Вуаль весны из запаха дождя

Шахматный узор из мрамора отдавался цоканьем из-под каблуков различных туфель под столом. Марианна едва ли не единственная, кто замечала этот безысходный звук. Она не могла решить однозначно, как он на неё действует. Скорее успокаивает, нежели всë-таки раздражает до пульсации в висках. — С нашей стороны, это как минимум странно — проводить светское послеполуденное чаепитие в десять утра, но я всë же склонен думать, что наши гости не предали этому особого значения, — король  Дагда жестами указал сначала на старшую, а затем на младшую дочь, призывая дополнить его речь. — Благодарю. Ваше величество, отец, я добавлю, с вашего благословения. Изначально мы хотели проявить инициативу, но затем подумали, как было бы неплохо решить всё после непосредственного прибытия наших дорогих гостей. Поэтому посоветовавшись, мы сделали выбор в пользу ваших предпочтений. Но затем, вас так переполнял восторг от сервировки, что отец вероятно решил придержать излишнюю уступчивость. Это показалось бы дурным тоном, — Марианна невесомо кивнула в сторону Донны.  Младшая из Тэкери ответила тем же, и поспешно опустила кремовую салфетку на широкое блюдо для десертного ассорти; — Моя старшая сестра Марианна всегда умела анализировать, вряд-ли мне когда-нибудь удастся дотянуться до еë уровня, но могу ли я поиметь смелость поинтересоваться о ваших впечатлениях от десертов, господа? Малина в действительности самая вкусная ягода, из тех что растут в оранжереях Гирдолинии, — стойко выдержав речь Донна в смущении скрыла взгляд, устремив его в сахарницу. Светлые волосы принцессы были перевязаны сзади обычной розовой лентой в тон платью, а происхождение выдавала уже диадема с золотыми листьями папоротника, вся в аквамаринах. Мнительная и мечтательная витательница в облаках — такой всем казалась принцесса Донна, читающая  вслух изысканные стихи на досуге. «Полностью не предназначенная умом для королевской короны, — считалась в светских кругах, когда темой обсуждений становилась принцесса Донна». Принцесса Марианна со своей удачливостью успешно скрыла терпкий ком, что образовался у неë в горле. Слова младшей сестры задели старшую сестру за то живое, что девушка прятала глубоко внутри даже от самой Донны. Да, Марианна, как правительница, со своим пылким нравом — куда хуже Донны, которая достойна идти по стопам их отца, и править королевством Гирдолинией с мудростью, обладая таким важным чувством как эмпатия, и управляться с такой способностью, как снисхождение.                                                                     А Марианна в роли королевы… Кто представил — открестился и отвернулся к стене. Своенравная, в какой-то степени нахальная, дерзкая, и даже опасная. Милосердие старшей Тэкери распространялось исключительно на цветы в еë саду. Без желания познавать мотивы любви, с гордостью в месть за тоталитаризм, пошла бы войной за первые же недомолвки, принимая в бою участие как передовая вершница. Где вес меча Марианны озадачивал даже врага, как она его своей изящной рукой держала… — Донна, твои слова меня задели, осмеливаюсь вступить на твою же защиту так демонстративно. Какими бы мои слова вам абсурдными не казались, но лучшей потенциальной королевы Гирдолинии чем Донна быть не может, — Марианна выдержала паузу, чтобы убедиться, правда ли все с таким интересом на неë уставились. За три секунды безразличных не выявилось. Старшая Тэкери висела сейчас на волоске отречения от наследия. Но каковы еë шансы сберечь свою страну без короля-мужа, если это не светит Марианне в точности как возможность носить длинные кудри ближайшие пять лет. — Ваше величество, отец, можешь рассчитывать на Донну больше, чем тебе этого кажется нелогичным, она молодец, — Марианна коротко поклонилась отцу, сидя. А возвращая осанку к исходному положению странно улыбнулась королю Боггу, который всë своë всеобъемлющее внимание отдал одной Марианна с тех пор, как сёл с ней за один стол. Этот мужчина внутренне осуждал еë за наглое самобичевание, чего он жуть как не терпит принимать в женщинах, но не может ничего поделать с тем, что в Марианне его всë что можно будоражит. И кажется он весьма недурно передал своë чувство через взгляд, словно уже имел над ней влияние, тайную связь, и мысленно отругал принцессу за самоуничижение. Расценив