Пятью днями ранее
Хатидже Султан только вернулась из хаммама, когда одна из служанок оповестила о том, что приставленный к Нигяр человек просит о встречи. Быстро надев платье и собрав мокрые волосы в неаккуратную прическу, девушка поспешила в бельевую, где ее уже ожидал тот самый евнух. — Ты хотел видеть меня? — не взглянув на раба, Хатидже прошла и устроилась на небольшом диване. — Я слушаю тебя, ага. — Как вы и просили, я везде следовал за Нигяр по пятам, это наконец-то дало плоды, Госпожа. Калфа бежала в сад, видимо, хотела спрятать эту вещь. — показал он тетрадь. — Но имела неосторожность упасть, а я воспользовался моментом. — И что это? — заинтересованно смотря на тетрадь, Хатидже и не думала о том, как перевернётся ее внутренний мир. А впрочем, не готов к боли, так и нечего лезть и докапываться до истины. Она ранит и заставляет принимать такие ненужные решения. — Я сделал перевод у одного из учителей, Султанша, записи были на русском. Ага протянул лист с переводом своей Госпоже и стал невольным свидетелем того, как в глазах Хатидже Султан загорелся недобрый огонёк.В настоящее время
Запыхавшийся Падишах влетел в покои, заставляя всех замолчать и бросил взгляд на друга, чьи брови были нахмурены, а взгляд был обращён в пол. — Ибрагим, мы все ждём, когда ты наконец расскажешь, что произошло и где моя женщина! — раздражаясь, прикрикнул Султан, не вынося мучительного ожидания. — Брат, не надо. — вступилась Шах Султан. — Мы не знаем, что могло произойти там, что так шокировало Пашу. — Я расскажу, но не перебивайте. — оклемавшись, тихо промолвил Ибрагим, заставляя всех обратить на него внимание. — Нам пришла весть, что мы должны отправиться домой…Пятью днями ранее в Персии
Шах Тахмасп не славился огромным умом и сообразительностью в политических делах, но в нем было сокрыто другое качество. Он мог чувствовать людей. Видя больше остальных даже в обычном взгляде, правитель Персии с лёгкостью манипулировал людьми. Иногда это требовалось исключительно для государства, но порой мужчине так нравилось играть чувствами его подопытных. Впервые увидев эту парочку, Тахмасп сразу многое понял. Никто из них не переживал за самого себя. Все их действия были направлены лишь на защиту друг друга. Для него это было забавно, он знал секрет, которого не знал Сулейман. Двое близких ему людей было без памяти влюблены друг в друга. Иронично. Перед тем, как отправить Пашу восвояси, Шах решил в последний раз сыграть с ними в игру. Ради забавы. — И так, дорогие мои гости. — торжественно начал Шах Тахмасп. — пришло время рассказать вам, почему я вас собрал сегодня за завтраком. Глотнув чая, мужчина прочистил горло, а затем посмотрел на заинтересованные лица своих собеседников. — Так вот, о чем это я? Как вы знаете, мне поступило интересное предложение от вашего Государя. Конечно, я не могу лишить себя гарантий безопасности так быстро, а потому я принял одно важное решение. В критические моменты у людей нередко улучшается интуиция, обостряется слух и зрение, а угрозу человек испытывает кожей, будто это что-то материальное и скоро поглотит его. Вот и сейчас так случилось. Хюррем слышала, как в камине трещит огонь, хотя он был далеко от ее места, да и бас Шаха заглушал его. Ибрагим же вдруг почувствовал, что в груди неприятно жжет, будто бы предчувствие. — Ибрагим, сегодня же вы отправитесь в Османскую империю, а Хюррем Султан ещё погостит у меня. — снисходительно улыбнулся правитель Персии, вновь ожидая реакции Паши. — Это невозможно, остаться должен я! — кулак звонко ударил о стол, по которому в ту же секунду пошла трещина. — Я Великий Визирь, который сможет помочь вам с перемирием! — Решение принято, Паша. Хорошей