***
Тем временем Валиде Султан общалась с сыном, жалуясь на поведение его сестры. — Сулейман, я не знаю, как с ней справляться. Мне было спокойнее, когда она была далеко от Топкапы. Девушки, что слушали их разговор, усмехались, ведь Матушка не справилась с дочерью и пошла жаловаться. — Валиде, не надо так говорить. Да, у Шах сложный характер, но она была и остаётся моей сестрой. И я хочу видеть ее здесь, рядом со мной, тем более зная отношение Лютфи Паши к ней. — Сын, я проявляю терпение, но оно заканчивается, она постоянно язвит, дерзить и не следит за словами, когда общается с Хатидже. Приструни ее, иначе мне придётся это сделать моими методами. — Услышьте вы меня, она такая, какая есть, что я не сделаю, она будет такой и в этом ее прелесть, если не относится к ней предвзято. — Сулейман уже достаточно выслушал и ему начинал надоедать этот разговор. Хюррем и Шах Султан уже хотели уходить, но, начав собираться, они услышали то, что ранило холодное сердце Госпожи и отпечаталось там навсегда. — Я всю жизнь ее воспитываю как собственную дочь, сохраняю тайну, что ее мать Айше-Хатун умерла при родах, а в ответ получаю хамство от неё и от твоей славянской рабыни. Воспоминания захлестнули Шах-и-Хубан, расставляя точки там, где ей не удавалось многие годы, когда дело касалось ее отношений с Валиде. Каждое несправедливое наказание, холодные взгляды и разная любовь к дочерям возымела смысл. — Шах Султан, — аккуратно шепнула Хюррем. — нам пора уходить. Не надо скандала, не сейчас. Брюнетка выдохнула и, словно во сне, побрела вслед за подругой, что бережено держала ее ледяную руку. Добравшись до покоев Хюррем, девушки сели на диван и уставились в одну точку. Подходящих слов не находилось, но Шах заговорила первой. — Ты представляешь, Хюррем, всю жизнь мне лгали. Делали меня той, кем я теперь являюсь, заставляя верить, что мне достался характер отца. Все унижения мне пришлось пережить лишь за то, что меня родила другая женщина, а не великая Айше Хафса Султан. — вытерев слёзы, она продолжила. — А самое обидное, что брат все знал и молчал столько лет. Пытался защищать, но не все ему было ведомо. — Госпожа моя, я уверенна, что Повелитель просто хотел уберечь вас от суровой правды, дать вам лучшую жизнь, чтобы вы не знали одиночества из-за потери обоих родителей. — Только я все равно чувствовала себя сироткой в этой семье, а сейчас вообще мир перевернулся в моей голове. Молчание посетило покои снова, но Шах Султан не была бы собой, если бы уже через несколько долгих минут не поднялась с дивана и, обворожительно улыбнувшись, не сказала бы следующее. — Так, поплакали, погрустили, тельца подняли и пойдём туда, куда вход запрещён. — Шах, что ты задумала? — радуясь, что девушка пришла в себя, спросила Хюррем Султан. — Увидишь. Но сначала в хаммам, смоем с себя всю ненужную информацию и начнём преображение. Баня и правда помогла девушкам отвлечься на приятные процедуры и разговоры, поедание фруктов и щербет, который у Шах Султан был с каплей вина. — Шах, если кто узнает, что ты принимала вино без разрешения Паши, то беды не миновать. Я понимаю, что тебе это нужно, но зачем так рисковать? — недоумевала Хюррем Султан. — Дорогая, Гюль-ага с кухни взял мне мяты, запаха не будет, а много пить я не буду, тем более здесь. Я не хочу ехать к любимой сестре, но не настолько, чтобы рисковать своим здоровьем. Служанки помогли своим Госпожам смыть с них навалившийся груз, а после они отправились в то место, о котором говорила сестра Султана. В дальней комнате дворца находилась тайная «сокровищница» Валиде Султан и остальных женщин султанской семьи. Здесь имелись платья на любой вкус и событие. Они были из дорогих тканей, усыпаны драгоценными камнями, расшиты