***
Рассвет ещё не наступил, но Топкапы уже стоял на ушах. Валиде нервно ходила по лазарету, где без сознания лежала Айше-Хатун. Над ней без устали кружили лекари, не давая никаких прогнозов. Стража обыскивала каждый угол, чтобы найти того, кто сделал это. Услышав последние новости, Мерджан-ага поспешил доложить своей Госпоже о случившемся, ощущая опасность для Хюррем Султан. Не успев постучать, Мерджан отпрянул, ведь сонная Шах Султан уже обо всем узнала и собиралась разобраться, зная, что враги Хюррем не дремлют. — Мерджан, ты уже в курсе? — Да, Шах Султан, поэтому и пришел. Странное дело, что накануне пострадавшая ругалась именно с Хюррем Султан, а теперь ее пытались убить. — Ступай к Хюррем, а я в лечебницу. — сорвалась с места брюнетка. Хватило пары минут, чтобы грозная Шах-и-Хубан Султан добралась до того места, где собрались почти все жительницы гарема и всевозможные аги. — А ну разошлись по комнатам, живо! Не на что тут смотреть! — грозно произнесла Госпожа, от чьего голоса всех рабов, словно, ветром сдуло. Увидя Айше-Хатун, ей стало очень жаль бедняжку, что явно выбрала не тот путь. Дыхание было редким и прерывистым, а кожа имела сероватый оттенок. — Валиде, что произошло? Кто посмел? — Я не знаю, дочка, Ибрагим в пути, будет разбираться, но мне кажется, что это рук Хюррем. — Даже не думайте повесить это на неё, а иначе… — грозя «матери» пальцем, прошептала брюнетка. Валиде обомлела от такой наглости и схватила девушку за локоть. — Иначе что? Что ты можешь против меня? Я твоя мать, как ты смеешь? Выхватив руку, Шах Султан захохотала, чем удивила Хафсу, но та не подала виду. Насколько унизительна была ситуация, сестру самого Повелителя ругают и трясут, словно мешок, на глазах у рабов. Ярость неожиданно выиграла, впервые младшая Госпожа не смогла сдержать язык за зубами. — Иначе я все свои усилия приложу, чтобы доказать, что именно вы приложили руку к смерти моей матери! — выпалив это, девушка почувствовала некое облегчение и не сдержала смешок, увидев лицо Валиде Султан. — Шах, сейчас не место. — Ни где нет места, где бы вы сказали всем правду, не так ли, Госпожа? Избежать скандала помог Ибрагим Паша, который со всей силы толкнул дверь и вошёл в лазарет. Его глаза были уставшими, он явно не смог уснуть этой ночью, так ещё и по долгу службы вызвали. Осмотрев всех присутствующих, мужчина начал своё дело. — Остаются те, кто что-то видел или знает, остальные немедленно отправляются в гарем, где уже поставлено больше охраны. Даю минуту, чтобы все убрались. Валиде и Шах Султан забыли родной язык от удивления, ведь впервые они видели Визиря таким строгим. После его приказа даже они не осмелились заговорить. — Госпожи, — поклонился Ибрагим. — Вы так же можете вернуться к себе, покои очищены от слуг, а у дверей по 5 стражников. — Хорошо, благодарю, Ибрагим, что прибыл сразу, ведь Сулеймана нет, а такое произошло. — первая подала голос Валиде. — Это моя обязанность, Валиде Султан. Женщины удалились прочь из лечебницы, а Паша, захватив с собой всех свидетелей, отправился в свой кабинет. Допрос продлился до полудня, не дав мужчине и глаз сомкнуть. Да и как тут уснёшь, если все до одной рассказывают о ссоре с Хюррем, но некоторые говорят, что она на такое не способна, а другие утверждают, что она та ещё лицемерка, что прикидывается ангелом. Не имея иных сведений, Паша вызывал к себе всех женщин Султана, чтобы озвучить принятое им решение. Когда все собрались, Ибрагим прочистил горло и начал объясняться, стараясь не смотреть на рыжеволосую проблему. — Судя по тому, что говорят свидетели, между Айше и Хюррем произошёл скандал накануне покушения. Что послужило