дороги. Кивнув охране, мужчина хотел удалиться, но Ибрагим схватил нож и быстро приблизился к Тахмаспу со спины, приставив столовый прибор к шее ненавистного врага. Стража тут же хотела вмешаться, но получили приказ остановиться от мужчины, кто ощущал холодный металл на своей коже. — Ты же понимаешь, что ты отсюда живой не выйдешь, Паргалы? — хохотнула Махидевран, наблюдая за разыгравшейся сценой. — Какой же ты глупый. Хюррем же в эти секунды словно слилась со стулом, а глаза видели лишь стену перед собой. Холодный пот выступил на лбу девушки, а нижняя губа предательски затряслась. — Ибрагим, я дарую тебе жизнь, если ты сейчас же покинешь мой дворец, не проливая ничьей крови. — спокойно предупредил его Тахмасп. — Но Хюррем останется здесь, хочешь ты того или нет. — Не дождёшься! — углубляя острое лезвие, рыкнул Визирь. — Никогда я не оставлю ее здесь с тобой и с этой черкеской гиеной! Махидевран, не выдержав оскорбления, вальяжно поднялась со своего места и подошла к мужчинам, получив гранный взгляд от обоих. — С каких пор тебя волнует ее жалкая жизнь, Ибрагим? Ещё недавно ты горел ненавистью к ней, что видел каждый в Топкапы. — Дорогая, ты либо глупа, либо совсем не замечаешь происходящего. — закатил глаза схваченный Шах. — сложи два плюс два, молю. — Что тут складывать? Он за свою жизнь трясётся, знает, что Сулейман убьёт его за это ничтожество. — кивнув в сторону Хюррем, сказала Махидевран. — О, Аллах, дай мне терпения. — взмолился Правитель. — Любят они друг друга, заторможенная ты моя! — Хватит! — крик Хюррем Султан раздался по всему дворцу. В ту же секунду тяжёлый стол со всеми столовыми предметами, что стояли на нем, громко завалился набок благодаря рыжеволосой славянке. Гнев. Страх. Боль. — Великий Визирь выйдет отсюда живым и отправиться в Османскую империю, а иначе! — схватив осколок стекла с пола, девушка приложила его к своему запястью. — Иначе я лишу тебя всякой возможности избежать войны, Шах Тахмасп. Ни один присутствующий при этой сцене не сомневался в том, что она сделает это. Она устала. Нервы сдали. Сейчас жизнь Ибрагима в руках Тахмаспа, что бы он там не думал, держа нож у сонной артерии Шаха. — Хюррем, не глупи! — крикнул Паша, чувствуя, как ускоряется сердечная мышца в страхе за девушку. — Мы уйдём отсюда вместе! Вернёмся домой, к родным и детям! Выкинь стекло! Сквозь слёзы, за которыми она еле различает черты его красивого лица, Хюррем грустно улыбается, понимая, что сейчас готова распрощаться с жизнью ради него одного. — Ибрагим, ты же должен понимать, что это невозможно? Ты должен уйти и отправиться домой, чтобы обеспечить безопасность нашему Повелителю, Валиде и детям. Я прошу тебя, уходи. — первые капли крови выступают на тонком запястье, заливая бледную кожу. Зрачки Паши расширяются в ужасе, а рука с ножом ослабевает, чем тут же пользуется Тахмасп. Крик. Ибрагим, перекинутый через плечо, уже лежит на полу, а его грудь обдаёт сильной болью, когда хозяин дворца прижимает к ней свою ногу, не давая возможности подняться. — Паша, я слышал о вас, что вы умны и расчётливы, но что я вижу? Одна капля крови этой девушки и ты уже вне этого мира. — сверху вниз он глядел в чёрные от злости глаза мужчины, но страха смерти в них не было. Была любовь. Любовь, которая пережила за несколько лет кошмарные вещи. Она была отдана другому. Его сын звал своим отцом его близкого друга и Повелителя. Младший сын Паши скончался из-за ее подлянки. Ссоры. Скандалы. Все ни по чем, он все так же любит ее и теперь точно знает, что она хранит такое же чувство в своей душе. Стражники, не теряя времени, подбежали и схватили Великого Визиря, который тут же стал вырываться, за что был