Фанатка

Пещера, радость, воспоминания о сне, страх, желание, умоляющий выкрик — просьба отпустить… Но, естественно, Саундвейву от меня ничего не нужно… ничего из того, что по факту, получается, нужно мне. Дождавшись, пока я успокоюсь, он высвечивает на экране Миранду и её слияние с Оптимусом. — «Миранда», — произносит он моим голосом. Теперь понятно, на какую тему будет допрос. «Ты знаешь… — думаю я. — Интересно, ты знаешь, что я тоже по идее могла стать такой? Ты бы меня смог принять?» — Да, Саундвейв… это Миранда. Человек, — не утаишь ничего, но я стараюсь пока хотя бы не говорить слишком много. — «Омега-Замок», — снова слышу себя же. — Да… — не уверена, что правильно поняла вопрос, но тем не менее добавляю: — Да, её такой сделал Омега-Замок. Он опять демонстрирует слияние. — Это… тоже сделал Омега-Замок. Они вышли… вылетели оттуда уже вместе. — «Как…» — грубым голосом. Мегатрон, что ли? Он так меня до завтра спрашивать будет, не то чтобы я против, но проще всё же сразу нормально рассказать. Пусть знает… пусть знает наверняка, что и я могла стать такой. Подробно рассказываю суть вопроса: от сна Миранды и до результата. Про нас с Мико тоже рассказываю. Всё же я, конечно, не автобот… собственный интерес явно взял верх, и долгий допрос не потребуется. Хотя, опять же, скорее всего он бы всё равно выспросил всю суть… а вот про меня бы спросить не догадался. Фотография Джеймса. — Он не знал. Мы… мы обсуждали… в общем, мы решили, что ему это будет не интересно, — отвечаю я, хватаясь за полоску металла на руке. Дальше Саундвейв воспроизводит наш с Мирандой разговор про интерфейс-протоколы и искровую связь. — «…как мы с Оптимусом», — слышу я в конце. Долго же он за нами наблюдал… и я его ни разу не заметила. Думаю… Не получится ведь соврать, хотя, наверное, это важно. Чувствую, как он сжимает меня. Смотрю на экран. — «Искра…» — напоминает он. Я вздрагиваю, мелькает сумасшедшая мысль, что я хотела бы стать его Искрой, и в груди всё сжимается. Уф! Нельзя так! — Не совсем… — я задумываюсь, как сказать лучше, — Миранда и Оптимус интерфейс-партнёры… постоянные. Пока не искровые. Он снова «зависает»… довольно надолго, на пол минуты минимум, и я, по-прежнему прижимая полоски разъёма на правой руке, пытаюсь устроиться чуть по-другому у него в руках. Судя по всему, допрос закончен, и я задумываюсь, что он со мной сделает теперь. Вряд ли вернёт автоботам. Вспоминаю своё пребывание на Немезиде и заранее прикидываю, что нужно будет попросить. Там ведь холодно, а я одета ещё хуже, чем в прошлый раз. Ладно, телефон в кармане — будет, куда записывать свои просьбы, с зарядкой тоже проблем не предвидится. «Блин! — снова внутри всё сжимается. — Рисунки в телефоне! Надо успеть их удалить!» Не знаю, чего я так испугалась, но мне почему-то очень неудобно, стрёмно и даже стыдно от того, что я настолько спятила… от того, что он может это понять. И словно назло я вижу изображение сотового на его экране. «Поздно… Не успела! Ну зачем он тебе?! Жаль, у меня сотовый с защитой от воды… лучше б он сломался». Саундвейв забирает мобильник, а я, осознавая, что он сейчас поймёт, кого я рисовала, думаю о том, что хотела подходить ему. Миранда — Оптимусу, а я — ему. На экране отображается всё, что он просматривает, и вскоре он вправду добирается до рисунков. Рассматривает их. А я с замиранием жду его оценки, даже не думаю, как эту оценку узнаю. Мне просто страшно. Особенно стрёмно то, что на одном из набросков указано его имя. Я несколько раз отдельно рисовала руки: с одной стороны мне очень нравятся его пальцы, даже то, что их четыре, и отсутствие полноценной третьей фаланги меня не смущает. Но с другой стороны, себе я бы хотела более человекоподобный вид. А с третьей — я бы не хотела, чтобы мои руки на фоне его казались грубыми (ну да, когда я рисовала, естественно я представляла себе, что мы всё же можем быть вместе). В итоге мои пальцы были изображены раз десять, а на самом понравившемся варианте, где нарисованы две руки — его и предполагаемая моя — так и подписано: «Пальцы не должны смотреться грубыми на фоне пальцев Саундвейва». Вижу, что он это рассматривает, и с трудом удерживаюсь от того, чтобы не закрыть лицо руками. Господи, как же неудобно, страшно… стыдно. Сердце глухо отбивает ритм, отдаваясь шумом где-то в висках: по-моему, никогда не испытывала такого жёсткого дискомфорта, такого безумного страха оценки своих желаний кем-то другим… кем-то столь важным. Едва уловимое движение, и я понимаю, что он скорее всего перевёл взгляд на меня, а потом опять продолжил рассматривать моё творчество. Всё, наконец-то мои мучения окончены — это последняя на данный момент фотография. — ОФИГЕТЬ!!! — я вижу, как он, «подвиснув» ненадолго, преобразовывает мой арт во вполне реалистичное изображение трансформера, причём со всеми тремя трансформациями! — Ты можешь мне на телефон этот файл скинуть? — я сейчас даже не задумываюсь, что просьба выглядит, наверное, диковато, так как он мне вообще-то не подружка. Ответа нет. Он ничего не делает некоторое время, а затем возвращает телефон. Разряженный, как я потом пойму, и высвечивает обратный отсчёт в двадцать четыре часа. Ничего себе как много! — Ты уходишь? Да уж… Он просто развернулся, открыл мост и вышел. А я буквально через несколько секунд осознаю, что за сутки я здесь околею. В пещере и днём-то не слишком тепло, а сейчас ощутимо прохладно. И всё бы ничего, но на мне только шорты и майка… да ещё и мокрые. Ну и летние кроссовки с носками. Такой длительной непрерывной физической нагрузки у меня ещё не было ни разу в жизни! Темноты я, можно сказать, не боюсь, по крайней мере, я куда больше боюсь сейчас упасть и капитально пораниться или свалиться в воду… Всё же желание жить — великая вещь: в нормальной ситуации я бы давно выдохлась, а сейчас я прыгаю, нащупываю и далее таскаю довольно тяжёлый камень, а когда начинает светать и становится видно, куда бежать, то бегаю и даже танцую. Всё это с небольшими перерывами на «отдышаться». К счастью, Саундвейв возвращается задолго до того, как двадцать четыре часа истекли. Я как раз бегу — нашла приемлемый путь и бегаю по кругу — когда стены освещаются зеленоватым светом. Останавливаюсь, обхватываю себя руками. — Я замёрзла! — я бы много ещё чего сказала по этому поводу, но, думаю, бесполезно. А дальше я вижу, что из моста выходит ещё одна фигура, и мне становится не до возмущений. Шоквейв!!! Шаг назад, ещё один… и ещё… Теряю точку опоры и, неловко взмахнув руками, падаю спиной прямо в глубокую лужу, в которой я когда-то мылась. И без того холодная вода кажется сейчас обжигающе холодной. Кроме того я ухожу под воду с головой (хорошо хоть затылком не приложилась) и хватаю «огурца»*. Сажусь по грудь в воде, отфыркиваюсь, кашляю… и трясусь, как осиновый лист на ветру. И от холода, и от страха, и от внутренней боли — куда сильнее воды меня обжигает холод осознания того, что, похоже, на опыты меня собственноручно отдаст тот, в кого я… влюблена. Саундвейв протягивает манипулятор и, сжимая меня пальцами, вытаскивает из воды. А у меня текут слёзы, которые, наверное, не видно на мокром лице. «Ну не надо! Пожалуйста, не отдавай меня», — думаю я… и молчу. У меня вообще, похоже, пропал дар речи. Челюсти просто свело, меня ощутимо потряхивает отнюдь не мелкой дрожью. Саундвейв же, пару раз предварительно пропустив, видимо, для наглядности, голубоватый электрический разряд через щупы, обхватывает меня информационными системами. Я потом пойму, что на деле они были градусов сорок, может ближе к пятидесяти, но сейчас, по сравнению с замёрзшим телом, кажется, что значительно больше — у меня ощущение, что ко мне приложили утюг. Я буквально извиваюсь! Вскрикнув, вытягиваюсь в струну от боли, с силой и каким-то нечленораздельным звуком втягиваю воздух. Невольно пытаюсь вырваться из его руки. — Убери! Убери!!! Горячо! Пальцы сжимаются ещё сильнее, правда щупы он слегка ослабляет, а потом перемещает их чуть в сторону от начального месторасположения (они