этому? — задал вопрос девушке, но взгляд был куда угодно, но не на неё. — Она стала утверждать, что я и мой Шехзаде никто, лишь Махидевран Султан и Мустафа настоящие Госпожа и Шехзаде. Ранее у нас с Айше были прекрасные отношения, по настоянию Шах Султан, она приглядывала за мной. Вот и все. — стараясь смотреть куда угодно, но не Ибрагима, отчитывалась Хюррем Султан. — За правду ты кидаешься на людей с ножом? — не упустила момент для колкости мать старшего наследника. — Махидевран Султан, я бы попросил вас не устраивать здесь склоки, вы здесь не для этого. — с долей злости сказал Ибрагим, заставляя всех женщин поежиться от стали в его голосе. — Ибрагим Паша, при все уважении, но хватит ли слов рабынь, чтобы обвинить мать Шехзаде Мехмеда? — уточнила Шах Султан, с нажимом произнося имя дитя, чьим отцом был сам Паша. Последний же не был глупым и понимал, что наказать мать собственного ребёнка строго он не сможет, да и Повелителя нет, чтобы снять с себя груз ответственности. — Я принял решение. — сложив руки за спиной, Ибрагим продолжил. — До возвращения Султана, Хюррем Султан будет выслана во дворец в Эдирне. С ней отправится Михримах Султан, Эсма-Хатун и Гюль-ага, а так же определенное количество стражи. Возможно, Айше выживет и расскажет, что произошло. Сказав последнее предложение, Ибрагим заметил, что Махидевран Султан напряглась при этой фразе, что почти не удивило мужчину, но сначала надо найти доказательства, а легче сделать это, когда все думают, что «виновный» пойман. — Но как же Мехмед? Почему он со мной не едет? — задрожав, спросила едва сдерживающая себя славянка. — Он же ещё совсем маленький, как же он без матери. — Не положено, Госпожа. Опеку над ним возьмёт на себя Шах Султан, не переживайте. — Разве ты можешь решать такие вопросы? Это обязанность Валиде. — возмутилась Махидевран Султан, не понимая, почему Ибрагим вдруг делает все, чтобы смягчить приговор этой гадюке. — Замолчи, Махидевран. Дело серьёзное, будет так, как говорит Великий Визирь. — поддержала зятя Госпожа, чем всех удивила, а больше всех его самого. Но женщина прекрасно понимала, что Мехмеда хотят просто защитить, чтобы до него не добралась та, кому это было бы выгодно. — На этом все, Хюррем, собирай вещи, после обеда оправляемся. Госпожи покидали кабинет по одной и последней выходила Хюррем, что обронила какую-то записку, не заметив этого. Когда двери закрылись, Ибрагим поспешил поднять ее, он не хотел читать, но любопытство взяло верх. Развернув бумагу, он увидел миниатюрный рисунок Хюррем, что вызвало в нем нервную дрожь, а на обратной стороне были буквы, каких он не знал. — Стража! Немедленно ко мне Нигяр Калфу и Матракчи Насух Эфенди! — прокричал Паша. Внезапный вызов к Визирю удивил девушку и мужчину, что быстрыми шагами приближались к кабинету, стараясь не смотреть друг на друга, дабы не залиться краской. Собравшись постучать, Нигяр тут же услышала громогласное «Войдите» и занервничала пуще прежнего. — Паша, вызывали? — склонив голову, спросила девушка. — Нигяр, ты же знаешь русский язык, не так ли? — Да, а в чем дело? Ибрагим протянул ей ту самую записку и увидел ужас в глазах девушки. — Переводи. Сейчас же. — Ибрагим, что происходит? - Матракчи не узнавал своего друга, что сейчас полыхал словно огромное пламя, угрожающее сжечь все вокруг. — Подожди, Матракчи. — остановил он друга и однозначно глянул на Калфу, что устремила взгляд в зловещее письмо. — Я жду, Нигяр. — «Александра, получив от тебя весточку, я так обрадовался, но оказалось зря. Я прошу лишь об одной встрече, чтобы мы могли объясниться. Я очень люблю тебя, а ты, надеюсь, все ещё любишь меня, ведь мы