золотой нитью и кружевами, некоторые из них имели длинный шлейф, а оттенков они были самых разных. Украшения, находящиеся здесь не уступали нарядам в богатстве и великолепии. — Ох, Аллах, Госпожа, не сносить мне головы, если Валиде увидит меня в одном из этих роскошных платьев. Это плохая идея. — молвила Хюррем, не веря своим глазам. — Не думай о Валиде, сегодня особенный день для меня, я хочу показать им, какая я могу быть, когда меня выводят из себя. Эти наряды хранят здесь для особых случаев, в обычный день даже нам с Хатидже вход сюда закрыт. Сделай мне одолжение, надень одно из них, хватит бояться, пусть их зубы скрипят, а взгляды мужчин не смогут от нас оторваться. — Только ради вас, Шах Султан. — улыбнулась Хюррем, после недолгих раздумий. Но она соврала, когда сказала эту фразу, ведь глубоко в душе ей хотелось в очередной раз показать Ибрагиму, кого он потерял, что помимо ума, рыжеволосая Госпожа ещё и безумно красива. Гюль-ага, Назлы и Эсма помогали с выбором, отмечая какое одеяние лучше смотрится на девушках. — Назлы, Эсма, у вас совсем вкуса нет? Не надо Госпоже это платье. — откинув платье белоснежного цвета в сторону, заворчал ага. — Мы должны найти платье, что покажет ее непокорность, страсть и любовь, что наполняет ее сердце. Широким шагом, под улыбки всех присутствующих девушек, евнух прошёл в дальний угол и вытащил то самое платье. — Моя великолепная Госпожа, примерьте это. Надев платье, Хюррем удивленно вздохнула, а Шах Султан сделала вывод, что Гюль-ага в моде разбирается лучше многих женщин. — Ты прекрасна, дорогая. — положив руку на плечо подруги, восхитилась сестра Султана. Рыжеволосая девушка смотрела на себя в зеркало и не могла узнать ту, что отражалась в нем. Платье с небольшим шлейфом было алого цвета, на корсете которого крестиками расположилась золотая нить, а по бокам и на подоле, словно звёзды на небе, рассыпались множество бриллиантов и рубинов. Шах Султан надела на голову подруги небольшую золотую диадему, дополнив ее комплектом серёжек и ожерелья. — Хюррем, это платье явно твое. Другие варианты можно не рассматривать. — Госпожа моя, я и вам нашёл подходящее. — радостно сообщил евнух, неся ткань в руках. — Ты удивляешь меня, Гюль-ага. — принимая платье, заметила Султанша. Теперь все восхищались тому, как прекрасна была черноволосая Султанша, на которой было платье голубого оттенка, но настолько холодного, что напоминал тот самый лёд, с которым все ассоциировали девушку. Подобрав и себе украшения, Шах Султан посмотрела в зеркало и притянула к себе Хюррем. — Посмотри на нас, дорогая. Мы как лёд и огонь, но мы вместе. Могла ли ты подумать такое, когда впервые врезалась в меня. — смеялась брюнетка. — Ты мой ближайший друг, Шах Султан. Спасибо тебе. — обнявшись, девушки не заметили, что евнух получил сегодня слишком много эмоций и на его глазах появились слёзы умиления. Усевшись перед зеркалами, девушки стали приводить в порядок свои и без того красивые лица. Сурьмой подчеркнули глаза, веки покрыли особым настоем, визуально увеличив глаза, специальным порошком сделали румянец, что было не отличить от настоящего, закончив все приготовления специальными маслами, что оставляли на Султаншах свой приятный запах, девушки победно улыбнулась. — Мы готовы, Хюррем Султан. — Определённо, Шах Султан. Вошедшая Нигяр напугала слуг и Хюррем, но не Шах Султан, которая будто и впрямь забыла о том, что сегодня произошло. — Я пришла сообщить, что вас ждать остался только Лютфи Паша, а остальные уже отправились к Хатидже Султан. Мне приказано отправляться с вами. — Так даже лучше, внезапный фурор произведём, прекрасно. Ну что же, отправляемся.***
