«Лекарство от темной души»

      

— Знаешь, Хагрид,— громко произнёс Гарри, пытаясь заглушить шум тележки.— Я никогда не знал, в чем разница между сталактитом и сталагмитом.

— В слове сталагмит есть буква «м»,— ответил Хагрид.

             

Гарри Поттер и Философский камень.

      

      

      

      Сиреневое пышное облако недовольно застыло на небе. Тьма уже сереет, но всё ещё настырно цепляется на небосклон. Только солнце не спит. То тут, то там можно увидеть его тонкие лучи. Они старательно будят рассвет, а тот, сонный и недовольный, начинает злиться.       Вот и первые птичьи трели. Осторожно запевает свою песнь одна из птичек, незамысловатый мотив. Вслед за ней песню подхватывают другие утренние птахи.        В воздухе терпко пахнет мокрой травой. Капельки росы, похожие на ожерелье, замирают на траве.       Наконец, взлохмаченный рассвет, зевая во весь жёлтый рот, поглощает сиреневое облако.        Солнце грозит кулаком тьме, прогоняя её. Серое одеяло сдёрнуто с неба, оно постепенно проясняется, становясь голубым.       Загудел, зашумел ветер. Заволновались верхушки деревьев — не нравится старикам беспокойный, неугомонный ветерок. Вот и ворчат, сетуя на него.       Ветер терпеливо уходит прочь, захотев, вдруг, потрепать девчачий, небрежно собранный, пучок малиновых волос.       Трава под ногами зашумела.        Миари сжала в руках деревянный меч, делая глубокий вдох.       — Ай! — глухой стук по спине, заставил девушку согнуться пополам, почувствовав, как сократились мышцы от тупой боли.       — Витаешь в облаках, сконцентрируйся.       — Чёрт!       Куноичи усиленно зажмуривает глаза, словно это могло бы помочь.       Её уши дёрнулись, как только заслышался шелест листвы за спиной, девушка взмахнула синаем, но разрезала лишь пустоту со свистом.       — Недостаточно.       Миари тихо прорычала, разворачиваясь и вновь становясь в боевую позицию.       — Крайне сложно даже представить, каким видит мир и что чувствует человек, лишённый зрения. Особенно, если он таким родился. Казалось бы, такие люди обречены на беспомощность и ограничения во всём… — усмехнулся шиноби, делая беззвучный шаг в сторону от Миари, который та даже не сумела уловить.       Скрипят над головой старые клёны.        Темнота начинает рассеиваться. И слабый-слабый лучик солнца прорезается сквозь атласную ленту.       Лёгкими, невесомыми пальцами, шиноби подтянул повязку на глазах куноичи, та невольно дёрнула головой, ощутив тепло за спиной.       — Такие люди вынуждены сильнее напрягать слух, поскольку по громкости звуков можно понять, насколько близко или далеко от них какой-то объект.        Ощущения от прикосновений к предметам должны дать незрячим людям чёткую картину, из чего эти предметы состоят, насколько они велики, и как их можно применять. Обоняние также играет очень большую роль в жизни слепого человека, ведь запахи нередко указывают на то, безопасно ли находиться в данных условиях, — прошептал юноша, продолжая лекцию, бесцеремонно склоняясь над самым ухом куноичи, от чего у той пробежал сноб мурашек по телу, и она тут же взмахнула мечом, точно отгоняя надоевшую муху, но и тут промах.       Лёгкий смех шиноби разрядил пространство.       — Мм-м! — вздохнула Миари, опуская руки, сдаваясь. — Я никогда не смогу… Ай! Больно же!       Юноша усмехнулся, склоняясь за спиной девушки, едва касаясь губами её волос. Несколько её прядей игриво трепал ветер и Миари всё больше походила на ударенный током одуванчик.       — У слепых людей активнее, чем у зрячих, функционирует осязание, они лучше и быстрее определяют, откуда доносится тот или иной звук, и даже могут вычленять отдельные слова из потока речи, быстрого настолько, что зрячим людям он показался бы просто невнятной скороговоркой, Миари, — шёпотом произнёс голос, но она даже не подняла головы, уткнувшись в колени. — Слушай всё, что происходит вокруг, делай выводы, насколько объект далеко, научись видеть, а не смотреть…       Миари недоумённо вскинула брови и усмехнулась.       — Мы становимся слепыми к тому, что видим каждый день. Но каждый день разный, и каждый из них является чудом. Вопрос только в том, чтобы обратить внимание на это чудо, — закончил шиноби, спрятав руки за спиной, выпрямляясь, подставляя лицо утренним лучам.       Миари сжала кулаки.              «Говорит, как настоящий психолог, словно прочитал все книги в моей библиотеке, — усмехнулась девушка, — но чёрт, как же он прав, однако…как же мне заставить организм работать?».              С самого раннего утра, куноичи тренировалась.       Ей приходилось сидеть перед столом, словно какая-то фигура, застывшая во времени. Расслабляясь и концентрируясь на задании, отбросив посторонние мысли.       Миари, по настоянию «учителя», потёрла ладони друг о друга и постаралась запомнить эти ощущения.        Разогретой ладонью требовалось вести над поверхностью стола, не касаясь его. Расстояние между рукой и столом — два-три сантиметра.        Она старалась уловить, как изменяются ощущения, когда рука приблизится к краю стола. Это упражнение должно было научить её определять границы любого крупного предмета, не касаясь его руками и не имея возможности увидеть обычным зрением.       Миари не помнила с какого раза, ей всё-таки удалось определить расстояние до горячего чайника, уже обожжённой не раз рукой.       — Услышь моё дыхание, — вдруг начал юноша. — Представь, как выглядят мои лёгкие, сколько раз делает удар сердце? Попробуй…       Миари вскочила вдруг с места и замахнулась. Она чувствовала — шиноби усмехается.        Она сдвинула брови, стараясь абстрагироваться от надоедливого шума природы и остановить всё своё внимание на противнике.       Шаг.       Делает короткий вдох и смыкает губы.       Его волосы шелестят в такт листьям на деревьях, но их звучание, словно чуть выше.              «Есть! Я слышу...», — Миари сжала рукоять, стараясь отсчитать удары его сердца.              Ещё шаг в сторону — уходит вправо, слышится, как капли росы ускоряются вниз по тонким стеблям травы.       Миари хотела замахнуться и нанести удар, когда поняла, что юноша увидит это раньше, чем она успеет его совершить. Куноичи призадумалась.              «Как же мне, будучи незрячей, нанести такой удар, чтобы он не смог его увидеть?» — шестерёнки в голове закрутились с утроенной силой.              Лёгкие сократились.       Миари поняла, — он вздохнул!              «Сейчас, он должен сделать выпад…только вот в какую сторону?», — Миари задержала дыхание и выпрямилась, опустив меч, подставляя себя под тяжёлый удар.              Куноичи сфокусировалась на тёплом пятне напротив неё. На его дыхании, шелесте одежды, отбрасывая громкие звуки просыпающейся природы.       Тишина.       Её можно пить до дна, не в силах насытиться. Под покровом тьмы она кажется особенной. Наконец, Миари смогла различить очертания деревьев, их терпкий запах щекотал ноздри.       Шелест слева.              «Вот оно!»              Миари усилием воли, заставила тело изогнуться, уходя от занесённого меча противника, вставая в полу-мостик и, выставляя руку с мечом в правую сторону.       — Достала?!       Лёгкие хлопки, заставили девушку встрепенуться.       — Можешь снять повязку, — скомандовал голос.       Куноичи одним движением свободной руки, стянула повязку. Глаза за несколько секунд приобрели ясность. Она чётко видела яркие цвета, а уши ломило от количества звуков.       Неджи, замерев в неудобном положении, стоял, практически, не шелохнувшись.       Остриё деревянного меча упиралось ему прямо в горло, в то время, как его рука со своим оружием, безвольно болталась где-то внизу.       Белая рубашка с широкими рукавами, развевалась на ветру, даря телу приятную прохладу.       Брюки, тёмно-серый передник, завязанный вокруг его талии и чёрные сандалии шиноби, означали, что его отношения с кланом Хьюга, всё же стали теплее.       Его длинные, шоколадного цвета волосы, растрепал ветер своей заботливой рукой, и теперь несколько прядей, касались лица ошеломлённой девушки.       