Там, где зажигаются звёзды

— Да блядская хуета, блять, — на выходе из медицинского кабинета Арсений всё-таки не сдержал эмоций. Правда, тут же с опаской огляделся по сторонам, убедился, что его возмущения не дошли до детских ушей — малышня была слишком занята перебежками из комнаты в комнату, и облегченно выдохнул. Как оказалось, собрать команду для участия в «Весёлых стартах» было почти также сложно, как подготовить сборную к Олимпийским играм: помимо обычного списка из десяти участников и ещё трёх запасных — кто-то за день мог легко ушибиться или перегреться на солнце, следовало найти на посту своего этажа карточки каждого из них, отсканировать листы с заключениями на ресепшне — за исключением кабинета Стаса лишь там имелся рабочий принтер, и вооружившись всем этим добром, занять очередь к главному врачу. Тот со своей волшебной печатью был последней инстанцией в этой муторной цепочке дел. Кто и почему придумал такую сложную систему Арсений не знал, но уже всей душой этого человека ненавидел. Он бы вообще этой бумажной волокитой с радостью не занимался, да вот только Катя приболела, а он не был настолько бессердечным, чтобы гонять её в таком состоянии с одного этажа на другой. Вообще, в кампусе началась предречённая Стасом ещё на первой планёрке волна акклиматизации — с самого утра из комнат в разных концах коридора почти в унисон разнеслись первые хриплые покашливания и шмыганья носом. Как получалось так, что заболевали все примерно в одно и то же время, он не знал, но догадывался, что связано это ещё было и с каждодневным купанием в море. Всё-таки не каждый был способен скакать по несколько часов в день от берега до воды и обратно, шокируя свой организм перепадами температуры. У себя Арсений с утра никаких странных симптомов не обнаружил, и даже с учётом вчерашней ночной прогулки нашёл силы на пробежку. Правда, направляясь к врачу, уже успел о своём решении пожалеть — с такой полосой препятствий на работе можно было и не подскакивать раньше остальных, а подольше проваляться в кровати. На скамейке у кабинета ожидаемо собралась очередь: две не по годам серьёзные девочки лет десяти с рецептурными листами, Горох, у которого ещё с вечера разболелся зуб и теперь он подпирал ладонью щёку, и Оксана, фотографировавшая красочный голубой стенд за её спиной. На том, кстати, украшенном вырезанными из бумаги изображениями планет и цифр с купюрами — смена, всё-таки, была экономическая, появились конвертики с номерами команд и надписями, оповещавшими всех, кто и сколько валюты успел заработать. Найдя номер своего отряда где-то посередине, Арсений недовольно цокнул и направился прямиком к Сурковой: — Оксана, привет. Ты тоже со списком? Не знаешь кто последний? — Не, у наших сегодня только футбол на пляже, я тут своего оболтуса жду, — она демонстративно закатила глаза и кивнула в сторону Серёжи: — Горох вон занимал, вроде, да? Серёжа поднял к ним голову, уныло кивнул и вернулся к созерцанию плитки на полу — та, белая с вкраплением чёрных сложенных из треугольников квадратов, могла заинтересовать любого перфекциониста. — Тогда я за тобой, Серёга. Не успел Арсений толком втиснуться между ними на лавочку, как дверь кабинета распахнулась, а из-за неё показался высокий, где-то под два метра ростом, недовольно скуксившийся подросток. Попов успел запомнить его по вечерним дискотекам — тот щеголял на них в модной белой панаме с бананами и, конечно же, казался великаном на фоне мелькавших у него под ногами восьмилеток. — Ну, и как? — Оксана поднялась с места, и парень поднёс к её лицу растопыренную ладонь с перемотанным указательным пальцем: — Пиздец, блять, Окс, я ему говорю — может, я палец сломал? А он заладил «нет, да нет, давай просто намажем да перебинтуем». Тьфу, блин, на него. — Игорь, какого чёрта ты снова материшься?! Суркова возмущенно скрестила на груди руки, а Игорь, заметив за её спиной веселящего Арсения, виновато хлопнул себя по губам: — Твою же мать, простите. Однажды я начну следить за своим языком. Кстати, Окс, а ты вообще себе ломала что-нибудь? Услышать продолжение их диалога Арсению не посчастливилось: они удалились