La Lanterne d'éternité

      Запыхавшись, она толкнула тяжёлую дверь в знакомую комнату, и, подбежав, впилась пальцами в раму высокого страшно-чёрного зеркала.       — Маг! — закричала она, вглядываясь в зазеркальную темноту. Ни одного признака движения, жизни… даже сполоха синего света… — Маг! Я здесь! Я пришла! Ты звал меня!       «Ты же звал меня?» — на сердце похолодело. А что, если она сама придумала себе это? Маг разозлился и прогнал… это она помнила. Но звал ли он её когда-нибудь? Что если это лишь плод её воображения? Как и тот странный сон, что всё ещё согревал её душу?       Она медленно отпустила раму, отступая, видя лишь только тьму перед глазами, чувствуя, что задыхается…       Почему он не отвечает? Он… мёртв? Также как Сэм?.. Она не успела? Снова, потеряв время в безумных играх бессмертных. Жалкая… бесполезная… неспособная спасти никого…       — Маг… — силы покидали её с каждой мыслью, жестокой, как удар хлыста, правдивой, потому и болезненной, и Элиза тяжело упала на колени, закрыв лицо руками.       Всё потеряно. Всё…       Опять это повторяется: она зовёт его, стоя на коленях перед бездушным стеклом. И снова пережитый ужас, горькое чувство одиночества заполняют сердце, наливая свинцом руки и ноги, и, кажется, вот-вот за спиной послышится скрежещущая поступь чарокотов…       — Элиза! — вдруг раздался знакомый и такой желанный голос, девушка, опустив ладони, в неверии вскинула взгляд, — Ты вернулась!       Мужчина с фонарём в руке, в тёмных одеждах, сверкающих серебром в двигающемся свете, смотрел на неё из зеркала. В его глазах тоже было неверие, и тоже стояли слезы.       Она невольно улыбнулась, счастливая видеть его настолько, что едва не рассмеялась. Всё также сидя на коленях, глядя на него снизу вверх, она улыбалась и плакала, даже не пытаясь вытирать слезы. От радости, от облегчения… ещё не всё закончено. Нет! Они живы! Они оба живы. А значит, ещё не всё закончено…       Она приподнялась, протягивая руки к стеклу, и он, не отнимая глаз, полных, кажется, таких же чувств, опустился на колени, поставив фонарь на пол и повторяя её движение.       Они коснулись рук друг друга, и, на миг показалось, даже ощутили тепло чужих ладоней.       — Спасибо тебе… — негромко проговорил маг, — За то, что вернулась…       На мгновение он замолчал, будто не в силах был продолжить, внимательно вглядываясь в её лицо, не отводя взгляд ни на миг, боясь, казалось, даже моргнуть. Элиза, счастливая от того, что может просто смотреть на него, быть рядом и говорить, что знакомый ей человек, кажется, снова был самим собой, улыбалась, также смотря на него в ответ, даже не думая о тишине, что воцарилась между ними, ведь даже она казалась приятной.       — Я должен извиниться перед тобой, — наконец сказал он едва слышно, опуская взгляд, — Воспоминания… как будто, ослепили, свели меня с ума. Я совсем забыл, кто… — мужчина тяжело вздохнул, — «что» я теперь. Не маг и не повелитель, лишь узник зеркала. Моя страна давно сгинула, ни власти, ни сил у меня уже не осталось… — он поднял голову, но теперь Элиза видела только закрытые глаза и сведённые брови, горечь, исказившую его лицо, — Это был хороший урок. И я его усвоил…       Наконец, его лицо разгладилось в умиротворении, и мужчина открыл глаза, снова посмотрев на девушку:       — Прости за все те жестокие слова, что я сказал тебе. Да, я был тем, кого ты видела. И не могу отрицать этого, как и не могу об этом забыть. Не должен. Как и ты не должна. Расплата должна быть справедлива… — он замолк, напряжённо вглядываясь в её лицо, — Лишь прошу, поверь мне ещё один раз… кроме тебя у меня больше ничего не осталось, Элиза…       Девушка кивнула, пока не находя в себе сил на большее. Не уверенная, знает ли, что ему сказать… Просто слышать эти его слова уже было подобно облегчению…       — Об этом нельзя забывать, — спустя несколько мгновений отозвалась она, — но грехи, как и ошибки можно искупить… ты помогал мне, пусть и не помня, кем был, значит, ты не злой человек… значит, ещё не всё потеряно…       Мужчина опустил голову, будто в знак согласия или сожаления. И заговорил, по-прежнему не поднимая глаз.       — За то время, пока тебя не было, мне казалось, прошла вечность… Я не отходил от зеркала ни на миг. В каждом приближающемся силуэте мне виделась ты… В каждом звуке слышался твой голос… Но тебя не было. И я уж подумал, что…       Он замолчал, не договорив, но Элиза догадалась и продолжила за него:       — Я ушла?       — Это было бы разумно, — чуть кивнул в знак согласия он, — Ведь я сам сказал тебе уходить. Ты пришла за своим женихом, и лишь случайно, найдя меня, решила помочь… Так почему бы тебе было просто не уйти?       Он посмотрел ей в глаза, и этот взгляд, и этот вопрос были столь неожиданны, что Элиза растерялась. Не то чтобы она не знала ответ… она лишь не была уверена, что готова его произнести…       Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, пока, так и не дождавшись ответа, маг не произнёс:       — Я понял, что тоскую по тебе.       От этих слов, казалось, горячее тепло разлилось по всему её телу, и на миг она будто забыла, что должна дышать — дыхание, как и сердце, замерли. Его слова и его взгляд, который он по-прежнему не отводил, прямой, но абсолютно лишившийся и холода, и злости, точно такой, какой был раньше… его слова и взгляд были признанием. И хотя и сказано было другое, она поняла это.       — Мне, — наконец, смогла отозваться она, чувствуя, что, кажется, снова плачет, — было больно от твоих слов, — он нахмурился, опустив взгляд, чуть кивая, — И я… хотела их забыть. Хотела забыть то, что произошло со мной в этом мире. Фавн вёл меня домой. И я хотела этого, пока… — Элиза на миг замолчала, тоже отводя взгляд, — не увидела отражение в воде Реки забвения. Ты звал меня, и я поняла, что не хочу забывать всё… Ты звал меня, маг, — она снова посмотрела на него и окликнула, желая, чтобы он тоже поднял взгляд, и чуть улыбнулась, вновь встретившись с ним глазами, — и я пришла.       Его глаза потеплели, и он тоже улыбнулся ей в ответ, мягко, будто осторожно, будто боясь, что делает что-то неверно.       — Я тоже тосковала по тебе, — Какое теперь значение имеют слова? Она видит его, она касается его рук… Какое значение имеет зло, добро, другие люди и некие деяния? Теперь, когда они оба узники, бессильные пленники созданий, подобных богам… — Ты помог мне… спас. Ни единожды, — она отняла руку от его руки и провела вдоль одной из серебряных линий, украшавших его камзол, конечно, лишь по стеклу, но он был настолько близко, что казалось, будто… — Только это имеет значение.       И улыбнулась своим мыслям, вспоминая чудесный сон… Если бы только суметь дотянуться… Как же её сердце желало этого…       — Я, — прошептала она, вспоминая Реку забвения и разговор с Ловчим, — нашла выход из этого мира. И знаю, как до него добраться.       — Прекрасно, — отозвался мужчина, — Это же прекрасно. Что бы я делал без тебя, Элиза?       Девушка ласково рассмеялась, поднимая взгляд, зная, что ответ на этот вопрос страшен, но всё же, как ребёнок, радуясь добрым словам.       — Мы продолжим, да? — спросила она, его глаза, также как и, она могла поклясться, её, горели решимостью и надеждой, — Мы найдём остальные зеркала и твоё тело. А после… — неожиданная мысль посетила её, чуть смутив, — Ты же сможешь вернуть свою душу в него?       Маг задумался на несколько мгновений, а потом кивнул:       — Думаю, да. Иного выхода же всё равно нет? — он улыбнулся. Казалось, ничто уже не сможет их напугать или остановить. И Элиза улыбнулась в ответ:       — Возвратим тебе твоё тело, и вернёмся в наш мир.       Мужчина уверенно кивнул.       — Да, Элиза. Так и будет. Мы вернёмся домой. Вместе.       Он медленно поднял руку, положив пальцы на стекло против её лица.       — Жаль, что ты так неодолимо далеко, как бы я хотел коснуться… — и вдруг, заметив что-то, воскликнул, — Элиза, где твой фонарь?       От неожиданной смены темы разговора девушка растерялась, испуганно посмотрев на свои пустые руки.       — Я… кажется, оставила его…       — Это неправильно, — в голосе мужчины звучало неподдельное беспокойство, — Фонарь… часть договора. Фонарь, чтобы уйти… Вмешиваться в договор смертельно опасно.       Всё ещё удивлённая тем, что лампа, пусть и волшебная, точнее её отсутствие, так сильно заинтересовала мага, Элиза всё же поспешила его успокоить:       — Это уже неважно. Фонарь больше мне не нужен. И не был нужен, на самом деле, я могу перемещаться без него, поняла, как это делать.       Маг лишь покачал головой:       — Ты не понимаешь… Элиза, ты должна найти свой фонарь.       Он смотрел на неё так настойчиво, с почти ощутимой тревогой во взгляде, что девушке ничего не оставалось, как согласиться.       — Я знаю, где он может быть. В библиотеке, у мефита по имени Пладок.       — В таком случае забери его. Пожалуйста, это очень важно.       Элиза кивнула, однозначно решив про себя, что в первую очередь всё-таки продолжит искать оставшиеся зеркала. Фонарь можно будет забрать и тогда, когда маг освободится, и они отправятся к выходу из этого мира. Сейчас она больше всего желала помочь, спасти его.              ***              Толкнув тяжёлые двери, Элиза медленно вошла в ещё незнакомое ей помещение. Глаза, уже привыкшие к рассеянному мраку обители фей, смогли различить большое пространство новой комнаты, вернее, зала. Полумрак теперь, без ослепляющего света фонаря, казался Элизе серым, наполненным серебристой светящейся дымкой. Там, где эта дымка сгущалась, и это девушка тоже с удивлением обнаружила только тогда, когда лишилась своего волшебного проводника, соприкасались… отражения… те же самые комнаты, залы и переходы Дома, но за дымкой они вдруг обретали иные детали или, наоборот, теряли их. Элиза ходила меж ними, как будто одновременно в одном Доме и в то же время в двух Домах-близнецах. Но даже эти странности уже не удивляли и не пугали её, к ним она тоже, не сразу, но приспособилась.       Более того, именно эта особенность странного тумана помогла ей найти ещё одно из нужных зеркал.       Элиза увидела его сразу. Большое чёрное зеркало в дальнем конце зала. Она поспешила к нему, мимо длинным, будто пиршественных, но пустующих, столов, мимо огромной тёмной статуи крылатого чудовища, едва обратив на неё внимание, и остановилась, протянув руки к стеклянной глади.       Едва только её пальцы коснулись, ощутив привычный холод зеркала, то затуманилось, потемнев ещё больше. Сердце Элизы замерло от радости: точно также повело себя предыдущее «правильное» зеркало. Значит, она нашла ещё одно, ещё один кусочек воспоминания.       С губ девушка уже почти сорвались слова приветствия магу, который должен был появится из рассеивающегося в отражении тумана… но что-то пошло не так…       Она даже не смогла бы сказать, что именно. На миг она, как будто уже увидела его, человека из прошлого, входящего некогда в этот зал, также как и она, успела заметить, что он поднял руку в обвиняющем жесте, заговаривая с кем-то, кого Элиза уже не смогла разглядеть… затем огромная тёмная фигура закрыла собой весь обзор, в её руках было что-то похожее на безвольно лежащего человека… и всё исчезло…       Туман рассеялся, оставив пустую стеклянную гладь…       Девушка в растерянности смотрела в зеркало, едва видя своё отражение, также с немым вопросом глядящее на неё, не понимая, что произошло и что делать дальше…       Она что-то сделала неверно? Нарушила порядок обращения заклинания, то о чем говорил маг?       Нахмурившись, Элиза отступила, решая, что нужно вернуться к мужчине и рассказать о том, что произошло. Как вдруг темноту зеркала прорезал знакомый синий свет вслед за которым показался фонарь, рука, держащая его, а после и сам мужчина, о котором она думала, вынырнул из зазеркальной темноты.       Найдя взглядом девушку, он вопросительно посмотрел на неё. Элиза, полная сомнения и ощущения неправильности происходящего, сама с удивлением встретила его взгляд, растерявшись настолько, что даже не сразу заговорила.       — Это неверное зеркало, Элиза, — так и не дождавшись от неё объяснений, сказал, наконец, он, — Зачем ты позвала меня?       — Я не… — всё более одолеваемая сомнением отозвалась девушка, — не понимаю. Я, кажется, видела другое твоё отражение, на миг… на руках у закутанной в лохмотья высокой женщины… но я не звала тебя…       — Я позвала, — от неожиданно прозвучавшего за её спиной в тихом и пустом зале знакомого голоса, Элиза вздрогнула и обернулась. Едва только она увидела говорившую, страх холодом разлился в руках и ногах и, обжигающей волной докатившись до сердца, заставил его часто забиться.       К ним с магом приближалась зеленоволосая нимфа в плаще из лепестков роз, хозяйка Дома на краю времени, Королева фей, Нирисса. И её присутствие, что было очевидно обоим смертным пленникам, не сулило им ничего хорошего.       Элиза оглянулась на мага, встретив его не менее встревоженный взгляд. Но, видимо, заметив выражения страха на её лице, он чуть улыбнулся, ободряюще и ласково, и едва заметно повёл рукой, призывая девушку держаться ближе к зеркалу. Элиза послушно почти вплотную подошла к заключённому за стеклом мужчине, и снова обратив свой взгляд к фее, увидела, как та остановилась в нескольких шагах от них.       Эльфийка, однако, не выглядела рассерженной, как ожидала Элиза, из-за попытки её узников сбежать… Наоборот, расслабленной и будто даже… дольной?       — Ну вот и всё, мой милый мотылёк, — с улыбкой, лёгкой, как облачный пух, обратилась она к девушке, — ты победила.       