В нужном месте в нужный час

Тем же вечером Катрин, Сара, сундук с вещами и попугай, приученный славословить герцога, переселились в особняк де Шандивер на улице Татпуар. На следующее утро Гарен отбыл в Гент, чтобы присоединиться к господину. Задумка Филиппа Доброго претворялась в жизнь без препон, хотя, пожалуй, вряд ли эта подробность сейчас заинтересовала бы его в полной мере. Пикардийская кампания, поездка в Париж, где он провёл весь январь, предаваясь увеселениям, скоропостижная смерть герцогини, так и не подарившей ему наследника, и сопровождавшие её смерть слухи наверняка отвлекали его от мыслей о красавице с лиловыми глазами. Гарен понимал, что обстоятельства не очень располагают сообщить то, что он должен сказать. Но Гарен скрупулёзно подходил к любому делу. Вдобавок для него, да и ни для одного из придворных, не было секретом, что скорбь господина напускная. Поэтому помимо прочего казначей доложил, что приготовления к свадьбе идут должным образом. О ночной встрече он предпочёл умолчать. — Превосходно, — мягко произнёс герцог и глаза его увлажнились. — Огласите помолвку сразу же по возвращении. А на Рождество, как только закончится траур, вы повенчаетесь. Если позволят обстоятельства, я лично буду присутствовать на церемонии. — Вы окажете нам величайшую честь, монсеньор! — поклонился Гарен. Голос его оставался ровным, ни один мускул лица не дрогнул. Взволнован ли мессир де Бразе, рад или же расстроен — наверняка не знал никто. Тем временем Катрин обустраивалась на новом месте. Хозяин дома радушно принял гостью, но в его приторных речах, вкрадчивых движениях, оценивающем взгляде, заботе, которой он окружил её, Катрин безошибочно угадала что-то рассчётливое. Вытянутая физиономия Гийома де Шандивер, в особенности острый нос, так ясно вдруг напомнили ей мордочку хорька, что Катрин едва не прыснула и поспешила склонить голову. — И я советую запомнить сегодняшний день, мадемуазель Катрин, ибо он возвещает рождение новой звезды Бургундского двора, — ничего не заметив, нахваливал господин де Шандивер. Он едва удержался, чтобы не начать потирать руки. — Прямо-таки барышник на конской ярмарке, — с неприязнью подумала она. По счастью, мадам де Шандивер полностью соответствовала описанию, данному ей Гареном, и Катрин сразу прониклась к ней симпатией. Иначе, пожалуй, пребывание в доме камергера сделалось бы невыносимым. — Значит, ты всю ночь провела у него, вот уж не ожидала, — шепнула Сара, когда расчёсывала ей волосы перед сном. — А я подумала, увидев пустую кровать… Цыганка многозначительно хмыкнула, взвешивая на ладони шелковистую прядь, прежде чем приняться за неё с гребнем. — Ну? К чему ты клонишь? — поторопила Катрин. — Что ты удрала в Париж, или ищешь Барнабе, что не избежать тебе проповеди от Лоизы, да мало ли о чём… Но не о том, как ты… Гм… — Как я…?! Говори уже! Где так уж ты не стесняешься в выражениях. — Отдала жениху то, что берегла для рыцаря, лишь бы твоя невинность не досталась герцогу, — брякнула Сара с прямотой истинной питомицы Двора чудес. Катрин почувствовала, как запылало лицо. Версия Сары, между прочим, казалась не лишена смысла. — Ошибаешься, — не без торжества возразила Катрин, — он не дотронулся до меня, мы даже спали в разных комнатах. — Ты поэтому расстроилась, ясонька? Катрин обиженно фыркнула, но предпочла не вдаваться в подробности. — Похоже, я не из тех, чьи действия легко предугадать, — произнесла она только. Весь следующий месяц она не видела Гарена. Не то, чтоб он вовсе не напоминал о себе — пару раз она получала от него письма. Розовый жемчуг и миланская парча, в руках портнихи постепенно превращавшаяся в платье для помолвки, тоже исходили от Гарена. Однако Катрин этого показалось недостаточно. Должна же она, в конце концов, привыкнуть к человеку, которого едва знала! Порой она ловила себя на мысли, что ей не хватает присутствия Гарена, его спокойного голоса, его рассудительности, и краснела от досады. Она решила не противиться судьбе, не отрицала и того, что испытывала благодарность к Гарену и признавала его правоту, но не собиралась привязываться к нему. Сердце Катрин безраздельно принадлежало Арно, над сердцем никто не властен, а коварный казначей хотел лишить её и этой малости. И всё же Катрин не сдержала радостного трепета при известии о скором возвращении Гарена, хоть и знала, что за ним последует. Гоберта по праву считалась лучшей портнихой Дижона. Из отреза ткани она сотворила чудо, такое, что уже на примерках Катрин одолевало нетерпение — ни одно из прежних платьев не шло ни в какое сравнение с этим, скромным и вместе с тем смелым. Широкое декольте доходило до повязанного под грудью пояса, позволяя видеть расшитую жемчугом камизу, складки ложились вокруг талии и ниспадали на пол коротким шлейфом, разрез сзади открывал лопатки, а длинные рукава опускались ниже