практически стали мужем и женой. Александра, я уверен, что мы сможем бежать, если ты захочешь этого.» — Это все? — еле сдерживая себя, спросил Ибрагим, смотря на потолок. — Д-да, Паша. — Преркасно. — усмехнулся мужчина. — Теперь объясните мне, как этот позор оказался у Хюррем Султан? Кто передавал ей записки от этого Луки? — Ибрагим, нам-то по чем знать, мало способов что ли? В чем ты нас обвиняешь? — Эфенди выглядел удивленным, чего нельзя было сказать о Нигяр, что прятал глаза от друга. — Видимо, ты не участвовал в этом, что не скажешь о нашей прекрасной Калфе. — схватив Нигяр за руку, Паша продолжил. — Что между ними? Отвечай! — Отпусти ее, ты причиняешь ей боль. — оттолкнул друга Матракчи. — Что с тобой, Паша? Какие черти в тебя вселились? — Ибрагим Паша…— подала безжизненным голос Нигяр. — Я передавала записки, но лишь для того, чтобы он уехал до возвращения Повелителя. Хюррем просила его об этом, но он не слушает. — Ах, он не слушает. Поэтому надо было писать не одно письмо, да? Может и встречи были? — задав этот вопрос, от Паргалы не укрылся ужас, что пробежал по лицу Калфы в очередной раз. — А, даже так. Прелестно, а теперь убирайтесь отсюда! Оставьте меня одного! Друзья не стали спорить и усугублять ситуацию, а отправились восвояси, оставляя Ибрагима, что горел от ревности, одного. Он проучит ее раз и навсегда, но это будет больнее, чем какая-то лошадь.***
Хюррем безучастно смотрела на то, как служанки укладывали ее вещи, чтобы отправиться в путь. Девушка прижимала к себе своего сына и не представляла, как пережить разлуку с ним. — Мехмед, мой мальчик. Мама вернётся совсем скоро, а пока за тобой присмотрит Шах Султан, она не даст тебя в обиду. Мальчишка улыбнулся маме, запуская ручку в ее волосы, прижался к ней не зная, что скоро их разлучат. В покоях появилась Шах Султан вместе с рабыням, что должны были все вещи Шехзаде перенести в ее покои. — Как ты, Хюррем? — с грустью спросила девушка, чувствуя печаль из-за отъезда подруги. — Словно меня затоптало стадо лошадей. Как я буду там без сына? Хотя бы дали Михримах забрать, иначе я бы совсем с ума сошла. — Ладно, не стоит отчаиваться, все временно, мы же обе знаем, что ты не виновата, отдохнёшь от этих змей, а я пока постараюсь разобраться. Назлы остаётся рядом с Мехмедом, сильного стресса не должно быть, няню он знает и любит. — присев и обняв Хюррем за плечи, она продолжила. - Я буду каждый вечер ему напоминать, как выглядит его мама, хорошо? Обняв Госпожу, которая открывалась с новых сторон, рыжеволосая Султанша расплакалась. — Аллаха до смерти буду благодарить за тебя, Шах Султан. — Перестань, дорогая. Мы с тобой обе даны друг другу судьбой. Если бы не ты, то и Мерджана бы не было в живых, а я бы чахла далеко отсюда, не снимая траура до самого последнего вздоха. Было непривычно слышать от брюнетки такие признания, да настолько, что Хюррем на минуту забыла о своих проблемах, восхищаясь такой любовью. — Вы так сильно влюблены, Госпожа? — Я люблю его много лет и этого не изменить. Но хватит о грустном, пора отобедать и уезжать, чтобы не было слишком поздно.***
Пока весь Топкапы был занят обеденной трапезой, Ибрагим Паша спустился в мастерскую при дворце, где поселили того самого художника, что встал костью поперёк горла мужчины. Как же глупо он себя чувствовал, когда понимал, что он лично привёл Луку к Хюррем, будто сдались ему эти рисунки в его дворце. Руки исходили потом, а левый глаз то и дело начинал дёргаться, что ещё больше раздражало Великого Визиря. Спросив у главного мастера где находится временный гость, Паргалы направился прямо к нему. Он нашёл этого парнишку на заднем дворе, прямо