взгляд короля через целый стол предельно точно, Марианна принялась пить свой полуостывший чай, для виду естественно, — поглядывая из-под ресниц на Бога. С такой усмешкой, будто забавляется тому, как он раздражается от её мелких своенравностнй. На самом деле она блаженно задумалась о том, каким же всë таки идеальным решением было не надевать на чаепитие проклятую фижму. Возможно это самая веская причина стать королевой, — отменить травмирующую тело и передавливающую вены моду. Если так пойдет и дальше, Марианна сожжëт втихую все нижние юбки где-нибудь в лесу, а в оправдание поведает на официальном собрании, что моль проела с особой жестокостью. — Это очень смелое заявление, дочь моя, — больше слов король Дагда говорить не стал, последовал примеру дочери, продолжил чаепитие воизбежание лишних судов, чего король Гирдолинии, в отличие от Марианны, не терпит как отрезано. — А я расцениваю ваше заявление сткрытно искренним, Марианна, вы всë же подтверждаете слова вашей сестры Донны: за опровержение своей негодности, вы только наберëте ещë большую популярность, и набьете цену своей кандидатуре, кто после такого ловкого дипломатичного хода сможет править лучше вас, — подумают люди. У вас все подданные будут на мушкете, самоубежденные в этом, — Королю Боггу не пришлось приукрашивать, чтобы заявить об очевидном в открытую. Ему удалось разрезвить скучающую в смущении Донну, та активно закивала в подтверждение. Младшая принцесса умела заражать улыбчивостью, и с улыбкой лукаво поглядывала на сестру, удовлетворенная тем, что Ирландскому королю удалось раскусить саму Марианну, и даже загнать её в обескураженный ступор. Марианна находилась в неописуемом напряжении, при этом не переставая думать о гипнотирующем голосе молодого короля. Самоубеждëнная в провале, она незаметно теребила оборчатый шифоновый подол, ища разгадку к наилучшему пути выхода из всех возможных передряг. Они посыпались на Марианну ещë вчера на балу, и она всë задавалась вопросом: почему никто не заметил отсутствия у неë длинных волос. Их нет, испарились на рассвете, и даже не подумавши, они были выставлены владелицей на произвол. Одна фрейлина Габриэль едва не утеряла из поля зрения Марианну, желающую свои длинные прядки сжечь в кузнице. Выпросила отдать на парики, но одержимая своими делами принцесса без слов всучила графской дочери то, за чем она почти слëзно обратилась. Ей был важен сам факт избавления, и неважно каким способом волосы потеряются из осязаемого поля Марианны. **** Позволив другим гостям церемонии найти нить общения и уплыть по еë протяжности в моря разговоров вне зоны еë внимания, Марианна расслабилась и начала покусывать губу в загадочном сосредоточении. На чëм, — вот он вопрос. Внимание металось с одной точки в другую, переводилось на еë исчезающий рафинад в фарфоре, на закончившееся суфле… Затянутая в силки присутствия авторитетных персон, девушка чувствовала себя обязанной, хотя в начале церемонии была уверена в гладкости своей причёски, в правильности своего поведения, смирилась с затеей. Мечтой, главенствующей сейчас в еë голове, был завтрак в компании из зажаренного на вертеле куриного бедра, запеченных томатов и сладких шу с заварным кремом на десерт, посыпаных сладкой сахарной пудрой. «А эти наивные питатели светских бесед наверняка уверены, что мне с горой хватило одного суфле, и сейчас я должна лопнуть, но на мне даже нет корсета, господа, — несомненно, подзывать локея Марианна не стала, не в еë правилах сдаваться на полпути, она терпеливо дождалась, когда поднесут следующий десерт, и уже тогда не сумела сдержать порыв довольности». Ждать осуществления минутной мечту ей не пришлось, как по загаданному желанию, перед Марианной появилась пиала с шоколадным муссом в шапке из клубничного джема. Где-то на дне выглядывали пропитанные коржи. В мире есть хотя-бы одна живая, которой Марианна бы не радовалась довольной мордой, как любой мясной торговец радуется своим достижениям в зазывании народу. Лицо Марианны засияло улыбкой, а мираж напряжения начал рассеиваться. Что с людьми делает еда? Наверное пленит их до конца жизни, что ни странно, но иногда просто превращает в маньяков. Насколько сильно нужно было зарыться в мысли, чтобы не заметить отчетливые шаги слуг позади тебя. Вот и принцесса Марианна не знает, но у неё так