в сторону столовой, Горох бесшумно прошмыгнул в кабинет, а рядом с девочками на приём выстроилось ещё трое их ровесников. Избежать тоскливого вздоха не получилось — скорее всего, он опоздает на завтрак. А значит не увидит Антона — тот ел в одно и то же время настолько, что по нему можно было смело сверять часы. От упоминания Шастуна в грудной клетке вмиг потеплело: если ещё вчера утром он мучался лишь от собственных фантазий, то после их ночной вылазки убедился в том, что всё, что он начал чувствовать — игра не в одни ворота. И хоть дошли до общежития они почти в тишине, лишь изредка прерываясь на возмущения по поводу ночных стрекочущих представителей фауны, и быстро распрощались в коридоре, руку ещё долго после жгло фантомное ощущение чужой ладони. А ведь Арсений просто сморозил обычную в своей манере вызывающую ерунду, на которую тот, почему-то, без возмущений согласился. Поддался на то, на что многие партнеры Арса реагировали закатыванием глаз. Типа, какие ещё нежности и обнимашки, когда можно просто потрахаться в туалете? И он, конечно, трахался, но походить за ручку хотел больше. Что делать с Антоном сейчас он не до конца понимал — оставить откровенный разговор за пределами лагеря было бы преступлением, а значит кто-то из них обязан был сделать шаг вперёд, умело лавируя между нагроможденными на них рабочими и социальными обязанностями. Арсений никогда не был трусом, и часто, хоть и с подачи лучшего друга, начинал всё сам, но сейчас почему-то переживал. Они и так успели наломать дров в начале знакомства. — О, привет. Я думал ты уже давно на завтраке, — Шастун появился перед ним как из воздуха, заставил испуганно дёрнуть коленкой и ещё раз задуматься над тем, что в этом лагере все мысли каким-то загадочным образом материализовывались. Оторвав задумчивый взгляд от личных дел в руках, он поднял голову вверх и не сдержал улыбки. Антон выглядел счастливым. Ничуть не менее взъерошенным, чем обычно, в проглаженной явно в спешке футболке — рукава её остались слегка примяты, с кучей колец и кругами под глазами, но каким-то светящимся изнутри. И от него такого было сложно отвести взгляд. — Надо до десяти список на эстафету сдать, — силы прекратить его разглядывать в себе он всё-таки нашёл — не хватало ещё, чтобы Шастун счёл его влюбленной нищенкой и хмуро ткнул в папки на своих коленях. — И всё? Ну-ка, дай сюда. Антон требовательно протянул руки вперёд, заставив его недоумённо взвиться: — Зачем? — Арс, не тупи. Он так возмущенно и угрожающе нависал над ним с высоты своего роста, что Арсений невольно вспомнил первые дни их знакомства, рассмеялся, но документы всё-таки протянул. Хоть и любил делать всё сам и честно — и экзамены сдавал без шпаргалок, и выручку на работе проводил без подводных камней, и игры проходил без чит-кодов, но от помощи сейчас не отказался. Тем более не от кого-либо, а от Антона. Заполучив папки в руки, Шастун довольно хмыкнул и с максимально серьезным выражением лица юркнул в кабинет. Столпившиеся у двери дети, кажется, остались недовольны — торчать здесь вместо завтрака им тоже было не по приколу. Арсений их отлично понимал: лучше пить какао, чем хлюпать носом и просиживать штаны с градусником под подмышкой. Антона не было от силы минуты две, если не меньше — выйдя в коридор, он ещё раз поблагодарил кого-то внутри, пообещал забежать после обеда, и, прикрыв за собой дверь, потрепал за макушки приунывших ребят. — Вот, держи, Евгений Александрович всё подписал — сказал, у тебя в команде одни космонавты, — довольный собой, Шастун ослепил его улыбкой от уха до уха и протянул в руки вместе с остальным заветную бумажку с печатью. Пробежавшись по ней взглядом, Арсений с облегченным вздохом поднялся с лавочки: — И правда всё отлично. Ну, ты мой спаситель. — Да фигня, — Антон отмахнулся и кивком указал в сторону ведущей в столовую лестницы: — Завтракать? Я голодный как собака. Документы, кстати, можешь на ресепшн после занести, чтобы сейчас не бегать. — То есть, ты помог мне, чтобы не идти одному на завтрак? Ты всё-таки меркантильный человек, Шастун. Арсения, на самом деле, его поступок впечатлил. Даже