на земле. Он сидел в тени деревьев, делая зарисовки в своем альбоме. — Здравствуй, эфенди. — даря притворную улыбку, Визирь уселся рядом, не боясь запачкать свой дорогой кафтан. — Ибрагим Паша. — Лука хотел было встать, но Ибрагим остановил его, давая понять, что сейчас это необязательно. — Ты совсем бледен, Лука. У тебя все хорошо? — Да, всего лишь усталость, ничего серьезного. — У меня есть к тебе предложение, эфенди. Я решил, что для тебя будет лучше уехать, ведь, если картина Повелителю не понравится, кто знает, что будет с тобой. Повисло молчание, которое сопровождалось печальным лицом Луки, что смотрел вперёд себя и еле сдерживал слезы. — Я не могу уехать сейчас, Господин. Мне приятно, что вы так ко мне добры, однако, я не закончил свои дела здесь. Желваки заходили по лицу Ибрагима, показывая, как ему трудно бороться с собственным адом внутри. Он бы сейчас с радостью убил бы этого «внезапного жениха» и скинул в Босфор, но человечность брала верх. — Расскажи мне о своей печали, Лука. Может, я даже смогу помочь, кто знает. — очередная наигранная улыбка послана наивному славянину. Последний раз он задумался о последствиях, решил, что может доверять этому мужчине и начал свой рассказ. — Когда-то у меня была невеста. Она была красива, талантлива и умна. Волосы отливали золотом, а глаза отдавали цветом свежей зелени, которую возможно увидеть лишь в лесу. Мы очень любили друг друга. Свадьба была уже запланирована, но один миг все решил. Напали татары и похитили мою Александру, убив наши семьи, а я остался совсем один. «Мою Александру. Мою Александру. Мою Александру.» — эхом раздалось в голове Ибрагима, не дав дослушать рассказал Луки. Придя в себя, он понимающе кивнул и позволил продолжить. — Я очень долго искал хоть какой-то след и мне удалось. Теперь я здесь, Паша. А девушка, что была моей, стала Хюррем Султан, позабыв и обо мне, и о нашей вере. Сделав вид, что он очень удивлён, Ибрагим посмотрел на эфенди. — Неприятная ситуация, понимаю. Но и ты пойми, забрать ее ты не сможешь, она принадлежит этому государству, тем более у неё двое детей, неужели ты думаешь, она оставит их и убежит с тобой? Рискнёт жизнью? — Я понимаю. Но я уверен, что ещё одна встреча и она согласится вернуться на родную землю. Паша, вы добрый человек, помогите мне увидеть ее. — взмолился, словно перед Богом, Лука, не подозревая, что открыл ворота преисподней. Ибрагим боялся, что этот нелепый парень добьётся своего и навсегда увезёт ее. Ещё страшнее было, если она решит выкрасть и Мехмеда, ведь он и так не может растить своего сына как отец, но может защищать и учить всему, что умеет сам, может быть другом ему. Этот человек мог подвести всех к могиле, на которой и камня не будет. Человечности становилось все меньше, но последней каплей стали выпавшие рисунки Александры. Нет, не Хюррем. То была именно Александра, какой ее помнил и Лука, и Ибрагим. Все решилось, когда он вновь почувствовал внутри пламя ревности, что обжигало организм изнутри. — Послезавтра за тобой прибудет человек. Без лишних вопросов. — Не одарив счастливого Луку и взглядом, Паргалы поторопился убраться оттуда.***
