Someone, somewhere

Не помню, сколько дней проходит прежде, чем я наконец замечаю, что происходит вокруг меня. И сразу же спохватываюсь: не стоило, наверное, так тонуть в эмоциях, чтобы забывать разом и практически насовсем абсолютно обо всём. О Джоне, о Шерлоке, о, в конце концов, Джеймсе, о проблемах, о том, как сильно я хочу домой, что бы меня там ни ждало… Грег забыть о себе, конечно же, не даёт: мы на удивление много разговариваем по вечерам, ходим куда-нибудь вместе — разумеется, в те дни, когда Майкрофт не имеет на него видов. Соответственно, такие дни бывают нечасто. Старший — жуткий эгоцентрик, в любом из миров, и лично я терпеть его не могу, за эту маленькую особенность, но Грегу, по всей видимости, нравится. И хорошо. Приятно видеть его счастливым — или, во всяком случае, очень близким к этому. Мне, кстати, жутко, почти по-детски любопытно, как именно у них складываются отношения. Как вообще могут складываться хоть какие-то отношения у настолько разных, на мой взгляд, людей. Но я не спрашиваю: Грег, если захочет, и сам расскажет, а от старшего в принципе нельзя добиться какого-то личного разговора. Профдеформация. Из всего этого следует, что огромную часть времени я один. Раньше я хотел остаться один довольно часто, когда людей вокруг находилось одновременно больше, чем я мог вынести в сумме за целый день. Сейчас, напротив, ужасно хочется компании, но приходится мириться с одиночеством. Привязывать кого-то к себе здесь я просто не имею права, поэтому свои желания пока стоит засунуть куда подальше. Меня отчего-то тянет в лес. В Йорке для этого был Центральный парк, в Лондоне мест подобных масштабов не встретишь. Поэтому иногда я использую порталы, чтобы оказаться как можно дальше от города, в какой-нибудь деревушке, и бездумно гуляю среди старинных построек, наблюдая за птицами. Скажи мне кто-нибудь год назад, что такое случится, я бы только пальцем у виска покрутил. Собственно, плюс порталов ещё и в том, что выходить из дома лишний мне не нужно. Шаг — и вместо тёплого пола зеленый ковёр травы, ещё влажной от утренней росы, или тропинка среди высоких деревьев, или… Это успокаивает. Больше, чем я мог бы рассчитывать. Трудно вспомнить, сколько всего я рассказал этим деревьям за прошедшие несколько дней, но ни один психолог не справился бы лучше. Поэтому-то, обнаружив себя однажды спускающимся по лестнице из квартиры вниз, я удивляюсь так, как мало когда мог бы удивиться. Понятия не имею, что меня потянуло выйти сегодня на улицу, да и цели какое-то конкретной не имею. Впрочем, это даже хорошо: от неё пришлось бы отказаться, следуя данному Грегу обещанию. Хорошо, что я люблю гулять пешком даже по городу, так что это внезапное решение не расстраивает меня. Собственно, дверь на улицу я открываю уже с определённым воодушевлением, которому, между прочим, вроде бы неоткуда взяться. Забавно. Снаружи идёт дождь. У меня нет ни плаща, ни пальто, но я не собираюсь дарить этому факту возможность меня остановить. Дождь довольно тёплый и не очень сильный, сквозь тонкую рубашку я чувствую удары тяжёлых крупных капель по плечам. В этом столько жизни, сколько во всем мире не было в последнее время, и, мне кажется, на глаза даже слезы наворачиваются от фейерверка запахов, звуков и эмоций. Это похоже на взрыв. Странно чувствовать себя живым теперь, когда предполагал, что жизнь закончилась на давно знакомой крыше некоторое время назад… — Стой, подожди. Очарование момента моментально исчезает. Я оборачиваюсь на голос — и с огромным удивлением для себя наблюдаю крупную фигуру Вонга, который выглядит теперь, в отличие от предыдущей встречи, почему-то очень неуверенно. Одни асгардские боги знают, какая такая сила в этот момент заставляет меня прикусить язык и не ляпнуть какую-нибудь чушь. Повинуясь этой же силе, я останавливаюсь, поворачиваюсь к нему и жду, пока парень подойдёт