***
В Кофейнике темно, магнитофон продолжает играть свою угрюмую мелодию. Маски на стенах, благодаря залегающим в них теням, кажутся пугающими, фотографии разглядеть не получается. Китайские фонарики для меня как яркие пятна, а ведь раньше, очень давно, они использовались как предупреждающий знак для вражеских армий, потом уже стали символом процветания. Что же они показывают мне? Предупреждают или дают напутствие? Я устроилась справа от Стервятника, в полумраке его черты лица были более острыми. Болезненно бледный, с острыми скулами и горбатым носом, он не был красивым. Рядом с ним было тревожно, хотелось уйти. Только вот, раскосые желтые глаза, приковывали к месту. Более подходящих глаз к этому лицу и быть не могло. От него пахло не травами, как я думала сначала, а мятной жвачкой и чем-то ядреным. Нарушить молчание должна была я, это мне нужна эта встреча. Только вот, решиться было чертовски сложно, подготовленные слова застряли где-то поперек горла комом. Я сделала первый глоток кофе в надежде протолкнуть его. — Так для чего же тебе понадобилась моя персона? — заговорил птичий вожак. Значит, переходим сразу к делу, это к лучшему, не хотелось бы подбираться к цели моих действий постепенно. Времени у меня было куча, но не думаю, что оно было у вожаков, должны же быть у них хоть какие-то особые обязанности. — Я тут узнала, что ты умеешь вскрывать замки, — может нужно было обращаться к вожаку на вы? Это могло помочь расположить его, либо выглядело глупо, — мне нужно открыть свою шкатулку, а ключ куда-то пропал, поэтому я подумала, что ты мог бы её вскрыть, не повредив замок. — И все? — вожак птиц, казалось, удивлен, раскосые глаза немного расширились, в голосе появились вопрошающие нотки. — Да, я понимаю, что, возможно, в пустую трачу твое время такими мелочами, — стараюсь расслабиться и выглядеть непринужденно, получается плохо, почти отвратительно, — и что у любой услуги есть цена, но думаю мы сможем договориться. — Иногда мелочи могут быть очень важны, — Большая птица наклонила голову в сторону, оперлась на левую руку, от чего светлые волосы выбились из-за уха. Я только сейчас заметила серьгу в виде ключа, она казалась тяжелой. — Вся наша жизнь состоит из мелочей, вопрос в том, какие из них важнее, — слегка откидываюсь на стуле назад, показываю пальцем на свою пустую мочку, — красивая, я могла бы предложить пару украшений, но мне нужно за ними сходить. Стервятник улыбнулся, обнажив зубы, глянул на меня по другому, более заинтересованно, словно обдумывая что-то. Чтобы успокоиться, я отпила кофе, оно неприятно обожгло язык. Вкуса так и не почувствовала. Нужно вернуться к теме разговора, но это делают за меня. — А может, услуга за услугу? — Стервятник, уловив моё недоумение, добавляет, — ничего, чтобы выходило за рамки твоих личных границ. — Что же такое я могу сделать? Откровенно ума не приложу, что могло понадобиться птичьему вожаку. Мои цацки не пригодились, даже обидно, их так никто и не увидит, не оценит. Отвлекаюсь, мысленно перебираю свои сокровища. Стервятник начинает говорить, голос хриплый, в какой-то степени приятный, если не смотреть на его хозяина. — Понимаешь, я уже очень давно хочу одну вещь, ключ, который есть только у одного человека в Доме, — рывком ухожу от своих мыслей, картина в моей голове начинает проясняться, по плечам проходят мурашки, — а самостоятельно его получить будет, ой, как не просто. — Предлагаешь мне обокрасть Крестную? — звучит, как мгновенное прощание с Домом. Не знаю, что испытываю больше, страх перед ещё не наступившем будущем или любопытство. Если он думал об этом давно, почему