***
Рука не искала Шинджуро, который скрылся в одной из комнат, предоставив ей полную свободу. Странное чувство под рёбрами нудно заныло, когда пришло окончательное осознание, что она выйдет замуж лишь по договорённости. Хотя, это и планировалось в её жизни, просто сменился жених. Есть ли что теперь терять? Да и менять тут нечего. Её немного морозило, но это ничего — скоро пройдёт. Попить тёплый чай да не сидеть на сквозняках — больше она ничего не собиралась делать. В горле продолжало першить с самого утра, и ко всему добавился озноб. Но пока всё терпимо. Как он и велел, она выбрала себе комнату — ту самую, в которой нашла себе одежду, и сейчас вымывала грязь из деревянного паркета. Из контекста можно было понять, что раньше тут жила его мать, но по какой-то причине больше не находится тут. Скорее всего, её уже нет в живых, так что какие-то вещи Рука может позаимствовать. Ведь мертвым уже ни к чему кимоно, правильно? И вот, наведя порядок и вымотавшись, девушка открыла сёдзи, впуская в дом закатные лучи солнца, и вышла на веранду. Шинджуро стоит посреди песочной площадки с клинком, высекая из него потоки пламени — Рука знала о том, что подобное существует, но не думала увидеть своими глазами. Впервые она это видела на своей сорованной свадьбе, так что действия жениха теперь вызывали просто какое-то смутное чувство восхищения. Всё равно, он действительно хорошо управляется… Наверняка занимает в Организации почетное место, одолев множество демонов. — Не стой там, это небезопасно! — как оказалось, Шинджуро сразу её заметил, даже не оборачиваясь — Чего вообще пришла?! — Хотела позвать вас пить чай. — Чай? — он одним движением вложил клинок в ножны с таким звуком, что Рука вздрогнула — Что-то ты слишком быстро освоилась! — Вы бы хотели сейчас успокаивать меня? Он недовольно фыркнул, прокручивая эти слова в уме. Успокаивать… Да после свадьбы эта девка придёт к нему в спальню с таким каменным лицом, что станет тошно её иметь! Уж лучше бы визжала и истерила, чем сейчас так холодно на него взирала. Даже несмотря на своё нынешнее положение, Рука не утрачивала внутреннего достоинства, чем невольно внушала уважение. Такие женщины не для любви и не для Шинджуро, но он всё равно хочет прогнуть её под себя, хотя-бы в буквальном смысле: — Иди заваривай, приду сейчас! Сколько же маленьких тонкостей ради того, чтобы просто выпить чаю… Некоторые мужчины ходят к гейшам за чайной церемонией, а не к проституткам, и честно говоря, интересного у гейш куда меньше. Обученная этой церемонии, Рука уже с четверть часа проводила с маленькими чашечками, чайничком и глиняными фигурками какой-то ритуал. Чай от этого вкуснее не становился, так что еле дождавшись, Шинджуро схватил свою чашку: — Больше чтоб я этого бреда не видел! — чай был выпит практически одним глотком — И сюда совсем не нужен был сахар! — Я вас услышала. Простите. — Что-то я не вижу на твоей моське раскаяния, — мужчина хоть и не кричал, но говорил достаточно грубо — Запомни то, что я не люблю ждать! Но Рука вдруг поклонилась ему. Вот так, без возражений, без ссоры. Она была несогласна, по ней это видно, но девушка решила не рисковать и не испытывать судьбу. Один его удар и она не жилец… Сдерживаемый до этого кашель вырвался наружу, и отвернувшись, она с хрипами закашлялась. Тут же Шинджуро схватил её за одежду, чуть приподняв одной рукой, а вторую прижал ко лбу: — Ясно теперь, почему ты сейчас такая дурная… — мужчина отпустил — Почему сразу мне не сказала?! — Не хотела создавать проблем… — Уже их создала, на ночь глядя, — он смотрел свысока, даже несколько покровительственно — Иди ляг, я принесу лекарства. Усвоила Рука одно — жениху нельзя возражать и почти невозможно угодить. Лучше просто спокойно принимать его вспыльчивость и… Заботу. Хоть и лишь из того, что ему надобно жениться, Шинджуро заботится о ней, её самочувствии и здоровье. Он хороший человек, к этому выводу Рука пришла, когда слегка пошатываясь добиралась до нужной комнаты. Или не той? В глазах уже расплывалось всё, что её окружало, так что заметив перед собой футон, она просто на него рухнула, позволяя простуде полностью поглотить себя. Теперь есть только сбитое дыхание, чувство холода и затуманенное зрение. Шинджуро приходит очень скоро, что-то ей говорит, даже берет за руку, но девушка ничего никак не сообразит. Он даже снова кажется приятным на внешность, когда склоняется над ней и слегка касается щеки. Он добрый мужчина, раз