в такой мелочи можно было понять, насколько внимательно человек относился к своим знакомым, что, несомненно, было важно. Да и если бы не он, Арс просидел бы здесь еще около получаса, опоздал бы на завтрак по графику и закидывал бы еду в себя прямо на ходу — нельзя было оставлять Катю на отряде в таком состоянии одну надолго. Антон же обиженно насупился: — Вообще-то, выторговал нам пятнадцать минут на еду. Они оба направились к умывальнику — с минуту назад туда подскочил отряд малышей, и они не могли не подать им пример правильного и необходимого перед едой мытья рук. Покрутив ладони под едва работающей сушилкой, Арсений по итогу просто встряхнул ими в воздухе и первым отошел в сторону. Дождавшись, когда Антон присоединится к нему и они направятся вверх по лестнице, он уточнил: — Пятнадцать минут на то, чтобы посидеть за одним столом с набитыми ртами? Шастун с улыбкой покачал головой, поприветствовал начальницу столовой Ларису Алексеевну — стройную женщину лет сорока с огненно-рыжими волосами, как раз спускавшуюся вниз и уже у дверей, когда перешагнуть оставалось последнюю ступеньку, тихонько пробормотал: — Пятнадцать минут на то, чтобы посидеть за одним столом с набитыми ртами вместе. ***** Правда, посидеть вместе они не смогли: Кате не стало легче и за завтраком. Она упорно пыталась скрыть это под вымученной улыбкой, но Арсений, так и не добившись от неё вразумительного ответа, взял всё в свои руки и сам написал Шастуну, с которым виделся буквально двадцать минут назад. Попов (А) 09:40 «Антон, а я могу детей к морю один вывести?» Шастун 09:41 «Вообще, да» «Правда, надо будет найти, кто за ними на берегу присмотрит» «А что случилось?» Попов (А) 09:41 «Катя приболела. Хочу её в корпусе оставить» «Хотя она делает вид, что всё в порядке» От Шастуна не было ответа минут пять. Арсений даже успел отчитать Сашу за пачку чипсов, которую тот протащил в комнату прямо у него под носом. А после, разблокировав успевший погаснуть экран телефона, не сдержал улыбки от замелькавшего потока сообщений. Шастун 09:47 «Бляяяяять» «Началось» «Пускай сейчас идёт к врачу, а потом в общагу. Хотя бы отоспится» «Скажи ей, что это мой приказ. Стаса я предупрежу» Попов (А) 09:48 «Ок. Спасибо)» Шастун 09:48 «Спасибо на хлеб не намажешь» «))))))))))))» Арсений непроизвольно закатил глаза, но с каким-то внутренним мазохистским удовлетворением забарабанил пальцами по экрану. Он с таким ожиданием не пялился в телефон как минимум год. Попов (А) 09:50 «А если попробовать?» Шастун 09:50 «Фу, какой ты скучный» Попов (А) 09:51 «Эй, хватит меня обзывать!» «И вообще, что же ты тогда хочешь?» Шастун 09:53 «Потом скажу» «))))))» Когда Антон вышел из сети, а дети начали выбегать из комнаты на улицу с полотенцами наперевес, Арсений не сдержал разочарованного вздоха. Он не любил, когда его оставляли с ощущением неудовлетворенного любопытства. Но работа, как и плохо чувствовавшая себя напарница никуда не исчезли, а значит пора было возвращаться в строй. Добрачева ожидаемо рассердилась, но ненадолго — ослабленный организм дал о себе знать, и она, собрав вещи в рюкзак, коротко обняла его в знак благодарности и направилась к врачу. А Арсений схватил оставленную на столе вожатскую кепку и направился на улицу пересчитывать детей. Кирилл ожидаемо забыл полотенце, а Данила в последний момент вспомнил об оставленных на балконе плавках и пустился в корпус вслед за товарищем под общие раздосадованные возгласы. Жара стояла такая, что впору было расплавиться как масло на блинчике. До моря, как и обратно с него, они на удивление добрались идеально: на берегу приглядеть за своими Арсений попросил Димку, несколько раз с волнением уточнившего у него все подробности Катиного состояния, а на пути к лагерю, кроме разве что пятиминутной остановки возле продавщицы переводных наклеек и прочих безделушек, никто не опоздал и не затерялся. К началу второй недели после бурного начала смены их отряд вообще превратился в одну большую и сплоченную команду, и Арсений, поглядывая на других, им с Катей тихонько завидовал. Потому что никто не лез в драки, не рисковал выпрыгнуть из окна