Мы одна злая семья.

Утро понедельника в аэропорту Миддлтона, как всегда, было суетным. У входа вовсю сновали люди. Кто-то улетал, кто-то прилетал. Парковка, как назло, была переполнена автомобилями. - А справа там как? – нетерпеливо спросил сидящий за рулем Джеймс; Слим осторожно высунулся из окна машины и оглядел пространство парковки. - Да ни черта! Везде все занято. – выругался старший брат, сев обратно на сидение. - М-да… Попали. – задумчиво протянул доктор Пять-с-Плюсом; они с братом сиротливо петляли по парковке уже 5 минут и все никак не могли найти места. - Не говори, Шприц… Будто сегодня все решили разом ломанутся прочь из Миддлтона. – с мрачной иронией в голосе произнес Слим. - Ну не бросать же нам машину на дороге. – обреченно воскликнул Джим, после чего на минуту воцарилось молчание, которое, к счастью, было быстро прервано резким голосом Слима Пять-с-Плюсом: - О! Смотри, смотри! Вот тот таксит, кажется, уезжает. Скорее дуй туда! – резко толкнув брата в плечо, сказал Слим, указав в нужную сторону. - Ну наконец то! Слава Богу! – облегченно выдохнул Джеймс, заворачивая к освобождающемуся месту; наконец пристроив машину, братья стали разгружаться. - Слушай, если не секрет... Откуда у тебя набралось столько вещей? Ты, вроде бы, налегке приезжал. – удивлено спросил доктор, вытаскивая один из чемоданов, которых в багажнике было целых три штуки. - Да большая часть не мое. Коллеги надарили. Не мог же я отказаться. – бодро ответил Слим, вытаскивая еще один. - Что серьезно? – изумился Джеймс, после чего они с братом вместе достали из багажника самый массивный чемодан. - Ага! Они как узнали, что я возвращаюсь к себе в Монтану, так чуть ли не слезами просили меня остаться, ну а когда я сказал, что решение мое окончательно и бесповоротно, так они насобирали мне разных сувениров на память. – со свойственно себе простотой произнес Слим, облегченно разгибая спину и поправляя шляпу на голове. - Знаешь, я их прекрасно понимаю. Никто не захотел бы терять такого грамотного и ценного специалиста. – вкрадчиво сказал Джим, закрывая багажник машины и ставя ее на сигнализацию. - Ничего не поделаешь, Шприц. Меня ждет моя кукуруза, а кроме того, вся эта суетная городская жизнь меня сильно развращает. – усмехнувшись ответил старший брат, показательно обведя рукой переполненную парковку; Слим Пять-с-Плюсом вообще не очень-то любил всю эту городскую толкотню, длящуюся все 24 часа в сутки. - Уверен? Я бы на твоем месте подумал. Здесь ты мог бы неплохо так развернутся. При твоем образовании и талантах, да и для Джосс здесь куда больше возможностей. – как всегда мудро и интеллигентно заметил Джеймс. - Опять пытаешься сманить меня? Не пытайся, я же уже тебе говорил, что 7 лет назад, что сейчас. Я свою ферму не отставлю. – категорично отмахнулся Слим. - Не понимаю я тебя, Слим, честное слово. – вздохнул, пожав плечами доктор Пять-с-Плюсом. - К-хе-хе… Знаешь, не обижайся, но этим ты меня всегда забавлял, Шприц. Будучи главным гением в нашей семье, ты никогда не понимал самых что ни на есть простых вещей. – сдерживая смех произнес Слим, после чего покровительственно положил руку на плечо младшего брата и сказал: - Ну просто вылитый Папаша! - Может быть… – задумчиво ответил Джеймс, вспоминая покойного отца и его непростые отношения со старшим сыном, после чего он печально посмотрел на брата и сказал: - Конечно жаль, что у вас все так сложилось… - Да ладно, расслабься. Ты же знаешь, я никогда на него не злился, хоть он и был тот еще властолюбивый гордец, светлая ему память! Так что брось пытаться исправить его старые ошибки. Я правда счастлив у себя в Монтане. – со свойственной веселостью ответил фермер. - Что ж… Если так, то я рад за тебя, брат. – мягко и учтиво улыбнувшись произнес доктор Пять-с-Плюсом. - Ладно, что-то мы с тобой заговорились, а надо бы сверить часы. – сказал Слим, убрав руку и посмотрев на часы: - Ого! Время то поджимает. Давай ка поспешим, если я не хочу опоздать на самолет. Кстати, Энни и дети уже на месте? – озабоченно воскликнул старший брат. - Должно быть, да. Мы договорились, что они будут ждать нас у стойки регистрации. Я звонил им перед выездом, они грузились в такси, так что думаю, уже на месте. – спокойно ответил младший. - Ну ладно, тогда пошли, надо их найти. – сказал Слим, беря в обе руки по чемодану; Джеймс также взял чемодан, и братья направились к входу в аэропорт. - Кстати, насчет Джосс. Надеюсь, она не доставила хлопот, те две недели в июле, когда жила у вас? – вкрадчиво сглазу на глаз спросил брата Слим. - Нет, что ты! Я был только рад, что она жила с нами. Ким с большим удовольствием общалась с кузиной, а Джим и Тим получили хорошего товарища по играм, отчего даже стали меньше проказничать. – весело ответил доктор Джеймс. - Что ж… Приятно слышать, что моя «Бандитка» пришлась вам по душе. А как там поживает Ким после поступления? - Усердно учится и вовсю осваивается на новом месте. – не без гордости сказал Джеймс, он был удовлетворен, что дочь поступила в один из лучших университетов мира, хотя и не туда, куда он изначально планировал ее отдать, однако в целом, она все же следовала его линии. - Да… Молодец племяшка, конечно. Жалко только, что с Роном они расстались. Все-таки, славный он был парень… – с сожалением заметил фермер; за время непродолжительного знакомства с Так-Себе он успел проникнутся симпатией к юноше, который сильно подкупал