избит. Физическая боль была ему недоступна, тело заблокировал страх за ту, которую он видел мельком между многочисленными ударами. Султанша же сидела на полу и кричала с каждый новым увечьем на теле Ибрагима. — Нет! Хватит! — поперёк руки появилась вторая отметина, из которой тут же заструилась алая жидкость, давая понять всем вокруг, что девушка задела вену. — Ещё один удар и я убью себя! В подтверждении своих слов, она снова пустила стекло по тонкой коже, добавляя крови на мраморный пол зала, которая уже образовала маленькую лужицу. Быстро взвесив все «за» и «против», а так же взглянув на рыжеволосую, что вот-вот могла отключиться, Шах Тахмасп отдал свой приказ. — Выкиньте его за ворота дворца и отправьте к Османам! И лекаря сюда, немедленно! Пятеро стражников быстро подхватили Паргалы, чьё лицо было не узнать из-за полученных травм. Каждое прикосновение отдавалось болью, на которую ему было плевать. Последнее, что он увидит, будет ее тело, падающее в собственную кровь. — Аа, Хюррем! — крик отчаяния и боли оглушил всех свидетелей душераздирающей картины.В настоящее время
Конечно, Ибрагиму хватило ума, чтобы не рассказать всех подробностей, которые стоили бы жизни и ему, и Хюррем. Слезы, что душили его, он сдержал, желая скорее остаться наедине с самим с собой и выпустить эту соленую воду из глаз. Ужаса, застывшего на лицах всех присутствующих, было и так достаточно, чтобы, не дай Аллах, проговориться о запретных чувствах. — Уходите все прочь! — неожиданно взревел Сулейман, нарушая тихий шок и напугав даже родную мать. Никто не стал возражать, а потому друг за другом покинули покои, в которых остался лишь Падишах, раздумывающий как быть дальше. Паше было все равно, пусть казнит его своими же руками, он не уберёг ее, неизвестно, жива она или мертва? Если все же Азраил забрал ее к себе, то похоронена ли она со всеми почестями, как положено? Снова этот чертов кабинет, в котором Паша каждую ночь вспоминал Александру, что с весельем в глазах заворожено глядела на Луну в его саду и покоряла сердце мужчины своей доброй улыбкой. За своими мыслями, которые сопровождал стакан красного вина, он не заметил, как к нему зашла Шах Султан и Мерджан. — Ибрагим. — тихо позвала его девушка, еле сдерживая себя, чтобы не расплакаться. — Здравствуй. — Госпожа. — он не встал, не поклонился. Ему все равно. — Тебе нужен лекарь, Паша. — присел к нему Марджан и положил руку на плечо, что тут же вздрогнуло под ней. — Мне ничего не нужно. Больше ничего. Печальными глазами влюблённые посмотрели друг на друга и грустно вздохнули. Они оба знали, как может боятся человек за любовь всей своей жизни. Как не хочется жить даже без возможности просто взглянуть в глаза того самого человека. — Послушай, что я скажу тебе, Ибрагим. — присев с другой стороны тахты, сказала Шах. — Ты не хуже меня знаешь, что Хюррем жива. Она не может умереть, я знаю. Она не оставит нас и своих детей. Грустная усмешка, на которой сверкнула первая слеза после его возвращения. — Госпожа, вы не видели того, что видел я. Она лежала на полу, а вокруг, пусть и не так много, но была ее кровь. Под глазами были чёрные круги, а кожа была не просто светлой, а мертвенно бледной. Если она умерла, то это моя вина, мое упрямство… — отдаваясь рыданиям, мужчина больше не мог говорить, в горле будто скопилось огромное количество игл. — Она сделала это, чтобы меня отпустили живым… Холодные глаза Султанши тоже уже не могли сдержаться, когда она представила эту ужасную картину. Разум сохранял лишь Мерджан, у которого было на душе так же тяжело, но кому-то надо быть сильнее. — Достаточно, Паша и Госпожа. — вставая, начальник стражи скрестил руки на груди. — Нам надо думать, как