и не пробивал кулаком до дыр балконные двери. В другое крыло по последней причине вчера вызывали плотника. На обеде Катя тоже не появилась, и он уже было запаниковал, но Позов, скользнувший на соседний с ним за вожатский столом стул, утирая со лба испарину, облегченно заявил: — Ей лучше, но я уломал её ещё хотя бы пару часов отлежаться. Переживает, как ты здесь один. — Спасибо, Поз. Я сам вывезу, если что, главное, чтобы она не разболелась. — Это да, сейчас каждому второму впору выдавать маски. О необходимости следить за самочувствием своим и детей заговорила и Ляйсан на летучке: им меньше всего хотелось переставлять вожатых с одного отряда на другой, пока половина коллектива отлёживается в изоляторе. Попросила не стесняться и по необходимости отпрашиваться в аптеку, а ещё напомнила о том, что чай с мёдом — хорошее целебное средство. Закончив с поучительной частью, она перешла к расписанию на завтрашний день, оповестив о начале подготовки к кинодебюту. Готовить ролики на тему вечных ценностей могли любые желающие — даже малыши, самостоятельно или объединившись с кем-то постарше. После из всех отснятых отберут лучшие и представят их на общем санаторном мероприятии, где те постараются защитить честь корпуса и завоевать первое место. За участие, как и за призовые места, присуждались соответствующего размера жемкойны, и Арсений пометил у себя в блокноте необходимость обсудить это с ребятами. Также на завтра сразу после полдника был запланировал первый на смене Холи фестиваль — проводить тот из-за участия всех отрядов одновременно решили на лужайках за костровой. Про краску, кстати, тоже следовало узнать до завтрашнего обеда у врачей — у кого-то из детей легко могла обнаружиться аллергия, с последствиями которой не хотела сталкиваться ни администрация, ни вожатые. А ещё Арсений записался ответственным на завтрашний профибум — согласился отыграть роль гадалки, от которой все, почему-то, открестились. Сидевший рядом Матвиенко начал истерически ржать и тут же получил ногой по коленке. Хоть и лучший друг, но придурком иногда был полнейшим. Катя действительно вернулась прямо к «Веселым стартам», начало которых запланировали аккурат между укороченным для средних отрядов дневным морем и ужином. Она уже не казалась такой бледной как с утра и вполне искренне улыбалась, хотя и периодически зевала после убойной дозы лекарств. В медицинском пункте ей, как оказалось, ничего не выписали — лишь посмотрели с сочувствием и дали пару таблеток аспирина. Позов, узнав об этой вопиющей несправедливости, откуда-то притащил целый мешок лекарств — жаропонижающих, порошков, леденцов от горла и даже травяных сборов. Одни из последних, кстати, и помог ей прийти в себя. Убедившись, что девушка относительно здорова и успела соскучиться за полдня по детям, которые уже рассказывали ей про сегодняшнее море, Арсений сконцентрировался на мероприятии. Эстафету для подростков решили провести на баскетбольной площадке — покрытие здесь было одним из самых безопасных, да и площадь позволяла вместить сразу с десяток заявившихся отрядов. За пятнадцать минут до начала дети уже успели оккупировать весь её периметр — обсуждали привезенные из дома новёхонькие беговые кроссовки, разминались, болтались в беседке и обсуждали безвкусные обеденные щи. Физруки же — их, как оказалось, приехало двое, расставляли конусы и готовили необходимый инвентарь в виде мячей, обручей и лент. Их с Катей дети — те, что участвовали в эстафете, высыпали из кампуса гурьбой. Возглавляла их шумную гогочущую компашку Элина, по лицу которой было не сложно догадаться о том, что сегодня она настроена только на победу. Вообще, эта девчонка вызывала у Арсения особый всплеск гордости и некоего родительского обожания — бойкая и смелая по натуре, ответственная и даже в какой-то мере предприимчивая, она в один момент запросто превращалась в хрупкую девочку, что с опаской спрашивала разрешения взять его за руку и прижималась к плечу во время просмотра фильма. Может быть, он видел в ней что-то знакомое ему самому — тот самый вызов, который приходилось бросать всем с самого детства. Родителям, одноклассникам, учителям, а