ближе. Почему-то я уже знаю, что никакой угрозы для меня он не несёт, но вот что именно ему может быть от меня надо — даже предположить не могу. — Стою. Что ты хочешь? Грубовато, конечно. но я потом извинюсь, если что. Вонг смотрит на меня с такой опаской, какая на его лице смотрится даже забавно. Правда, я такое ещё не видел — приходится даже напомнить себе, что здесь я никого на самом деле не знаю. — Ты меня не убьёшь? Теперь я окончательно перестаю что-либо понимать, и, кажется, он видит это, потому что успокаивающе поднимает ладони: — Нет, в смысле… Блин, я не знаю, как объяснить. У меня такая гора вопросов, что голова сейчас лопнет, но я тебя боюсь. Меня?! Да что происходит? — Непременно отгрызу тебе голову, если тебе так хочется, — спокойно отвечаю я, изо всех сил стараясь не засмеяться. Это был бы очень нервный, почти издевательский смех, сейчас он совсем ни к чему. — Но для того, чтобы я знал, откуда начинать искать повод для этого зловещего преступления, мне нужны хотя бы какие-то данные… Так что тебе придётся рассказать, что тебя так зацепило. Извини. Вонг оглядывается движением человека, хранящего действительно серьёзную тайну. — Давай хотя бы не прямо здесь. Меня совсем не привлекает мысль о лишних ушах, даже при условии, что окружающим на нас искренне наплевать. Считай это паранойей. Справедливо. Впрочем, есть отличный вариант совместить сейчас приятное с полезным. Эх, жаль, портал не открыть… — Есть место, где мы точно сможем поговорить по душам. Если ты не против, я вызову такси. Вонг кивает, всё ещё с опаской. Мы молчим все время, пока ждём машину, пока едем, петляя по улицам, пока выходим на площадь и приближаемся к огромным резным дверям, так хорошо мне знакомым: Вонг — с некоторым недоумением, я — с чувством, средним между спокойствием возвращения домой и триумфом. Впускают в храм, то есть, конечно, в социальный центр нас безо всяких проблем. Ирэн сейчас занята, и эту новость я выслушиваю с искренним сожалением; впрочем, ближайший час она всё равно была бы лишней в разговоре. Ключ от кабинета, считающегося теперь моим, мне отдают молча, но как будто слегка торжественно — красной ленточки только не хватает, чтобы перерезать. Наконец вся эта ерунда остаётся позади, Вонг располагается в кресле напротив меня, складывает руки на коленях, как примерный школьник. — Выкладывай, — говорю я, когда мне надоедает рассматривать его сомнения. — У тебя на лице написано многое, но далеко не всё. — Что?.. А, ладно. Я просто пытаюсь понять, с какой конкретно точки начать задавать вопросы, чтобы это не казалось неприличным. Уверенность не вернулась к нему, но вот спокойствие постепенно занимает своё место. Мне приятно, что эти эмоции, с чем бы они ни были связаны, Вонг испытывает лично ко мне, не касаясь того Стрэнджа, который на самом деле принадлежит этому миру. — Начни с конца. Так проще всего. — Мне не отдают книгу, — выпаливает Вонг явно быстрее и громче, чем собирался. — Этот странный мужик был весьма впечатлён, что я так быстро его нашёл, — по его словам, конечно, — но отказывается что-либо показать мне без твоего присутствия. Ну, или хотя бы одобрения. Понятия не имею, зачем ты ему так сильно нужен, но… — Какой мужик? — автоматически переспрашиваю я, но понимаю ответ намного раньше, чем Вонг открывает рот, чтобы ответить: — Кладовщик. Так он представился. Это слово, обычное слово, если не знать, какой смысл сейчас в него вложен, выбивает у меня из-под ног и без того шаткую землю. Если бы не сидел, был бы вынужден прислониться к стене. Но я сижу, и Вонг сидит напротив, и, перебивая собственные мысли, мошкарой наполняющие голову, я смотрю на него так долго, что он снова начинает беспокоиться. — Эй, что я не так сказал? — Ничего, — я качаю головой, так и не поняв, что почувствовал. — Как ты до него добрался? — Ты мне рассказал. Ну вот это точно неправда. Мы и говорили-то