Цветение

      Земля отчаяния ныла в просьбах освободить её преемников от вечной тоски и уныния, но Жнец которое столетие игнорировал её печальную песню, сыгранную на флейте ветра и спетую плачем тех, кому не нашлось места на небесах и кто не заслуживал корчиться в мучениях где-то в глубинах Пекла.       Тут зов неизвестного стал более отчётливым, а само место казалось не то, что более светлым, скорее стало менее чёрным, приобретя серые блики. Сквозь туман божество мельком замечало алое пламя ткани, скользящее по сквозняку среди сухих, безжизненных столбов деревьев, не первое десятилетие, подобно острым кольям, вздымавшихся ближе к единственному свету — к проруби в мир живых, через которую находящиеся здесь души могли слышать что-то очень приятное для себя, что-то, что обрекало их на ещё большие муки — они больше не смогут поучаствовать в весёлом хороводе жизни.       Каждый попавший сюда отчаивался. Они не боролись за жизнь, не выкрикивали скверности в сторону смерти, нет. Было поздно что-то менять… Но были и те, кто свою участь не успел осознать. Кто-то первые три часа механически повторял последние перед гибелью действия, после вопя что-то гневное от безысходности, — совсем недолго, может секунд 10, — и наконец успокаивались, пускаясь в тоску и размышления. А кто-то — этот чудак, решивший, что сможет докричаться до кого-то, кто смог бы его вернуть к жизни.       Догнать того было непросто — заходя за одно дерево, Смерть наблюдал остатки образа за другим. Он ускользал, словно интуитивно чувствуя погоню за собой. А может и не было его? Точно, Жнец просто сошёл с ума за годы одиночества, вот и придумал очередной образ… Нет. Да нет же, вот он! Снова уходит куда-то вглубь! Разворачивается, да так резко, что наблюдающий кое-как успевает укрыться за лесной гущей, сливаясь воедино с чернеющим горизонтом. Туман служил ему второй мантией, под которой погибший не увидел бы и яркого света — он сразу поглощался мраком измерения.       Незнакомец выдохнул, испуская жалостный стон, чуть ли не перерастающий в скулёж. Точно маленький щенок, потерявший родителей. Покрепче обхватив замерзшее насмерть тело, он продолжил путь в старом направлении — по единственной прямой дороге, не сворачивающей куда-то в темноту или к обрыву. За ним неспешно плёлся и Жнец, внимательно изучая каждую деталь, что только мог узреть. Удивительно, как же хорошо он сохранился несмотря на время, которое он провёл здесь. Обычно мёртвым надо, как до этого говорилось, максимум часа три для перехода на стадию разложения личности, что уж там говорить об изменениях внешне? Мертвые теряли своё внутреннее Цветение уже через полчаса. Тёмное измерение высасывало из них всё живое, дабы навеки сковать их волю. Быть им со своим Светом, давно бы собрались в единый клан и за одну ночь победили смерть, вернув себе драгоценное Цветение и место среди живых. Да толку? Для того и есть смерть, чтобы их места доставались тем, кто лучше, чем они. Кто смог бы исправить ошибки и отмолить грехи.       Кем же является тот, кому освободил место этот сильный Воин? Его дитя? Дальний родственник? Кто-то незнакомый? Было ли ему вообще кому оставлять своё место в мире? «А если и не было, то что?» — спрашивает себя Смерть, хмуря злобно бровные дуги, злясь то ли на себя, то ли на мертвеца, забирающего его время. Но ведь интересно… Неужели он был настолько одинок, что не заметил разницу между миром живых и мёртвых?       Для одиноких всё одинаково — что жизнь, тихая и спокойная, что Лимб — такой же тихий и спокойный. «Будто тот цветок…» — думал следящий, устало вздыхая. Сколько он уже тут? Час-два? Удивительно, как живое существо смогло его заинтересовать… Да чему радоваться-то? Садистский интерес — не более. Желание узнать, как быстро он присоединится к остальным. Это будет к лучшему — в мире теней он найдёт собеседников по духу и судьбе. Смерти же было не до этой роли, ему давно пора покинуть это место. Он-то это сделать мог, и был бы рад демонстративно, перед лицом мертвого, показать выход, а когда тот ступит вперед, слёзно благодаря Смерть о спасении, закрыть единственный выход, высказав что-то кроткое, но режущее…       Уже в тёплых объятиях одеяла он думал о возможных вариациях фраз. Может злорадно скаля зубы: «Ты здесь НАВЕЧНО!» — нет… Как в низкосортных историях сказано. «Теперь это твой родной мир.» — грубо и также непонятно… Он ведь думал, что просто заблудился, а пояснять после 3 часа что он труп — совсем комично. Нет… Он так не сможет уснуть даже с помощью чего-то расслабляющего.       