не раздобыл ключ раньше? Мысль о том, что он бы не нашел себе помощника, кажется бредом. Каждый второй насолил ей с радостью. С другой стороны, Крестная обитала в совсем другой части дома, здесь более выгодным было использовать кого-то из девушек, но он ведь мог договориться с Рыжей или Русалкой, а может быть даже с Крысой. Все три были более близки к мужской части. С первой, на сколько я знаю, они были знакомы в детстве. — Почему же обокрасть? — Стервятника определенно позабавила моя растерянность, или напускная уверенность, про которую я так легко забыла — всего лишь помочь мне одолжить этот ключ, ничего, чтобы ты не смогла сделать. Шкатулка этого не стоит, мое любопытство этого не стоит. Мне следует закончить этот разговор, поблагодарить за кофе и уйти, спрятать свой личный ящик Пандоры подальше и просто забыть о всей этой ситуации. Только вот, неужели, все это было зря? Все эти разговоры, размышления и обращение к юноше были напрасной тратой времени. Ощущение того, что до моей начальной цели было рукой подать, а я боязливо сбегу будет очень долго преследовать меня. — Я не тороплю, — его голос выводит меня из транса размышления, невольно смотрю на стол и на его кофе. Чашка Стервятника пуста на половину, моя же только начата. Она согревает руки, но грозится остыть за пару минут. Стараюсь понять, это в Кофейнике холодно или со мной что-то не то. — Что от меня потребуется? — признаю собственное поражение перед своим же любопытством, горько. Стервятник смотрит долго, словно оценивает, не верит. Разумеется, какая дура пойдет на такую авантюру с Крестной ради простой шкатулки, в которой, возможно, ничего нет. Смотрю на стойку, Кролика за ней нет. Кратко оглядываю Кофейник, так и не нахожу его, ещё один момент выбивающий меня из колеи. Фокусирую внимание на фотографиях, самые разные, выдержанные в черно-белой гамме. — Над интерьером трудились все группы, — заговаривает Стервятник, проследив мой взгляд, — поэтому здесь нет единого стиля, фотографии, к примеру, задумка шестой. — А маски дело рук крыс? — получаю в ответ кивок, снова прохожу глазами по помещению, — что же тогда задумка птиц? — Вещи, которые просто так не достанешь, — Большая птица улыбается, гордо, с удовольствием, смотрит на стойку, словно сквозь синий кафель видит, — да и я не советую, если не хочется потерять рассудок или чего пострашнее. — Здесь, на удивление, уютно, — допиваю кофе почти вслед за Стервятником, он смотрит на место слева от себя. Я не решаюсь узнать, что там такое. В моей голове проносятся истории о полуденной смерти, которые удавалось услышать мельком. Девушек, к счастью или к сожалению, не посвящали в такие вещи. Наш небольшой разговор позволил мне собраться, стоит вернуться к первоначальной теме. Смотрю на часы на запястье, уже бесполезно, воспитанники Дома скоро начнут приходить с ужина и я не сомневаюсь, что большая часть нагрянет в Кофейник. Стоит только подумать об этом, как дверь приоткрывается, из неё выглядывает чье-то ушастое лицо, позади кто-то ещё. Стервятник меняется в лице, цыкает на любопытных недовольно, выглядит ещё более жутким. Дверь с той стороны мгновенно захлопывают, одновременно с этим вздрагиваю. — Прошу прощения, но думаю, нам придется перенести разговор, — черты его лица сглаживаются, — мои птенцы, чем-то взволнованы, раз пришли за мной. — Хорошо, ничего страшного, — надо же, а я думала, что это преувеличение о статусе отца птиц. Только вот, вопрос с услугами остается открытым, это меня расстраивает, ожидание напрягает, — когда мы сможем обсудить детали? — Если ты придешь в третью, уже завтра, — за дверью