случилось. Суфле разносили двойными порциями и всем составом слуг, все собеседники восторженно хвалили десерты. Держа знамя волка-одиночки, Марианна заметила, и быстро наворачивая одну ложку за другой, заметила что сидит такая не одна она. Вызвавший в принцессе странные чувства король Ирландии, был большей на вес сложнейших из всех загадок мира. Смотрел непредвзято, роговицы его блестели по-настоящему волшебно игриво. Не молодой, но и не старый на вид король с тëмными, как и еë, волосами до плеч, наобум представлялся Марианне плюс-минус сорокалетним. Не имевшая близкого общения с молодыми людьми рангом выше принца, она захотела узнать; что за тяга к самому королю ею овладевала. Десять различных чувств извивалось внутри, утаивая истинный вердикт от хозяйки. То, что не имело начала, итог картами раскрыть не сможет. Без вопроса не бывает ответа. Сырую почву сколько не поливай, а вкуснее вырастет только твой интерес к людям. «Вот так всегда, аналогии с чем угодно, но не с людьми. Сестра сколько тебе говорла, Марианна: побольше учавствуй в культурных раутах, иначе скоро ночевать начнëшь на конюшне, от переизбытка общения с природой, а мысли будет занимать интерес; как было бы интересно выйти замуж за лесника» — эту фразу, употребляемую чаще, чем науку этикета, она приговаривала себе каждый раз, находя в охотничьих камзолах старшей сестры сухие хвойные ветки, случайно туда попавшие, шишки, а иногда и сборы непонятных лесных трав, после дразня Марианну крестьянской подпольной предводительницей преступников. Но хвала небесам, девчонка и не догадывается, для чего нужны те лесные травки. О том, что Марианна курит с камердинером Санни самодельные сигары, ей вообще знать не обязательно было, но стало поздно. Однажды разоблачений с ветками за один день ей было мало, и Донна проследила за сестрой и её помощником до самого заднего двора с выходом на лесную глушь. Теперь не в шутку опасается свою сестру, и не забывает вспоминать об этом случае, если видит в еë комнате что-то родом из дикой природы. Задумавшись о безмерно добродушной сестре, Марианна позабыла о действе, что норовит пополнить ряды осуществленных — корль Богг Кинг, с его необычной модой и манерой. Его жабо из тафты, тёмного кофейного цвета, роскошно выглядывало из-под рукавов и шеи бархатного камзола. На нëм серебром были расшиты стандартные узоры, но обязательные запонки в форме львиной головы, казалось самые большие из всех мужчин, что сидели за этим столом, — именно у него. Запонками конечно не измерялся статус, но запонки у короля Богга вызывали у Марианны размах влиятельности и влиятельности символики их хозяина, поэтому девушка скорее вступила бы в перепалку с кем-то из старших королей, чем с Кингом. — Ваше величество, принцесса Марианна, а вы бы не хотели завтра вдаль за полуднем посвятить меня в ваши малиновые планы, и, возможно даже проводить по имеющимся в королевстве фермам? — Богг Кинг отчëтливо это озвучил, скромно и с надеждой, а всë реальное передал через взгляд. У него появились душетрепещущие планы, и тактика их такова, что вслух сказанное уже больший, чем опасность заподозрения, риск. — Отец, вы разве не планировали никаких переговоров на завтрашний день? — Марианна оседлала ситуацию, не уступая Боггу парировать, но полностью проигнорировала манеры учтивости. Не ответила просителю, а зашла с окружной, — отец должен понимать, что у его дочери на самом деле деловой подход к международным отношениям, ведь Богг Кинг молод и привлекателен, что не скажут конечно, но Марианна моментально почему-то стала убеждена в этом. — Уставший с дороги король Богг вряд-ли должен спешить, тем более если приехал к нам не по острой нужде, на целый долгий месяц. Ты можешь показать нашему гостю кустарники, и заодно весь замок, ведь кто как не ты знает наши ближние окресности, — бессомненно, король Дагда уловил именно ту суть всего происходящего, что и должен был, находясь в роли отца. Ответственность же за свою шкуру, у Марианны лежала на семье Шервуд, в особенности на их сестрице с зорким глазом и подлостью намерений. Не зная чего от них ждать, она всë же кинулась в крайность, и принимая предложение короля Ирландии, чего бы ей это не стоило, ответила: — Я только с радостью, Ваше величество. Улыбка, — это то, что трудно спрятать. Труднее только быть Марианной.