Давай дома?

      По комнате разносится тихий безразличный хмык, разрывающий сонную тишину, скудно освещенную смурным светом из широкого окна, натертого до совершенной прозрачности. Мужчина, лежащий в постели прикрыл глаза, даже не пытаясь вспомнить о том, что было вчера. Во всем теле ощущалась отвратительная слабость, следующая за подобными вечерами и подкрепляемая больнично белыми стенами и мебелью. Убить того, кто придумал подобный дизайн. Кивнув самому себе, мужчина открыл глаза, не чувствуя ни сонливости, ни отдыха.       Каждый его срыв заканчивался одинаково: утро, безликая комната отеля. Черные волосы, торчащие из-под соседней подушки и смуглая спина, едва прикрытая белым одеялом. Стабильность в жизни Паристона имела весьма странную форму.       Бесшумно встав с кровати, мужчина слабо скривился, радуясь, что сейчас его никто не видит. И без зеркала он знал, что желтоватые пряди сейчас торчат во все стороны, а на плечах и животе расцветают десятки засосов — определять собственное состояние по ощущениям он всегда умел прекрасно.       После вчерашней ночи зад и поясница предательски болели, не давая забыть чем все закончилось. Впрочем, они болели каждый раз когда Хилл позволял себе…расслабиться. Почему-то всегда подобные вечера, начинающиеся в баре, заканчивались утром в постели с подозрительно смуглыми и черноволосыми мужчинами. Нынешний даже бутылку умудрился прихватить с собой и теперь она, полупустая, чинно стояла на белой прикроватной тумбочке, поблескивая матовыми боками. В любом состоянии Хилл был до отвратительного педантичен. Тем не менее, даже эта деталь не меняла схожести всех его партнеров на ночь, которую Паристон старательно игнорировал, предпочитая не думать о подобном и переключаясь на более важные и полезные мысли о работе. После этих ночей внутри словно разжимался какой-то ком, мешающий работать нормально. Он закручивался каждый день, что Хилл гнал от себя мысли о еще одной ночи. Или о причине подобного выбора. При одной мысли о том благодаря кому он ведет себя подобным образом, Паристон слабо нахмурил светлые брови. Пора уходить. На часах висящих на стене, стрелки уверенно показывают девять. Хилл и так слишком задержался.       Одежда найдена привычно сложеной на стуле и отработаным за многие годы движением одета, вода, которую он ставил даже будучи в стельку пьяным — выпита.       Чинно пригладив волосы, мужчина выскользнул из комнаты, слыша на постели тихое шевеление и удивленное «Блять?!» совершенно хриплым, смутно знакомым голосом, отозвавшимся в животе жжением. Мотнув головой, Паристон ускорил шаг, уходя из отеля и направляясь сразу на работу. Сообщение о сборе знаков Зодиака еще немного портило настроение, однако мужчина привычно подавил недовольство.