уже не кажутся настолько горячими, так как, похоже, просто остыли почти до нормальной температуры от контакта с телом), и снова обхват становится довольно плотным. Получив избавление от одной проблемы, с ужасом перевожу взгляд на другую, и сердце опять уходит в пятки. Не знаю, может, мне чудится, но похоже, я ощущаю едва заметное ментальное воздействие… становится спокойнее, умом при этом я, правда, всё понимаю. А также до меня доходит, что мне уже не настолько холодно — помимо непонятно с какой радости горячих щупов, пальцы у него хоть и тонкие, но довольно большую часть моего тела закрывают. Он ведь тёплый… почти как человек. Через некоторое время у меня появляется надежда, что и в этот раз дело обойдётся допросом. Почему это происходит здесь, а не на Немезиде, правда, остаётся только гадать. Шоквейв расспрашивает меня долго и очень подробно по поводу превращения Миранды и её слияния с Оптимусом. И про саму Миранду — его очень интересует, насколько сильно она изменилась по характеру и общению… В какой-то момент говорит что-то на кибертронском Саундвейву. Тот кивает. Что интересно, когда Шоквейв понял, что больше по существу я ничего толком сказать не могу, то переключился на другое: теперь его интересует, как так вышло, что Миранда пожелала отношений с Праймом ещё до своего превращения. Судя по всему, для него в этом нет ничего закономерного. Объясняю, как могу, но с пониманием данного факта, похоже, проблем даже больше, чем, собственно, с пониманием превращения. Для Шоквейва это не логично! Наконец интерес учёного доходит и до моей персоны. Я, кстати, к этому времени уже чувствую себя куда увереннее, куда спокойнее, чем в начале беседы, хоть и не знаю, чем всё закончится. Но поскольку беседуем мы не в лаборатории, подсознательно надеюсь, что на опыты меня не отдадут. Хотя, конечно, кто знает, может, им и просто не нужны «лишние уши», а потом… не хочу об этом думать. Не хочу в это верить! Я стараюсь согреться и, упираясь ногами в подставленное крыло, пытаюсь «спрятаться» по возможности в сжимающую меня ладонь, прячу под пальцы голые руки. — Ты не боишься Саундвейва. Почему? Пока я молчу и думаю, что ответить, вмешивается Саундвейв. — «Просто он единственный, кто на меня не орал и не пытался убить», — слышу я свой голос. — Этого достаточно? — может, мне и чудится, но по-моему, я слышу в его довольно монотонном голосе удивление. — «Я мультики смотрела… сериал про трансформеров… Саундвейв мне всегда казался там самым адекватным… среди твоих подчинённых. У меня стереотип… Положительный», — похоже, Саундвейв не хочет, чтобы Шоквейв знал… И походу, это нежелание слишком явно не только для меня. Я невольно прячу лицо, а заодно и улыбку, наклоняя голову к сжимающей меня руке. — Разговор с Мегатроном? — я киваю. — Это давно. Что сейчас? Сейчас… Сейчас, ощущая какую-то ненормальную радость, думаю, что пожалуй, свалю всё это на голову Саундвейва и посмотрю, что он скажет. Я тоже хочу информации, пусть и косвенной. — Саундвейв всё знает. Пусть сам скажет, если не против, чтобы кто-то знал, — говорю, по-прежнему силясь не растягивать губы в глупой улыбке. И мне уже вообще не холодно. Шоквейв слегка поворачивает свою красную линзу, переводя взгляд на связиста, а я чувствую, что попала в точку: вроде он меня и не сжал, но что-то неуловимо меняется в его захвате. После краткой паузы он воспроизводит и вопрос Мико, и мой нехитрый ответ. — Для людей желать связь с существом другого вида норма? — Нет. Но так бывает... — Подумав, добавляю: — Не так уж редко. — Ты хочешь пройти киберформирование, как Миранда? — после некоторых размышлений спрашивает Шоквейв. Я-то хочу… Да только я теперь, кажется, понимаю, почему Саундвейв так не хотел, чтобы про мои чувства знал Шоквейв. В этот раз он уже напрягается вполне ощутимо. Походу, вот он как раз-таки не хочет моего превращения, и, видимо, он понимал, что Шоквейв мне это предложит. А я хочу этого просто так? Увеличатся ли мои шансы, если я буду фем? А если