Миари удивлённо моргнула, поднимаясь.       — Неужели получилось? — неуверенно произнесла она, всё ещё не веря в случившиеся.       Великий гений побеждён?       — Как видишь, — усмехнулся Неджи, вставая удобнее и касаясь кончиком пальца «острия» меча, уводя его в сторону.       Девушка смиренно опустила деревянное оружие, в глазах читалась неподдельная радость, точно ребёнку только что перепала целая порция дораяки.       — Запомнила мои движения?       — Ох, поверь, это было не так-то просто, — усмехнулась Миари, покачиваясь из стороны в сторону, разминая мышцы.       Спина ныла невероятно, наверняка останутся фиолетово-желтушные синяки, а про руки и говорить было не за чем, на них красовались необычные красные пятна, сравнимые разве что с окрасом далматинца.              «Да уж, неудобных вопросов от Ширануи точно не избежать», — качнула головой куноичи.              Неджи задумался, а потом его лицо озарило лёгкое подобие улыбки.       — Так ты, получая всё новые и новые синяки, лишь запоминала как я двигаюсь? — удивлённо вскинул брови.       Куноичи улыбнулась, гордо подняв голову.        — Сумасшедшая ты девчонка, Миари. Однако, — Неджи сверкнул лавандовыми глазами, — я тебе поддался.       Миари театрально оскорбилась, вскинув руки и уронив на траву меч.       — В награду, — пожал плечами учитель, задумавшись, поглаживая невидимую бороду свободной рукой, — разрешаю немного прогуляться и отдохнуть, — Неджи невольно повторил голос своего отца, сделав его хриплым и низким, — тебе ещё понадобятся силы для последующих упражнений, что укрепят твою духовную силу…       Миари склонилась в учтивом поклоне, улыбаясь.       — Спасибо, сенсей. Без ваших нравоучений я даже не могу представить, как складывалась бы моя жизнь…— говорила она, делая сразу несколько шагов назад, не поднимаясь. — Ваша мудрость…       Хьюга качнул головой, ухватился за рукоятку меча и легонько стукнул куноичи по бедру.       — Иди уже, поганка.                                   Молодая зелёная хвоя блестела на солнце, а старая, рыжая, тускло мерцала.        На сухих ветках, виднелись, кое-где среди подлеска, почерневшие раскрытые старые шишки.        В бору оживлённо перекликалась бодрая дробь дятла, так вовремя вышедшего на свою миссию.        Яркие клёны тоже приносили радость. Хотя они и огромны, но величавы, стволы их теплы, приятен их смолистый аромат. Они тесно связаны с прекрасными воспоминаниями детства и лета…       Миари приносило не мало удовольствия касаться многовековых стволов, вдыхать аромат мокрых листьев и пачкать пальцы в вязкой янтарной смоле, хоть и пощипывали микро царапины, оставленные деревянным бокуто. Чего уж говорить о запахе сухой земли и кустарников диких ягод…       Заслышав странные звуки, больше похожие на вздохи, куноичи спряталась за одним из стволов и прищурилась, стараясь понять, кто же их издаёт.       — Явно не птица, — сделал вывод девушка и тихо вздохнула, стараясь нащупать рукой, спрятанный в дорожной сумке кунай.       Когда звуки повторились, ей удалось расслышать какие-то слова в утреннем шелесте листвы.       Девушка прислушалась.       — Триста шестьдесят семь…       Миари нахмурилась, она знала этот голос, но выходить из укрытия так и не решилась, лишь слегка выглянула.       Куноичи прикрыла глаза ладонью, щурясь от яркого света.       Лучи тёплого солнца осторожно падали на широкие плечи, поблёскивающие от пота, «крылья» сжимались и разжималась в сокращении мышц, играя с бликами.       Могучий и сильный, как дуб, с выступающими венами на сильных руках, мужчина склонялся над землёй, отжимаясь с усердием одной рукой, вторую припрятав за спину. Его мокрые от пота волосы, слегка касались оцепеневшей травы.       Миари невольно сглотнула. Её ресницы подрагивали, повторяя движения мужчины. Вверх-вниз…       Кстати на счёт дуба…       Он был на его спине!       Да-да, огромный дуб, явно спиленный специально для данного упражнения, покоился на его спине, практически, не шелохнувшись. Только несколько листьев слегка трепал игривый ветер.       