Уже с рассветом посетив старое место, Жнец удивился вновь — незнакомец всё также бродил средь мрачных сосен да елей, таким же звонким голоском взывая о помощи ему же, да так бодро, будто он «заблудился» не сутки назад, а только прошёл стадию паники, решив действовать размеренно, не тратя лишние силы на плач. Может зря он так его пытает? Бродить сутки в неизвестном месте куда хуже, чем знать правду. Чем дольше у него есть надежда, тем хуже будут последствия горькой истины.       «Неужели это было зря?» — представлял плач погибшего Жнец. — «Разве всё может так закончиться?» — затихал голос, пока мертвец садился на ближайший камень, переводя давно вышедший дух… И тут он темнеет. Но не как все… Жнец много раз наблюдал, как чернеют в негативе души, но его фантазия строила новые образы… Незнакомец покрывался мраком не через слёзы, темными ручьями стекающими по щекам, а через оболочку самой души, которой ничего не оставалось, кроме как испустить предсмертный рёв, навеки угасая среди таких же погасших… Что до слёз, привлекших внимание смерти до замирания сердца? Тонкие синие струи, стекающие до подбородка и заливающиеся под белоснежный свитер, впитываясь в шёлковую ткань, окрашивая и её в неестественный багровый цвет. Для него это имело особый смысл — чистые слёзы мешались с дурными мыслями, исходящими изнутри умирающей души… В этом безумном сражении эмоций и реальности побеждал гнев, заполняющий душу заново… Второе дыхание, которое позволило бы ему снова восстать, но уже не светлым ангелом с блестящими огоньками в глазах, а с желанием отомстить тому, кто его убил…       Но это лишь дивный бред… Может, другой Жнец и поступил бы так, дабы сопоставить своё ожидание с реальностью, но этот шёл дальше. Буквально… Будто нет других дел, он продолжал бродить за погибшим, шагами отмеряя секунды, ровно в такт времени, таймер которого у его нового приятеля ушёл в минус, а его остановкой послужит осознание тупиковости положения…       Совсем забыв о старой знакомой, мужчина обзавёлся новым хобби — вместо утренней зарядки и вечерней медитации вставать чуть раньше и ложиться чуть позже, бродя по протоптанным тропинкам вслед за неизвестным, чьё речевое разнообразие иссякло, и тот продолжал повторять одно и то же, изредка замолкая. Переводит ли дыхание? Или же просто начал отчаиваться, чего ждать и следовало… Смерть боялся упустить что-то важное, пропустив один день, так что посещать Своё Цветение давно перестал… Сколько прошло, ещё один год? «Сейчас зима, она спит,» — оправдывал себя грешный в одно время. «Сегодня у меня в самом деле много дел,» — в другое. Терзания совести и интерес к новой особе вели словесную войну, в которой интерес всегда имел больше словарного запаса, чем былая обыденность, по которой Жнец совсем не скучал…       Идея вести дневник по изменениям в состоянии необычного создания казались такой же комедией, как тысячи возможных диалогов, выписанные им поздней ночью из головы. Ему снились сны, в которых куколки, подобно настоящим, живым созданиям, отыгрывали эти же диалоги в паршивой игре — сны, реализующие фантазии, доказывали, что эти фантазии так и стоит оставить в толстой тетради под слоем пыли. Или же просто одно Божество совсем неумело видеть сны… В смысле, не умело — умело их понимать в процессе. Не переживая всё как в реальной жизни, а если и пытался, на сцене становилось душно от ещё более неумелой игры Жнеца.       