своей искренностью, непосредственностью и простотой общения. - Жаль, но… В конце концов, это было почти неизбежно. Все школьные романы кончаются сразу же после выпускного. Взрослая жизнь, такова, что каждый начинает прокладывать свой собственный путь. – с холодной рациональностью заметил доктор Пять-с-Плюсом; судя по интонации его голоса, сильного огорчения он не испытывал, а скорее наоборот, находил это расставание весьма желательным и полезным, и, разумеется, Слим это почувствовал. - Знаешь, я как-то упустил этот момент из виду? – иронично протянул старший брат. - Какой момент? – непонимающе покосился ученый на фермера. - Момент, когда ты стал таким циником! – язвительно усмехнулся Слим. - Я не циник, брат. Я реалист. – спокойно ответил Джеймс. - Ну как скажешь. – шутливо ответил Слим, понимая, что брат, очевидно не хочет углубляться в подробности того, что произошло между Ким и ее парнем. Оставшуюся небольшую часть пути до здания аэропорта братья проделали молча. Внутри их уже ждала остальная часть семьи Пять-с-Плюсом. - Ну, родня, кажется пора прощаться. – весело, но с нотками грусти в голосе произнес Слим, оглядев брата, невестку и двух племянников. - Мы были очень рады, что вы с Джосс нас посетили. – искренне сказала Энн, с доброй улыбкой. - Я тоже был рад провести лето с семьей, Энни, но, как говорится, хорошего понемножку. Дома у нас тоже куча дел, которые надо разгрести. – ответил фермер, мягко потрепав Джосс по макушке. - Позвони нам, как только долетите. – деловито изрек Джеймс, после чего братья пожали друг другу руки и обнялись. Энн тоже не выдержала сентиментальности сцены и присоединилась к обнимашкам; дети, разумеется, также не остались в стороне. - Ну ладно, нам уже пора, а то опоздаем. – сказал Слим спустя минуту, одним глазом глядя на информационное табло, после этого родственники распрощались и Слим с Джосс направились на регистрацию. Не успели они отойти, как сзади их окликнул голос доктора Энн: - Джосс, постой! – с этими словами Энн догнала родственников. - Чуть не забыла. Ким просила передать тебе ЭТО. – сказала женщина, вручив племяннице средних размеров коробку, на которой был наклеен небольшой бумажный стикер с надписью «Джосс от Ким». - А что там такое? – с нескрываемым любопытством спросила девочка, оценивающе оглядывая коробку со всех сторон. - Ким велела мне молчать! Сказала, что это сюрприз. Увидишь, когда приедете домой. – мягко улыбнувшись отговорилась женщина. В ответ девочка недоверчиво хмыкнула, после чего поблагодарила тетю и обещала позвонить кузине и отблагодарить ее тоже. На этой ноте родственники окончательно распрощались. Одни Пять-с-Плюсом оправились на самолет, другие на парковку. Там семья еще раз разделилась, Джеймс на общественном транспорте отправился в институт, а Энн, взявшая на сегодняшний день выходной, повезла мальчиков в школу. Надо сказать, Доктору Джеймсу сегодня явно везло. Это был его день. Он вовремя прибыл на работу, успел раздать задания всем подчиненным, провел 2х часовое совещание с руководством института, на котором таки выбил дополнительное финансирование для проекта своей лаборатории, а после этого успешно отчитал две лекции. Наконец к 17 часам вечера ученый был свободен и мог заняться своими делами. «Ну-с… Думаю я заслужил часовой перерыв на кофе и перекус.» – довольно сказал сам себе доктор, входя в свой кабинет и по-хозяйски ставя портфель на рабочий стол. Не успел Джеймс разложить свой перекус и включить кофемашину, как в дверь постучали. - Да, войдите. – спокойно сказал доктор, сдерживая при этом внутреннее раздражение, так-как опасался, что это опять по какому-нибудь архиважному вопросу. «Ведь не секунды не дадут человеку расслабится.» Однако опасения оказались ложными, так-как это был Аксель, хотя доктор не сразу узнал своего подопечного, так-как тот был чрезвычайно загорел и сейчас больше походил на рыжего мексиканца, чем на парня родом из Северной Европы. - Бог мой, Аксель! Я уж подумал, что кто-то в лаборатории заказал доставку тако курьером из головного отделения Буэно-Начо. – беззлобно усмехнулся доктор Джеймс, изумленно оглядывая своего студента. - Здравствуйте, доктор Пи. Вы почти угадали! – поздоровался студент с профессором, приветливо улыбнувшись. - Это все результат двухнедельного пребывания в южном Техасе. – добавил юноша, указав на свое шоколадно-смуглое лицо, резко контрастирующее с его рыжими волосами и голубыми глазами. - Рад тебя, видеть. – учтиво сказал доктор, выходя из-за стола и подходя к студенту, после чего они пожали друг другу руки; все еще находящийся под впечатлением доктор Джеймс добавил: - Однако, честно говоря, я ждал тебя только на следующей неделе. - Знаете, доктор Пи, я ведь сбежал из дому! Мать, очень хотела оставить меня еще на недельку, но я больше не мог терпеть эту адскую жару. – шутливо ответил студент; Аксель имел обыкновение называть домом оба места жительства своих разведенных родителей. - Что ж… Это даже хорошо, что ты приехал раньше, ведь у меня как раз есть для тебя важные новости. – сказал доктор с загадочной полуулыбкой на лице, при этом властно облокотившись рукой на рабочий стол. - Для меня? – спросил удивленный Аксель. - Угадай с трех раз, кого доктор Пи включил в состав группы по разработке экспериментального ядерного двигателя для Кеплера 3.0? – лукаво сверкнул ученый глазами на юношу. - Вы… Вы серьезно?! – воскликнул студент, явно