нет? Сколько они там живут? Я не хочу… Не хочу мучиться несколько миллионов лет! А если он найдёт себе Искру? А я всё это буду видеть? Я же живая. А если… если у него с Шоквейвом и вправду связь… и... и меня допрашивают сейчас… партнёры по искре? С ума сойти можно!!! Нет… вдруг понимаю я, у них не было слияния искрами, иначе Шоквейв бы не спрашивал про моё отношение. Он бы знал. По крайней мере хоть это отпадает — мне становится полегче. — Омега-Замок разрушен, — в итоге отвечаю я не совсем корректно. — Вопрос был другим. Ты хочешь пройти киберформирование, как Миранда? Уф… Сейчас у меня есть шанс пойти ва-банк: сказать, что я хочу, и узнать, что возможно. Если мне ответят — отлично, если меня потом убьют — то вопрос вообще не будет иметь значения. Тем не менее говорить страшно. Очень. У меня аж дыхание перехватывает. — Если бы… если бы я знала, что могу быть… с ним… я бы хотела, — произнести имя мне духу так и не хватило. Дёрнув антеннами, Шоквейв еле заметно утвердительно кивает, судя по едва уловимому движению, переводит взгляд на Саундвейва, а потом опять возвращается ко мне. — Ты знаешь, что Саундвейв ассоциирует тебя с модулем? — видя моё непонимание, некоторое время подбирает слово. — С кассетой. Что я могу сказать… Я даже не знаю, что хуже: если бы Шоквейв сказал, что они всё же партнёры или вот это вот… Я чувствую, как начинает пощипывать глаза и, поднимая голову, глядя в потолок, честно стараюсь хотя бы не заплакать. Это явно лишнее сейчас. Кем-кем, а кассетой я точно быть не хочу. Я просто свихнулась бы, находясь всё время максимально близко и гарантированно не имея даже теоретической возможности получить то, что мне нужно. Да и очень я сомневаюсь, что ему нужна кассета, которая будет сходить по нему с ума вот в таком вот плане. Он же, насколько я знаю, синхронизируется с симбионтами регулярно. Значит, каждый раз будет чувствовать моё состояние. Может, я и преувеличиваю, но если исходить из того, как я это понимаю, то моё нежелание быть кассетой должно быть вполне взаимно. — Нет уж… Лучше остаться человеком. Только не так… не кассетой. — Почему? Спасибо Саундвейву, он протягивает к Шоквейву второй кабель и подсоединяется. Очень недолгое общение. Шоквейв кивает. И вскоре уходит в открывшийся мост. «Не отдал… Не отдал ему!.. Всё же реально «у страха глаза велики»…» — верила, но до последнего сомневалась. Благодарно сжимаю его пальцы и, честно говоря, очень хочу, чтобы и он меня сжал в ответ. Это желание носит весьма условный эротический характер — на деле я просто хочу объятий, той ласки, которая дарит эмоциональную близость. Но естественно, он снова ничего не делает… Только, судя по всему, смотрит на меня. Так внимательно, что мне хочется уткнуться куда-нибудь ему в шею или в грудь и просто… так ждать, пока он наконец насмотрится. Саундвейв стоит некоторое время, видать раздумывает над чем-то, потом опускает меня на землю. На экране его визора высвечивается телефон. Я отдаю. Он почему-то медлит, что-то просматривает, и хоть времени проходит не больше нескольких минут, но мне снова становится холодно. Наконец появляется зелёная воронка, мы выходим… на пляж. Радует, что здесь значительно теплее, чем в пещере. Я осматриваюсь и понимаю, что это тот самый пляж, где мы отдыхали с автоботами, а от смены температур меня пробирает озноб. Он стоит… просто стоит и по-прежнему держит мой телефон, словно ничего не происходило, словно не было никакого разговора, никакого Шоквейва. Вскоре сажусь на песок. О диалоге с Шоквейвом я ещё успею подумать, а сейчас осматриваюсь, а потом задираю голову и опять смотрю на него — кто знает, увижу ли ещё… Я совсем близко, и поскольку обзор у меня снизу вверх, а он стоит немного отклонившись назад, то мне видно, как под немного неплотно прилегающую пластину брюшной брони куда-то вверх к искре уходит рисунок подсветки — для меня открывшийся вид, это своеобразная… визуальная эротика. Пытаюсь представить себя в виде той фем, что я рисовала, и что он отобразил