запястий. Дома Катрин не могла позволить себе подобный фасон, даже если б и выпросила у дядюшки ткань. Попробуй-ка вымыть пол или замесить тесто, не замарав ни шлейф, ни рукава! Поистине, так разодеться могла позволить себе лишь благородная дама-белоручка. Девицы с улицы Грифон усохнут от зависти, а Лоизу, несомненно, хватит удар, узри они Катрин в новом наряде! Да и сама парча, мягкая и приятная, напоминающая цветом молодую зарю, многого стоила. Конечно, дядюшка Матье непревзойдённый знаток тканей, но мессир Гарен не уступал ему, хоть сам не изменял чёрному цвету. Да, Катрин не терпелось принарядиться, пусть повод и не располагал. Наконец заветный день настал. Горничные облачили Катрин в новое платье, уложили ей волосы, укрепили на голове эннен. Сара, придирчиво наблюдавшая за их стараниями, застегнула на шее жемчужное ожерелье, стряхнула с рукава несуществующую пылинку, расправила не понравившуюся ей складку. Гоберта, оглядев плод трудов своих с верху до низу, удовлетворённо кивнула. — Безупречно! Если кто-нибудь заявит, что встречал невесту прекраснее вас, смело зовите его лгуном, мадемуазель. Вычтите половину из моего жалования, если мессир де Бразе нынче вечером не упадёт к вашим ногам. Мари де Шандивер шутливо погрозила портнихе пальцем. — Берегитесь, Гоберта, иначе я поймаю вас на слове. Мессиру де Бразе трудно угодить. Я передам вам, остался ли он доволен, а сейчас, пожалуйста, покиньте нас. Сара, проводи! Гоберта, поклонившись, последовала за цыганкой. С ребяческой радостью Катрин покрутилась перед зеркалом и украдкой подмигнула отражению. — Нам пора, дитя, — с грустью в голосе позвала наставница. Едва переступив порог большого зала, где накрыли обеденный стол, Катрин поняла, что Гоберта не ошиблась. Хозяин и гость прервали беседу и как по команде встали. Гийом де Шандивер, не стесняясь присутствия супруги, широко заулыбался, маленькие глазки его масляно заблестели. Гарен уставился на невесту так, словно узрел спустившуюся с небес богиню. Он сразу же спохватился и принял обычный невозмутимый вид, но от Катрин не укрылось его мимолётное восхищение. Она учтиво поприветствовала мужчин, присев в реверансе, как учила наставница, сдержанно выслушала комплименты своей красоте, но не сдержала восторженного возгласа при виде подарка, приготовленного для неё Гареном. Право, тяжело обуздать эмоции, когда тебе преподносят ожерелье и серьги с аметистами в оправе из золотых листьев, точь-в-точь как настоящих! Катрин сразу же устыдилась собственной несдержанности, смущённо оглянувшись на Мари де Шандивер, та ответила ласковой улыбкой. Гарен, вложив украшения в подрагивающие девичьи руки, приступил к выполнению герцогского поручения. Вновь завладев рукой Катрин, он надел ей на палец кольцо и отвёл к столу. — На Рождество, — мысленно повторила она. — Я стану женой человека, который весь состоит из загадок. Зато меня он читает, как раскрытую книгу! Катрин научилась находить в грядущем приятные стороны, но тем вечером мысль её неизбежно возвращалась к вопросу супружеской близости. Разумеется, Катрин не была невеждой — сцены во Дворе чудес открыли ей достаточно. Не то, чтобы она боялась: Катрин вообще мало чего опасалась. — Никогда, — сказал он, когда она сама предложила себя ему. Что он подразумевал? О чём сожалел? Намерен ли он отступиться от законных прав мужа в пользу монсеньора? За ужином Катрин несколько раз ощущала на себе внимательный взгляд Гарена. Наверное, жених оценивал, как она держится за столом, чему успела научиться. Вполне естественный интерес. Мужчины беседовали о политике, Катрин мало что в ней смыслила, а госпожа де Шандивер, если и имела какое-то мнение относительно поступков бургундской знати, то держала его при себе. Катрин одолело разочарование: о ней забыли, вынудив с бесстрастным лицом внимать неинтересной болтовне. Хорошо бы задать Гарену несколько вопросов о дворе дофина, коли он столь хорошо осведомлён, ненавязчиво выведать о капитане де Монсальви. Но прилично ли? Катрин украдкой покосилась на госпожу де Шандивер, с удивлением обнаружив, что почтенная дама задремала, по-прежнему прямо восседая в кресле. — Скоро прозвучит сигнал к тушению огней, — заметил Гарен, кивнув на окно. — К сожалению, я вынужден покинуть ваше приятное общество. Он задержался у дверей, ожидая, пока подведут коня. Всё получилось само собой. Госпожа де Шандивер на секунду отвлеклась, чтобы отдать какие-то распоряжения слугам. Господин де Шандивер отступил на шаг, а Катрин, наоборот, подалась вперёд и даже приподнялась на цыпочки. В тот момент Гарен привлёк её к себе и по-мальчишески неловко поцеловал в губы. Хозяева дома притворились, будто ничего не заметили. В тот час Барнабе Ракушечник, вытянув длинные ноги к очагу в трактире Жако Морского, меланхолично наблюдал, как поджаривается нанизанная на вертел баранья туша.