вернуть ее домой, а сомнения о том, что она жива, оставьте для ее врагов. Шах Султан обняла своего зятя за шею и утёрла его слезы. — Мерджан прав, Ибрагим. Мы будем сильными и поможем ей, чего бы нам это не стоило. Мы и дети — все, что у неё есть. — Как же повелитель? — удивился Паша. — Он лишь делает вид, что сбивает руки в кровь, чтобы помочь ей, однако, каждый вечер у него эта ненавистная Фирузе, которая возомнила себя здесь Госпожой. — Кто эта Фирузе? Откуда она? — Она с персидских земель, ее нашли… — не успела Султанша договорит, как Ибрагим широко раскрыл глаза и чуть не задохнулся от возмущения. — Вот же черт… — В покоях Повелителя находится персидская девушка, а вы и не догадались проверить ее, так? — Паша, я только сейчас, произнося, уловила возможную связь. Мы было слишком заняты со своим горем, что не заметили опасности… — Рассказывай мне все, что происходило здесь, Шах-и-Хубан!***
Пять дней длилась борьба между жизнью и смертью. Пять дней лекари не могли дать объяснений, почему девушка не приходит в себя. Пять дней жизни в другой реальности. Хюррем, одетая в чёрное траурное платье, медленно шагала по лесу. Шёл дождь, из-за которого подол ее платья быстро измазался грязью, а волосы создали свой хаос на ее голове. Она плакала. Не могла контролировать свои же слезы. Все было таким реальным, кроме того, что тело отказывалось с ней быть заодно. Каждый раз она шла по этим дорогам, но так не находила нужной. Молния сверкнула и ударила где-то рядом, на тропинку, словно, показывая ей верный путь. Раздвинув листву, перед ее глазами предстали Нигяр, Шах Султан, Насух и Мерджан. Они стояли кругом, молились и плакали. — Что случилось? Почему вы здесь? — ее будто не слышали, заставляя повторять свой вопрос. Лишь с третьего раза все расступились и впустили ее внутрь образовавшегося круга, где в сырую землю была вкопана деревянная доска небольшого размера. — Кто это? Кто здесь похоронен? — непонимание заставило ее дрожать, пока глаза остальных смотрели на неё с упрёком. — Это ты во всем виновата, Александра. — рыкнул Насух Эфенди. — Да, да, из-за тебя он лежит в земле сырой. — поддержала Калфа мужа. — Его кровь на твоих руках, Хюррем. — не смотря в глаза подруге, обвинила ее Шах Султан. — Он был казнен по твоей вине. — последним заговорил Мерджан Паша. Хюррем Султан ничего не понимала. Почему ее друзья смотрят на неё с ненавистью и обвиняют в казне неизвестного погребённого здесь. — В чем вы меня обвиняете? Какая кровь, кого казнили? — липкое чувство страха прошлось по коже, оставляя после себя мурашки. — Из-за тебя Султан Сулейман казнил Ибрагима Пашу! — в один голос, смотря на неё, произнесли ее друзья и тут же исчезли, словно и не было их. — Ибрагим? Как же это… — упав на колени, не чувствуя боли совсем, она давилась слезами и ползла к его могиле, на которой не было даже именного камня. — Ибрагим! Вырвавшийся крик девушки, что горько сжимала руками ещё свежую могильную землю, заставил всех птиц покинуть своё укрытие на близстоящих деревьях. — Ибрагим, ты не мог! Ты не мог оставить меня, нашего сына, мы нуждаемся в тебе! О, Аллах, прошу, не надо! — Ты убила меня, Александра. — бархат его голоса она узнает даже в толпе других голосов мужчин. — Ты казнила меня, Хюррем. — Ибрагим? — сквозь дрожь в ногах, Хюррем нашла в себе силы поднять и подойти к мужчине, что был одет в чёрную рубаху и такого же цвета штаны. Она слегка коснулась его щеки, впервые ощутив здесь что-то реальное. — Ты же мёртв, как же… Он молчал, пока девушка билась в истерике. Лишь, когда она смогла немного успокоиться, мужчина протянул руку, в котором было то самое кольцо, которое она так и не примерила на своих тонких