позже преподавателям и коллегам. В любом случае, за неё он был спокоен: когда она подрастет, то наверняка завоюет сотню сердец. — Так, а про дежу… — они с Катей временно приютились у одной из ближайших беседок, и она даже не успела толком задать вопрос, как сбоку на них с самодовольной улыбкой вдруг выскочил Заяц в шортах в крупную синюю клетку: — Ну что, готовы уже отдать нам первое место? Арсений с усмешкой скрестил на груди руки: — С чего это вдруг? — Ну как, — Максим искренне удивился. — Потому что мы лучшие. — Вы? — Добрачева обвела силуэт парня пальцем и засмеялась. — Макс, ты, кажется, что-то перепутал. Как бы сильно вожатые не дружили между собой, за свой отряд каждый стоял горой. Потому что именно свои дети были самыми — активными, весёлыми, послушными, или даже наоборот шумными и неугомонными, но всё равно родными. И не просто на корпус, а вообще на весь лагерь. Только своих детей можно было ругать за неубранные кровати, а уже через минуту жалеть с сжимавшимся сердцем, но стараться не подавать вида. Только с ними можно было обсуждать последние музыкальные новинки и слушать, как тебя ласково называют старым дедом, или сидеть коленка к коленке на вечерней свечке. Арсений с Катей своих за эти десять дней полюбили безумно — может быть, даже сильнее, чем следовало, но иначе оба не могли. Максим в этом плане от них не отставал и со своими гонял всюду — танцевал на зарядках, пел песни по пути в столовую, и гонялся от них по территории, устраивая обстрел шишками. И лишь иногда отходил на задний план, уступая руководство Топольницкой. Та была не меньшей зажигалкой, чем он, но в силу опыта давала Максу шанс проявить себя и наставляла, где это было необходимо. С их отрядом из-за проживания на разных этажах и несовпадающих графиков питания они пересекались не часто, но достаточно для того, чтобы Арсений подметил такие вещи. Вот только сейчас вместо Юли из корпуса, заботливо подталкивая вперед своих подопечных, вышел Антон. Наблюдать за ним в окружении детворы было забавно: любые подростки, даже сильно обогнавшие своих сверстников в росте, рядом с ним казались крохотными. Они смешно задирали голову вверх, тянули его за запястья и даже на мгновение залипали на обвешанных кольцами руках как сороки. А Шастун смеялся, тыкал в какое-то определенное украшение — наверняка спрашивали, что оно значит, и качал головой с подпрыгивающей от каждого движения вверх чёлкой. Парень, умеющий ладить с детьми — это мило, а вот Шастун. Комбо. — Ну всё, чемпионы, идите разминаться, сейчас подойдем, — Антон ударил в подставленные ему детьми пятерни, и когда те скрылись, подошёл к ребятам и с беспокойством оглядел Добрачеву: — Катюха, ты как? Может, стоило ещё отлежаться? — Ну, я же не совсем немощная, — резонно отреагировала девушка, но расправила складки на пышной юбке и улыбнулась: — Спасибо, что переживаешь, мне правда уже лучше. И, кстати, спасибо, что отпустил утром. — Это всё Арс, — засмотревшись на готовившуюся дистанцию, Арсений успел на секунду выпасть из диалога, и от мягкого голоса, которым было произнесено его имя, вздрогнул. Шастун смотрел на него, не отрываясь — внимательно, чуть сощурившись, будто пытался не пропустить его реакцию, и с лёгкой застывшей на губах улыбкой. И Арсений почувствовал, как его лицо начало уверенно заливаться краской. Он сам был горазд на игру в гляделки, даже сказал бы, что всегда в этом преуспевал, но сейчас во взгляде Шастуна было что-то такое, что заставило его самоуверенность подкоситься. Чёрт, он в западне. И не то, чтобы он был против — Хей, там, кажется, начинается, — Максим, круживший на месте, как нельзя кстати махнул рукой в сторону поля, и первым рванул к своему отряду. Катя же, как назло, решила не следовать его примеру, и вместо того, чтобы увести Арсения отсюда подальше, заинтересованно поглядывала с одного на другого. С каждой секундой затянувшаяся пауза становилась всё более неловкой. — Тогда вам удачи, получается. Пускай победит сильнейший, — собрав крупицы своего самообладания в кучку, Арс подмигнул Антону и сам увёл оттуда Катю. — Взаимно, — Шастун выкрикнул