не веря своим ушам. - Более чем, мой мальчик. Сегодня было совещание с руководством. Все одобрено и подписано. – с пафосом изрек доктор Джеймс, подтянув к себе портфель и достав оттуда план программы, согласованный на сегодняшнем совещании. - Нужна лишь твоя подпись, если только ты согласен работать со мной по этому проекту? – иронично добавил доктор, указав юноше на графу с его именем. Аксель почти минуту стоял в оцепенении, все еще переваривая все услышанное и увиденное. - Конечно, я согласен, доктор Пи! – наконец выдал он, глядя на научного руководителя самым восхищенным и преданным взглядом, какой только можно было себе представить. «Ну еще бы. Разумеется, согласен.» – подумал в ответ Джеймс. - Ну тогда, как говорится, «Ракеты в полет!» – задорно сказал доктор Пять-с-Плюсом, как всегда остроумно повторив фразу из любимого телешоу своей юности, после чего вынул из нагрудного кармана пиджака ручку и протянул ее Акселю. Юноша после короткой задумчивости, взял ручку и еще раз пробежав глазами по документу подписал. - Что ж, поздравляю с официальным вхождением в нашу «космическую команду», мистер Хансен. – с торжественным пафосом изрек доктор Джеймс, забирая договор и по-деловому пожимая руку студенту. - Спасибо, доктор Пи. – благодарно отвечал Аксель, при этом рука его немного дрожала, что Джеймс хорошо чувствовал. - Не за что, мой мальчик. Я всегда ценю грамотных и трудолюбивых молодых людей. Тех, кто знает, чего хочет от жизни и готов посвятить всего себя нашей науке. Ты как раз из этой лиги. Я это понял сразу, как только ты стал работать у меня в лаборатории. – деловито произнес доктор, убирая руку и кладя ценную бумагу обратно в свой портфель. - Обещаю, я вас не подведу! – с жаром выпалил студент, при этом даже вздернув подбородок и вытянувшись струночкой, как солдат перед генералом на построении. «Ох! Вы только посмотрите, как у него ярко горят глаза! Он прямо-таки рвется в бой. Ну просто прелесть, а не мальчик, по-другому и не скажешь.» – подумал Джеймс, глядя на студента, который был на седьмом небе от счастья. - Я знаю, Аксель. – спокойно и по-отечески снисходительно сказал доктор Пять-с-Плюсом, мягко похлопав юношу по плечу. После этого Джеймс отпустил студента, сказав ему, что работы по проекту начинаются через две недели, а пока он может «жить обычной студенческой жизнью», но наказал особо не расслабляться, ибо впереди долгая и кропотливая работа с бессонными ночами, бесконечным составление разномастных схем, чертежей и расчетов и, разумеется, проведением сложных экспериментов. «Хороший парень этот Аксель. Умный, увлеченный, деятельный. Далекой пойдет, при грамотном руководстве. Благо, такое руководство имеется.» – сказал про себя доктор Джеймс, с удовольствием потягивая кофе и заедая его булочкой с вишневым джемом. В следующий момент его взгляд непроизвольно упал на фотографию в рамке, уже давно украшавшую его рабочий стол. На ней он был изображен в окружении своей семьи. От этого мысли доктора Джеймса естественным образом вновь обратились к дочери, ныне учащейся далеко от дома, заграницей, и ее дальнейшей судьбе: «Эх, Кимми, Кимми… Я понимаю, как тебе тяжело, но ты должна все это преодолеть, перерасти. В конце концов, через некоторое время ты сама все поймешь. Ты поймешь, что поступила абсолютно правильно, вняв доводам холодного рассудка и отставив хаотичные эмоции. И тогда ты будешь мне искренне благодарна за то, что я дал тебе свой мудрый совет, направивший тебя по нужному пути. Пути твоего будущего успеха и процветания. Для меня это будет лучшей наградой, за все годы кропотливых трудов.» «Да, холодному рассудку! Нет, порочным эмоциям!» – это был второй девиз доктора Джеймса. Однако тайный и негласный, в отличие от его стандартного «Для Пять-с-Плюсом не ничего невозможного!». Собственно, именно тайный девиз и был тем фундаментом, на котором держался явный. Доктор Пять-с-Плюсом всегда жил согласно своему девизу, даже еще тогда, когда не был доктором, а был просто Джимом Пять-с-Плюсом. Можно сказать, что это почти передалось по наследству. От «первого доктора Пять-с-Плюсом», того самого, чья совместная фотография с профессором Ф. Рейманом в Лос-Аламосе от 1946 г. украшала галерею почета в главном здании MIST. Копия этой фотографии висела на стене институтского кабинета доктора. «Я думаю, вы бы гордились мной. Я не уронил имени нашей семьи и даже смог приумножить ее славу. Жаль только, что вы не видите успехов внучки. Кимми необыкновенная девочка и у нее большой потенциал. Она, безусловно, многого достигнет, если будет достаточно усидчива и прилежна.» – ностальгически подумал доктор Джеймс, подняв взгляд на заветное фото родителя. Для «малыша Джимми» он был кумиром, живой легендой, которая жила с ним под одной крышей. «Первый доктор», к которому сыновья обращались только на «сэр» был воплощением чистого, холодного разума и строгой научной рациональности. Это был истинный джентльмен старой закалки: умный, образованный, обладатель безупречных манер и строгих моральных принципов. Даже сейчас, несмотря на то что «патриарха» не было в живых вот уже как 7 лет, Джим продолжать почитать его, ведь он был обязан отцу почти всем! Именно отец указал ему верный путь в жизни. Отец привел его в науку. Джим это очень ценил и всегда стремился оправдать оказанное ему доверие, ведь отец был столь же суров и непреклонен, сколь умен. «Первый доктор» не делал