пальцах, с камнем в виде сердца. Поднимая на Ибрагима глаза, Султанша с ужасом заметила, что на его шее начинает образовываться темная линяя, которую могла оставить лишь шёлковая веревка для казни. — Любовь к тебе убила меня. — прошептал Паргалы и исчез. — Ибрагим! — закричала Хюррем, вокруг которой столпилось огромное количество лекарей и сам Шах Тахмасп. — Очнулась! — закричал тучный мужчина, который являлся главным врачом во дворце. — Немедленно дайте ей воды. Дыхание девушки было рваным, казалось, она готова вот-вот задохнуться. — Где… — хриплый голос обратил на себя внимание Шаха. — Где Ибрагим? — Все впорядке, Хюррем, он уже в Османской империи, живой. Не дергайся сильно, а то навредишь себе. — уважительно смотря на девушку, Тахмасп задумался о том, что такую сильную любовь можно использовать в своих целях.***
— Фирузе! — писклявый голос Изабеллы вывел девушку из раздумий. — Ты не поверишь! — Удиви меня. — наигранно улыбнулась девушка своей соседке по комнате. — Ибрагим Паша вернулся, представляешь? Он здесь! — хлопая в ладоши, Изабелла бросилась к своим нарядам. — Теперь надо всегда выглядеть превосходно, вдруг повезёт увидеться с ним. За спиной радующейся Хатун, Фирузе закатила свои чёрные глаза и ухмыльнулась. Знала бы Изабелла, кому надо сказать спасибо, что он здесь. Жаль, она не знает, чем кончится его возвращение. — Я рада, это прекрасные новости. Сегодня пойду к Султану и все узнаю, а потом расскажу тебе. — Я буду очень ждать, Фирузе. Что же делать с его женой? — Дай время, все само утроится.***
Хатидже Султан сидела в дворцовом парке наедине со своим одиночеством. Небо надо головой девушки было таким же хмурым, как и она сама. В голове была путаница, она не знала, что больнее ее сердцу: физическая измена с рабыней или же чувства, которые он когда-то испытывал к ненавистной Хюррем. Ведь физическое увлечение, знала Хатидже, длится недолго. Людям может быть очень хорошо вместе, но, если сердце одного из них не затронула любовь, то скорый конец был близок. Но если человек засел в сердце, не нужны никакие проявления вроде поцелуев и всего остального, чтобы он прожил там всю оставшуюся жизнь. И это пугало. Она видела состояние Ибрагима, видела в его глазах боль и тоску, которую не заметил бы тот же Сулейман, списав все на груз вины за жизнь его любимой. Со спины послышалось движение, от чего девушка повернула голову туда. К ней медленно подходил ее муж с опущенной головой. — Госпожа. — поклон, будто перед ним не его супруга, а лишь сестра Султана, которую он видит впервые. — Я рад видеть вас. — Не надо вранья, Ибрагим. Оказалось, его и так достаточно в гарем браке. — Меня столько не было, а у вас снова одни претензии ко мне, Госпожа? — ухмыльнулся Паша, когда перед его лицом супруга выставила незнакомую тетрадь. — Сюда вы записали все, что хотите обо мне сказать сейчас? — Нет, мой дорогой супруг, тут доказательства твоей измены мне и моему брату. — передразнивая его манеру, девушка послала такую же ухмылку. — Не хочешь узнать, как дела у Гюльнихаль-Хатун? Лишь на секунду Ибрагим замешкался, но тут же надел на лицо маску полного непонимания. — Зачем мне знать что-то о нашей рабыне? — в ответ он услышал лишь смех и выгнул бровь. — Возможно, тебе будет понятней, если я ее назову Марией? Ах, да… — будто что-то вспомнила Султанша. — Тут и про твою Александру есть. — Может позвать лекаря? Вы явно бредите. — не отступаясь от своего, сказал Ибрагим. — На, почитай. Как прочтёшь, поговорим уже в моем дворце у Ипподрома. Швырнув прямо в лицо Визирю тетрадь, Хатидже Султан гордо подняла голову и удалилась, оставляя своего мужа в глубоких раздумьях.***