слышится шуршанье и голос, повторяющий одну и ту же фразу, что именно он говорит, разобрать не получается. Соглашаюсь, определяемся со временем и Стервятник уходит первым, выхожу из Кофейника. Наблюдаю картину, от которой становится смешно, члены третьей гуськом следуют за своим вожаком, словно утята за мамой уткой. Мысленно даю себе оплеуху за такие сравнения. Это нервное. В нашей комнате стоит запах аммиака, когда я крашу Химере волосы. Приходится дышать через раз, чтобы не закружилась голова, от этого ещё хуже. Девушка сидит спокойно, пока я перебираю её пряди, стараюсь прокрасить каждый отросший участок. Зеленая краска настолько токсична, что я диву даюсь, как волосы ещё не выпали. — Во что ты влезла? — внезапно подает голос моя соседка. Ох, моя милая, я еще сама не осознавала во что влипла. С левой частью головы закончено, замечаю, что не прокрасила висок, прямо пальцем захватываю краску и растираю. — С чего ты это взяла? — Ты сказала, что встретишься с Куклой во время ужина, но она была в столовой, — Химере хочется посмотреть на меня, мысленно радуюсь, что сейчас она это сделать не сможет, — а ещё, ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос, когда не хочешь говорить, это раздражает. Черт бы побрал её наблюдательность. Я бы рассказала, что действительно собиралась встретиться с Куклой и что обстоятельства сложились по другому, но она взбесится и начнет буянить. Поэтому лучше промолчать. Меня спасает Нимфа, она, недолго думая, устраивается на кровати Химеры, достает флакон лака для ногтей. Несмотря на холод, придется на распашку открывать окно, закладываются подозрения, что меня хотят отравить. Решаю в отместку их заморозить. Заканчиваю с волосами Химеры, собираю их в целлофановый пакет, дальше пусть сама разбирается. Сажусь на пол рядом с Нимфой, плохая привычка, которая пришла со мной из Наружности. Соседка наносит светло зеленый лак на ровные подпиленные ногти. В открытую рассматриваю её. Она красива, настолько, что дух захватывает. Девушка сутулится, карамельные волосы падают ей на глаза, тянусь и заправляю мягкую прядь ей за ухо, случайно касаюсь мягкой смуглой кожи. — Спасибо, — произносит, не отвлекаясь. Открываю себе обзор на очи цвета весенней листвы, они обрамлены темными длинными ресницами. Она дриада, которая вышла к простым смертным, пожалев их. Нимфа позволяет наслаждаться её красотой и укрываться под её тенью, только не стоит копать глубоко, ведь есть шанс повредить корни. Когда Химера уходит в душ смывать краску, я распахиваю окна, ледяной воздух хлестает моё лицо, кожа на шее мгновенно покрывается мурашками. Не стоит так открыто рисковать своим здоровьем ради минутного удовольствия, но я подумаю об этом потом. Дверь отворилась и в проеме появилась наша четвертая соседка, она тихо заехала в комнату и, перебравшись на кровать, спряталась под одеялом. Кажется, у кого-то не задался день, но и с этим я разберусь позже. Иду в душ последней, мне так комфортней, ведь так я не заставляю никого ждать. Начинаю обдумывать встречу в Кофейнике, делаю вывод, что, во-первых, веду себя глупо, соглашаясь на авантюру, подробностей которой толком не знаю. Во-вторых, с чего это Стервятник впутывает, хоть и не за даром, в свою авантюру незнакомого человека? Здесь проще, ключ он хотел давно, значит и способ получения продумывал, а я просто удачно подвернулась под руку. Выключаю воду, становится прохладно. В Доме всегда холодно, даже когда отопление включено. Стараюсь как можно быстрее вытереться и переодеться в пижаму. Заглядываю на мгновенье в зеркало, черт, тушь не до конца смылась. Намыливаю лицо