Может, Миари и заметила его раньше, если бы её глаза поднялись хоть чуточку выше груди мужчины…       Его лицо застыло в напряжении — брови сдвинуты, глаза чуть прищурены, а на щеках, покоился приятный розовый румянец.       Девушка облокотилась плечом о ствол дерева и внимательно наблюдала, как размеренные струйки пота, теряются где-то в густой траве, смотрела, как заворожённая, за тем, как двигалась его рука с забившимися от напряжения мышцами…       — Миари?       — А? — девушка медленно моргнула.       — Ты чего зависла? — настороженный голос мужчины заставил Миари вспомнить о приличии.       Куноичи тут же спохватилась и постаралась отвести взгляд в сторону, словно нашла в коре дерева какого-то доныне неизведанное насекомое.       — Так, что ты тут делаешь? — Хатаке скинул древо со спины с лёгким грохотом и, выудив из дорожной сумки полотенце с флягой, стал вытирать лицо и плечи от пота.       Девушка невольно скосила глаза, но тут же покраснела до самых ушей и нервно сглотнула.       — Неджи отпустил расслабиться…— Миари судорожно старалась заставить себя отвернуться, но Какаши встал в полный рост и стал жадно глотать живительную влагу.       Несколько капель предательски упали на его тело, сопровождаемые лучами солнца, они устремились вниз, по рельефным кубикам прямо за резинку штанов…       — Как проходят ваши тренировки?       — Гладко, — прикусив губу, вдруг вырвалось у куноичи, прежде, чем она успела сообразить.              «Чёрт!» — смутилась она.              Какаши изогнул бровь, заправляя волосы назад, заставляя назойливое солнце играть на его мышцах, а Миари краснеть всё сильнее.              «Вообще не моргает…», — усмехнулся про себя Хатаке.              Мужчина медленно поднял руку вверх и вылил остатки воды себе на голову и лицо. Прохладные струйки двинулись от прядей по его плечам, стекли на грудь, мягко ложась на ареолы и спускаясь к лестнице в виде множества кубиков пресса.       Миари тяжёлым усилием воли заставила себя отвернуться.              «Какого чёрта он делает?! Ему что, нравится дразнить меня?!», — недоумевала куноичи, стараясь справится с внезапно возникшим возбуждением.               Миари переключила внимание на красивую природу с загадочным шлейфом раннего утра и тут же обнаружила неподалёку под деревом горстку странной одежды, сваленной в кучу.       — А это что? — куноичи бросилась вперёд, стараясь забыть о своём недавнем ступоре.       Какаши двинулся следом, попутно натягивая синюю кофту на мокрое тело.       Подойдя ближе, Миари вздрогнула от удивления — одежда шевелилась и тяжело дышала.       Когда её дрожащая рука коснулась сального воротничка, коричневые пальцы с лёгкой дрожью сжали её.       — Миари!       — Я в порядке, — из-под рубашки, совершенно не подходящей по размеру, на неё смотрели два больших испуганных, мутноватых мальчишеских глаза. Миари сразу отметила впалые щёки и рано гниющие зубы в полуоткрытом рту.       — Ах!       Пушистые ресницы дрогнули.       — Помо…гите…прошу…                            Больничные стены никогда не производили на Миари умиротворённого ощущения, скорее навевали тоску и какую-то отрешённость.        Особенно, учитывая, что куноичи стала частым гостем этих бледных палат.       Миари невольно коснулась пальцами, вдруг засаднившего шрама на животе.       Запах больницы напоминал затхлый, вперемешку со сладковатыми лекарствами надоедающий мозгу аромат, дурманящий рассудок, покруче любых запрещённых наркотиков.       Девушка поёжилась, присаживаясь на край койки.       Цунаде осмотрела мальчишку хмурым взглядом. Она взяла в руки деревянный планшет и внимательно его изучила.       — Множественные гематомы, ссадины, странные синяки и чудовищно гноящиеся раны, бог знает сколько времени, остававшиеся без должного ухода, а ещё…— женщина указала тонким пальцем на небольшое пятнышко, — клеймо, странное, чудовищное, на левой половине груди, практически, под самым…       У Миари сжималось сердце от сухого тона Хокаге, но она старалась не подать виду, осторожно сжимая руку мальчишки, борясь с подступающей тошнотой.              «Невероятные переломы рёбер, разорванные связки, какое чудовище могло сотворить такое?», — крутила в голове куноичи, рассматривая пальцы мальчика. На них не было ногтей.       Цунаде нервно покусывала кончик большого пальца, о чём-то раздумывая.       Увидев, как чужак попытался открыть глаза, Миари дрогнула всем телом, стараясь заслонить его от жадного солнца, пробирающегося сквозь бледные шторы палаты.       Небесные омуты, совсем не свойственные таким темнокожим юношам, казались какими-то совершенно волшебными и глубокими.       Чужак зашёлся кашлем и Какаши немедленно протянул ему стакан воды.       Мальчик неуверенно взглянул сначала на мужчину, а затем перевёл томный взгляд на Миари, та легко кивнула, чуть улыбнувшись.              «В его сердце тяжёлые смятения, он не доверяет нам», — подумала куноичи, осторожно сжимая его пальцы и ласково поглаживая по голове, пока тот жадно впился в стакан с водой.              — Не бойся, мы тебя не обидим, — шёпотом произнесла Миари, поправляя мягкое одеяло и накрывая, показавшиеся пальцы ног. — Меня зовут Миари.       Её голос показался мальчику ласковым и нежным.       Да, и враждебности от девушки он не чувствовал, скорее наоборот — куноичи была светлее, чем стены в этой треклятой палате, пропитанной надоедливым запахом лаванды и антисептиков.       Мальчик откинулся на подушки и медленно перевёл взгляд на остальных присутствующих.       — Это — сенсей Какаши, мы тебя принесли сюда, как только нашли, помнишь?       Дождавшись неуверенного кивка, Миари продолжила:       — А это, наша госпожа Хокаге, она лечит тебя. Скоро ты снова сможешь скакать, резвиться, как остальные дети, — легко проговорила куноичи, поглаживая тонкую руку, успокаивая.       Какаши смотрел на эту картину с лёгким смятением. Ещё никогда в их деревне не появлялись из ниоткуда неизвестные искалеченные мальчики.       — Х…Хокаге?       Голос показался присутствующим тревожным.       — Скажи, как ты оказался здесь? — смиренно проговорила блондинка, сложив руки на большой груди.       Глаза мальчика расширились и он испуганно взглянул на Миари.       Куноичи злобно сверкнула глазами в сторону главы деревни и вновь любезно повернулась к мальчику.       — Как тебя зовут?       — Хираши…Хираши Мацамура, — хрипло произнёс он.       Цунаде нахмурилась, ей показалось, что она где-то встречала эту фамилию, вот только не могла вспомнить где.       — Что произошло, дорогой? Почему ты был в лесу? — нежно произнесла девушка, лишь едва касаясь невесомыми пальцами его головы.       Какаши заметил уже знакомое голубоватое свечение, больше похожее на тоненькие нити, тянущие за собой ответы на вопросы.       Чужак судорожно пытался раскопать в памяти нужные слова, хмурясь и дёргая глазами из стороны в сторону.       Какаши присел рядом, стараясь закрыть собой суровый взор Хокаге, что явно была недовольна неуместным появлением нежданного гостя.       — Расскажи, а мы попытаемся помочь тебе, — осторожно произнёс шиноби, едва касаясь одеяла пальцами.       Мальчик вспомнил его запах, так приятно щекотавший нос — именно этот мужчина нёс его на спине, лишённого сознания.       Чужак усиленно задумался о том, что же принесло его в этот странный лес, полный насыщенных звуков и приятных запахов.       — Нас…запирали в клетках…— он зажмурился, стараясь отогнать в сознании ужасные пытки, преследующие его большую часть жизни, — в святилище Эммы…       Миари мгновенно подняла руку, не давая Хокаге задать следующий, тревожащий её сознание вопрос.       — Ты знаешь, почему вас запирали? — шёпотом спросила куноичи, сжимая зубы от негодования, словно уже знала ответ на этот вопрос.       — Они…они говорили, что это спасёт их души, — смущённо проговорил Хираши, будто боялся, что ему никто не поверит, но увидев светлое лицо Миари, немного выдохнул.       — А.. ты знаешь, кто эти…они?       