поблажек никому, даже собственному сыну. Джиму пришлось побороться наравне со всеми, дабы попасть в научную группу отца, а было это отнюдь непросто, ведь доктор Пять-с-Плюсом-старший устраивал для всех студентов, желающих у него работать, сложнейший вступительный экзамен, в котором требовалось не только показать безупречное знание всех фундаментальных основ математики, физики и химии, но также проявить незаурядную практическую изобретательность. Джеймс прошел тот сложный экзамен, вместе с тремя другими ребятами, сильнейшими в институте. Воспоминания о том дне, ставшем в судьбе доктора Пять-с-Плюсом судьбоносным, вновь ожили в голове Джеймса. Он задумчиво откинулся на спинку своего кресла и, прикрыв глаза, погрузился в них с головой. «Да… Мне тогда было страшно как никогда раньше. Я помню, как отец собрал всех кандидатов в лаборатории… Там было в общей сложности 17 человек! Он заявил, что огласит результаты конкурса. Я не мог даже посмотреть ему в глаза. Просто сидел с опущенным в пол взглядом, вцепившись в свои колени, дабы хоть как-то унять дрожание рук.» Ему действительно тогда было страшно, но он боялся не самого провала, т.е. того, что отец не примет его в свою группу. Он боялся позора и взгляда, которым его одарит родитель, когда он вернется домой. Для юного Джеймса это было худшим, что могло случится в его жизни. Однако не случилось! Хотя младший Пять-с-Плюсом едва не рухнул в обморок, когда отец молча прошел мимо него, чтобы вручить результат с наивысшим баллом странному парню, что сидел прямо позади Джима, и сильно выделялся на фоне остальных студентов. «Нечто» было одето в старомодный клетчатый пиджак горчичного цвета, купленный явно не по размеру, так-как в плечах он был ему сильно велик, носило несуразно огромные очки, а на голове у него красовалась нелепая прическа, венцом которой была челка, собранная в массивный чуб. Джим получил свой результат сразу же после Чудика. «Это почетное второе место.» иронично говорил тогда взгляд отца, когда он пожимал сыну руку, поздравляя с приемом в научную группу. «Пожалуй, именно тот день и положил начало нашему роковому соперничеству, тянущемуся уже 25 лет.» – мрачно заключил Джеймс, вставая со стула, после чего подошел к окну и задумчиво оглядел улицу; движение в вечернем кампусе медленно сходило на нет; было уже 18 часов, большинство преподавателей и сотрудников потянулись домой, а студенты, покончив с занятиями, стремительно разбредались тусоваться по своим комнатам. «Конечно, он часто меня бесил своей откровенной придурковатостью и инфантильностью. Дерзкий, самонадеянный, небрежный, горделивый, крайне самолюбивый и совершенно не терпящий никакой критики, но при этом умный, эрудированный почти во всех областях точных и естественных наук, и, как ни странно, добрый и до бескорыстия честный! Да…» – тягостно подумал Джеймс; он много размышлял об их с Драккеном судьбе. Что было бы, если бы они тогда не поссорились? У них ведь могло сложится просто замечательное партнерство, настоящий инновационный тандем, который однозначно мог бы решить абсолютно любую научную задачу, будь то полет на Марс, проблема загрязнения атмосферы или же поиск источника безопасной и чистой энергии. Однако этого не случилось! И Джеймс прекрасно знал почему. А дело, без преувеличений, было крайне темное и гораздо более сложное и неоднозначное, чем простые насмешки друзей над Дрю из-за его дефектных «Биби». «Ведь я же мог тогда поступить иначе…» – подумал уже в которой раз Джеймс, вспоминая те самые дни. Да, теоретически он мог поступить иначе и тогда ничего бы этого не было. Не было бы ссоры и разрыва Дрю с друзьями, а значит не было бы и этой жуткой метаморфозы, что случилась с ним, когда умный, честный и добрый парень превратился в поехавшего психопата, одержимого идеей порабощения человечества. Однако почему же Джеймс поступил именно так, а не иначе? Раньше ответ на этот вопрос был для доктора очевиден, но… Теперь он сомневался, что может все объяснить, прежде всего себе самому. Было ли Джеймсу совестно за свой поступок? Вначале нет! Более того, он даже не сразу понял, насколько все серьезно. Никто тогда не мог предполагать, что уязвленный Липски буквально слетит с катушек и разом сожжет за собой все мосты. Джим вообще сперва считал, что Дрю просто подуется несколько дней или недель, после чего вернется и найдет себе другое место в институте. Такое, где они с ним не будут соперниками, и дружба возобновится сама собой, но… Прошла неделя, потом другая, потом третья, а Липски так и не вернулся! Вот тогда Джеймсу стало не по себе, потому что совесть упорно и методично терзала душу юного Пять-с-Плюсом, постоянно напоминая о том, что он поступил подло и цинично. Разумеется, об этом его поступке не знал никто, даже Чен и Рамеш были в полном неведении. Те были стопроцентно уверены, что Биби «не взлетели» из-за халатности самого Дрю и что Липски просто взбесился из-за невинной шутки. Много лет Джеймс считал свою жертву оправданной. Подкрутив тогда пару тройку винтиков, он спас себя и свою карьеру, пожертвовав при этом другом. Он знал как отец ценил и уважал Дрю и как он выделял его среди всех своих учеников. «Он так сильно сокрушался узнав, что Дрю ушел. Пожалуй, более расстроенным чем тогда я не видел его не разу в жизни, ни до, ни после.» – подумал доктор, вновь пройдясь по кабинету, после чего снова поглядел на фото великого родителя. К