И на миг замолчала, продолжив наблюдать за Элизой, будто ожидая от неё какой-то реплики. Но девушка растерялась ещё больше, не понимая, о чем говорит фея. Так что Нириссе пришлось продолжить:       — Ты прошла испытания и теперь свободна. Можешь уйти домой, я отпускаю тебя, — Элиза, как зачарованная смотрела в тёмные глаза эльфийки, не веря в то, что услышала, — Скажи лишь, что хочешь вернуться домой, и я тут же перенесу тебя в твой мир, в то же время, в то же место, откуда ты попала сюда. Ну что, мотылёк, ты же заслужила награду, не так ли? Такая смелая, сильная, умная и… — на миг фея перевела взгляд на зеркало за спиной Элизы, — добрая. Разве все эти качества не заслуживают поощрения? Прошу, поторопись с ответом, я не могу ждать вечно.       И нимфа негромко засмеялась, будто сказала какую-то шутку.       — Могу… уйти? — всё ещё смущённая переспросила Элиза, — Но…       Она оглянулась на зеркало, к стеклу которого с внутренней стороны приник маг, внимательно слушая их разговор.       — Как же… — и глядя на него, на миг встретившись с ним глазами, она словно всем сердцем ощутила тоску, единственную оставшуюся в его взгляде, заместившую и злость на фею, и страх.       Она смотрела на него и видела колебание, сожаление, горечь, всё больше проступающие в его тёмных глазах.       — Элиза… — негромко назвал он ее имя, как когда-то давно, когда они впервые встретились, и она вдруг поняла, что он хочет сказать.       «Искать дальше бесполезно, тайну не раскрыть, след потерян. Спасись сама, раз представилась такая возможность, уходи…»       — Нет, — резко ответила она, хмурясь, перебивая и не давая ему вымолвить и слова, — одна я не уйду! — и перевела настойчивый взгляд на фею. Как он мог подумать! Даже допустить мысль, что она бросит его… так? Уйдёт и забудет? Нет. Теперь она уже даже не может представить, как сможет жить дальше без него… зная, что он остался вечным пленником проклятого мира фей! — Отпусти со мной этого человека!       Нимфа лениво проследила взглядом за рукой девушки, которой та указала на зеркало, абсолютно не обратив внимания на крик, и улыбнулась, встретившись взглядом с магом.       — Этого человека? — Элиза снова поглядела на мужчину, но тот уже не смотрел на неё, только лишь на Нириссу, хмурясь. Его напряжённое лицо было похоже на окаменевшую серую маску, — Нет, — категорично отрезала фея, — Мага не было в нашем договоре. Хватит увёрток, мотылёк, — тяжёлый взгляд эльфийки теперь упал на девушку, — Говори прямо сейчас. Готова ли ты вернуться домой?       Элиза растерянно качнула головой, уж готовая отказаться, лишь бы получить ещё время и возможность помочь магу. И вдруг её осенило, ведь при первой встрече они с феей говорили и ещё кое о чем…       — А мой любимый, — жёстко спросила девушка, — которого ты обещала мне вернуть? Где же он?       — Обещала? — глаза феи вдруг сузились, будто от злости или улыбки, и она усмехнулась, — Не помню, чтобы я что-то обещала. Но ты выиграла, посему можешь просить и это, не буду спорить. Забирай своего любимого. Только ведь, — фея подняла изящную руку, коснувшись пальцами губ, сделав вид, что задумалась, — он, кажется, мёртв?       И перевела насмешливый взгляд на Элизу.       — Нет, — чувствуя сжигающую горечь этой лжи, но понимая, что иного выхода нет, ответила та, — мой любимый — человек в зеркале. Я уйду и, раз ты позволила, заберу его.       К удивлению Элизы фея не разозлилась из-за попытки её жалкого обмана, наоборот широко улыбнулась, будто одобряя изобретательность девушки.       — Человек в зеркале? — Нирисса усмехнулась, но Элиза уже отвернулась и теперь смотрела только в глаза её незнакомца, заточённого в зазеркалье.       Наконец, впервые со времени их первой встречи, она видела, как его глаза оживились радостью искренней и яркой, точно свет их фонарей, благодарностью, горячим светом… любви.       А фея между тем продолжила:       — Как умно, мои милые мотылёк и дикий кот! — она хлопнула в ладоши, вновь привлекая внимание и девушки, и мага, — Что ж, хорошо. Ты выбрала одного из моих слуг, и в моей власти соединить вас. Как и обещала. Это были мои слова, и я держу их, — Нирисса с улыбкой кивнула мужчине, тот же пристально смотрел на неё в ответ, будто пытаясь разгадать её замысел, — Так ты, смертная, принимаешь его своим наречённым, тем за кем пришла, и ради кого осталась? Согласна соединить свою судьбу с судьбой того, кто заперт в зеркале?       «Слуги? — мелькнула в голове девушки смутная мысль, но она быстро отмела её, — Нет. Он не слуга Нириссе. Он ненавидит её!».       — И я смогу уйти с ним? — спросила она, также пытаясь найти подвох, но пока не видя для него возможности.       — Ты получишь своего любимого, — склонила голову нимфа.       — …Элиза? — девушка посмотрела на зовущего её мужчину. Маг коснулся стекла, будто протягивая руку к ней, и всё в его взгляде говорило: «Мы справимся. Мы одолеем всё, что бы ещё не задумала фея. Вместе».       «Да, мы освободимся, — думала она, мягко улыбнувшись ему в ответ, — Необходимые друг другу, нашедшие и спасшие друг друга во мраке страшного мира фей…»       Несколько мгновений они смотрели друг на друга, пока, наконец, почти одновременно не кивнули.       — Согласна, — твердо ответила Элиза, снова переводя взгляд на нимфу.       Та ласково улыбнулась:       — Прекрасно, — и тут же её улыбка исказилась, глаза сверкнули насмешливо и зло, — Жаль лишь, что в наш договор уже вкралось расхождение. Фонарь, милый мотылёк, — нимфа широким взмахом руки указала Элизе на неё саму, та нахмурилась, снова не понимая ни слов, ни действий феи, — был нужен не для того, чтобы найти путь, а чтобы освещать истину. Дело в том, что в моем Доме много правд, иллюзий и искажений. А что теперь ты? — Нирисса чуть пожала плечами, и сама ответила на свой вопрос, — Всего лишь пёрышко, угодившее в водоворот магии и лжи. Поверила, что осколок зеркала любит тебя? — Элиза перевела взгляд на мага, пытаясь по его лицу понять хоть что-то из того, о чем говорит эльфийка, но всё было тщетно, он шагнул к той, будто в ярости забыл, что заключён в зазеркалье, и резко остановился, с силой упёршись руками в стекло, — Я предупреждала, мой дикий кот, и ты сделал выбор. Что ж, — улыбка феи превратилась в хищный оскал, и она отступила в тень, громко и зло хохоча. Элиза вновь перевела испуганный взгляд с неё на зеркало, не понимая, что происходит. Её маг тоже напрягся, сжав ладони, лежащие на стекле, в кулаки, — получай же своего жениха. Исчервлённый!       Темнота зала тут же отозвалась десятком одновременно прозвучавших нечеловеческих голосов.       — Да, Королева?       Послышались негромкие приближающиеся шаги, пока, наконец, Элиза не смогла увидеть человеческий силуэт. Человек, всего один, высокий, широкоплечий, судя по виду и голосу… голосам… мужчина неспешно приближался к ним с магом. И только лишь когда он оказался достаточно близко, девушка поняла, что почти сразу же испугало её в его образе… Его тело шевелилось, менялось, бугрилось, будто вздувалось, и опадало… На миг ей показалось, что к ним идёт живой мертвец… но рассмотрев ближе, она поняла, что его руки, лицо и кожа, там где они были видны под обрывками одежд, это какая-то бесформенная, тёмная субстанция, даже не тело, не кожа… нечто постоянно движущееся…       Девушка в ужасе отшатнулась, боясь даже представить, зачем Нирисса позвала этого монстра…       Фея, по-прежнему улыбаясь, лёгким движением руки указала на Элизу.       — Забирай свою невесту.       — Что? — девушке показалось, будто она ослышалась, внутри всё похолодело, — Нет! Почему?.. Ведь я…       Но чудовище ничуть не смутили слова его хозяйки, оно медленно повернуло к Элизе то, что можно было назвать лицом. И застыло. Только под глубоко надвинутым капюшоном шевелилось и двигалось многотысячное нечто…       — Убей её, — негромко и равнодушно приказала фея.       Элиза замерла от потрясения и ужаса. Как… Как же так? Только что они с магом уже почти были спасены! Она победила, как сказала сама фея! И уже ощущала радость победы, ждала освобождения… и вдруг…       Происходящее никак не укладывалось в её голове. Она даже едва осознавала, что её только что приказали убить…       — Элиза! — оклик мага, того, которого она, как думала, уже почти спасла… так наивно… заставил её опомниться, — Беги! Беги быстрее!       И больше не задумываясь, бросив лишь один взгляд на проступающий в сумраке высокий силуэт, Элиза бросилась к распахнутым в другом конце зала дверям, прочь от феи и её слуги…       Она почти уже добралась, когда на миг оглянувшись, увидела, как ужасающий монстр, сохранивший лишь общие очертания человеческого образа, поднял руку, бугрящуюся и шевелящуюся, и протянул к Элизе:       — Стой.       И будто повинуясь его словам, её ноги замерли, налились такой тяжестью, что, как не старалась, она не могла вновь оторвать их от пола.       — Как же так… я… — она оглянулась, чтобы увидеть лицо мужчины в зеркале, бледное, искажённое страхом. Опять она заставляет его смотреть… слабая, глупая, опять она ошиблась… Обмануть обманщицу фею? Разве это вообще было возможно?       Но в чем же ошибка?! Что в её словах могло быть не так, неверно истолковано, искажено нимфой?       — Проклятая Нирисса, — закричал маг, со всей силой ударяя кулаками по стеклу своего узилища, и глядя на смеющуюся фею, — Ты нарушила своё слово!       — Нет, милый дикий кот, — охотно отозвалась та, — Как и в договоре с тобой, я ничего не нарушала. Девочка была слепа, а теперь, — Элиза, замершая у выхода из зала, кожей ощутила ненависть во взгляде эльфийки, когда та посмотрела на неё, — прозреет.       Договор не нарушен… Элиза в непонимании смотрела на мага в зеркале и фею, стоящую недалеко напротив него. Но в чем же тогда подвох?..       К собственному удивлению, она вдруг поняла, что уже не чувствует страха. Лишь разочарование, опустошённость и неодолимую горечь… прощания…       Всё было зря…       — Не понимаю, — прошептала девушка и тут же закричала, стараясь не обращать внимания на мрачную фигуру… её смерти… неодолимо приближающуюся к ней, — Я же просила отдать мне человека из зеркала! Ты обещала, фея!       — И я выполнила обещанное, — улыбаясь так, будто только что удачно пошутила, страшно спокойно ответила нимфа.       Элиза покачала головой и с трудом перевела взгляд на чудовище, что уже само подошло к ней настолько близко, что можно было дотянуться и коснуться рукой. Она смотрела в его «лицо» и теперь уже отчётливо видела червей, копошащейся массой составляющей его тело.       «Исчервлённый… ну, конечно…»       Но… страха так и не было. Отвращение, злость и немного даже жалость… но не страх. Движения существа были человеческими и почти грациозными: подъём руки, поворот головы, размеренный шаг… в нем не чувствовалось угрозы, несмотря на ужасающую внешность… и голос его не был страшным, лишь, казалось, звучал с эхом, будто одновременно говорило множество людей… и…       Элиза прищурилась… на миг показалось, что она уже встречала его… более того… хорошо его знала…       Девушка опустила взгляд на обрывки одежд, что ещё прикрывали большую часть его тела… и вдруг задохнулась от осознания… серебряные нити, красивый волшебный узор, который она рассматривала так долго, и который уже никогда бы не спутала ни с чем, украшали чёрную ткань…       Те самые руны, которых она касалась в своём зачарованном сне и спрашивала, что они обозначают… а маг… смеялся… Прекрасный миг, прекрасный сон… Теперь — она подняла глаза — обратившийся в жуткий кошмар…       На этом… создании… этом теле… были одежды волшебника… мага из зеркала… отражения…       И тут Элиза прозрела. Как и хотела злая фея. Она поняла.       Всего лишь отражения…       Она пошатнулась и наверняка бы упала, не устояв на окаменевших ногах, если бы извивающаяся червями рука не сжала её плечо, крепко, несмотря на то, что казалась рыхлой… Сердце замерло, когда она посмотрела на него, в лицо, которого не было, и горячие слезы сами невольно покатились по её щекам.       — Элиза, повторяй за мной! — услышала она голос человека из зеркала, но он доносился до неё едва-едва, будто из другого мира, — Читай заклинание! Сожги его! Ты спасёшься… мы спасёмся…       Но она не слушала, едва понимая о чем он говорит… Боль и жалость горячей волной разлились от самого сердца, ноющего, будто пронзённого осознанием, как ножом, по всему её телу. Руки и ноги, и без того находящиеся под действием заклятия, онемели…       — Что же, — на выдохе прошептала она, не осознавая своих слов, — случилось… с тобой…       — Тебе не победить нас, — знакомым многоголосьем отозвался не-человек не-из-зеркала, — Бороться бессмысленно.       — Я знаю… Я не смогу…       Казалось, земля ушла из-под ног, и в голове всё смешалось, оставив лишь пустоту. Она больше жизни хотела увидеть его, почувствовать рядом, протянуть руку, не упираясь в стекло, коснуться… Она мечтала, и надеялась, и ждала…       Но с самого начала всё уже было предрешено. Ей было не вернуть Сэма, как и говорила нимфа, феи забрали его. Её попытка предательства и обмана — назвать любимым другого… также обернулась против неё… Наречённый любимый оказался настоящим чудовищем, а то, за что она полюбила его, лишь отражением в зеркале, задержанным магией, древним и потерянным… ни память, ни разум, ни душа — ничто, что могло бы вернуться в тело. Да и тела — Элиза, уже едва понимая, что делает, медленно положила раскрытую ладонь на грудь, шевелящуюся под чёрной тканью — уже давно нет…       И горько заплакала, потому что в этом шевелении ей почудились удары сердца.       — Прекрасный конец, — услышала девушка голос ненавистной феи, — Но теперь уже предсказуемый. Оставлю тебя наедине с твоей игрушкой, Исчервлённый. Надеюсь, она доставит тебе удовольствие. Прощай, милый мотылёк. Ты была интересной. Недолго.       