по новой, правый глаз начинает щипать и я спешу ополоснуть лицо водой. Завтра мне предстоит посетить третью. Не знаю, что меня напрягает больше, сам этот факт или ещё один разговор со Стервятником. Странно, когда я думаю о нем все хорошо вот представляю его в мыслях. Молодой человек выше меня ростом и хромающий на одну ногу, с ног до головы одетый в черное, с соответствующим макияжем. Достаточно аккуратным, к слову. Ничего не испытываю, страха нет. Да и побеседовали мы вполне мило, парень был вежлив. Я вспомнила то неприятное ощущение сковывающие меня и встряхнула головой, чтобы отогнать его. Моя тревога ничем не обоснована, значит смысла в ней нет. Сил еле хватает добраться до кровати, отключаюсь, так и не высушив голову.***
Я люблю ночь, есть в ней что-то особенное, словно с наступлением темноты все становится более настоящим. Самые откровенные разговоры случались именно в это время, люди раскрывались совсем по другому, обнажались их пороки и мысли. Мне снился сон, словно я иду босиком по ночному полю, высокая сухая трава щекочет мои руки, а ноги ощущают сырость и мягкость земли. Медленно продвигаюсь вперед, замечаю, что в округе нет ни души, а единственным источником света является луна, даже звезд вокруг нет. Даже представить не могу, куда я направляюсь, брожу без цели, оставляя за собой затопченную тропу. В этом месте так хорошо и спокойно, сильно расстраиваюсь, раскрывая глаза. Минута мне требуется, чтобы отойти от сладкой неги, и прислушаться к звукам из ванной комнаты. Оглядываюсь, глаза начинают привыкать к темноте, ищу своих соседок, Нимфа спит на спине, волосы разметались на подушке, дышит тихо, Химера ниже, завернувшись в одеяло до самых ушей, сопит, иногда кривя нос. На нижнем этаже моей кровати пусто. В ванной было темно, я попыталась пробраться туда как можно тише, в надежде не разбудить своих. Интересно, как ей удалось это сделать? И как часто она это делала? Возможно, это те вопросы, на которые ответа мне знать не нужно, в целях собственного спокойствия. В последнее время и так достаточно происходит того, о чем следует волноваться. Становлюсь у стены, прислушиваюсь, задерживая дыхание. Шум текущей из-под крана воды скрыл за собой очень многое: мои шаги, тиканье комнатных часов, отголоски неспящих в Доме и тихие всхлипы рядом с зеркалом. Все сразу становится ясно, следовало уйти и забыть об этом, но я не была бы собой, если так поступила. Я в состоянии разглядеть силуэт коляски и сидящей в ней кривой фигуры. Девушка слишком увлечена разглядыванием своего отражения, чтобы заметить меня. Подхожу ближе и выключаю воду, заплаканные глаза смотрят снизу вверх, становлюсь напротив неё, опираясь о раковину. Пол неприятно морозит босые ноги, от редких капель рефлекторно вздрагиваю. — Тебя все равно слышно, в воде смысла нет, — скрещиваю руки на груди, кран начинает капать, это минимум на полчаса, пока остатки воды не кончатся, — что же тебе не спится, полуночница? — Тебя не касается, — отвлекается от зеркала, направляет внимание на меня, смотрит устало, что плохо, лучше бы злилась. «Меня касается все, что тревожит мой сон» — хочется огрызнуться, только лучше никому не сделаю. Капли, падая на керамику раковины, разбрызгиваются во все стороны, оставаясь на её краях. Прислушиваюсь, в спальне никто не шуршит и не движется, это хорошо. Девушкам не следует видеть её слезы, тогда мы точно останемся на месте в этом вопросе. Хотя и так слишком долго стоим на одной точке. Вздыхаю сво всей грустью, мысленно оплакиваю свой сон. Подвигаю к себе табуретку, стоящую рядом с душем, сажусь напротив и стараюсь не морщиться. Она