сожалению для себя, Джеймс никогда не был папиным любимцем, хотя всегда очень к этому стремился, но… Отцу вечно чего-то не доставало в младшем сыне. «Всегда второй! И в семье, и в науке!» мысль об этом никогда не давала юному Джиму покоя. «Все же тогда я получил свое, хоть и уплатил за это весьма высокую цену! С другой стороны, если бы Биби правильно заработали, то это было бы прорывом в робототехнике. После этого отец однозначно сделал бы Дрю своей правой рукой, а Я… Я так и остался бы в чужой тени.» – не знамо в который раз сказал про себя доктор Джеймс. Он мысленно повторял эту фразу все эти 25 лет, всякий раз, когда вспоминал про Дрю. Благо вспоминал он нечасто, так-как со временем все плохое быстро забывается. Так было до тех пор, пока не подросла Кимми. Увлекшаяся своими геройствами дочь, сама того не ведая, вновь свела отца с бывшим другом. Безусловно, Джеймс знал про сумасшедшего злодея Доктора Драккена и раньше, так-как о нем частенько говорили новости и писали газеты, но все это было «где-то там», очень далеко от Миддлтона и не касалось семьи Пять-с-Плюсом напрямую. Настолько далеко, что доктор вначале никак не соотносил кошмарную физиономию с газетных заголовков с фигурой своего однокурсника. Лишь пугающий вид Биби 2.0, постучавшихся в его дом, освежили память великого ученого. Джим был искренне шокирован, когда воочию увидел, во что превратился Дрю Липски. «Однако меня не миновала расплата.» – философски рассуждал Джеймс, оглядывая кабинет – настоящий символ своей успешности и благополучия, которое было оплачено горем и лишениями тех многочисленных людей, что пострадали от рук Драккена за долгие годы его злодеяний. Жестокая ирония заключалась в том, что Драккен никогда не стремился навредить бывшему другу персонально, даже, когда он похитил Джеймса, чтобы выведать секрет проекта «Гефест» или когда он поймал его и Рона в Монтане. Тогда Джеймс был полностью в его власти, но… Драккен не сделал ни одной попытки его убить или же как-то существенно навредить. Из-за этого доктору постепенно стало казаться, что злодей умышленно так делает и что для него это какая-то безумная игра, направленная на то, чтобы морально сломить Джеймса, не прибегая к прямому насилию. Ведь когда этот безумец начинал творить очередной дьявольский план рядом обязательно оказывалась Ким, дабы этому помешать. Больше всего на свете Джеймс боялся, что Драккен рано или поздно преуспеет и вот тогда его худший кошмар станет явью: «Ты ведь знаешь, что это справедливо, Джим. ТЫ лишил меня будущего! Я всего лишь ответил тебе тем же.» – именно после этой фразы доктор Джеймс всегда просыпался посреди ночи в холодном поту, все еще видя перед глазами злорадное лицо Драккена из своего сна. Страх за семью никогда не покидал Джеймса, с тех пор как он узнал правду о бывшем друге. Напротив, с каждым разом этот страх все сильнее и сильнее нарастал. Настолько, что однажды Джеймс даже попытался тактично убедить дочь бросить свои геройства, ради безопасности родных, но… Она, как и большинство подростков, просто не восприняла слова родителя серьезно, посчитав, что он через чур ее опекает. Поэтому сейчас Джеймс мысленно благодарил судьбу, за то, что дочь наконец «перебесилась» и бросила все эти опасные приключения, которые за последние три года существенно прибавили ему седых волос на висках. Безусловно, доктору было жаль и юного Рональда, все-таки за годы их дружбы с Ким он сильно привязался к этому неуклюжему растяпе. Более того, доктор прекрасно понимал, на что пришлось пойти парню, делая сложнейший выбор между «любовью и долгом», ибо сам Джеймс когда-то прошел через точно такое же испытание. Однако при всем при этом, доктор был уверен, что «каждому свое», да и к тому же благо родного ребенка было для Джеймса безусловно важнее. «Рональд, без сомнения, хороший парень, но… Все же он не тот, кто должен быть рядом с моей девочкой. Ей нужен кто-то другой, кто-то по солиднее.» – подумал Джеймс, снова садясь в кресло и принимаясь за разбор документов на новый проект, который сулил ему новые большие перспективы. Новый проект, под названием Кеплер 3.0 был тем, что помогло доктору Пять-с-Плюсом удержатся на плаву, после тех несчастий, что постигли первые две версии корабля, обе из которых добросовестно «погубила» подружка Драккена. Особенно болезненной была потеря Кеплера 2.0, который взорвался вместе с кораблем лорвардийцев. Жестокая несправедливость была в том, что доктора Джеймса тогда там не было, однако, когда шок после вторжения спал, именно ему были предъявлены самые жесткие претензии, относительно гибели многомиллионного проекта, спонсируемого NASA. Джеймс выкрутился, хотя еще в июле его научная карьера, как многим казалось, буквально висела на волоске, настолько, что завистники доктора в институте уже потирали руки, готовясь выдвигать свои кандидатуры на освободившееся место. Однако доктор Джеймс, как это частенько случалось, вновь сделал невозможное и не только удержался на своей должности руководителя лаборатории космических исследований, но и смог склонить высокое начальство к мысли, что Кеплер можно и нужно снова восстановить, и не просто восстановить, а сделать его еще больше и мощнее, за счет трофейной лорвардийской технологии, в больших количествах попавшей в руки ученых. Самое занятное здесь было то, что к этой мысли его, можно сказать, «подтолкнул» Драккен, а точнее неприятная разборка, которая