Едва последние слова нимфы истаяли в воздухе, Элиза ощутила слабое облегчение и заметное ощущение исчезновения чего-то… некоего присутствия… будто фея и вправду ушла…       Но какое сейчас это уже имело значение?       Элиза вновь посмотрела на чудовище, которое отчего-то медлило, позволяя ей касаться себя. Она чувствовала его взгляд, хотя и понимала, что червям нечем смотреть…       — Элиза! — крик, раздавшийся за спиной, полный невыносимой боли и отчаянья, пронзил её сердце, будто иглой, она невольно склонилась, прижимая вторую руку к своей груди, — Пожалуйста!       — Прости, — она почти облокотилась, едва стоя на онемевших ногах, на мужчину… чудовище… всё ещё держа руку у его сердца, касаясь лбом истлевшей ткани на груди, — я не успела… Но ты… если ты — он… должен помнить то же что и он, — она подняла вспыхнувший надеждой взгляд. Поэтому он медлит? Сопротивляется приказу своей хозяйки? — Ты помнишь меня?       Несуществующие глаза с несуществующего лица несколько мгновений смотрели на неё, пока, наконец, не прозвучал многоголосый ответ:       — Мы не знаем тебя, — его равнодушный тон мгновенно поверг Элизу с вершин надежды в ледяную бездну отчаяния, — Но, — по-прежнему безразлично продолжил он, — слышали о тебе и Гоне. И нам интересно, почему ты выбрала нас?       Элиза молчала, всё глубже погружаясь в уныние. Кто же мог знать, что ловушка будет столь коварна? Она медленно покачала головой.       — Не бойся. Смерть не спешит, для неё есть время. В этом мире для всего есть время, — мужчина издал странный шелестящий звук, отдалённо походящий на смешок, — Говори.       — Ответ в зеркале за моей спиной. Посмотри. И, может быть, поймёшь.       Чудовище чуть повело головой, будто и правда перевело взгляд туда, куда сказала Элиза. И какое-то время молчало, застыв.       «Сейчас, — думала Элиза, — они с магом должны увидеть друг друга… может быть, это поможет… может быть, они узнают…»       — Оставь её, монстр! — услышала девушка громкий крик человека из зеркала, — Оставь! Иначе, клянусь, я найду тебя! Я найду путь… и уничтожу тебя, тварь!       Но монстр не ответил, по-прежнему молча глядя за спину девушки.       — Что мы должны увидеть? — наконец, проговорил он, — Зеркал много, но ни одно из них не отражает нас. Что, должно быть, хорошо, — мужчина снова усмехнулся и снова замолчал, вернув свой взгляд к лицу девушки, будто всё ещё ожидая её ответа.       И Элиза в конец осознала, что этот разговор не имеет смысла и не отсрочит, не поможет ей отвести неизбежное. Колдовство и ловушка феи оказались намного надёжнее, чем они оба, Элиза и маг, могли представить.       — Ты не видишь его, — устало прошептала она, находя теперь ответ и ещё на одну загадку, — И не слышишь. Зеркала рядом, но отражения спрятаны далеко… И фонарь нужен был, чтобы найти путь, среди иллюзий и параллелей выбрать истинную из многих правд… — она на миг прикрыла глаза, собираясь с силами, и глубоко вдохнув, снова посмотрела на монстра, — Пожалуйста, убей меня так, чтобы не было видно зеркала. Я… не хочу отражаться в нём.       Несмотря на беспрестанное шевеление страшное лицо казалось бесстрастным. По-прежнему глядя на Элизу, чудовище медленно подняло руку и провело ладонью по её волосам, будто гладя. Элиза не отвела взгляда от бугрящегося лица, с одолевающим безразличием ощущая, как черви теперь извиваются в её волосах, падают на плечи и щекочут босые ноги…       — Закрой глаза, — наконец, медленно, будто нехотя, наклоняясь к ней, сказал монстр, — Ты просто уснёшь.       Она послушалась. И ощутив руки, обхватывающие её плечи, обняла его, лицом прижимаясь к груди. Наконец-то. Долгожданные умиротворение и покой, чуть горькая радость заполнили её сердце, её всю… Её давний волшебный сон сбылся. Наяву. Сколь много они прошли, сколь много пережили, и наконец-то нашли друг друга… Наконец-то смогли коснуться и обрести…       Жаль лишь, что слишком поздно…       — Я люблю тебя, — прошептала Элиза, крепче обнимая незнакомца, мага из зеркала, и улыбнулась, чувствуя, как он обнимает её в ответ…              Маг обессилено наблюдал, как ужасающее чудовище, состоящее из живых, извивающихся червей, опустило красивую, бледную девушку на каменный пол, уложив её аккуратно, как будто даже бережно… но всё было тщетно… Всё было тщетно!       Мужчина взвыл, падая на колени, руками, лицом, грудью, всем телом прижимаясь к непреодолимому стеклу.       