Прибыв во дворец Хатидже Султан и Ибрагима Паши, девушки остановились на одну минуту, отправив Лютфи Пашу сообщить о их приезде. — Ты готова, Хюррем? Я что-то нервничаю, а уж ты точно, эмоции твои тебе не подвластны. — усмехнулась Султанша. — Все нормально, Шах Султан, но предчувствие у меня больно нехорошее, а оно меня никогда не обманывает. — Оставь это, гордо держи голову и помни, что ты Госпожа, мать Шехзаде и никто не властен над тобой кроме Повелителя. Взявшись за руки, они дошли до входа во дворец, переглянулись и вошли, попадая в клетку лицемерия и обмана. — Дорогу! Шах-и-Хубан Султан Хазретлери и Хюррем Султан Хазретлери! — оповестил находящихся здесь стражник. Первым, как по иронии, обернулся Ибрагим Паша, который был изумлён тому, как выглядят Султанши, но конкретно одна из них выбила почву у него из-под ног. - О, Хюррем, милая, ты так прекрасна. — С широкой улыбкой Сулейман поспешил к любимой и принял ее в свои объятия. — Сестра моя, моя льдинка, я ослеплён и тобой, вы истинные Госпожи. — Что это за наглость? Кто позволил? — Держась за сердце, закричала Валиде, что вернулась с детской и увидела облик двух непокорных ей девушка. — Матушка, в чем дело? — нахмурившись, спросил Султан. — Как в чем, сын? Это парадные платья, которые надевают только представительницы семьи, ладно Шах Султан, но как посмела эта рабыня совершить такую дерзость? — Это всего лишь платье, Матушка. Хюррем мать моего наследника, она имеет полное право на это платье и на любые другие, которые она пожелает. — твёрдо сказал мужчина и получил благодарные взгляды любимых женщин. — Я думаю, пора приступить к трапезе. — прервав спор, Хатидже пригласила всех пройти в столовую, представляя, что сейчас начнутся проблемы уже у неё. Валиде зашла в столовую и была готова уйти, но молча это делать она не умела. — Хатидже, это что? — не веря своим глазам, женщина разглядывала рисунки, что были популярны в Европе, которые были размещены на потолке и перевела взгляд на стол, что так же был сделан в Европейском стиле. — Госпожа, мы решили немного разнообразить дворец, мне как раз посоветовал Матракчи хорошего художника из Крыма. А стол был подарком от послов, разве есть в этом что-то ужасное? — объяснялся Ибрагим. — Это какой-то кошмар. — Валиде, достаточно. Платья вам не надевай, дворец не украшай, хватит. — прервал ее Сулейман. — Мы не должны испортить ужин вашими возмущениями. Поджав губы, женщина молча села за ненавистница ей стол, но взгляд оставался таким же недовольным. Расположившись за столом, Шах заметила, что давние влюблённые оказались напротив друг друга, что ее позабавило. Хюррем прятала взгляд, что помешало ей заметить мимолётные взгляды, которыми удостаивал ее Паша, пока не увидел хитрую улыбку сестры Повелителя, что как бы намекала «играешь с огнём, Паргалы». Прочитав молитву, Султан Сулейман первый начал ужин, позволяя другим сделать то же самое. — Ну, сестра Хатидже, тебе нравится ваш дворец? Всего хватает для хорошей жизни? — полюбопытствовал мужчина. — Да, Повелитель, о таком подарке я и мечтать не смела, он роскошнее даже тех, что принадлежат моим сёстрам. — язвительно заметила младшая сестра, пытаясь уколоть улыбающуюся Шах Султан. — Я рад, что смог тебе угодить. Надеюсь, на время похода ты вернёшься в Топкапы, ведь здесь будет одиноко без мужа. — Да, так я и планирую, но знаете, скоро здесь будет не до скуки. Ибрагим готов был сжаться до размеров птички и улететь подальше отсюда, ведь он знал, что скажет его супруга дальше. — Мы позвали вас, чтобы объявить о том, что мы с Ибрагимом ждём ребёнка. Хюррем Султан сжала руку Шах Султан, что сидела рядом и обеспокоено смотрела на подругу, что не скрылось от Паши. — Поздравляю, доченька, дай Аллах, мои внуки будут здоровы. — Хатидже Султан, это прекрасная