произошла между бывшими друзьями два месяца назад, прямо в стенах института. Тот день Джеймс однозначно запомнил навсегда, так-как едва не потерял и работу, и жизнь одновременно. Показательно, что это было 3е июля, как раз канун дня независимости. В первой половине дня состоялось долгое и крайне тяжелое совещание, на котором доктору почти указали на дверь, за «чрезмерное своеволие», приведшее институт к катастрофическим финансовым потерям, вследствие гибели Кеплера. Научный совет поставил Джеймсу открытый ультиматум: либо он в течение всего лишь одной недели изыскивает идею для нового проекта, который по своему теоретическому выходу мог бы хоть частично покрыть потери от недавнего фиаско, либо… Ему следует попрощаться не только с руководимой им лабораторией, но и с профессорской должностью в родном институте, что безусловно стало бы смертельным ударом для всей научной карьеры доктора. На том же совещании Пять-с-Плюсом узнал, что руководство уже всерьез рассматривает «новую и многообещающую кандидатуру» на его место. Узнав, кто именно является этой «новой кандидатурой», не без случайной помощи Акселя, Джеймс буквально слетел с катушек. Он понял, что то, чего он смог, как ему казалось, избежать 25 лет назад, стало реальностью и грозило вновь выбросить его «за борт». И что же сделал доктор Пять-с-Плюсом? Он сделал немыслимое… Пошел выяснять отношения со «старым другом» буквально на собственный страх и риск. Сейчас Джеймс хорошо понимал, как глупо и опрометчиво поступил, но отнюдь не только это периодически будоражило душу ученого. «Все-таки это было как-то… Неправильно! Как-то мелочно и эгоистично. Такое поведение было недостойно истинно великого ученого.» – понимал сейчас доктор Джеймс, в очередной раз вспоминая свои слова и действия; свежие воспоминания о разборке с Драккеном, заставили ученого вновь оторваться от работы. Тогда, выбежав из лаборатории, он судорожно бросился на поиски Драккена. И он нашел его… По иронии судьбы, на том же самом месте, где их компания любила отдыхать, еще будучи студентами. Это был большой старинный дуб, на лужайке внутри кампуса. Синерожий с показной безмятежностью сидел в теньке ветвистого дерева и с удовольствием поглощал мороженное. Гротескности ситуации добавляло и то, что на Драккене был надет тот же самый костюм 25-летней давности, который Липски любил носить во время учебы, хоть тот был уже изрядно потрепанный. Увидев Джеймса, быстро идущего к нему, злодей даже не шелохнулся, а как ни в чем не бывало продолжил прохлаждаться. Лишь когда Пять-с-Плюсом подошел вплотную и почти навис над ним, Липски соизволил обратить на него внимание. - Ну надо же, оказывается, не только я решил сегодня поностальгировать! Прошу тебя, Джим, присаживайся рядом. – с нарочитой доброжелательностью произнес злодей, ехидно ухмыляясь ученому, после чего призывно похлопал рукой по траве рядом с собой. - Что, празднуешь свою долгожданную победу!? – с желчью ответил доктор Джеймс, глядя сверху вниз на бывшего друга. - Эм… Что, прости? – растерянно спросил Драккен, явно не понимая, к чему это клонит Пять-с-Плюсом. - Гад!!! – сурово прорычал Джеймс, после чего последовал резкий удар и кулак доктора Пять-с-Плюсом с размаху впечатался лицо Драккена, прямо в правый глаз. Явно не ожидавший столь «вероломного нападения», синюшный откинулся назад, вдобавок больно стукнувшись затылком о ствол дерева, при этом мороженное выпало у него из рук и плюхнулось прямо на брюки. - Ты сдурел?!! – недовольно проорал злодей, держась за травмированный глаз. Доктор Джеймс же ничего не ответил; он просто резко схватил Драккена обеими руками за пиджак и дернул на себя, после чего с силой прижал его к дереву. - У тебя ничего не выйдет, ты, жалкий неудачник! Я не позволю тебе порушить мою жизнь!!! Заруби это себе на носу! – зло прошипел доктор Джеймс, с презрением глядя на бывшего друга. Однако тут то и проявила себя крайняя неосмотрительность доктора Пять-с-Плюсом, на эмоциях решившего помахаться кулаками с одним из самых опасных людей планеты. Хоть Драккен никогда не был умелым бойцом, можно даже сказать, что он был в этом плане посредственностью, но все же кое какие боевые навыки за долгую злодейскую карьеру у него имелись. Кроме того, профессия способствовала тому, чтобы быть несомненно чуть более развитым физически, нежели обычный университетский профессор. Экс-злодей довольно быстро опомнился и попросту «перехватил» своего спарринг партнера, схватив его за перед рубашки, после чего с силой тряхнул и отбросил назад. Доктор Джеймс повалился навзничь, благо под ногами был мягкий газон. - Что ты, черт тебя раздери, несешь, Пять-с-Плюсом!!!? У тебя что мозги на солнце изжарились? – грозно прокричал Драккен, голос его звенел раздражением и быстро закипавшей злостью. Надо сказать, Джеймс малость испугался, когда Драккен вот так вот навис над ним. Однако доктор все же смог взять себя в руки. - Я все знаю. Ты хочешь выжать меня! – эмоционально выпалил доктор Джеймс из положения лежа. - Что!? Что это за бред!!? – все еще не понимая, о чем речь, воскликнул Дрю Липски, характерно разводя руками. - Не прикидывайся идиотом, мне все официально сообщили! Что нашли нового «перспективного» кандидата на мое место! Кто это еще может быть? Но знай, я просто так не сдамся! – решительно сказал Джеймс Пять-с-Плюсом, резко вставая на ноги и одаривая Драккена бесстрашным и готовым к борьбе