Она уже не дышала. Грудь под белой тканью платья не двигалась. Глаза на белом лице были закрыты. И так естественно спокойна была её поза, чуть раскинутые руки, склонённая голова, волосы, растрепавшиеся из замысловатой причёски, украшенной давно увядшими цветами, бросающие тень на умиротворённое лицо… что на миг ему показалось, будто она просто спит…       — Элиза! — снова закричала он, снова ударяя вспыхивающими болью кулаками по стеклу, смазывая и вновь оставляя бурые разводы, — Элиза!       Но ни она… ни чудовище его не слышали… никто больше не слышал…       Никого больше не осталось… Он склонил голову, не зная, что делать и куда деться от невыносимой боли… Он поверил… на миг, проклятый миг, поверил…       Он смотрел в её глаза, видел яркий свет, пусть отражения их фонарей, но всё же… она смотрела на него и улыбалась, и плакала… Счастливая, также полная надежды, как и он…       Он выучил свой урок. Ещё когда потерял её из-за своего восстановившегося воспоминания, понял, что выберет её… Но Королева никогда не бросает слова на ветер.       Он мог спасти Элизу. Если б прогнал. Но понадеялся… так глупо… и потерял всё…       Он не знал, сколько прошло времени до того, как услышал лёгкие шаги и мягкий, звенящий смех рядом. С трудом распрямившись, он посмотрел на фею, стоящую рядом, с той стороны зеркала, внимательно и мягко, словно в ожидании глядящую на него.       — Зачем?.. — прохрипел он, — Нирисса, зачем?! Почему ты убила её?!       Прекрасная, жестокая нимфа лишь чуть пожала обнажёнными плечами:       — Мотылёк сама сделала выбор.       Маг медленно покачал головой:       — Нет… Она выбрала меня! Ты прекрасно её слышала! Меня, не этого монстра!       Фея лишь продолжила улыбаться. И пока маг в приступе ярости снова пытался разбить стекло, и пока плакал, склонившись головой к окровавленным ладоням, она смотрела и улыбалась.       — Мой милый дикий кот. Ты был так близко… Но теперь придётся снова ждать… ждать следующую.              ***              Элиза, ты ещё помнишь свой дом?       Что он где-то там за пеленою надежд?       Какая была там трава?       Как пахло землёй, выпеченной солнцем,       мягкой под коричневой коркой, как хлеб?              Помнишь деревья, зелёные пряди ветвей       опустившие к заводям-зеркалам?       Россыпь брусники под ногами —       драгоценные камни в плотном мховом ковре?       Ты ещё помнишь всё это,       или память забрал чарующий сумрак       эльфийского мира, его изменчивый свет?              Можешь видеть, закрывая глаза,       сияние солнца, выступающего       над снежно горящим хребтом       сгорбленных гор на границе известной земли?       И небо, лазурью дышащее,       огранённое жемчугом и серебром облаков?       Здесь, в самом сердце древней,       осознавшей себя темноты?              — Возьми же фонарь, — сулит фея спасенье и лжёт, не пряча глаза.       Ты не привыкла к столь искренней злобе, коварству,       не можешь заставить себя в себе их найти.       Фонарь, неспособный помочь разглядеть ни дорогу во тьме,       ни лицемерья в словах —       кара, клетка из света, пустая надежда, только лишь блик…              Какого наказание для того,       кто оказался столь добр, что согласился помочь?       Ты знала, что делаешь, смело шагая в туман, как в омут,       готовый всё поглотить?       Но как же иначе, ты разве смогла б —       не видя, не слыша как будто — идти от просящего прочь?       После того как посмотрела в глаза,       услышала имя, отвернуться и всё позабыть?       Горько понять, что честность и милосердие здесь не в чести,       что труд и усердие не стоят наград.       Ты забыла свой дом, чтобы три жизни спасти,       воспоминаниями, точно монетами,       оплатила дорогу назад.       Но жертва пуста, и освободиться       ценою жизни других сможет лишь только один…              Элиза-Элиза, храбрая, готовая к честной борьбе…       Если б ты знала, что твой враг ты сама.       Но если б и знала, разве смогла б,       научившись дышать этой тьмой,       всех предать и самой лишь спастись?       Элиза, не бойся, иди на кладбище в этой ночи,       под землю, на ту сторону, в мир отражённо иной,       и, готовая к боли, крапиву стебель за стеблем без устали рви.       Тяжкий труд: вновь заделать прорехи в душе,       зеркальные нити памяти выпрясть и заплатками вшить.       Но что значит боль для того, кого ведёт жалость,       и ярче фей фонаря путь освещает сиянье любви?..              Жребий брошен, и судьба решена,       ты песчинка, частичка жестокой игры…       Но если решила, Элиза, идти до конца,       отбрось все сомненья и просто       иди…