Малахитница

      Поздравляю, милая! Твоя жизнь всегда шла с приставкой «комедия», а смерть достойна списка самых нелепых. Я убегала от грабителя в музее, когда завернула за угол и напоролась на меч. Подпись к экспонату гласила: «Меч Фортуны».       (Я знаю, удача — моё второе имя!)       Сколько слов сказано о смерти, а реальность всё равно остаётся прозаичной. Бамс! Плюх! И вот тебя нет. Не было никаких коридоров, богов и прочей религиозной ерунды. Я моргнула и открыла глаза уже на ферме в Девоншире. На дворе суровый 1981 год. Англию ожидали тэтчеризм, шахтёрские забастовки, банды скинхедов и высокая безработица.       Но что проблемы Англии, когда во рту неполный набор зубов, а тело только начинает делать первые шаги?       Моё появление сопровождалось необычно жарким днём, запахом ромашки, в отваре которой мама полоскала пелёнки, и тихим голосом Скотта Маккензи из барахлящего радиоприёмника. Адриан Томпсон, старший ребёнок в семье, недавно отметил своё тринадцатилетие и гонял на фольксвагене по просёлочным дорогам.       Детство предрекало быть радужным.       Маму звали Лайза. Она делала мне массаж с маслом, кормила фруктовым пюре и совсем скоро приучилась сажать на горшок прежде, чем я испачкаю пелёнки. За год я успела изучить каждую досточку на потолке (м-м-м, кантри), переосмыслить законы мироздания и оклеймить себя приспособленкой. Новые условия жизни меня не смущали. Вот попади я в бедную семью или в военное время, пришлось бы тяжело. Впрочем, я бы и тогда справилась. Россия — лучшая школа жизни.       В три я успешно бегала во дворе за курами. Всплески энергии чередовались с быстрой усталостью. В один момент я могла с визгом запрыгнуть на свинью, а в другой — растечься на кровати так, что уже и вставать неохота. Было ли это навязано неиссякаемой энергией детского тела или же инородной силой, заставившей по-новому взглянуть на мир вокруг?       Контакт с землёй принёс неожиданные ощущения — как будто под ногами не земля, а зыбкий моховой ковёр, прячущий воду.       Я стала экспериментировать с новым «органом чувств», прислушиваясь, принюхиваясь и отслеживая впечатления. Земля низким мягким гулом лениво отзывалась навстречу, обещая прокормить и защитить. Вдали набирал силу Ураган. Он рассказывал о себе, о злом веселье. И было поле. Пшеничное поле со всех сторон окружавшее ферму. Я закрывала глаза, распахивала руки навстречу его шёпоту и даже задерживала дыхание, когда бесконечное море золотых колосьев двигалось в едином движении, влекомое порывами ветра.       Когда мне исполнилось четыре, я попыталась напроситься в город с Адрианом, но брат только посмеялся. Он считал себя крутым перцем, носил причёску под Элвиса и дешёвый одеколон. Адриан проводил время с такими же, как он, парнями-подростками, которые иногда заезжали к нам на ферму и не упускали случая подколоть братца за неласковую сестричку. Они слышали от меня непривычные их уху словечки на великом и могучем и отпускали неприличные шутки, за что брат однажды хорошенько врезал одному из своих дружков.       Мы не были похожи друг на друга. Лайза, смуглая и скуластая с полными губами, заплетала свои тёмные волосы в множество маленьких косичек и носила длинные платья и юбки, скрадывающие довольно приятную фигуру. Адриан тоже был смуглым, но в большей степени перенял английские черты, в частности неправильный, напоминающий лошадиный, прикус.       Менее всего на остальных членов семьи походила я: мягкое тело, не обременённое физической нагрузкой, узкие плечи, розоватый оттенок кожи. У меня круглые щёки, визуально добавляющие парочку лишних килограмм, чёрные глаза навыкате и не очень симметричные, зато пухлые губы. Не эталон красоты, но меня хотелось рассматривать. Собственно, моя внешность и была предметом многочисленных шуточек. Но они меня не волновали.       Несмотря на отсутствие папашки-помощника мы не бедствовали. В прошлой жизни меня тоже растила мама, особа без пяти минут королевских кровей. Она воспитывала меня в духе культурной элиты: одевала в маленькое чёрное платье в лучших традициях Коко Шанель, учила рассуждать об умном на фуршетах, а на груди и в ушах чтоб — старинное серебро с розовыми кораллами или бирюзой.       