взглядом. Несмотря на всю эту серьезность, Драккен в ответ просто рассмеялся собеседнику в лицо. Причем не своим злодейским психопатическим смехом, а обычным, человеческим. Так же чисто и беззлобно, как и много лет назад. - К-ха-ха-ха! Так вот оно что! Значит наш «малыш Джимми» очень сильно боится потерять свое тепленькое местечко… Да еще в пользу какого-то недоучки без звания! А-к-х-ха-ха-ха-ха! – хохотал экс-злодей от души, при этом даже прикрыв глаза и облокотившись рукой на ствол дуба. - Не смей надо мной смеяться, Липски! – возмущенно заверещал ученый. Ощущать, что над ним вот так вот нагло и неприкрыто смеются было для доктора в новинку. Джеймс уже давно считал себя недоступным ни для каких насмешек, даже со стороны вышестоящих лиц, не то, что со стороны каких-то там «жалких уголовников». - Ха-ха-ха-ха! Что, Пять-с-Плюсом, тебе не нравится, когда над тобой смеются? Ха-ха-ха. Ничего, зато теперь ты знаешь какого это! Младший доктор! – не переставая смеяться, произнес Драккен, при этом обидно кольнув бывшего друга в самое больное место, упомянув старое, слегка насмешливое прозвище. Этого Джеймс вынести уже не мог. Он сжал кулаки и снова бросился в решительную атаку, желая сбить с лица этого психа наглую ухмылку и прекратить унизительные насмешки над собой. Это была его вторая ошибка, допущенная из-за эмоций. Потому что в следующий же момент Драккен резко развернулся и из его шеи вырвалась «боевая лоза». Растение резко бросилось навстречу противнику и несколькими ловкими движениями обвилось вокруг шеи Джеймса плотным узлом. После этого лоза лишь легонько потянулась вверх, оторвав свою жертву от земли. На этом доктор Пять-с-Плюсом был полностью нейтрализован. - И после этого ты называешь себя гением? Как же ты не предвидел этого, Джимми? – дьявольски усмехнулся Драккен, глядя на повисшего в воздухе противника, который что есть сил болтал ногами и тщетно пытался разжать стальную хватку стебля, который его душил. - И что ты теперь будешь делать? Позовешь свою дочурку на помощь, чтобы она тебя спасла? – издевательски добавил экс-злодей, глядя на бывшего друга с холодным презрением, чего раньше никогда не делал. Драккен еще около полуминуты с любопытством смотрел на безуспешные попытки Джеймса бороться, но увидев, что у того уже закатываются глаза и краснеет лицо, все-таки сжалился и «отпустил его», несильно швырнув прямо в ствол дуба. Влетевшее в дерево тело быстро обмякло и сползло на землю. - Считай ЭТО расплатой за мое мороженное, а еще за то, что твое глупое честолюбие сломало мне жизнь! – сардонически изрек Драккен, подойдя вплотную к лежачему на спине Джеймсу; у доктора было разбито лицо: одна щека была изодрана в кровь, а губа сильно рассечена. - Что-о-о!? – слабо прохрипел в ответ ученый, изумленно вытаращив глаза на зловеще стоявшего у его изголовья Драккена. «Откуда он мог это узнать?» – пронеслась тогда тревожная мысль в голове доктора. - Я безумный, а не умалишенный, дружище. Скажи мне, как так вышло, что из всей троицы только ты точно знал, как одолеть моих очаровательных Биби 2.0? Ведь ни Чен, ни Рамеш не были в курсе. – словно прочитав мысли Джеймса, высокомерно сказал Драккен, после чего молча обошел все еще находящееся в горизонтальном положении тело и направился прочь. Джеймс очнулся только через полминуты, внезапно осознав, что его не убьют. Собравшись с силами, ученый кое как встал на ноги, облокачиваясь на ствол дерева. - Но почему ты ни разу не попытался отомстить мне!? Только мне! Если сам уже давно все понял! – непонимающе бросил доктор Джеймс в спину бывшему другу; Драккен его услышал, это было понятно по тому, как он сразу же резко остановился. - Что ж… Похоже за долгие годы злодейств я так и не научился быть по-настоящему злобным и коварным. С другой стороны, ведь не всем же дано так филигранно совершать свои злодеяния, доктор Пять-с-Плюсом! – задумчиво произнес доктор Драккен, при этом на последнем предложении повернув голову вполоборота. После этого экс-злодей быстро удалился, ни разу не обернувшись в сторону бывшего друга. Всю следующую неделю Джеймс проходил буквально как на иголках. Его мучил липкий страх того, что Драккен в любой момент нападет на него из темного угла, чтобы таки получить свои «проценты» по старому долгу. Однако ничего из того, к чему доктор Джеймс мысленно готовился не случилось. Более того, Драккен, как будто попросту исчез. Даже руководство института не смогло с ним связаться. Доктору Пять-с-Плюсом вновь везло, ведь в отсутствии «альтернативы» ученый совет таки принял новую инициативу Джеймса, великодушно согласившись дать доктору «последний шанс». Лето прошло… Все как-то само собой утряслось. Проект нового космического корабля постепенно раскрутился, дом удалось отстроить заново, Ким уехала на учебу, Джим и Тим перешли в следующий класс. Вроде бы все в жизни доктора Джеймса вновь встало на круги своя, но… Его не покидало странное чувство, будто что-то «НЕ ТАК». Словно он склеил вдребезги разбитую вазу суперклеем. Да, теперь она снова была целой, но держать ее в гостиной у всех на виду больше было нельзя, ведь на ней были заметны все трещины, щербинки и сколы. Это странное чувство терзало Джеймса и днем, и ночью, отчего доктор даже стал хуже спать: под глазами у мужчины появились мешки, а сам он довольно сильно осунулся, что вызвало немалое беспокойство со стороны жены. Однако в ответ Джеймс лишь