Весь гарем провожал Хюррем Султан, но пожелания у всех были разные. Озвучивались лишь те, что были о скором возвращении Госпожи. Одна лишь Махидевран не скрывала довольной улыбки, думая, что все закончилось ее победой. — Махидевран Султан, вы бы хоть постеснялись так улыбаться, я же ещё здесь. — едко заметила Хюррем. — Я уже предвкушаю те года, что будут наполнены счастьем, ведь ты сюда не вернёшься. Шах Султан передала Мехмеда матери и резко повернулась к Султанше. — Ты о тех годах, что ты проведёшь здесь без любви Султана и зачахнешь как женщина? — ироничная улыбка легла на лицо Шах. — Какое жалкое представление о счастье. — Не вам об этом говорить, Госпожа. Вы тоже не познали женского счастья. — осмелевшая Махидевран не ожидала, что сзади бесшумно подходит Валиде Султан и слышит каждое ее слово. — Ты что себе позволяешь? Чтобы я больше не слышала такого в адрес моей дочери. Ты всего лишь рабыня, не забывай об этом. — подарив невестке злой взгляд, женщина прошла к Хюррем и протянула ей руку для благословенного поцелуя, чем удивила всех, кто присутствовал здесь. — Валиде, благодарю. — поцеловал руку женщины, Хюррем Султан искренне улыбнулась. — Пусть твой путь будет легким. Времена небезопасные, я подумала, тебе нужно сопровождение, в котором я уверенна. — помедлив, Валиде продолжила. — Тебя сопроводит Ибрагим Паша. В Эдирне ты не была, он тебе все покажет и расскажет, поможет расположиться, а по утру вернётся. — Это необязательно, Валиде Султан. — тихо сказала девушка, стараясь не замечать усмешек Шах Султан, что всячески пыталась согнать их со своего лица. — Мне так будет спокойнее. Ступай и не переживай за сына, он под нашей защитой. Шах Султан проводит тебя. Поклонившись, Хюррем отдала сына Валиде Султан и на ватных ногах покинула Топкапы, направившись к карете. Подруга шла за ней и тихо посмеивалась. — Вот так бывает, мать толкает мужа дочери в объятия любимицы своего сына. — Шах Султан, при всем уважении, замолчи пожалуйста. — сдерживая смех, делает вид, что злится. — А как тут сдержаться, когда такое происходит? В моей жизни все стабильно, так хоть ты со своей драмой разбавляешь ее. Дойдя до кареты, они поняли, что пришло время прощаться. Шах Прижала девушку к себе, стараясь не показывать грусть. — Мне будет тяжело без тебя, дорогая. Приеду вместе с Мехмедом при первой же возможности. — Я буду ждать вас каждый день. — увидев Ибрагима, что старался не смотреть в их сторону, Хюррем вздохнула. — Кажется, пора. Оглядев дворец, что стал ей домом, девушка прошла и села в карету, отправляясь в свою ссылку.***
Ибрагим следовал за каретой Госпожи, высматривая вокруг опасность. Мысль, что Валиде приказала ему сопровождать Хюррем Султан, смешила. Если бы она только знала, что их связывало ранее, то обоих бы в Босфор отправила бы, а не в Эдирне. В то же время эта ситуация доставляла ему страдания. Она не смотрит на него, не говорит с ним, даже кланяться перестала, не считая моментов, когда рядом и другие Госпожи. Да, он сделал ужасный поступок, но выбора не было. Какая у неё была к нему любовь, если она посчитала жизнь лошади важнее, чем его. Тайна о рождении Мехмеда тоже оставила свой след на сердце, который никогда не сможет зарасти. Неужели она думала, что он может причинить вред малышу? Настолько не знает и не доверяет ему? Мысли не покидали его голову, пока он не увидел дворец впереди, что означало лишь то, что путь окончен и сейчас будет самое сложное. — Госпожа, мы на месте. — шёпотом оповестил ее Гюль-ага, боясь резко разбудить свою Госпожу. — Просыпайтесь. Раскрыв глаза, Хюррем осмотрелась и вспомнила, что происходило ранее. — Я проспала всю дорогу? — Да, Госпожа, как и Михримах Султан. — оповестил евнух, смотря на спящую малышку. — Вам надо отдыхать, раз выдалась такая возможность. — Ты прав, Гюль-ага. — Хюррем задумалась. — Однако, я хочу, чтобы и вы отдохнули здесь. Михримах оставьте Калфам, а сами сходите в хаммам и отдохните с дороги, а иначе как вы служить мне будете? Спящие помощники мне ни к чему. Благодарно смотря на Госпожу, Эсма-Хатун и Гюль-ага очередной раз заметили, что служба этой девушке была явно милостью Аллаха. — Вы очень добры