Сама она бы никогда не подняла меня. Хорошо, что у нас был дед! Я охотно рубилась с ним в нарды и слушала рассказы о том, как в лихие девяностые он состоял в какой-то группировке, которая занималась продажей краденых деталей с местного автозавода «ВАЗ». Потом началась война между бандами, сменился лидер, и многих несогласных с новой политикой убрали — и совсем не тихо: вламывались в дома, семьи сиротели.       Я его не виню. Времена были тяжёлые, все выживали как могли. Кто умел шить — шили, кто умел строить — строили, ну а кто-то умел воровать! Завершая очередную подобную историю, дед всегда повторял: «На других надейся, а сама не плошай».       И потом всю жизнь я следовала этому правилу.       Долго гадала, почему никто на ферме не тыкал пальцем в такую занимательную личность, как я (скромность — моё третье имя!), и не звал священника, хотя со мной случалось много странных вещей. В моменты эмоциональных всплесков вокруг меня барахлила техника, мигал свет и разбегались насекомые. Разбитый подбородок восстановился за ночь, а злобная соседская шавка, позеленевшая в одно мгновение, так и не вернула родной чёрный цвет.       Вскоре моя голова заболела от раздумий другого рода: «Кто я?» Итак, мне было известно, что мы живём в Девоншире, говорим на английском и никто, кроме меня, на ферме не колдует. Я даже начала подглядывать за семьёй в душе, чтобы убедиться, что мы люди! Так и не заметив хвостов, рогов и прочих сюрпризов, я стала примерять на себя роли героинь из известных вселенных. Варианты были самыми разными, начиная от «Клуба Винкс», в котором меня ожидали бы вульгарные костюмы с крыльями, до «Доктора Кто» и пси-способностей.       Нормальный ребёнок в моём случае просто обратился бы ко взрослым. Раз они до сих пор адекватно реагировали на странности, то не должно случиться ничего страшного. В худшем случае просто окажется, что они сами не знают ответ.       — Мама, я волшебница?       Шёл мой четвёртый канун рождества, и Лайза доверила мне украшать ёлку под её чутким руководством.       — С чего ты взяла?       Она не хотела рассказывать, но я дожала. Что она чувствовала в тот момент? Было ли ей тяжело? Я растерянно слушала маму, и винтики в моей голове вставали на место.       — Мне принесли люльку, когда тебе ещё пяти месяцев не было. Я поняла, что ты волшебница, едва взяла тебя на руки.       Я попала в Гарри Поттера. Похоже, от меня избавились. Или пытались спрятать, а теперь уже мертвы, раз до сих пор не забрали. Как оказалось, среди волшебников распространена практика избавляться от детей, не унаследовавших магических способностей. Но чтобы магическая кровь совсем не ушла на сторону, существуют целые поселения сквибов. Они также видят призраков и магических существ, в их присутствии тоже иногда коротит электричество. Например, Лайза упомянула, что неплохо гадает на картах и способна сварить простые зелья. Не буду углубляться в евгенику, скажу только, что при определённых обстоятельствах у сквибов даже могут родиться волшебники. Хотя гораздо чаще их способности растворяются в крови простых людей.       Лайза взяла меня за руку и уверенно заглянула в глаза:       — Мы всё равно твоя семья.       Тот вечер прошёл в близком кругу. Я помню дженгу и голос Дженис Джоплин, которому, немного фальшивя, подпевала мама. Помню сверкающие игрушки на ёлке, горячий какао, разносящийся ароматом по всему дому, и крупные хлопья снега, валившего в ту ночь. Помню, как под утро Адриан, ругаясь, расчищал дорожку. И что-то холодное, не позволявшее до того почувствовать сопричастность к дому, наконец, растаяло в моём сердце.       Той весной я впервые столкнулась с магическим существом. До одиннадцати лет я не ожидала ничего необычнее мигающей лампочки и незначительных выбросов магии. А тут — бац! — в саду за домом завёлся садовый гном. Я увидела его, когда поливала цветы и, признаться, немного струхнула. Наверное, потому что в прошлой жизни я плохо представляла, сколько сантиметров в футах. Мне казалось, садовые гномы должны быть размером с крысу, а в кустах сидел уродливый младенец — может, чуть меньше, но для меня всё равно достаточно крупный. Голова его походила на огромную картофелину, а ноги были твёрдыми как кремень.       Уж не знаю, как с ним справились Рон и Гарри, но я просто молча отошла от кустов и ушла в дом.       На следующий день гном сидел на том же месте и ел червей. Я из интереса сорвала молодую морковку с грядки и протянула существу, быстро убирая руку, когда он её выхватил. Во мне рос исследовательский азарт, но я всё ещё боялась подходить к гному.       