Представление в трёх актах.

Делайла мысленно удивлялась тому, каким болтуном мог оказаться Джон. Он безумолку говорит что-то, лепечет, будто ребёнок, наивно рассказывая своему уставшему родителю нечто сокровенное. Порой говорит откровенную чушь, отчего тонкие девичьи брови приподнимаются, но рассказчика это ничуть не волнует: теперь, когда их чувства оказались взаимными, Доу делился всем, что у него было. Даже мимолетными чувствами. Пускай этот, казалось бы, стрёмный парень нёс всякую ересь, Делле нравилась эта ересь. Она искренне радуется, что её первый в жизни парень такой болтливый, даже если сама любит тишину. Ей нравится, что другой человек сам хочет идти с ней на контакт. Как он всё подробно, с энтузиазмом рассказывает. И сероглазая старается запомнить каждую произнесенную Джоном мелочь, иногда переспрашивая у него и, потом, вновь замолкая. Ей важны чувства и мысли своего лохматого чуда, даже если они граничат с безумием. Вся жизнь – сплошное безумие. Вместе из автобуса выходят на остановку, и Доу, как самый настоящий джентльмен, ведёт уставшую даму домой. Такая слабая, хрупкая и беззащитная. Он не позволит кому-либо тронуть её. Джон не хочет лишать себя в подобном удовольствии. Если кто и обидит её, то только он, – но не со зла же! Если возлюбленная его случайно провинится, Доу покажет ей, что этого не стоило делать. Да, накажет её, но ведь наказание призвано образумить! Брюнет желает ей добра, и он добьётся его, даже если та будет сопротивляться. Поздно Делайле уже отвергать чувства своего «благоверного». Раз сказала, что нравится, так пускай ответит за свои слова. — Не могу обещать, что ужин у нас будет приличный, — с толикой вины говорит девушка, стягивая кроссовки и плетётся на кухню. — Да и в холодильнике не густо... — Ничего! Вместе мы что-нибудь придумаем!, — бодро отозвался из коридора и следом чуть ли не бежит. — "Вместе"?, — переспросила удивлённо, открывая дверь холодильника. — Да, вместе!, — подбородок положил на макушку бледноликой, также заглядывая в холодильник. Там действительно было не так уж и много еды. Что-то, что уже завалялось, или то, что было недоеденно. Где-то в уголке нижней полки стояла уже замерзшая тарелка с омлетом, чуть выше большая упаковка с лапшой быстрого приготовления, а на самой верхней полке, что больше всего отвращало Делайлу. Тот самый подарок Джона, представлявший и себя какой-то кусок мяса. Делле оставалось лишь догадываться, не убил ли кого её милый во имя подарка для неё. Она чувствует, как тот прижимается со спины, чуть ли руки на плечи не кладёт, чтобы быть ещё ближе. Невольно поскользнула мысль, что Джон не против съесть и её. Стоя перед открытым холодильником, в девичьей голове уже вырисовывалась картина, как этот чудик смакует каждый кусок мяса, впивается зубами в волокна, раздирая и тщательно прожевывая. Делайла, кажется, даже оцепенела, а на лице возникла лёгкая задумчивость. Джон слегка трясёт за плечо, возвращая в этот мир, и намеренно говорит громко, дабы та уж точно услышала его: — Кажется, наш ужин не будет и таким уж скудным! Девичьи плечи передёрнулись, глаза расширились, а сама обернулась к Доу. В его глазах искреннее умиление и очарование; он никак не может налюбоваться испуганный выражением болезненного лица своей глупышки. Она, кажись, замечталась. Интересно, про что думала? Может, этот самый пресловутый ужин? Или что-то другое, чего брюнет пока не знает. — Ты достань там упаковку с лапшой, а я чайник поставлю, — после своих слов протискивается к плите и берёт чайник, открывая кран и заливает воду через "носик". Пока наливает воды чувствует на себе этот уже знакомый пристальный, будто бы вглядывающийся в душу взор. И, почему-то, от него становится тепло. Делайла чувствует, что нужна Джону. Чувствует, как нуждается в ней и её внимании. И, желая непременно сделать это, через плечо смотрит. Мужской черноволосый образ, с большими глазами и пугающей улыбкой, – именно так могла охарактеризовать сталкера молодая девица. Также заметив взгляд на себе, Джон ещё шире заулыбался, сминая в руке лишнее и оставляя на столе небольшую пластиковую ёмкость с лапшой. Пускай и занят своим делом, но обязывает себя присматривать, – мало ли чего случится? Проходит недолгое время, как оба уже сидели на диване перед телевизором и с помощью вилок подали лапшу. Вкус у неё был приятно-острый, даже было несколько сладко. Тарелку держали оба, укутанные в старый плед и прижимающиеся к друг другу плечами. Разве не это ли счастье, сидеть вместе со своим дорогим человеком и осознавать, что никто и ничто не помешает? Вдруг Джон слегка наклонился к лицу Деллы, двумя пальцами взял за подбородок и самым кончиком языка слизывает с уголка губ прилипшие специи. На момент ему показалось, что с её рта специи приобрели ещё более яркий оттенок. А после, приподняв голову, с беззлобой ухмылкой заметил, как та засмущалась. Её смущение всё доказывало: и широко открытые глаза, и покрасневшие щёки с кончиками ушей. Сидят так какое-то время, пока на фоне идёт какая-то программа, вскоре сменившаяся на какой-то концерт с двумя исполнителями.