к нам Хюррем Султан. — кивнув головой, сказала Эсма, получая в ответ улыбку. Выйдя из кареты, Хюррем увидела, что перед собой небольшой дворец, напоминавший чем-то дворец Ибрагима и Хатидже. Что же, если это ссылка, то она согласна быть здесь до конца дней, если будут рядом ее сын и дочь, а так же же Шах Султан с Эсмахан и Мерджаном. — Госпожа, — голос мужчины заставил ее кожу пойти мурашками, а глаза закрыться. — Вам нужна моя помощь? Хюррем лишь презрительно посмотрела на Ибрагима и, взяв один из своих сундуков, гордо зашагала внутрь, показывая свою самостоятельность. Как она и предполагала, след Эсмы и Гюль-аги простыл, но ее это лишь позабавило. Оказавшись в своих покоях, девушка заворожённо улыбнулась. Впервые она видела комнату, где преобладал нежный голубой цвет, разбавленный серебренными деталями и украшениями. Бархатный голос снова раздался прямо над ее ухом. — Покои Шах Султан, правда красиво? Проигнорировав Паргалы снова, она закрыла дверь прям перед его носом, чем вызвала смех мужчины. Ушло около двух часов на то, чтобы разложить вещи так, как ей было удобно. Все же спокойствие этого дворца умиротворяло душу девушки. Усталость от склок и переживания за жизнь остались в Топкапы, а здесь можно отдохнуть. Надев чистое платье сиреневого цвета, на котором не было излишеств, камней или золотых нитей. Собрав волосы в объемный пучок, Хюррем решила дать голове отдохнуть от вечных украшений и довольно уставилась в зеркало. — Здесь я могу побыть собой. За дверью послышался шорох, привлекая внимание девушки. — Госпожа моя наидобрейшая, ужин готов. — Отлично, Гюль-ага, я иду, отужинаем все вместе. Когда она говорила «все вместе», то совсем забыла, что змей Ибрагим тоже здесь. Теперь он сидит во главе стола, напротив самой Хюррем, и делает вид, что ничего не произошло. — Подумать только, Великий Визирь сидит за столом с рабами. Вы снизошли до нас, О, Великий? — бросая вызов, спросила рыжеволосая. — Перенимаю у вас хорошие привычки, Госпожа. — поклон головой и улыбка, чтобы она не видела растерянности от того, что она внезапно сама с ним заговорила. Эсма-Хатун и Гюль-ага почувствовали себя лишними и сейчас глядели на друга друга удивлёнными глазами. — Что ж, это прекрасно, ведь несмотря на высокую должность, ты все ещё обычный раб. — мило улыбнувшись, Хюррем сделала глоток щербета. — Приятного аппетита вам, Султанша. — игнорируя ее нападки, Ибрагим приступил к ужину. Вскоре блюда были съедены, а слуги удалились, считая, что нельзя задерживаться за столом с хозяевами. Поняв, что в столовой они одни, Хюррем снова принялась за своё. — Как же Хатидже? Вас не казнят за то, что вы остаётесь здесь на ночь? — Нет, Госпожа, мы доверяем друг другу. — Ах, ну да. Бордели и доверие всегда идут одной дорогой. — Все мы совершаем ошибки, разве нет? — Нет, я держусь от этого подальше, но куда тебе до меня. — Да что вы, самая умная из Госпожей? — рука сжимала ту самую записку, что она охранила. — Представь себе, Ибрагим Паша. Разжав кулак, мужчина продемонстрировал его содержимое, восхищаясь недоумением, что возникло на лице Хюррем Султан. — Откуда у тебя это? — Султанша поднялась и бросилась к другому концу стола, стараясь выхватить записку, что могла стать ее смертью, из рук этого дьявола. Ибрагим не отставал и тоже поднялся, ухмыляясь. Компромат на девушку оставался в его руке, которая сейчас весела в воздухе над головой Госпожи. — Она выпала, когда ты выходила из моего кабинета. Вот и первая ошибка, Хюррем Султан. — Если ты хоть кому-то покажешь, мне будет нечего терять и я утащу тебя за собой, Паргалы. Расстояние между ними практически отсутствовало, а их взгляды играли в игру любви и ненависти. Она могла уничтожить его, как и он был в силах сделать это. Хюррем сдалась первая и отошла, бросив презрительный взгляд. Ибрагим же лишь с ухмылкой наблюдал за ее действиями, предвкушая ее эмоции, ведь у него был для неё скорый сюрприз. Знал, что усугубит, но Госпожа не оставляла иного выбора.***