мокрая, только вот, я сама виновата, могла и догадаться. — Ты же в курсе, что можешь поделиться со мной, — шепчу ласково, как ребенку, — я никому не скажу. Она, словно только и ждет моих слов, мгновенно успокаивается и напускает на себя страдальческий вид. Достает и кармана мятый платок и вытирает слезы. Раньше красная ткань из-за многочисленных стирок стала бледной, напоминая собой цвет мясных помоев. Мне хочется скривиться, сколько раз эта ситуация повторяется? Мы не впервые беседуем с ней ночью у зеркала и каждый раз наша тема не меняется. — Я ведь уродина. Каждый раз, когда выхожу из комнаты, я собираю на себе взгляды, — проговаривает на одном дыхании и снова устремляет взгляд на зеркало, боковым зрением делаю тоже самое, — мне тошно от них, я знаю, они шепчутся, смеются надо мной. — Послушай, — зеваю, прикрывая рот рукой, остатки сна сходят на нет, — не думаю, что все так серьезно, у всех людей хватает своих проблем. — Хочешь сказать я себя накручиваю, — она скидывает голову, в глазах снова слезы. Как дите малое, серьезно. — Нет, что ты просто не так все поняла, — девушка фыркает, хочется побыстрее это все закончить, — Мара, прошу тебя, отвлекись от этих мыслей, есть вещи, которые мы поменять не в силах. От своей клички вздрагивает, не любит она её, предпочитает не слышать, поэтому лишний раз из комнаты не выходит, общается только с нами, да прибегающими на зиму кошками. Сидит, в заточении своих волнений, никого к себе не подпуская. Мне раньше все интересно было, кто же так нарек её и за что? Только в Доме неприлично про такое спрашивать, пришлось догадываться самой. — Тебе легко говорить. — Да, легко. Кран перестает капать. Слышу шуршанье из комнаты, по звукам кто-то варит кофе. Значит Химера, радуюсь. Разговор окончен, так и не успев начаться. Мара снова смотрит в зеркало, на этот раз больше демонстративно, почти оскорбленно. Изуродованное болезнью тело, похожее на луну лицо, все это она видит каждый день, проливая слезы, она уже не вызывала той жалости, которая была в самом начале нашего знакомства. Покидаю ванную, не скрывая желание убраться отсюда. В комнате меня встречает чашка крепкого кофе и вопросительный взгляд Химеры. На столе переносной фонарик, света которого хватает осветить её лицо. Удивляюсь, она накрашена и приодета в свое любимые красное платье. Смотрю в окно сквозь щель в занавесках, там буйствует метель, а на подоконнике спят две кошки и один кот. Их можно было застать только во время сильного холода или ночью, в любое другое время они были с нами редко. — Снова? — одними губами спрашивает Химера и я киваю, наблюдаю, как она хмурит светлые брови. Сидим в тишине до тех пор, пока чашки не опустеют. Сон уже потерян, поэтому остается только проваляться час два. Прикрываю глаза рукой и в какой раз за эту ночь прислушиваюсь. Открывается дверь в коридор, почти бесшумно в неё проскальзывает Химера. Куда же она ходит по ночам и где изредко пропадает днем? Для кого же вся эта красота? Странно это, осознавать, что кто-то смог завладеть её вниманием. Скоро и Нимфа себе кого-нибудь найдет, это лишь вопрос времени, и останусь я здесь наедине с Марой. От мысли об этом становится тоскливо, даже заплакать захотелось. Что-то я слишком сильно драматизирую, даже для себя самой. В полудреме дожидаюсь утра, приведя себя в порядок, отправляюсь на завтрак в сопровождении Нимфы, оставив досыпать Мару с Химерой. Сегодня выходной, они могут себе такое позволить. Самой остаться было бы неплохо, чувствую целый день буду клевать носом. В столовой стаскиваю для них пару ломтиков хлеба, намазанных маслом, и сыр, сама