новость, вы будете прекрасными родителями. — поспешила поздравить их Махидевран Султан. — Кто бы мог подумать, Паргалы, что когда-то ты станешь частью нашей большой семьи. Поздравляю. — Спасибо, Повелитель, это честь для меня, мне очень повезло стать вашим зятем. - слова давались нелегко, но это было необходимо сказать, несмотря на боль в зелёных глазах напротив. — Дай Аллах лёгких родов, Госпожа. — все что смогла выдавить из себя Хюррем, надеясь, что подруга ее подхватит. — Я рада, скоро ваш дворец наполнится детским смехом, что может быть прекрасней. — не растерялась Шах Султан. Веселье за столом продолжалось, все обсуждали главную тему вечера, иногда затрагивая приближающийся поход и вспоминая прошлый, не замечая, как Шах попивает щербет с вином, которое тайком пронесла Калфа, но уже добавляя не по капле. — Хорошо, когда можно вот так собраться всей семьей, жаль сестёр наших нет. Не так ли, Валиде? — улыбаясь совсем неискренне, спросила девушка у неродной матери. — Конечно, дочка. Хорошо, когда дети рядом и здоровы. Резко спустившаяся Назлы-Хатун прервала диалог, у которого явно был бы плохой конец. — Хюррем Султан, там Мехмед сильно плачет, наверное, к маме хочет. — Хорошо, я сейчас подойду. — улыбнувшись, девушка встала и поклонилась, покидая столовую. Ей было только в радость сбежать оттуда, чтобы не видеть этой лживой компании, где все мерзко улыбались друг другу в лицо, а на душе носили одну темноту. — Паргалы, я хотел предложить тебе одну идею, принесёшь карту? — обратился Повелитель к другу. — Конечно, Государь, сейчас сделаю. Поняв, что за ней никто не наблюдает, Нигяр отправилась вслед за Пашой, чтобы убедиться, что он и Хюррем не наговорит друг другу лишнего. Ибрагим не хотел заходить в детскую, не хотел заговаривать с ней, но, слыша детский плачь, он решил узнать, может требуется помощь. — Госпожа, у вас тут все хорошо? Мехмед до сих пор не успокоился? — Все нормально, Ибрагим, иди куда шёл. — Шах Султан была права, когда сказала, что эмоции Хюррем не подчиняются. Решив не реагировать на выпады рыжеволосой красавицы, он прошёл внутрь и взял Мехмеда на руки, не получив даже возмущений на это действие. Малыш, как и когда-то в саду, резко успокоился и начал улыбаться, разглядывая лицо Великого Визиря. — Вот так лучше, Матушка верно тебе эмоции свои передаёт, нервничает и ты вместе с ней, а разве можно так? — умиляясь Шехзаде, шептал мужчина. — Все, достаточно, отдай мне его, надо сменить одежду ему. — забрав сына, что перестал улыбаться, когда его отпустили руки Ибрагима, Хюррем расположила мальчика на кровати и приступила к делу. И все бы в этот вечер прошло мирно и тихо, если бы Паша не заметил одну интересную деталь, которая не могла его не насторожить. — Хюррем, что это? — неверующими глазами он посмотрел на Мехмеда, а потом и на его мать. — Что? Где? — Родинка у него на спине. Давно она у него? — Он с ней родился, Мехмед растёт и она вместе с ним, надеюсь ничего страшного. — вздохнула девушка, которая не раз беспокоилась пятном, что было похоже на облако своими неровными краями и росла вместе с ее чадом. Не сдерживая себя, он подошёл к девушке и схватил ее за подбородок. — Знаешь, что самое ироничное в этом пятнышке, Хюррем Султан? Сердце стучало у обоих так быстро, насколько могло, а тяжелое дыхание сбивалось. — Что ты делаешь? Отпусти меня! — пытаясь вырваться, сказала Хюррем. — Нет, сначала ты увидишь кое-что. — он выпустил ее из своих рук, повернулся спиной и задрал кафтан, позволяя увидеть ей чертовски похожее пятно на спине мужчины. Хюррем отшатнулась, громко сглотнув слюну, что подступила вместе с тошнотной. В голове была лишь мысль о том, что ей надо защитить сына любой ценой. — И что, Паша, только