— Гюль-ага, прикажи готовить мне хаммам. И пусть придёт массажистка, я устала и хочу скорее расслабиться. — Будет сделано. — Поклонившись, евнух поспешил выполнить желание рыжеволосой султанши. Семеня по коридорам, Гюль-ага удачно наткнулся на Халиме Калфу. — Ты мне и нужна, Калфа. Наша Госпожа желает хаммам и массаж в кратчайшие сроки. — Я поняла, ага, сделаю все, как надо. — Халиме улыбнулась и направилась в сторону хаммама, не замечая, как за ней крадётся сам Великий Визирь и придумывает очередной план, чтобы вывести Хюррем на эмоции.***
Султанша, обернувшись в полупрозрачную ткань, зашла в хаммам и почувствовала, как ее окутывает приятное тепло и запах вкуснейших масел. Последние сутки вымотали ее, сил не было, так ещё и этот «сопровождающий», что был когда-то любимым мужчиной, но стал тем, кто собственными руками раздавил эту любовь и превратил в ненависть. Посреди бани стоял мраморный, гладкий камень, на котором и расположилась рыжеволосая красавица. Прохлада, исходившая от камня, разбавляла жар, что стоял внутри. В ожидании рабыни, Хюррем Султан не заметила, как заснула. Тем временем Паргалы отправил всех слуг по делам, якобы они не терпят отлагательств. Массажистке же он сказал, что Госпожа попросила прийти позже. Когда у хаммама никого не осталось, он вошёл внутрь, закрыл дверь изнутри, оставив в замке ключ и скинул с себя всю одежду, обернув вокруг пояса ткань. Пойдя дальше, он увидел Хюррем, что лежала на животе и мурчала что-то во дреме. Ее покрывала лишь тонкая ткань, что позволяла Паше видеть прекрасное тело девушки. Он помнил каждую родинку, каждый шрамик и изгиб, будто с той ночи не минуло столько времени. Сколько снов Ибрагим видел с этой рыжей ведьмой, а после, просыпаясь с тяжёлым чувством внутри, прятал лицо от супруги. Вылив на руки масло, что пахло розами, и растерев его, Паргалы невесомо коснулся мягкой кожи на спине. Хюррем вздрогнула, но поняла, что наконец-то рабыня пришла, закрыла глаза и начала получать наслаждение, не замечая, что руки совсем не женские и их хозяин нахально улыбается. Когда мужчина перешёл к тонкой шее красавицы, он услышал лёгкий стон, который заставил его тело напрячься во всех возможных местах. Следом за шеей, он опустился к рукам, проминая каждую уставшую мышцу, но несильно, чтобы Хюррем не смогла понять, что ладони слишком велики и крепки для женских рук. Каждый пальчик рук и ног, каждый миллиметр кожи был сегодня во власти Паргалы, но ему было мало, запретный участок так и кричал ему, чтобы он нарушил границы. Неожиданно Султанша произнесла. — Достаточно. У тебя золотые руки, Хатун. Только решив встать, девушка почувствовала обжигающий поцелуй на своей спине, а крепкие руки сжимали ее талию, что заставило ее резко вскочить и схватить за горло человека, стоящего рядом. — Что за… — глаза округлились от шока, когда она увидела обнаженного Пашу перед собой, у которого лишь пояс был прикрыт, что не очень спасало ситуацию. — Что ты себе позволяешь, дьявол? — Ты вроде не имела ничего против, моя Госпожа. — томным голосом произнёс Ибрагим, положив ладони на ее ноги, продолжая сжимать и проглаживать их. — Убери свои руки, иначе я за себя не ручаюсь. — оттолкнув его, девушка прошла к лавке, на которой лежала ее одежда, и села, пытаясь не смотреть на красивое тело Визиря. Ибрагим