отмахивался, говоря, что он просто очень плотно занят на работе и от этого не высыпается. На самом же деле он просто боялся кому-либо признаться в том, что действительно чувствует. А чувствовал доктор Пять-с-Плюсом совсем непривычные для себя эмоции. Да, безусловно, победа снова была на его стороне, но послевкусие от нее было каким-то… Гадким, неприятным. Этим хотелось не гордится, а поскорее забыть и больше не вспоминать, но оно упорно не забывалось. Даже сейчас, сидя за столом в своем кабинете, Джеймс не чувствовал себя комфортно. Он еще раз отодвинул нижний ящик стола и достал то, что ото всех прятал. Ту самую старинную фотографию из 1982ого года, ранее принадлежавшую Драккену, на которой Джеймс был изображен в обнимку с друзьями и которую он два месяца назад забрал у Акселя. Это было единственное «полное» фото из всех 4 экземпляров, что когда-то раздал своим подопечным «Старший доктор». На остальных трех Дрю Липски со временем был «обрезан». Честно говоря, доктор сам не понимал зачем он хранит это фото, ведь Драккен, судя по всему, о нем даже ни разу не вспомнил. Однако Пять-с-Плюсом никак не мог решится избавится от этого старого клочка бумаги. «Улыбнитесь, мальчики. Это фото для истории!» – вспомнился Джеймсу преисполненный благородного пафоса голос отца. Тогда был его день рождения, и доктор решил снять своих ребят на память, прямо в лаборатории. - Ты был абсолютно прав! Все мы, твои ученики, вошли в историю. Хотя и не так, как тебе изначально хотелось. – с горечью в голосе сказал Джим, не только мысленно обращаясь к покойному отцу, но и попутно нарушая непреложное правило, которое соблюдал даже после смерти родителя – всегда обращаться к «отцу-основателю» на ВЫ. Но кого же имел в виду доктор Джеймс этими словами? Безусловно, в первую очередь себя самого! Он так рвался к своей цели, так хотел угодить отцу, дабы тот им гордился, что совсем ни на что не обращал внимание. Собственно, из-за этого он так легко и решился на низость, сломавшую его другу всю жизнь. Если бы ни его вероломный поступок, Дрю никогда не стал бы злодеем. Конечно, сам Липски тоже был виноват, тем, что оказался слишком слабохарактерным и не смог тогда себя пересилить, поддавшись влиянию слепых, деструктивных эмоций, которые в итоге и привели его ко злу, но… Все же именно Джеймс толкнул ту первую костяшку, за которой потом посыпались остальные. Несомненно, часть вины была и на «Первом докторе». Отец никогда не уделял младшему сыну должного внимания, никогда не хвалил его, даже никогда не говорил, что любит его, а ведь мальчик в этом очень нуждался. Это и сподвигло Джеймса к идее, что он должен заслужить любовь родителя любой ценой. «М-да… По совести сказать, все хороши!» – подумал про себя доктор Джеймс, снова возвращаясь к работе; мысль о том, что все же не только он виноват в случившемся ненадолго его успокоила. Он провозился с документами больше часа. Покончив наконец с последним листом, Джеймс поглядел на время. Было 20:40. «Ладно. Уже пора бы и домой.» – подумал доктор, устало потирая глаза. Он довольно быстро собрался, после чего, как и подобает рачительному хозяину, провел небольшой обход помещений лаборатории. Везде был выключен свет, так-как все сотрудники уже ушли. Доктор отключил вентиляцию, после чего запер лабораторию и сдал ключи. «Ну все… Теперь можно немного отдохнуть. Денек был хоть и непростой, но на редкость продуктивный.» – сказал ученый про себя, садясь на вечерний автобус и расслабленно откидываясь на спинке сидения. Сейчас доктору очень сильно хотелось заснуть и ненадолго забыться, чтобы уйти от тревожных и тягостных мыслей. Было ли Джеймсу жаль, что они с Драккеном так и не смогли помирится? Теперь уже скорее да, чем нет. Хотел ли Джеймс все исправить и вернуть друга? Этого он точно не знал… Одна его часть безусловно хотела, так-как чувствовала свою вину за все произошедшее. Кроме того, больно давил на совесть и тот факт, что Драккен все эти годы вел себя гораздо более благородно по отношению к бывшему другу, о предательстве которого хорошо знал со времени провала Биби 2.0. Однако после этого, вплоть до их роковой встречи этим летом, были еще несколько лет непрерывных сражений с Ким. И все это время Липски ни разу не попытался отыграться «по-настоящему». Это было мнение одной половины, но другая часть доктора Пять-с-Плюсом, будучи строгим реалистом, говорила, что примирение уже попросту невозможно, с учетом того, сколько было наломано дров с обеих сторон. Возможно, Джеймс мог бы найти Драккена и извинится перед ним, но… Был на 99.9% уверен, что теперь Липски уже не примет никаких извинений. «Тогда какой в этом смысл?» – в который раз задавал себе доктор резонный вопрос и голос совести на этот вопрос отвечал «Чтобы тебе самому стало хоть немного легче!» «Возможно так оно и есть…» – как всегда расплывчато отвечал Джим сам себе; он все не мог определится, должен ли он сделать то, что скорее всего никак не изменит их с Драккеном отношений, но лишь в очередной раз напомнит о старой вражде, и все это только ради самоуспокоения. Тягостные мысли, действительно заняли у него много времени, потому что в следующую же секунду мужчина услышал, как объявили его остановку. Доктор лишь устало оглядел родной район из окна автобуса, после чего бодро встал и зашагал к выходу, мысленно оставляя позади все плохое. Впереди ученого ждал его дом и любимая семья, а также заслуженный отдых.