Мальчик на минуту задумался, взвешивая свой ответ. Его голубые глаза потускнели, словно очаг внутри давно погас, и всё никак не мог поверить в то, что вот оно — спасение, прямо перед ним.       Он медленно мазнул взглядом по Какаши и Миари, их глаза светились беспокойством, словно это они были его родителями, что смотрели на сына, так нелепо попавшего в очередную передрягу.       Миари судорожно сжимала его маленькую ладошку, а Какаши смотрел совершенно по-отечески, словно одёргивая себя от того, чтобы всыпать пару лёгких ругательств.       Мальчишка поджал губы, думая о том, что даже отец, собственноручно обрёкший его на страдания, так никогда на него не смотрел, чего уж было говорить о матери, что во всём ему потакала.       Эти совершенно чужие люди помогли ему, доставили в больницу и хорошо накормили так, что аж живот неуверенно похрюкивал время от времени…       А значит им можно верить?       Была не была.       — Они называют себя «Свободные от грехов» …                                                                                           В кабине витал неприятный привкус тревоги.       Шизуне то и дело переступала с ноги на ногу, а Цунаде покусывала палец, слушая доклад Миари.       — Хираши признался, что является сыном Даймё страны Когтя, отец привёл его туда с определённой целью….       — Ближе к делу, — сухо произнесла Хокаге.       Миари сжала кулаки.       Ей пришлось на протяжении трёх недель приводить психику мальчика в более-менее ясный порядок, чтобы он мог хотя бы несколько слов связать во внятное предложение, а тут…       Какаши легко коснулся рукой её пальцев за спиной, делая строгий взгляд.              «Да плевала я, что она…», — холодный обсидиановый омут всё понимал и уверенно сжал её пальцы сильнее, заставляя говорить.              Миари раздражённо выдохнула, но продолжила доклад:       — Если верить его словам, существует некое сообщество, определённых высокопоставленных лиц, которые приносят в жертву детей, глубоко веря в свою странную идеологию…       Цунаде изогнула бровь.       — Попахивает государственным конфликтом?       — Хуже, — усмехнулась вдруг Миари, — они отдают своих детей на растерзание, думая, что так смогут замолить свои грехи, — девушка медленно подошла к столу главы деревни и положила на него ладони, не спуская глаз с Хокаге. — И…самое интересное, что в этом участвуют как Даймё, так и деятели искусства, науки, и другие высокопоставленные военные чины сего мира. Может даже…Хокаге?       Янтарные глаза дрогнули под гнётом тяжёлого взгляда девушки.       Какаши предупредительно сделал шаг вперёд.       — По словам Хираши, в этом…месте, находится примерно с дюжину детей, точно так же страдающих, от вечных побоев их, так называемого, надзирателя, — Миари намеренно не стала произносить слово «каннуси».       Цунаде откинулась на кресле.       — Он лично видел этих…людей?       — Это с его слов и остальных детей, что точно так же были заперты в клетках госпожа…Хокаге, — процедила Миари, продолжая нависать над её столом.       — Не доказано, а значит…       Куноичи устало расхохоталась, вызвав недоумение на лице Хатаке и Шизуне, в то время, как Хокаге лишь усмехнулась.       — Серьёзно? Вы будете защищать этих отбросов, когда у вас есть неопровержимое доказательство их зверств?!       — Миари! — Хокаге злобно стукнула по столу кулаком. — Напоминаю, что это только слова мальчика, случайно попавшего на нашу территорию!       — Случайно?! — у куноичи закончилось терпение. Её нервны выходили за рамки разумного и Хатаке это ощущал, интуитивно делая шаг вперёд, дёргая девушку за резинку от штанов. Миари взмахнула руками. — Да, он полз сюда неизвестно сколько километров, чтобы найти спасение! Надеялся, что где-то найдёт помощь, а тут…       Какаши чувствовал, что девушка готовилась взорваться и предупредительно щипнул её за ногу, но та лишь отмахнулась, точно от назойливой мухи.       — Я не могу поверить на слово мальчику, к которому ты прониклась лишь по своей глупой доброте душевной! — взорвалась в ответ Цунаде, подскакивая с кресла.       