запихиваю в рот пару ложек манной каши. Просто отвратительной, к слову, видать смена сегодня безалаберная попалась. Спица, сидящая рядом, даже ни к чему не притронулась. Мы болтаем о какой-то ерунде, до тех пор, пока её куда-то не позвали. Что ж, и мне пора собираться. Направляюсь в логово птиц через три часа после завтрака, успев дочитать книгу, выпить ещё одну чашку кофе с Химерой и разложить пасьянс, который так и не сошелся. Приходится постоять за дверью пару минут, надо же, закрыта на ключ. Этот факт не удивлял, просто казался немного необычным. В женском крыле не было запертых жилых комнат, думается, что и в мужском, одна третья отличилась или её вожак. Прислоняюсь к стене и зеваю. Со вчерашнего вечера в моей голове появился ещё один вопрос, который задавать не следует. Для чего ему этот ключ? Спросить об этом ровно залезть в личные дела Стервятника, а сделать это ой как не хотелось. Дверь открывает некто, похожий на морского конька или на летучую мышь. Маленькие округлые глаза смотрят на меня, я разглядываю человека в ответ. — Доброе утро, — нарушаю неловкую тишину, — а Стервятник здесь? — Доброе, нет, — юноша тешит затылок и шмыгает, — Корица, верно? — Да, я, а ты? — Гупи, папа нам сообщил о визите, его нужно подождать, — он отходит от двери, пропуская меня внутрь. Под ногами то и дело что-то хрустит, а нос закладывает специфичный запах. Так пахнут травы и их обилие, когда одно растение сменяется шлейфом другого. Шкаф и прочую высокую мебель накрывают побеги вьюнка. Растения буквально везде, голова начинает кружиться от обилия зеленого. Наверху одной из кроватей кто-то ворочается и гукает. Гроб нигде не вижу, уже хорошо, зато есть стремянка. Мне предлагают кофе или чай, я соглашаюсь на второе и благодарю нового знакомого. Усаживаюсь за небольшой столик, половину которого тоже занимают небольшие горшки. Гупи молчит, мне от этого неловко, поэтому начинаю теребить рукава зеленого свитера в попытках отвлечься. Интересно, сливаюсь ли я с растительностью или с абажуром лампы, которая так и грозилась оборваться на голову. Ровно в тот момент, когда Гупи ставит передо мной чашку с терпким напитком, в замочной скважине начинается шевеление. Мне было некомфортно в чужой комнате, поэтому увидав Стервятника, я мысленно выдохнула. — Мне стоит извиниться за свою задержку, — произнес юноша, устроившись напротив меня, один из горшков был отставлен в сторону для удобства, — как тебя встретили? Наверху спящая фигура громко гукнула и закрутилась, затем снова замерла. Краем глаза замечаю, как Гупи выскальзывает за дверь. Стервятник в своей обители выглядит даже как-то уютно, только кожа зеленым отдает, это все из-за абажура. — Все хорошо, — обхватываю кружку руками, понимаю, что лучше перейти к сути дела, пока я не пригрелась, а травяной запах совсем не уволок меня в дрему, — мы не закончили наш прошлый разговор. — Действительно, — Большая птица улыбается уголками губ, интересно, почему, — что же, не будем тянуть время. Стервятник откидывается назад на спинку стула и заправляет прядь волос за ухо, снова обнажая свою серьгу, на этот раз замечаю, что проколов больше, чем я думала. — На сколько мне известно, Крестная имеет ключ от клетки в одном экземпляре и всегда держит его где-то рядом, — заговаривает, киваю в ответ, отмечаю, что как-то он скривился на кличке воспитательницы, — и достает только в одном случае. — Верно, если честно, не могу понять, что нужно сделать мне. — Тебя когда-нибудь запирали? — Нет, но, — в голову пришла одна мысль, которая заставила замереть, а сердце бухнуть куда-то вниз, — если меня запрут, как это