у тебя что ли есть эти пятна? Ты смешон. — Рассказывай правду, пока тут не собрались все, кто остался внизу. - злобно скалясь, мужчина сжал вновь ее лицо в своих ладонях. — Ибрагим, что ты творишь? — ошеломлённая Шах Султан, что хотела проведать племянника, зашла в детскую и вцепилась в плечо мужчины, — Вот и Шах Султан, смотри-ка, а за дверью и Нигяр ждёт, чем это все закончится. Ну, расскажешь своим подругам правду? — Отпусти меня, ненормальный. — задыхаясь слезами, просила Хюррем. - Я понял, тогда продемонстрирую. Нигяр, дорогая, заходи и ты. — обратился он к Калфе, что следила за тем, чтобы никто не увидел этой картины. Девушка приоткрыла дверь и, приложив палец к губам, показала, что надо бы быть тише. Паргалы ухмыльнулся и проделал то же самое, что несколько минут назад, чем поразил двух подруг. — Хюррем, что это значит? — тихий голос Шах Султан разрезал стоящую в комнате тишину. — Я не знаю, он ненормальный, разве не видно? Из-за какого-то пятна думает, что Мехмед его сын. Это же смешно. — Ибрагим, не хочу тебя огорчать, но почти такая же родинка есть на моей спине, правда, расположение другое, с возрастом оно поменяется и ты увидишь, что это пятно никак не относится к тебе. — Госпожа, вы решили покрывать ее? Знаете, что будет, если об этом узнают другие? — А ты громче крикни, Ибрагим, чтобы всем этот бред стал причиной для слухов и казни Хюррем. Хюррем предпочитала молчать ровно до того момента, пока не увидела ненависть в любимых карих омутах. Поймав момент, она высвободилась из рук Визиря и сделала точно так же, царапая его лицо. — Послушай теперь меня. Мехмед рождён от любимого мной Повелителя, как бы ты не хотел это принимать, сгорая от ревности и собственной глупой ошибки. А теперь иди к своей прекрасной жене, обними ее и жди, когда на свет явится плод вашей любви. Тебе все ясно, Паргалы? — злобно выплюнув все накопившееся в лицо мужчине, она выпустила его из рук, оттолкнув от себя и удалилась под полный гордости взгляд Шах Султан. — И да, Ибрагим. Лишь Аллах знает правду, но ты должен помнить, что вместе с ее головой полетит и твоя, так что не строй иллюзий, хотя, живя с Хатидже, и не в такое поверишь. - подарив ухмылку мужчине, Шах отправилась следом за подругой. — Моя красавица, почему так долго? Мехмед здоров? — Да, Повелитель, с Шехзаде все хорошо, просто хотел побыть с мамой. Вы не против, если мы с Шах Султан выйдем на воздух, а то от беременности постоянные головокружения. — Конечно, только не задерживайтесь. — улыбнулся Сулейман и перевёл взгляд на друга, что наконец-то отыскал карту. — Ибрагим, ты где так долго ходишь? — Извините, не мог найти, все с ног на голову перевернул. — врал в глаза Паргалы, стараясь заглушить своё сердцебиение. Шах Султан схватив Хюррем под руку, повела ее внутрь сада, где их не могли услышать. Дойдя до места, рыжеволосая Госпожа резко упала на колени и стала горько плакать. — Милая, ну что ты, он напугал тебя? — склонилась над девушкой брюнетка и со всей нежностью провела по ее волосам. — Я не могу больше, Госпожа моя, я не выношу всего, что даёт мне жизнь. Один Аллах знает, как болит мое сердце о том, кто так счастлив со своей женой. — Хюррем, я тебе уже говорила, чувства это прекрасно, однако, тебе придётся смириться и попробовать полюбить моего брата. — У меня и впрямь нет выбора, но этого человека я больше не хочу видеть. — Не переживай, я ему голову откушу, если это повторится. — задумавшись, Султанша продолжила. — Забудем об этом вечере, я не хочу в это лезть, а правила все равно не для меня, что бы там не было, твоя тайна умрет со мной. — Спасибо, Шах Султан, мне уже легче. Подруги хотели возвращаться обратно, когда за их спинами раздался звук приближающейся лошади.