Шах Султан вместе с Нигяр Калфой обсуждали все произошедшее с Хюррем и Паргалы, когда они заметили явно ругающихся супругов. — Чего это они опять? — спросила Нигяр у своей подруги. — Сама не понимаю, как Ибрагим вернулся, Хатидже нос оттенено воротит. Не разговаривает даже с Валиде. — пожала плечами Султанша. — Надо возвращаться, холодает. Девушки повернули в сторону Топкапы, чтобы скрыться от вечернего холода. В этот же момент и Хатидже последовала туда, встреча оказалась неминуемой. Девушка хотела пройти мимо, но не удержалась. — Сестра. — как никогда ядовито улыбнулась младшая. — Прогуливаетесь? — Да, я делилась с Нигяр происходящим с Хюррем. А ты, как я вижу, не сильно рада своему мужу, который смог вернутся живым и почти невредимым? — Знаешь, что я скажу тебе? — опасно приблизившись к паре подруг, девушка сказала. — Я знаю о любви Ибрагима к Хюррем и я сделаю все, чтобы их обоих казнил наш брат. Лишь по лицу Нигяр она смогла понять, что и они были в курсе этого. Старшая сестра же сохраняла безразличие на своём красивом лице. — Не понимаю, о чем ты, Хатидже? Что за вздор? — Это не вздор, дорогая сестричка, это чистая правда и доказательства у меня есть. Все, кто был причастен к этому, понесут наказание. Я сейчас же иду к Повелителю. — тут же руку девушки сжала крепкая хватка Шах Султан. — Не смей лезть к нашему брату сейчас со своими глупостями, ему и без того тяжело. — Отпусти меня! — пыталась вырваться девушка. — Не сейчас, так потом. Гюльнихаль там, где ее никто не найдёт, пока я не выпытаю из неё все, что она знает! Отпустив сестру, Шах взглянула на побелевшее лицо Нигяр, которая почти не ногах не стояла. — Что с тобой? Почему ту дрожишь? — Госпожа моя, мне страшно за Ибрагима и Хюррем, но и мы с моим мужем принимали участие в этом всем, если Гюльнихаль раскроет рот, нам всем не жить, пощадят только лишь вас. — Погоди, Мерджан же… — Да, и он тоже, Госпожа. — со слезящимися глазами прошептала едва слышно Калфа, вызывая внутри Шах Хубан шквал самых разных эмоций.***
Рыжие волосы волнами лежали на белоснежной подушке, а их владелица руками закрыла свои сонные глаза. Снова утро, которое не имеет для неё смысла. Она осталась здесь одна, в дали от дома и в руках гиены Махидевран. — Госпожа Хюррем, вы будете завтракать? — раздался негромкий голос у двери. — Давуд-ага, ты здесь? — приподнимаясь с постели, удивилась славянка. — Да, меня приставили к вам, чтобы я следил за тем, чтобы вы скорее выздоравливали. — смотря с жалостью, ага не верил своим глазам. Всегда добрая и веселая девушка будто постарела лет на десять, а в глазах не было ничего. Даже в опасности она оставалась собой и верила в лучшее, но сейчас все было иначе. — Я рада видеть знакомое лицо, Давуд. — слабо улыбнулась славянка. — Это честь для меня. Я принёс вам кое-что. — подойдя к девушке, он передал ей сложённую белую с узорами ткань. — Что это? — развернув, Хюррем увидела перед собой мужскую рубашку-талисман, исписанную молитвами. — Это осталось в комнате Ибрагима Паши, я подумал, вы захотите оставить это у себя. Извините, если это было неуместно. Прижав ткань к своему лицо, Хюррем тут же учуяла запах мужчины, ради которого она чуть не пожертвовала своей жизнью. Глаза защипали, намекая, что вот-вот непрошеные слезы покажутся на ее личике. — Спасибо тебе, Давуд-ага. Это очень кстати, но должно остаться между нами. Если это дойдёт до Махидевран… — Не думайте об этом. Что бы я что-то рассказал этой, как вы однажды сказали… — задумался евнух. — а, точно. Если я что-то расскажу этой ошибке создателя, то казните меня своими же руками. Славянка негромко засмеялась, а ее примеру последовал и Давуд, который до невозможности обрадовался улыбке этой прекрасной девушки.