Реальность была куда скучнее: вместо драмы и трагедии — немое кино без субтитров и какой-либо сюжетной завязки. А может это уже она?.. Вот же, есть главный герой, одинокий и хмурый, запертый в оковы рутины. В какой-то день он встречает кого-то очень похожего на него, но противоположного по своей сущности — прекрасную лилию, созданную жить в таком же мраке, но в отличии от протагониста — светлая, любящая жить. Всё хорошо, они дополняют друг друга, но в новый день герой понимает, что влияет далеко не положительно на подругу, а более угнетая, чем помогая оправиться от такого же гнёта общего мира… Оба страдают, и первый совсем отчаивается, убегая прочь, кидаясь в объятия первому встречному, кому также нужна помощь. Поддержка, понимание… Он находится рядом, составляя немую компанию, но также не в силах помочь...... А дальше?       Что ты придумал дальше? Каков сюжет, писатель? Герой в какой-то день заимеет силы выйти в свет, на встречу с неизвестным? Забудет о нём, вернувшись к старой знакомой? Покинет двоих? Жизнь — не книга, которую мы можем прописать заранее и жить по её сюжету, но очень часто мы можем предугадать некоторые события, и уже по этой случайности считаем книгу банальной и скучной. Может, чтобы жить стало проще, стоит перестать прописывать диалоги с людьми на бумаге, и воплотить их в жизнь?       «Нет…» — печально мотает головой Жнец, отгоняя лишний мотивационный бред. — «Это убьёт тебя. Я так не могу…»       Бог медленно опускается на усыпанную пеплом землю, глядя издали на сияние лилии, свет которой уже резал глаза вместо того, чтобы просто радовать одинокого. Он не осмелится подойти ближе — Цветение вспыхнуло всеми красками без его присутствия. Тогда к чему были все те тревоги? К чему были переживания, сотни ручек и листов, исписанных в приветственных речах?       Раздражённо пиная носком обуви камни, Жнец совсем не заметил, как потерял из виду погибшего. Теперь он не мог его слышать… Он перестал звать на помощь, либо смирившись, либо чувствуя рядом кого-то, кому он дорог и просто ожидая своего конца. Цвета давно поблекли, почти сливаясь с серым грунтом и сухими ветками. Угас. Угасает… Или просто глаз Смерти стал с возрастом нечётким… Понять можно только при ближнем рассмотрении мертвеца или при медицинском осмотре самого Смерти. — Вот так и происходит, милый, — тоскливо улыбаясь, шептал тот, стоя над заснувшим под одним из сухих остатков незнакомцем. — Вкладываешь старания, а не для кого.       И вновь уходит, думая о старом… Он что-то забыл. Что-то важное… Что-то сказать! Да, он хотел сказать что-то очень важное, но совсем позабыл!       Но обернувшись, не увидел на старом месте никого. Мертвец проснулся, продолжив свой вечный путь. Он совсем выцвел в последнее время. Скоро и ему будет совсем без надобности Жнец, о котором, не будем говорить самому Смерти, тот даже не догадывался. Но чувствовал… Продолжит ли он бродить хвостом за ним? Оставит, когда покроется чернью? Время покажет.       Смерть снова на старом месте. Он давно забыл дорогу, не отличая тропинку, по которой ранее мог бродить с закрытыми глазами, от обычных зарослей. Но пробился… Пробился на свет, излучаемый его приятельницей. В её сиянии было собрано всё ранее живое этого поля. Вот, для чего она цвела — для того, чтобы заменить их всех. Но что такое замена в этой ситуации? Когда-то, давным давно, поле зеленело и цвело, привлекая людей, радуя их глаз… Они собирали полезные травы и просто отдыхали от рутины. А когда этого не стало — взросло Цветение… Была ли полезна её замена? Она была упавшей с небес звездой… Есть ли польза от сияния звёзд не на небе? Вне своей территории. «Именно — вне своей территории…» — проговорил Смерть, сидя на старом месте, стараясь не глядеть на подругу. Будто стыдясь своим мыслей, а уж тем более отсутствия, он не осмелится с ней заговорить… Она просто оказалась не в том месте… — Вы заблудились? — монотонным голосом спрашивает Жнец, пугаясь сам своего голоса.       