всего ничего, вдобавок, Вонг не особенно мне поверил во время ритуала. Что же поменялось? — Не рассказывал. — Ну, не совсем напрямую, конечно, — продолжает он, и в слабой улыбке кроме напряжения угадывается изрядная доля гордости. — Просто в моей кузнице есть окна, а ты, как я понимаю, немного об этом забыл. Соображаешь? Какое-то время я борюсь с ощутимым раздражением от общения с этим недоделанным любителем загадок. Затем щёлкает: ну конечно! День, когда я, забыв обо всякой осторожности, открыл первый портал, зайдя перед этим в какой-то тупик — не обнаружив там людей, но совершенно забыв об окнах. Всё-таки радость делает из меня абсолютно рассеянного болвана. А Вонг молодец. Не уверен, что я сам так быстро дошёл бы до решения, как это сделал он. — Соображаю, — соглашаюсь я. — Неплохо. — Я и кольцо выковал. С этими твоими письменами, или как там их. Всё прочитал… запомнил из твоих слов. Вроде получилось. Правда, такие штуки, как ты, я пока не умею, конечно. — И что ты теперь хочешь сделать? — Учиться. Он говорит это очень серьёзно. На мгновение я даже вспоминаю себя, впервые стоящего на пороге храма. Никогда не относился к магии с таким уважением, возможно, очень даже зря, но что теперь поделаешь. — Начинаю догадываться. Кладовщик не отдал мне книгу, сказав, что за ней придёт другой… или как-то так. — Да, об этом эпизоде он мне сообщил, — посмеивается Вонг. — Причем сразу, как только я к нему пришёл. Забавный дядя. В любом случае, он готов отдать мне эту книгу, если ты… ну, согласишься, что ли. Дашь ему разрешение. Или мне. — А если не соглашусь? То, что я вижу, называется, вроде бы, грустью. — Мне бы не хотелось, чтобы ты не согласился. Более того, если ты не против, я бы предпочёл не спрашивать разрешения. Вонг не пытается меня оскорбить или послать. Он говорит об этом спокойно и сдержанно. — А ты знаешь, чему вообще хочешь учиться? — Не знаю. Но надеюсь понять. Если ты не захочешь мне помогать, мне придётся найти другие способы… И потом, я ведь не прошу тебя учить меня. Когда я начал заниматься металлом, я был самоучкой. Не вижу принципиальной разницы с нынешней ситуацией. Не то чтобы я капитулирую, услышав какие-то невероятно сильные аргументы. Поводов согласиться у меня два. Во-первых, чем черт не шутит, Вонг может справиться сам и основать храмы заново, и это вызовет лично у меня нехилое уважение. А во-вторых, конечно же, если он и не справится, ко мне это уже не будет иметь никакого отношения — как и всё остальное, что здесь происходит. Мне нет нужды бороться за то, чтобы кто-то куда-то не лез, поскольку это последнее, что меня волнует. Эгоизм? Да, и пусть. — Ну хорошо, — спокойно киваю я, даже не пытаясь как-то обозначить удивление моего собеседника. — Я согласен. — Хорошо, — повторяет Вонг, кажется, не предполагавший даже, что это будет так легко. — Спасибо. И когда мы к нему поедем? — Да прямо сейчас и поедем. Чтобы от меня как можно быстрее отвязались… Впрочем, не это основная причина того, что я сейчас собираюсь сделать. Стоит всё-таки признать: с его догадками я получил намного больше того, на что мог рассчитывать, того, что мог бы спланировать и каким-либо образом предсказать. В каком-то смысле то, что я поднимаю руки и быстрым привычным движением открываю портал в книжный магазин, можно считать благодарностью. Вонг молчит, приоткрыв рот, и смотрит на искрящийся круг с восторгом мальчишки, это неожиданно приятно. — Заходи, — усмехаюсь я, когда пауза затягивается. — Спасибо. — Я ещё ничего не сделал. — Сделал, — серьёзно отвечают мне. — И больше, чем, объективно, должен был. Но сейчас не время об этом говорить, да? Я усмехаюсь. Время поговорить об этом и о многом другом не настанет никогда, но рассказывать об этом мне почему-то не хочется. Он шагает в портал первый. С опаской, неуверенно, но твёрдо и решительно. Я захожу следом. Конечно, прежде чем