Шизуне в панике сжала розовую хрюшку, та злобно икнула.       Какаши выступил вперёд, отодвигая куноичи за свою спину.       — Госпожа, прошу простить Миари за…— он укоризненно посмотрел на тяжело дышащую девушку, — чрезмерную вспыльчивость, но она говорит ровно то, что видела сама его глазами.       Цунаде презрительно фыркнула. Она так и не смогла найти объяснения способностям Миари, а потому, не собиралась признавать её деятельность хоть чем-то большим, чем простая интуиция или вовсе шарлатанство.       Куноичи перевела взгляд на руку Хатаке, что так и не отпустил её. Он молчал, искоса строго посматривая на девушку, точно на провинившуюся школьницу.       Какаши принимал сторону Миари и понимал опасения Хокаге, а потому являлся сейчас умело поставленным громоотводом. Шиноби прекрасно знал, что они обе чрезвычайно эмоциональны, а когда такие женщины встречались в споре — жди беды и стой молча.       Миари с силой укусила себя за язык, чтобы не болтнуть лишнего.       Цунаде не собиралась уступать. Если в деле реально были замешаны представители деревень, то это нужно было знать наверняка, прежде, чем делать опрометчивые поступки.       — Пойми, я глава деревни и не могу повести себя, как наивная девчонка вроде тебя!       — Прекрасно, — усмехнулась куноичи, — с этого момента, я снимаю с себя все обязательства по данному делу, — сухо проговорила куноичи и вылетела из кабинета, с громким стуком захлопнув за собой дверь.       Хатаке качнул головой.              «Девушка — ураган».              Была ли она не права?       Однозначно.       Какаши это понимал, потому не спешил выйти вместе с ней за дверь и смиренно ждал распоряжений взъерошенной Цунаде.       — Проследи за тем, чтобы мы получили как можно больше информации, — кивнула Цунаде, — в любом случае, эта миссия будет вашей, как только наши разведчики найдут это «святилище», хочет того твоя подружка или нет, — сухо закончила Хокаге и Какаши тут же растворился в пространстве.                            Миари провела долгий месяц, стараясь собрать разум мальчишки по кусочкам, отгоняя его тёмные пятна, как можно дальше, залечивая глубокие раны, нанесённые его собственными родителями и надзирателем, что не упускал возможности напомнить Хираши о том, как он ничтожен и что его место в этом мире — быть освободителем грехов родителей.       Душевные терзания мальчишки сложно было выносить, особенно для Миари, что погружалась в его мучения с головой, чувствуя на языке ядовитую горечь ягод, которая останется с мальчишкой на долгие годы — вкус предательства, обжигающего изнутри. А когда тебя предают самые близкие люди, от этих ран уже ни за что не избавиться.       Миари, всё это время, упорно боролась с кровоточащим носом, под гневные выкрики Ширануи, что долго распинался перед ней, отчитывая за чрезмерное погружение в работу.        И вот, наконец, спустя множество сеансов, не без помощи оказавшегося на редкость заботливого Хатаке, Миари удалось заставить мальчишку не боятся окружающих его добрых, на удивление, людей.       Теперь он обращался уже к ним по именам, щёки порозовели, стали наливными, и худоба сказала: «Прощай!».       Волосы перестали валиться клоками от нервов, и гадкий утёнок превратился в красивый темнокожий одуванчик с невероятно яркими глазами цвета неба.       Отец Миари, так же не преминул возможностью, и одаривал мальчишку корзинкой с тайяки каждый раз, как тот показывался ему на глаза.       Он так успел ему надоесть своей чрезмерной заботой, что Хираши старался обходить его лавку стороной, а то вновь затискает.       Миари даже стало казаться, а не хотел ли её отец мальчика?       Однако, результат был достигнут, и девушка чувствовала себя прекрасно — она смогла собрать сломанное юное сердце.       