Мертвец испуганно, или же в надежде ахает, оборачиваясь: — Да… Да-да! Именно так! Я тут очень долго хожу и совсем не могу найти выход… — радостный от внезапной компании почти рыдает бледная фигура. — Что это за место? Вы поможете мне?..       Под конец голос утих, словно провинившийся ребенок просил прощения у злобного родителя, уже видя его недовольную гримасу.       Жнец выдыхает лишнее напряжение, будто молодой актёр впервые на сцене. Он забыл звучание своего голоса, но не забыл все миллиарды диалогов. Ни один из них не походил пока на то, что происходило. Он думал, что смертный либо испугается его, либо в истерике кинется под него, а может и вообще разгневается, узнав в нём саму Смерть. Но он просто был… Живым. Именно, он был живым монстром, чьи действия нельзя было предугадать, а уж тем более направить. — Это моя головоломка, — направившись в случайную сторон, приглашал смерть нового друга на прогулку, которой тот не смел отказать. — Пространственная… Создал для того, чтобы отлавливать нарушителей порядка.       Он крепко сжимал за спиной Цветение, понимая, что ещё некоторое время, и та погибнет, а вместе с ней будет обречён и Этот особенный цветок.       Собеседник догнал его, спеша задать очередной вопрос: — Порядка?.. Для какого порядка? — глаза, сияющие незнанием, подобно тому свету влекли Жнеца. Но они были мертвы, вне зависимости от того, что напридумывал себе тот. Предназначение, падающие звёзды, фантомы, зря потраченные часы на бесполезную слежку… Всё это умещалось в одном монстре, из-за которого и был устроен философский цирк в голове смерти. — Да… — робко кивает Жнец, забыв о том, какую роль должен отыгрывать. — Да, и весьма строгий. Ты забрел на мой полигон… Я тут испытываю разные головоломки. А они порой… Жестоки и опасны, понимаешь, к чему я? — Н-не совсем, — в недоумении корчится озадаченный, крепче сжимая грудную клетку в объятиях, будто ещё больше замерзая рядом с первой живой душой. Жнец это не пропустил мимо глаз… — Чтобы никто не пострадал, — вырывал он фразы из контекста, тут же стараясь всё исправить, надеясь, что внимательный редактор исправит каждую его ошибку. — Я создал эту по периметру всего полигона, чтобы никто не забрел туда, пока меня нет и не пострадал. — А-а… — отвёл взгляд парень, что-то осмысляя. — Простите… Я просто возвращался домой и заблудился. Потом стало так холодно, и я… — Я понимаю. — Остановился Смерть, приказывая и приятелю замереть. — Не оправдывайся, моя вина, что не проверял это место сутки. Так уж и вызволил бы тебя быстрее… — Всего сутки? — округлил единственный глаз мертвый. — Мне казалось, я тут гораздо дольше…       Смерть недолго молчал, обдумывая свою ложь. Отвечать было нечем… Нет смысла задерживать его. — Держи. Это поможет тебе выбраться отсюда. Постарайся больше не забредать в опасные места, ладно?       Смерть протянул осторожно сжатую между пальцами лилию. Её сияние гасло, и не казалось Жнецу таким, как до этого… Но на погибшего, как на того, кто видел её впервые, она составила впечатление незабываемое. — Спасибо… И простите, я впредь буду ходить дорогами только изведанными, обещаю! — озарился он улыбкой, осторожно сжимая в ладонях цветение, усыхающее на глазах. Но незаметное для мертвого из-за его всплесков… Что это такое? Эмоции? Радость?..       «Как она тебе к лицу…» — хотел сказать Жнец. Но лишнее… Это всё лишнее. — Иди уже. — вместо сладких слов холодно прорычал тот. — У тебя мало времени… — Да… Хорошо. Спасибо Вам! — на прощание улыбнувшись, он поспешил уйти. Но куда? Теперь его дело… — Постой! — Внезапно сам для себя воскликнул бог. — Как тебя зовут? — уже не так торопливо продолжил. — Гено… — поспешил обернуться живой, но кроме белеющего леса перед собой и за собой больше ничего не увидел… Видимо, тот монстр совсем нелюдим… Может, они однажды встретятся на более нейтральной территории и обговорят всю эту веселую ситуацию? Парень хмыкнул, направившись по протоптанной тропе на выход их леса, грезя о новой встрече.       А Смерть остался в глубине мрака… Незнакомец исчез раньше, чем произнёс своё имя. Может оно и к лучшему?