на экране. Подошли бы друг другу? Смогли бы мы жить вместе? Не факт ведь… Как бы мы смотрелись вдвоём? Как бы выглядел интерфейс? А связь искр? Интерфейс… Снова вспоминаю сон. А следом дурацкую сцену в пещере… «М-да… интересно, почему там, в пещере, он просто ждал, пока я успокоюсь, а не сделал это «своим» способом? Может, мне всё же кажется и нет у него никаких способностей сверх стандартных? И не спросишь ведь ни у кого. Вдруг и вправду это может как-то навредить?» Воспоминания о сне наводят и на другие, куда более печальные, даже тяжёлые для меня размышления… надо спросить, вдруг ответит. Я встаю. — Саундвейв, скажи… вы что, улетаете?.. На Кибертрон? — смотрит, как мне кажется, немного удивлённо… а может, это моё воображение так рисует. Спустя несколько секунд кивает. — Совсем? — опять кивает. Как же сжалось всё сейчас в груди. Глаза снова становятся влажными, я провожу ладонями по лицу — надо взять себя в руки. Думаю, что если я его больше не увижу, то мне надо спросить… спросить, смог бы он принять меня, если бы я стала, как Миранда. Или без шансов? На деле это даже не вопрос — я понимаю, что он ответит… если вообще ответит. Но одно дело понимать, а другое — услышать лично. Почему-то Шоквейву я внутренне верить отказываюсь. Чтобы осознать, нужно подтверждение, из первых уст, так сказать. Ведь отрицательный ответ — это тоже ответ. И мне его необходимо услышать! Если я не спрошу, так и буду подсознательно думать… думать, что могло бы что-то получиться. — Скажи мне… если бы я стала такой, как Миранда… ты… мы могли бы быть вместе? Молчит некоторое время. «Ответь же, мне надо успокоиться и не думать об этом!» — «Нет». — Что ж, коротко… ясно. Ожидаемо. И даже вслух! Я почему-то не чувствую сильных эмоций по этому поводу. Только ощущаю, как потеплели пальцы и стали слегка ватными ноги. Мне, конечно, надо с этим что-то делать. Во-первых, уйти от автоботов и постараться выкинуть это всё из головы, забыть, как сон, а во-вторых нужно приложить всё же осознанные усилия к тому, чтобы обзавестись семьёй. Не с первым встречным, конечно, но если мне встретиться кто-то, с кем приятно и легко общаться, кто не будет вызывать физического отторжения, то надо хотя бы не отстраняться, как я обычно это делаю. А там как получится. Любовь… да не будет её и ладно, если буду ждать пока совпадут мои желания и возможности, помру от старости. В том же, что касается автоботов и десептиконов… Я, конечно, никудышный автобот: была бы я нормальным автоботом, влюбилась бы в Миража, например. А была бы нормальным человеком — вообще бы этой хренью не страдала. Мико куда адекватнее в этом смысле… Десептикон бы из меня тоже не вышел — я в целом за автоботов и против них воевать не смогла бы, в лучшем случае делала бы вид, что участвую в сражениях. Больше всего на свете я хотела бы мира между ними, чтобы и этот дурацкий Омега-Замок они восстановили вместе! Я перехожу на русский, мне так проще отразить то, что на душе: — Знаешь, хреновый из меня автобот… Десептикон тоже получился бы не очень. Я бы больше всего хотела мира между вами, — молчу некоторое время. — Вы же хотите восстановить Омега-Замок? Кивает. — Если вы не сможете сами восстановить ключ… Я очень надеюсь, что вы с автоботами попробуете договориться, а не воевать… Я, конечно, понимаю, что Мегатрон вряд ли на это пойдёт, но… Блин! Как же я этого хочу! — «Где»… «ключ…» Сердце подпрыгивает и ускоряется — похоже, я сказала то, что не должна была, что он не знал… но где ключ, к счастью, не знаю и я. — Я не знаю. — Думала, он будет сейчас пытаться выяснить этот вопрос более прицельно и другим способом, но то ли ему не важно, то ли он мне и так поверил… Саундвейв молчит, не шевелится. А вскоре отдаёт телефон, открывает мост на высоте… Прыжок, трансформация… всё… больше я его не увижу. Очень хочется лечь и разреветься, но я слегка дрожащими то ли от эмоций, то ли от сегодняшних физических упражнений пальцами открываю вновь работающий телефон, выхожу из авиарежима и звоню.