннор. Ему очень захотелось, чтобы Гэвин перестал быть таким напряженным, чтоб вернулась легкость, которая только-только стала между ними появляться.       — Ничего не хочу об этом знать, — почти прошипел Гэвин.       На виске у него билась венка. И Коннор разозлился.       — А я ничего не хочу знать о твоей трусости! — сказал он жестко. — Сколько можно бегать?       — Трусости? — подался к нему Гэвин. — Ты сам понимаешь, что несешь?       — Конечно, я понимаю! Да, это случилось внезапно, и мы не ожидали! Но нельзя это отрицать!       — Да что отрицать-то? — Гэвин расцепил руки и энергично махнул у Коннора перед лицом. — Не-че-го! Вы поиграли в новые ощущения: человек, примитивный физический контакт. Я все понимаю!       Система распознавания кинулась расшифровывать язык его тела, интонации, эмоции, но у Коннора не было времени дожидаться результатов.       — Кто это поиграл? Может, ты? Лидер революции, тройничок, коннект! Что из этого привлекло тебя, Гэвин Рид?       Коннор уже нависал над Гэвином, но тот выпрямился, расправил плечи и едва ли не встал на мыски. Но посмотрел горящими глазами на одном с Коннором уровне.       — Я тебе кто, блядь? — прошипел он. — Да мне такое и в голову бы не пришло!       — Зато почему-то пришло, что это мы тебя кинули.       — А вы нет?       — Я — нет!       Гэвин энергично набрал воздух, чтобы ответить еще что-то в таком же тоне, но почему-то в миг сдулся и спросил негромко:       — Да?       И, судя по виду, готов был себя прихлопнуть за вырвавшийся вопрос.       — Да, — ответил ему Коннор искренне. — Все, что мне было нужно тогда, это ты. — Он помолчал, а потом нырнул в эту волну с головой. — И сейчас.              Он смотрел на Гэвина так внимательно, что заметил все: и как прилила кровь к его щекам, и как он быстро скользнул языком по губам, и как расширились его зрачки, когда их вдруг словно притянуло друг к другу.       Знакомый запах — Коннор научился называть смесь, которую он втягивал в свою лабораторию, запахом, — был именно Гэвина. Удивительно, но Коннор сразу его узнал, добавил в файл еще одну расшифровку, на этот раз с эфирными маслами зубной пасты, и тут же забыл об этом. Потому что расстояния между ними не осталось.       Он не мог больше чувствовать губами, но языком ощущал гораздо больше. Гэвин прижался, тут же полез своим в его рот и застонал так, словно получил, наконец, что-то дорогое и долгожданное. На этот раз его ладонь вплелась в волосы Коннора и сжалась там в кулак, и тот вдруг задрожал от того, как сбоил от натяжения скин у него на затылке.       Предупреждения посыпались на интерфейс, система посылала приказы о нормализации процесса, но новые и новые следы действий Гэвина снова приводили к сбоям. А потом дрожь потекла по шее вниз и растеклась по плечам, потому что другой рукой Гэвин уцепился за него так, словно боялся, что тот сейчас уйдет.       Его тело не было телом Маркуса, и он столько всего упускал! Коннор прижал к себе Гэвина, но едва чувствовал давление его тела, поэтому делал это очень осторожно. У него не было стольких сенсоров, но он прекрасно помнил, каким был Гэвин в его руках. Сейчас он ощущался ничуть не хуже.              Пальцы. Коннор мог столько всего почувствовать пальцами! И жар тела Гэвина, и гладкость его кожи, и влажность, и нежность. Вспомнилась шершавость щетины, когда он провел по щеке Гэвина самыми кончиками. Коннор тут же оторвался от его губ, прижался своими к щеке и провел языком раз, другой, а потом улыбнулся в ошарашенные глаза.       — Не мог удержаться, — кажется, голос сбоил. — Все совсем такое же, и немного другое.       — А ты все такой же, — хрипло ответил ему Гэвин. — Любитель поговорить.       И притянул Коннора к себе, чтобы поцеловать еще раз, так что говорить им в ближайшее время не пришлось.       Но Коннор не был в обиде, действие оказалось намного лучше.              Потом, когда они смогли перестать целоваться, он понял, что потребность поговорить все равно не исчезла. Он сидел на диванчике, а Гэвин, с лампой за спиной, которая золотой каймой освещала его тело, оказался на его коленях. Коннор не хотел пока вспоминать, как так получилось — все самое важное происходило именно сейчас.       — Насчет того поцелуя, — сказал он, и Гэвин застонал.       — Ну ладно, давай! — он, все еще смущенный, но отчаянно смелый, положил руки Коннору на плечи и заглянул в лицо. — Я готов.       Глаза у него были шальные, жадные, и Коннору снова захотелось поцеловать его, почувствовать биение его жизни в своих руках. Но надо было говорить.       — Я не хочу, чтобы между нами стоял Маркус, — сказал он прямо. — Просто надеюсь, что тебя интересую именно я.       — А вот интересно, что, если и он? — спросил Гэвин на его коленях задиристо. — Неужели отойдешь в сторонку? Или отобьешь девушку?       Коннор, весь вечер чувствовавший себя уверенно, вдруг растерялся. Какой ответ правильный? Что люди считают приемлемым? Отбить? Или уйти, уважая его выбор?       Он моргнул раз, другой, глядя, как темнеет лицо Гэвина, словно свет уходит из него, оставляя раскаяние и стыд.       — Извини, я идиот, — сказал тот наконец. — Я несу хрен знает что! Меня только ты, — его голос сбился, — только ты интересуешь. Коннор. Вот хрень, надеюсь, я все не испортил!       Коннор на секунду вжал пальцы ему в бедра, которые медленно гладил до этого, гадая, какая под тканью может быть кожа.       — Не испортил, — сказал он, поднял руки и положил ладони Гэвину на бока, на голую кожу, по которой тут же пробежали мелкие…       — Да, это мурашки, у людей бывает, — буркнул Гэвин чуть смущенно, когда Коннор склонился, чтобы их рассмотреть.       — Хочу попробовать, — Коннор потянул Гэвина вверх. — Можно?       И он лизнул кожу на груди, отчего этих мурашек стало еще больше.       — Да что ты делаешь, — беспомощно воскликнул Гэвин, пылая в его руках. — Черт, Коннор, — он вплел пальцы ему в волосы, — продолжай.       И Коннор продолжил. А потом, намного позже, когда ночь накрыла мир, а шум на улице стих, Гэвин покосился на дверь и сказал, едва сдерживая дрожь волнения в голосе:       — Оставайся, чего тебе переться на ночь глядя. Будь как дома.       И Коннор остался.