делать такие вещи, следует спросить разрешения, но Кладовщик, кажется, не против; он неизменно торчит за своим столом, сосредоточившись на неизвестной мне книге, не поднимая головы, и только едва заметная полуулыбка могла бы сказать, что он обо всём этом думает. — Здравствуйте. — Добрый день, — соглашается Вонг, явно сгорающий от нетерпения. Мы с Кладовщиком переглядываемся. Этого достаточно, чтобы не произносить ни слова. У этого парня есть забавное и порой слегка пугающее умение сказать глазами абсолютно всё, вплоть до мельчайших подробностей. Реши он стать актёром кино, никто не смог бы забраться выше него на пьедестале. Но он выбрал это дело, как здесь, так и в другом мире, и наверняка ещё в каких-то других мирах, где я не был; упущенная актёрская карьера принесла нам гениального коллекционера, без которого многие судьбы так и не легли бы в нужное русло… Я вздрагиваю, услышав тихий стук, и понимаю, что всё это время пялился не моргая в светлые глаза Кладовщика. Это довольно невежливо, но, как и всегда, короткого кивка хватает, чтобы он принял мои извинения, не произнесенные вслух. — Так что от меня требуется? — Больше ничего, мистер Стрэндж. Ваше присутствие здесь после нашего с мистером Вонгом разговора ответило на все мои вопросы. Подождите, пожалуйста, я принесу книгу. Мы остаёмся одни на короткое время, за которое не смогли бы успеть что-то обсудить — ну, если бы хоть один из нас вообще хотя бы что-то обсудить. Кладовщик возвращается, выходит прямо в зал и двумя руками осторожно протягивает Вонгу старинную книгу в плотном переплёте. Насколько я помню, она довольно тяжёлая. Нарушать эти действия какими-либо звуками, даже дыханием, кажется мне непростительным — это не ритуал, но как будто любые ритуалы по сравнению с тем, что сейчас происходит, просто ерунда. Наконец Кладовщик разжимает ладони, оставляя книгу полностью в руках Вонга. Кажется, он тоже не дышал всё это время. — Если позволите, я бы хотел спросить… А зачем вообще нужно было моё присутствие? — Да низачем, — ровно отвечают мне, возвращаясь к прерванному занятию. — Я отдал бы ему книгу и так, поскольку предполагал, что, не сумев получить вашего одобрения, мистер Вонг вернётся и честно об этом расскажет. Если честно, мне просто было любопытно, получится ли у него вас уговорить. Я только вздыхаю. Хорошо, что ничего серьёзного за этим не стояло, и всё-таки немного обидно, что причина была именно такая. Собственно, последнее отчего-то и выключает меня: становится так паршиво и при этом всё равно, о чём бы я ни подумал, что я хочу только вернуться домой и никого не видеть хотя бы пару часов. Правда, для того, чтобы попасть домой, нужно сначала открыть портал в социальный центр, выйти из кабинета, вернуть ключ… Я готов застонать от разочарования и усталости. Впрочем, когда я открываю портал и молча шагаю в него, никто не пытается меня остановить. Как и в социальном центре, когда я возвращаю ключ от кабинета милой девушке, она не спрашивает, куда делся Влнг, просто молча принимает у меня ключ. Я выхожу на воздух, сажусь на ступеньки и хочу только одного: тихое место, чтобы открыть портал и не ехать сейчас домой на такси. Только одного… — И снова здравствуй. То, что рядом кто-то садится, я ещё мог бы вынести. Но то, что рядом садится Джеймс, сейчас абсолютно не к месту. — Что ты хочешь? — медленно спрашиваю я. Остатки сил покидают меня так резко, будто потерялись в результате взрыва. Честно говоря, в это мгновение мне перестаёт быть хоть сколько-нибудь интересно вообще всё. И Джеймс. Особенно Джеймс. — Что тебе от меня снова надо? Он смотрит на меня так внимательно, как никогда не смотрел до того. А затем вдруг краем рта ухмыляется и протягивает мне руку — вот уж чего не ожидал: — Пойдём, страдалец. — Куда? — это звучит так вяло, что мне самому стало бы смешно, если бы могло. — Пить кофе. Отказы не принимаются.