***
Рыжей очень не нравилось то, что Слепой хотел сделать, пусть и понимала, что причина так поступать есть. Девчонки устроили бойкот, и только соседняя комната, да сама Рыжая общались с мальчиками без предвзятости. — Я… Бросаю тебе в-вызов, — голос дрогнул. Ей никогда не стать Ходоком, после того как Лес чуть не забрал у неё память, а Слепой был идеален. Может, хоть так… Он обратит на неё своё внимание и полюбит как мальчик девочку? — Если я побеждаю, то Закон в отношении девчонок полностью отклоняется. Прямо здесь и с-сейчас, без всяких там почестей. — А, это ты. Та, кто сбивала меня с ног, — буднично ответил Слепой. — Хорошо, обойдемся без свидетелей. Бильярдная после Кровавого Выпуска была тогда местом негласно запретным. В неё боялись ходить, так что всё произойдет точно между ними двоими. Даже если придется наплевать на суеверия. … Крыса видела. Её соседке осталось недолго — три секунды на подумать, пять ножевых и одно полусказанное «я тебя люблю». Она никогда не должна была вмешиваться, но сердце ёкнуло. То, как эта девчонка брала на слабо, то, как она мешала общаться с «собратом», то, как она несмотря на то, что Крыса ненавидела подарки всё равно упрямо продолжала дарить ей красивые камни, найденные то ли во дворе, то ли ещё где… Сверкнуло лезвие, и одновременно ждавший и не ожидавший такого поворота Слепой получил режущий удар в плечо. — Свидетель есть, — спокойно ответил он, несмотря на то, что истекал кровью. — Давай ничью, — Рыжая почувствовала как к горлу подкатывает ком, а из недавней успевшей нанестись вожаком раны на ладони и под порванным рукавом течет теплая жидкость. — Ничей не бывает. Запрету быть — завтра, — Слепой вышел. — Т-ты! — Сразу же набросилась Рыжая на Крысу после того, как они остались в комнате одни. — Да, спасла твою жопу. Глупый поступок, — фыркает в ответ.***
Встреча с ПРИПом всегда удручала Крысу, что впрочем-то неудивительно. Особенно учитывая, что с полета прошло не так уж много времени, и она только разнесла вещи и узнала про принятие Закона. И она была одновременно рада и недовольна тем, что её пригласил к себе Рыжий. — Ну и ну, места чище не найти во всём Доме, — фыркает она. — Это ты ещё Крысятник во времена Леопарда или ещё раньше не видела. Я их-то убираться заставляю. — Не очень это и помогает. А звал-то зачем? — Просьба у меня есть, — вожак ухмыляется и наливает что-то в грязные местные (?) стаканы. — На, фазаний ликер. Новинка. — Разве у вас нет правила, гласящего, что во Второй вообще ничего нельзя пить? — После этого вопроса девушка спокойно сделала глоток. — Ну, у нас уже с год никто не умирал, так что всё нормально. Как, кстати, встреча с ПРИПом? — Прекрасно. Вот себе пару кошек и собак завел, — бросает Крыса. — Но забудем о нем. Какого рода у тебя просьба? — Я понял, что поспособствовал Новому Закону зря, — он залпом выпивает практически всё налитое себе пойло. — Прошу тебя, как Смерть у Смерти. Рыжий приподнимает очки, в конце-концов, сводя их на лоб. Глаза, совершенно невинные, и открывающие всю её суть и так, уставились ещё более умоляюще. — Даже так. Не ты ли поклялся забыть своё прошлое? И вообще, стриптиз мне тут не устраивай. — Я… — Рыжий замялся, полностью выходя из образа, неловко надевая очки обратно. — Прошу тебя занять Слепого. — Что, кто-то из Четвёртой вежливо послал вон Габи, и теперь твоя драгоценная Рыжая снова будет ходить к объекту воздыханий? — Вау, быстро же новости ты узнала. И, ты, конечно же, блять, во всём права. Пойми, она мне как сестра. — И я такая удобная, можно ко мне по старой дружбе зайти. А ты не подумал, что я уже занята? — Нихера ж себе! — Прыскает крысиный вожак, вновь возвращаясь в своё обличие. — Нелюдимая и независимая Крысючка умудрилась влюбиться за сколько… Три недели? Две с половиной? Учитывая, что большую часть этого времени после принятия Закона ты вообще летала. — Опять это дурацкое прозвище, ебало завали, — летунья подливает ликера. — И с чего ты решил, что это парень, а не девушка? Не говоря уже о том, что ты, почти что её родной брат, не подумал, что Рыжая могла разлюбить Слепого. — Тебе необязательно любить вожака, просто… Займи его, я не знаю. Даже если она не любит, я всё равно хочу перестраховаться. И поднимать эту тему я с ней в разговоре не хочу. — Поэтому поднимаешь со мной, — скалится девушка, отходя и пихая плечом одного из крысологов. — Подумай над всем этим… Пожалуйста, — тихо говорит он вслед.***
В грёзах Ведьма всегда умирала по-разному. То рвал её на кусочки ревностный Мавр, то её резали посреди драки, не обращая внимания на девушку, то она сама вешается с помощью подручных средств, то её ритуально сжигают на костре. Даже она, чертова крестная полностью стерлась из памяти, и вместо неё оставался лишь облик девушки в огромной шляпе и с мифическим взглядом. А вина из памяти всё равно не уходила. Сегодня её окружили в углу череписты и маврийцы, объединившиеся в этом ужасе, чтобы потом перерезать друг другу глотки, когда расправятся с предательницей. А она лишь смотрела немигающим ведьминским взглядом, даже не крича от боли, когда её расцарапывали и резали подручными лезвиями и ножами… — Кажется, сегодня Самая Длинная Ночь, — говорит Шакал. — Да, похоже на то. Рановато она в этом году, ты же ещё даже обогреватель не достал, — Донателло окончательно продирает глаза. Интересный, однако знак сознание дало. Лорд собирается к картежникам. Лэри, проводив Спицу, о которой нажжужал всем, кому можно, продолжал рассказывать о своей девушке лишь для вида поддакивающему Горбачу. Слепой ждал, когда может отправиться. Чёрный, всем своим видом показывая непоколебимость, читал что-то вроде как из Хемингуэя. Бунтарь не особо понял, о чём речь. Да, уж, действительно похоже на то…