им это в спины и поспешил ретироваться — физруки объявили пятиминутную готовность. Обычная спортивная эстафета, часто проводившаяся в любой даже самой забытой богом школе, впервые вызвала у Арсения такой восторг. И то ли потому, что проходила в лагере — с сотней детей, скандировавших кричалки, с подбадриваниями внутри команды и нервным закусыванием ногтей на пальцах, то ли из-за того, что в ней участвовали их дети. Они вместе с Катей орали до хрипоты в голосе, когда Лера быстрее всех прошла дистанцию со скакалкой, нервно подпрыгивали, когда Кирилл на половине маршрута уронил эстафетную палочку и потерял несколько секунд, и по-настоящему запаниковали, когда Элина споткнулась на ровном месте, но не моргнув и глазом и даже не отряхнув колени, подскочила и догнала всех. С него в прямом и переносном смысле сошло семь потов — он так нервничал, что даже не заметил, как футболка прилипла к спине. Эстафету они по итогу выиграли, хоть и с минимальным отрывом. Уставшие и счастливые, ребята кинулись обнимать друг друга, а Ваня спустя несколько минут после объявления результатов отправился получать подписанную физруками грамоту. За неё, кстати, им должны были начислить еще две сотни жемкойнов. — Кто здесь лучший отряд? — встряхнув взмокшей копной волос проскандировал Арс, и дети, облепив их с Катей с обеих сторон, дружно проорали «двадцать второй». Когда за грамотой за третье место вызвали отряд Шастуна, Арсений выискал их в толпе взглядом. И по какому-то нелепому, но смешному совпадению, как только они с Антоном переглянулись, оба вытянули друг другу поднятый вверх большой палец. И синхронно с этого посыпались. Они вот прямо точно немножко были придурками. ***** Свет на баскетбольную площадку с двумя огромными белыми щитами над кольцами падал от расположенных между основным и дополнительным корпусами фонарей, и Антон с удовлетворением застучал мячом по покрытию. Стас наконец-то дал ему долгожданный выходной, а значит, пока все зависали на костровой на планёрке, можно было бездумно побросать трехочковые в корзину. Мяч, кстати, ему удалось отжать у их нового физрука, который типом оказался хоть и странным, но общительным. Антон раньше часто зависал здесь, особенно в прошлом году — тогда ещё работал Сашка Ваш, который играл также средне, как и он, но никогда не отказывался поржать над их меткостью. Сейчас компаньонов поубавилось: Поз больше любил гонять в футбол, а Макар начинал задыхаться уже спустя минут десять и валился звёздочкой прямо на резиновое покрытие, убеждая его в том, что вот-вот умрёт. Этим вечером же идея покидать мяч показалась заманчивой — весь день страшно пекло, и только сейчас, с отбоем на лагерь опустилась спасительная ночная прохлада. Почти все окна в корпусе остались открытыми на проветривание — благо со временем на них научились ставить защёлки, дабы пресечь возможность юных путешественников свеситься по пояс на улицу. Откуда-то из комнат всё ещё раздавались голоса, но Антон оставил это на совесть ночных дежурных. Сейчас хотя бы на пять минут хотелось почувствовать себя Леброном Джеймсом. Возбуждённые голоса со стороны костровой начали доноситься, когда он, высунув язык, попытался потренировать бросок — специально для этого он час провозился в ютубе, пересматривая сборник видео под названием «как найти свой идеальный бросок». Проходившие мимо вожатые поглядывали на него с одобрением, Заяц попросил на минутку мяч, чтобы попробовать закинуть тот с угла, но облажался, а Макар, к огромному удивлению, пообещал поторчать с ним здесь на днях. Кто-то, судя по тени, всё же заинтересованно затормозил на дорожке дольше, чем на минуту, и Антон, обернувшись с удовлетворением обнаружил там Арсения. Возможностей пересечься этим днём у них было едва ли не больше, чем обычно, да вот только в последний момент всё почему-то шло наперекосяк — первую половину дня Арс провёл с детьми один и почти сразу же убежал от него на завтраке, заметив состояние Кати, а после обеда и эстафеты, на которой им удалось перекинуться парой слов, Стас обрадовал его завтрашним выходным и тут же, словно в отместку, запряг делать таблицы на