поможет достать ключ? — Не стоит так нервничать, все что от тебя требуется, это подстроить ситуацию, — Стервятника кажется позабавила моя реакция, ругаю себя за то, что снова выгляжу глупо, — об остальном я позабочусь сам. Как же я не люблю неопределенность, на таких моментах у меня возникает ощущение, словно приходится идти в слепой темноте и только черт знает, на каком незаданном вопросе случится споткнуться. — Предположим, что все получится и Крестная запрет меня, ты достанешь ключ, а что дальше? — в чашке осталось совсем немного остывшего чая, стараюсь тянуть его. — Я сделаю слепок и верну его на место, так, что никто и не заметит, — Стервятник отвечает равнодушно, словно не хочет, — я не принуждаю тебя, но было бы прискорбно услышать отказ, ты уже слишком много знаешь. Почему это звучало так, словно у моего отказа будут последствия? Внутренне съеживаюсь, вспоминаю свою вчерашнюю тревогу перед вожаком Птиц. Допиваю чай, пора заканчивать этот разговор, хоть перспектива остаться одной, запертой в клетке меня не прельщает. От одной мысли об этом хочется свернуться в комок и забиться в угол. Втягиваю носом воздух, стараясь сделать это незаметно. — Я уже согласилась вчера, просто люблю детали. — Славно, тогда нам стоит их обсудить, — уголки губ Стервятника приподнимаются. Он встает, оставляя свою трость, — позволь, долить тебе чаю. Его руки тянутся к моей чашке, вздрагиваю, когда наши фаланги случайно соприкасаются. Не знаю от чего больше, от неожиданности или от того, что несмотря на то, что Стервятник под определенным освещением напоминает ходячий труп, его пальцы на удивление теплые. Моя реакция не остается незамеченной, птичий вожак усмехается, но ничего не говорит. Нужно отвлечься, хоть на что-нибудь — Нам нужно провернуть все сегодня, иначе придется ждать еще пару дней, — стараюсь сгладить неловкий момент и вернуть разговор в нужное русло, — Крестная дежурит сегодня. — Мы можем сделать это после отключения света, заодно и повод Крестной дашь. Смотрю, как Стервятник разливает чай из заварника в две чашки, не могу отвести взгляд от его рук и многочисленных колец. Как они ему не мешают? Мне и от одного тонкого некомфортно, кажется, что оно цепляется везде, где только можно. Вырываюсь из своих размышлений, когда передо мной ставят теперь горячий напиток. — Спасибо. — Ты не замерзла? Мне казалось здесь тепло, — в недоумении смотрю на парня, на что он продолжает, — у тебя руки холодные. — Ох, нет, — качаю головой и улыбаюсь, приятно, что беспокоются, хоть и из вежливости, — они всегда холодные, спасибо. — Говори, если что, некрасиво позволять гостье мерзнуть. — Хорошо. Мы разговариваем ещё полчаса и успеваем наметить план действия, затем на верхней полке начинают сильно ворочится. Через минуту показывается светлая макушка, которая испуганными глазами ищет кого-нибудь, увидав Стервятника, успокаивается. Затем она направляет свое внимание ко мне, издает непонятный звук и утыкается в подушку. — Я пойду, — поднимаюсь с насиженно места, поправляю складку на свитере — спасибо за чай. — Хорошо, — Стервятник тоже встает, с целью проводить, хриплый голос где-то над ухом останавливает меня у самой двери, — думаю, не следует распространяться обо всем этом. — Разумеется. Вылетаю из третьей, быстрым шагом направляюсь в женскую часть, стараясь игнорировать мурашки, прошедшие по спине. Весь остаток дня меня посещают тревожные мысли, я думаю о клетке и сколько мне предстоит там находиться. Забавно даже, меня больше пугает вероятность остаться одной, чем то, что придется частично пойти против Крестной. Скорей бы этот вечер прошел.