сейчас так тяжело вздохнул и распечатал какую-то скляночку из бумажного кулька, затем понюхал содержимое и перелил немного в крышечку, поднося к больной. Какой-то сироп… Вязкий, горький, какая же дрянь! Рука неосознанно хочет выплюнуть, но большая ладонь зажимает ей рот. Приходится глотать и… Смесь приятно обволокла горло. Какое странное лекарство! На лоб налепляют мокрую тряпку, пахнет спиртом — Шинджуро растирает им шею невесты. Как бережно это делают его большие и грубые лапы… — Дура… — она почти не разбирает его слов, а он ругается тихо — О таких вещах не молчат! Ещё и улеглась в моей комнате… Мне теперь с тобой рядом спать?! — Мне холодно… — температура поднималась вместе с заходом солнца — У вас руки добрые… — Ага, ещё чего ляпнешь?! Утром сама от этих слов будешь отрекаться! С этим Рука почувствовала, что мужчина развязывает её пояс и начинает раскрывать кимоно. Вот тут её воспалённое сознание и дало сбой, обнажая пугливую натуру — она с силой двинула ему пощёчину так, что этот хлопок был слышен, кажется, по всему поместью Ренгоку, погружённому в сумрак. От потока воздуха дрогнул огонёк андонового фонаря, а Шинджуро убрал руки от её одежды. Девушка трусливо задумалась — неужели, защитилась?! От порыва задушить её подушкой Шинджуро удерживало лишь то, что он не хотел вновь искать себе невесту. А эта просто умело прятала коготки, выпустив их вместе с общим ослаблением организма. Он собирался раздеть её до нижней рубахи, чтобы девушка осталась тут спать, да натереть спиртом ноги и запястья — чтобы снизить температуру. И пощёчины мужчина ну никак не ожидал: — Успокойся! Вот бабы… — всё равно он снял с неё кимоно, игнорируя сопротивление — Если ты и после свадьбы будешь так себя вести в спальне, то я за себя не ручаюсь! — Дышать нечем… В комнате и правда было душновато, так что пораскинув, Шинджуро решил, что для скорейшего выздоровления будет полезен свежий воздух. На ноги она встанет быстро — такое лекарство дают охотникам, и они встают на ноги через сутки. К свадьбе девка будет в норме, можно об этом не переживать. Из открытых сёдзи потянул землистый воздух, выветривающий запах спирта и лекарства. Солнце уже село, и огромная глициния погружалась в темень, продолжая сорить лепестками влажную землю — появлялась первая роса. Очень скоро выплыл лунный диск, идеально ровным, молочным пятном занимая свой пост на небе. И Рука корчится в его свете, как котёнок выкручивается на солнце. С той лишь разницей, что девушке плохо — лекарство начало своё ускоренное действие. Она подёргивает пальчиками, тяжело дышит и что-то бормочет. Шинджуро не пытается разобрать, что именно, но ловит её ладонь, когда та слабо отбрасывает её в сторону. Красивая девка… Ему нравится смотреть на неё и быть над ней не с целью подчинить, а позаботиться. Как выяснилось, это довольно приятно, не считая момента с пощёчиной. Миловидное личико, бархатная кожа… Сейчас было бы проще всего что-то с ней сделать, когда она вообще беспомощна. Но Шинджуро никогда бы не опустился до такого, как и до того, чтобы принудить женщину совсем уж против её воли. Сейчас он просто любовался. Мечник уснул в этой же комнате, прижавшись спиной к стене и присматривая за этой девкой, чтобы ненароком не начала помирать. А на глицинии затянула нежную песню птичка, имеющее обыкновение никогда не попадаться на глаза — угуйсу. Даже по ночам пташка частенько нарушала тишину своими незамысловатыми трелями, но Шинджуро заметил, что Рука вдруг стала меньше дёргаться с этими звуками. Бред — должно быть, лекарство сейчас сильнее подействовало.***
Очнувшись полуодетой, Рука не сразу поняла, что находится не в своей комнате. Сознание прояснилось, и от этой ночи в голове всплывали лишь обрывки. Тело было потным, а запах спирта въелся, кажется, в нагадзюбан, хоть и должен был давно выветриться. Он растирал её спиртом?! Господи… Порозовев от этой мысли, Рука подобрала под себя ноги и огляделась: шкаф, письменный стол, футон, еще одна подушка у изголовья футона… Зачем он только принёс её к себе?! Комната более-менее обжита, но всё равно довольно грязная. Видимо, он совсем забросил свой дом, раз тут так неуютно. И не смотря на легкую слабость, Рука чувствовала себя довольно неплохо. Чем он её вчера напоил? Свадьба через три дня… Было всё равно на платье, угощение и храм. Просто Руке не хотелось входить в этот дом его супругой, когда тут так неухоженно. Пусть этот брак по договорённости, но ей тут