ближайшие экскурсии. Начаться те должны были уже через два дня, а значит не мешало составить хотя бы примерный график для отрядов и набрать списки, в файле по которым пока что красовался пустой белый лист. И то ли Шеминов не дружил с экселем, то ли просто поленился разбираться в этом сам и, вручив ему ключи от кабинета, отправился патрулировать дискотеку. Сейчас же, встретившись с Арсением взглядом, он понял, что успел по нему соскучиться. Он не особо проанализировал события вчерашней ночной прогулки, но поймал себя на одной единственной и, наверное, самой важной мысли — их друг к другу тянуло. Не просто как друзей, а как потенциальных партнеров. Хотя от слова «партнер» Антона немного потряхивало — у него и с девушками-то опыт был не большой, и что он мог предложить Арсению — явно заинтересованному, он не знал. Не знал, но к нему тянулся, надеясь разобраться в процессе. — Нравится наблюдать? — поинтересовался он, когда мяч, стукнувшись о поверхность кольца, внутрь всё-таки не залетел и ударившись о землю, отпрыгнул куда-то в кусты. — Ты думаешь, я социальный вуайерист? — Кто? — Антон не то, чтобы не знал значение этого слова, но в подобном контексте слышал впервые. Не филолог же. Арсений прыснул со смеху и смешно сморщил нос. Тот, кстати, был у него какой-то совсем кнопочный, и он подумал, что наверняка забавно его касаться. — Ну, человек, которому интересна частная жизнь другого. — Ааа, — на секунду он всё же ощутил себя идиотом, и дойдя до кустов, чтобы отыскать закатившуюся в них пропажу, осенённый идей, смущенно предложил: — Не хочешь присоединиться? Попов изучающе оглядел пустующую территорию, и видимо не найдя никаких причин для отказа, кивнул: — А давай. Я давно не играл. Блокнот с ручкой он аккуратно опустил на траву, подтянул ярко-жёлтые носки с динозаврами — Антон на них на секунду залип, и потерев руки, с довольным лицом шагнул навстречу. И когда спустя минут пять закинул в корзину несколько отточенных трёхочковых, Шаст понял, что его где-то наебали. — Сколько ты там говоришь не играл? Разминая круговыми движениями шею, Арсений хитро прищурился: — Год, может быть. А что, очкуешь? — Пфф, я? Нет. Но, может, во что поинтереснее? Стрит, например? Антон сам не знал зачем это предложил, но Попову почему-то всегда хотелось бросить вызов. Это началось с самого первого дня их знакомства, и никуда не ушло после примирения — тот будто сам нарочно клонил к этому вызывающими фразами, намёками и гордо задранной вверх головой. Судьба словно бросала в его лице Антону вызов. Мол, рискнёшь, или так и останешься здесь ни с чем? Арсений согласился на его предложение без раздумий и направился к месту розыгрыша. Перехватить мяч на свою сторону первым всё же посчастливилось Антону, но инициативой он владел недолго: Арс вился рядом и цеплялся за него с профессионально отточенной плавностью, смеялся и подначивал, мешая сконцентрироваться на игре. А отбирая мяч, в отличие от него, в кольцо попадал сразу, заставляя Антона недоуменно пыхтеть. В какой-то момент про счёт Шастун забыл. Вокруг вообще не осталось ничего, кроме щита над головой и Арсения — его тёплого дыхания возле шеи, когда он пытался выбить у него мяч, длинных, увитых выступающими венами рук, и нахлынувшего детского азарта. Они носились друг за другом по участку площадки, громко хохоча и совершенно забыв о спящих в корпусе детях. Правда, было бы неловко, если бы на улицу вышел Стас и дал им нагоняй. В какой-то момент они закрутились на месте настолько, что столкнулись и Антон, не удержав равновесия, повалил их обоих на землю, услышав, как Арс под ним зашипел от боли. Курсы по оказанию медицинской помощи он проходил целых три раза, и поэтому поднялся с земли довольно оперативно, осмотрел взволнованным взглядом и заметив, что он подергивает ногой, нагнулся и принялся осторожно ощупывать щиколотку: — Эй, ты как? Где болит, здесь? Арсений приподнялся на ушибленных локтях и слегка скривился: — Немного. Как-то неудачно приземлился. — Пошевели-ка ногой. Он послушно покрутил ею из стороны в сторону, и судя по выражению лица, ничего кроме лёгкого дискомфорта не ощутил. Антон