Магическим чутьём, как я прозвала своё шестое чувство, садовый гном не выделялся. Он словно был такой же частью природы, как насекомые под ногами или грызуны. Должно быть, поэтому я и не сразу заметила его в кустах.       Я проверяла своего нового питомца каждый раз, когда занималась садом или вязала на веранде. Он начал посылать мне магические импульсы, когда очередь дошла до попыток контакта. Естественно, мы не понимали языков друг друга, но гном научил меня общаться впечатлениями. Получать и делиться эмоциональным откликом, который я слышала от сил природы.       Осень вернула в суровую реальность. Нужно было помогать в поле со сбором урожая. Работали всей деревней. Здесь же потом мололи муку. Ферма у нас была практически на самообеспечении. Я всё гадала: почему так? Оказывается, поселение сквибов — это такой буфер между мирами магов и маглов. Они с одной стороны общаются с обеими расами, а с другой — представляют отдельное общество со своими правилами.       Методом «почемучки» я выяснила, что мир магов был очень немногочисленным. Они не могли самостоятельно обеспечивать себя едой, но и зависеть от маглов не желали. Вот эту нишу и заняли сквибы. Сельское хозяйство приносило хороший доход, поэтому даже в периоды экономического спада мы жили безбедно. Впрочем, он ощущался и в магическом мире, ведь галеон привязан к фунтам.       Я уже знала, что в одиннадцать мне придёт письмо из Хогвартса, но, имея живой источник информации в лице Лайзы, было бы странным не обращаться к нему и не расспрашивать про детали. Есть вероятность, что этот мир воплотился благодаря мечтам фанатов (кажется, я видела нечто подобное в «Сверхъестественном»), и тогда это окажется гремучая смесь из фанонов. В любом случае мне предстоит разбираться на месте, так что стоит к этому подготовиться.       Лайза была сквибом во втором поколении. Она уже многого не могла, поэтому весьма опосредованно контактировала с магическим миром. Женщина рассказала, как, будучи молодой и авантюрной, решила посмотреть на Косую Аллею и, столкнувшись с предрассудками, убедилась: ей там делать нечего. Маги сами приходили к ним в деревню за покупками или посылали домовых эльфов. Однако старейшина выписывал магические газеты. Так все жители и узнали про войну.       В шесть Лайза решила, что я достаточно подросла, чтобы взять меня в Лондон на фестиваль. Адриан к тому времени взялся за голову и поступил в колледж. В тот день мы вдвоём запрыгнули в наш старенький кислотно-зелёный фольксваген и уже спустя пять часов наконец-то любовались унылыми пейзажами столицы.       Лондон... разочаровывал. Мелкие лавочки закрывались одна за другой, окна были заколочены досками, а двери и отделка разбухли от сырости, с них сыпалась краска.       Особенно ярко промышленный спад и запустение отразились на портовых районах вроде Собачьего острова. Новые жилые дома и деловой центр с видом на Темзу появятся здесь только в следующем десятилетии, а пока я видела лишь закрытые ворота, пустые доски объявлений и ироничную надпись “Don't Cry For Me Maggie Tatcher”! Люди жили не просто бедно, а очень бедно. Настолько, что студенты занимали квартиры в пустующих домах, чтобы не платить непомерно высокую арендную плату. На рабочих окраинах было много расселённых домов, на снос которых у местных властей не хватало средств, а инвестировать в землю на отшибе никто не хотел. Романтики, таланты, авантюристы, геи и прочие отверженные, стягивавшиеся в Лондон со всей страны, оседали в подвалах и пустых квартирах.       К фестивалю город заметно принарядили, но магическое чутьё не обманешь. Это была передышка перед новой чередой забастовок. Люди хотели отвлечься и, наверное, поэтому совсем скоро меня тоже захватило бешеное веселье горожан, которые торопились жить.       Громкоговорители разносили Битлов. Почувствовать приближение мага получилось не сразу. Его аура вибрировала силой и уверенностью, но понять, кто передо мной, удалось только тогда, когда он уже переступил порог палатки, в которой Лайза подрабатывала гадалкой.       — Доброе утро, мисс Томпсон.       Лайза нахмурилась, не совсем понимая, что понадобилось старому магу (этих снобов невозможно спутать с порядочными людьми!), но поздоровалась, как того требовали приличия.       — Мисс Томпсон, давайте не будем ходить вокруг да около.       — Разве я против? Только не пойму, чем могу быть полезна?       — Боюсь, что ничем. Я пришёл за Софией.