жить, так что решение о глобальной уборке пришло само собой. Добравшись до выбранной вчера комнаты, Рука прихватила чистую одежду и прошла до бани, осторожно прислушавись, чтобы убедиться, что там никого нет. Ведь жутко неловко будет, если она вломится к нему! Хотя, куда уж более неловко, чем сейчас? И даже смыв всю липкость с тела и надев новую, тёмно-оливковую одежду, Рука не чувствовала себя чистой. Что-то прицепилось к ней. Даже не к ней — к её душе. Жить с нелюбимым человеком… Пусть добрым, но нелюбимым. Чувства постоянно сменяли друг-друга, и размышляя, девушка поочерёдно отклонялась в две противоположные стороны. Кажется, в поместье Шинджуро нет. К этому выводу девушка пришла, обойдя все коридоры дома и пристройки. Куда-то ушёл, не оставив даже записки… Наверно, ненадолго? Чашка, поставленная в раковину, была ещё тёплой, а значит, и ушёл он совсем недавно. Рука поставила котелок с остатками риса на огонь, чтобы позавтракать, а сама принялась искать что-то, из чего можно приготовить обед — не всё ж ему готовить, он наверняка очень занят. Захотелось отблагодарить его за вчерашнюю помощь и заботу. Ему ведь наверняка станет приятно, если к его возвращению в доме будет, что покушать? В маленьком подполе нашёлся батат и лук, немного муки и масла осталось в шкафах. Не густо, но и не так, чтобы плохо. В умелых руках всё превратится в хорошую еду. А Руке часто приходилось готовить для себя дома, когда родители уезжали в Токио. Так что вести быт она умела, хоть и не в таком большом доме. Завтрак был проглочен незаметно. От чистки батата её отвлёк стук копыт у ворот поместья. Странно, этот господин вроде не держит лошадей… На гнедых кобылах, во двор бесцеремонно въехали два всадника в белых одеждах, а за ними поспешила красная карета. Надобно бы закрывать ворота… И не зная, чего от них ждать, Рука зачем-то вышла на улицу, вытирая ладони кухонным полотенцем. Завидев её, всадники спешились и постелили возле кареты небольшую циновку, а затем открыли дверцу. Из повозки выплыла женщина среднего возраста, довольно хорошо сохранившаяся для своих лет. Кимоно расшито золотыми нитями, тёмные волосы идеально убраны за уши, а в них дорогая по тем временам, костяная заколка. Совсем не то, что Рука, которая сейчас была одета очень простенько, и с привычной косой, переброшенной вперёд через плечо. Не совсем понимая, что происходит, девушка поклонилась гостье, на что та начала диалог без приветствия: — Это поместье Ренгоку? — Соврешенно верно, госпожа. — Мне нужен его хозяин. Передай, что я хочу обсудить с ним его женитьбу на моей племяннице. Не было ничего страшного в том, что её приняли за служанку, ведь слова этой госпожи прозвучали куда более пугающе… Женитьбу? Племяннице?! Шинджуро же должен жениться на ней, на Руке! И пусть она не жаждала брака именно с ним, но совсем не хотелось снова идти в неизвестность! И тут, когда судьба, вроде бы ясно обозначила дальнейший путь, появляется эта женщина и говорит такое! Может, он давал обещание какой-то другой девушке? Или просто хотел поиграться с Рукой, как с крестьянской девочкой? Сотня вариантов пронеслась в мыслях, а потоленце выпало из затрясшихся ладоней, когда незванная гостья повысила голос: — Ты глухая?! Позови его сейчас же! Или проведи меня! — Его… Его нет дома… — Уфф… Ладно, веди в дом. Это важный вопрос, я уж дождусь его, — она хлопнула веером по руке — Как некультурно заставлять женщину ждать! Не впускать её в дом Рука побоялась — уж больно угрожающе на неё смотрели слуги в белых одеждах, и девушка провела эту госпожу по пыльному коридору, вышла с ней на задний двор и открыла сёдзи в кухню. Охрана не отходила ни на шаг, и вся эта троица поморщилась от грязи, царящей в поместье. И Рука неловко убрала со стола очистки батата, усаживая госпожу. — Ты получше места не нашла? — она снова хлопнула веером, не дав ответить — Приготовь чай! И вообще, за что тебе платят, если тут так неубрано?! Будь я твоей хозяйкой, то немедленно приказала бы тебя остричь! — Госпожа, я здесь не служанка, — Рука говорила, прикладывая все силы, чтобы голос оставался твёрдым — Я невеста господина Ренгоку. Она сама не знала почему вдруг так сильно захотела отстоять право быть его женой. Наверно, привязалась? Глупости, она знакомы всего несколько дней… Госпожа неожиданно залилась противным смехом, а Рука невозмутимо налила ей чай. Её держут за сумасшедшую, и неизвестно, что скажет господин Шинджуро, когда вернётся.