облегченно выдохнул: — Скорее всего небольшой ушиб. Прости, пожалуйста, я неловкий пень, и не хотел тебя калечить. — Да нормально, я когда в школе за сборную играл, у меня таких синяков полно было. — Так ты занимался баскетболом и промолчал? Козлина. Это обращение вырвалось у него без злого умысла, но он на всякий случай поднял голову, боясь, что собеседник не поймет и потребует объясниться. Однако Арс в ответ лишь усмехнулся и кивком указав на свою ногу: — А ты долго меня ещё щупать будешь? Или это у тебя такой способ подката — покалечить, а потом заботиться? Антон непонимающе перевёл взгляд с его лица и только сейчас понял, что продолжал удерживать его щиколотку в кольце пальцев. Они у него были какие-то очаровательно хрупкие и утонченные. А кожа приятно гладкая, без единого даже крохотного волоска. Интересно, а Арсений брил ноги? — Я? Нет, ты чего, я просто… — Антон очертил её напоследок большим пальцем и, отпустив, на выдохе констатировал: — У тебя красивые ноги. Арс с нескрываемым удовольствием откинул голову назад и рассмеялся: — Так и быть, сочту комплимент за извинения. Ну, мы так и будем здесь жопу морозить? Я не против, конечно, но если нас застукают, то по головке не погладят. Шеминов и в правду не походил на человека прогрессивных взглядов, а ещё время давно перевалило за полночь и Арсению, в отличие от него, не мешало бы выспаться перед работой. Арс, судя по всему, подниматься сам не собирался — вытянув свои длинные ноги, он продолжил сидеть, посматривая на него снизу вверх с бегающим в глазах озорным огоньком. «И правда невыносимый». Отряхнув как следует шорты, Антон протянул ему руку, и тот, стиснув её, с его помощью поднялся. Тоже привёл себя в порядок, и заметив, как он подбирает мяч и собирается уходить, подхватил оставленные на земле вещи и зашагал следом. Ночная вылазка почему-то остро напоминала вчерашнюю, разве что здесь за руки им взяться точно было нельзя — встретят, увидят, не так растолкуют и сдадут. Хотя поймут, наверное, очень даже правильно. Просто так тут нельзя. — Классно поиграли, кстати. Спасибо, что составил компанию, — Антон нарушил тишину первым лишь когда они добрались до лестницы. Арсений, идя с ним всё это время бок о бок, пожал плечами: — Тебе спасибо. Мне тоже надо было расслабиться. Ты выходной завтра, да? — Да. Продрыхну до обеда. Надеюсь, не развалите там без меня крыло. Не спеша преодолевая одну ступеньку винтовой лестницы за другой, Арсений с улыбкой провел пальцем по облупившейся рыжей краске перил: — Постараемся, ваше Превосходительство. — Боже, Арс. Дверь в общагу на удивление оказалась открыта — либо кто-то выскочил в душ и забыл прикрыть, либо комендант просто не пришёл. Тёмный коридор встретил их раздаваемым из общей умывальной шумом воды и чьими-то тихими смешками из комнат, из-под дверей которых тянулись полоски света. Расставаться сейчас Антону не хотелось, хотя глаза после насыщенной вечерней игры по-честному начали слипаться. А ещё он проработал десять дней без выходных, и организм, будто почувствовав завтрашнюю возможность перезагрузиться, усиленно тянул его к кровати. Занеся ладонь над дверной ручкой своей комнаты, Арсений словно что-то вспомнил и оглянулся: — А чего ты хотел-то? Антон непонимающе нахмурился: — Когда? — Ну, утром. В переписке. Написал, что потом скажешь и так ничего и не ответил. — Аааа, — улыбка непроизвольно растянула его губы. Мелькнувшее с утра желание было дурацким, и он даже побоялся попробовать воплотить его в жизнь, но судьба решила всё за него. Засунув руки в карман шорт, он перекатился с носков на пятки: — Хотел предложить что-нибудь поделать вместе. Видишь, сбылось. — Поделать? — Арсений злорадно выгнул брови. — Ты меня хотел на кружок по рисованию пригласить что ли? — Если ты будешь выпендриваться, то максимум туда и позову. Арс обвел его задумчивым взглядом и приоткрыв дверь, склонился к его лицу буквально в паре миллиметров от носа и прошептал: — Ладно, не буду. Спокойной ночи, Антон. — Спокойной ночи, Арс. Через секунду он исчез за дверью, а Шастун ещё какое-то время простоял на месте. Похоже, ему пора было что-то делать.