проследовал за ней, встав прямо перед ее лицом, чем поставил ее в еще более неловкое положение, ведь ткань плохо скрывала мужской орган, что давно напрягся из-за обстановки вокруг. Подняв голову, она взглянула в его карие глаза, а мужчина взял ее за подбородок и крепко сжал. — У вас два пути, моя Госпожа. Вы можете закричать и тогда за вами придут ваши верные слуги, но можете молчать и тогда никто не узнает, что здесь происходит. — шёпот разливался по ее телу, заставляя дрожать и чувствовать неистовое желание. — К черту все… — сказала Хюррем Султан и сдернула последнюю преграду с его бёдер, жадно разглядывая тело мужчины. Тонкая рука легла на его торс, осторожно царапая ногтями, но не оставляя следов, на что получила хищную улыбку. — Ну же, Хюррем Султан, порадуйте своего раба. — произнося это, он взял свой твёрдый член и стал водить головкой по ее влажным губам. Эта мука была невыносимой и девушка не могла больше терпеть. Перехватив мужской орган в свою руку, она достала свой язык и начала водить им, начиная снизу и ведя к самой вершине. Султанша возбуждалась ещё сильнее, слушая тяжёлое дыхание Ибрагима. Она доводила его до исступления, когда его разгоряченный орган в полную внушительную длину оказывался в ее ротовой полости. Оттянув ее волосы назад, он стал двигать бёдрами быстрее, что вызвало обоюдные стоны двух людей. — Иди ко мне. — Он жестко поднял ее вверх и прижал к прохладной стене, накинувшись на ее шею поцелуями. — Ибрагим, мы совершаем ошибку… — пытаясь включить разум, прошептала Хюррем. — Замолчи. — ответил Паргалы и припал к ее груди, одаривая ее жаркими поцелуями и укусами. Руки гуляли по всему ее телу, затуманивая голову ещё больше обоим любовникам. — Моя… — рыкнул Ибрагим, опуская руки на сокровенную точку между ног девушки. — Всегда была и будешь моей. — Не мучай меня, прошу… - взмолилась перевозбужденная девушка, целуя широкую мужскую шею. — Ну раз ты просишь, Госпожа. — Паша схватил ее за кисти рук и повернул к себе спиной, довольно разглядывая вид, открывшийся перед ним. Прижав ее руки к стене, он помог взобраться ей на скамью и девушка выгнулась в спине, подзывая Ибрагима приступить к делу. Он плавно вошёл в неё, давая привыкнуть к наполненности внутри. Хюррем же не удержалась от стона, когда его ладонь крепко сжала сначала одну ягодицу, а потом вторую и мужчина ускорил темп. Ибрагим не жалел ее, вбивая себя в неё особо жестко, словно голодный зверь, но ей это нравилось, что она доказывала содранными в кровь пальцами об стену, из-за попытки ухватиться хотя бы за что-то. Они едва сдерживались, чтобы не перейти на крик от смеси боли и удовольствия. Спустя около пятнадцати минут Паргалы повернул ее к себе и впился в ее губы, кусая их до крови. Взяв ее на руки, он прижал ее спиной к стене, и, держа ее бёдра, снова оказался в ней. — Госпожа моя, у вас там все впорядке? — стуча, спросил Гюль-ага, потерявший свою хозяйку. Ибрагим хохотнул, ведь видел, что Хюррем подходит к самому пику. Он не остановился, продолжая вбивать ее в холодную стену, смотря, как она выкрутиться из этой ситуации. — Да-а. — ее сил хватило лишь на это, да и явно произнесла она это не совсем своему слуге. — Ибрагим, я… — Я знаю, моя Госпожа. Чувствую. В глазах девушки резко потемнело, ее сжигал огонь удовольствия. Слегка оттолкнув мужчину, она скатилась вниз по стене и продолжила то, с чего начинала. — Ты моя, Хюррем. Моя. — сжимая ее плечи, спустя несколько минут шептал Ибрагим, доходя до самого пика. Когда все закончилось, они обессилено сели на каменный выступ и тяжело дышали, стараясь не смотреть друг на друга. — Я ненавижу тебя, Ибрагим. — Это взаимно, моя Госпожа.