Пришло время, когда куноичи узнала от Хатаке во время очередной тренировки с Неджи, что им предстоит нехилая миссия, где этот ребёнок являлся живой приманкой…       Хьюга пришлось резко отшатнуться, и стоять с широко раскрытыми глазами от того, с какой силой был брошен деревянный синай в дерево, который располовинил многовековой ствол надвое, плотно там застряв.       — Тебе стоит подумать и об остальных детях, что всё ещё могут находиться в заточении, Миари, — спокойно проговорил Какаши, снисходительно посматривая, как дрожат девчачьи плечи.       Куноичи не хотела мириться и с этой мыслью. Ей претило то, что кто-то может быть приманкой, ведь шиноби не должны торговать чужими жизнями!       Хатаке легко положил руки ей на плечи, заставляя поднять голову и посмотреть ему в глаза.       — Послушай, я знаю, что значит для тебя этот ребёнок, но только с его помощью, мы сможем пробраться внутрь и призвать этих ублюдков к ответственности…       Миари усмехнулась, сверкнув миндальными глазами.       — А ты не думал, что я хочу их убить, а вовсе не призывать к ответственности, которой они с лёгкостью могут избежать? — она ткнула пальцем ему в грудь.       Хатаке поёжился, он словно смотрел на себя в зеркало. Миари была полна чёрной ненависти и причём такой, что дай бы ей волю, она переломала бы им всем хребет, даже не моргнув глазом — именно так он чувствовал.       В очередной раз, Какаши подумал, что всё то, что сейчас испытывала девушка, целиком и полностью только его вина.       Миари не отрываясь смотрела ему в глаза, раздумывая.       — Как можно просить ребёнка, только что пришедшего в себя, о таком чудовищном шаге? — шёпотом спросила куноичи, поджимая дрожащие губы.        Сердце её клокотало в груди, понимая, то что она собрала его душу по частям, потеряв при этом множество собственных сил — больше никогда не повторить.       Сможет ли он пережить вновь те страдания?       Хватит ли храбрости юному сердцу?       — Нам нужна его помощь, — смиренно признался шиноби. — Ради остальных детей…       Хираши, проходивший мимо тренировочной площадки звонко свистнул, привлекая к себе внимание.       Куноичи заставила себя улыбнуться ему и махнуть рукой.       Здравое зерно в словах Хатаке, всё же, присутствовало.       Кто знает, сколько ещё детей, сейчас мечутся в клетках и в звонкой истерике зовут кого-то на помощь?       Миари сломалась, согласившись.                                                                                    — Миари, сиди смирно! — скомандовала Юхи, дёргая девчачьи непослушные волосы в сторону.       Сейчас, Куренай являлась для подруги мастером по перевоплощению.       Только ей Миари могла доверить свой новый образ для миссии, без потери нервов. Хотя…       — Сижу-сижу! — шило в одном месте заставляло Миари нервничать, так и норовило схватиться за зеркало и взглянуть, но Юхи пресекала все попытки с подглядыванием.       — Твои малиновые волосы слишком выделяются, поэтому, я решила дать тебе немного воли и самой выбрать какого цвета будут волосы у Даймё страны Луны, — с гордостью произнесла угольноволосая, вооружившись несколькими тюбиками с краской.       Миари вскинула брови в недоумении.       — Страны чего?       — Не важно, — отмахнулась подруга, легко дёрнув девушку за волосы, — это твоё прикрытие, дорогая, ну… — Юхи выдержала определённую паузу, а затем, усмехнувшись, продолжила: — выбирай!       Миари опустила глаза на разнообразие белых тюбиков с краской и призадумалась. Был один герой, в одной из её излюбленных, затёртой до дыр книге, которому она всю жизнь старалась подражать как в жизненном пути, так и в мыслях.       — Я хочу...ярко-жёлтые волосы с длинными прядями, переходящими в красный цвет, — задумавшись произнесла девушка, ясно представив свой новый образ.       Куренай усмехнулась, стукнув обручальным кольцом о жестяной тюбик в руках.       — Почему-то, именно так я и думала….                     Когда пришло время встречи, Какаши чувствовал себя наиболее неуютно в этих чёрных хакама в складку, похожих больше на юбку, однако, в них было удобно прятать оружие, и ему пришлось согласиться.       Традиционная японская белая рубашка непривычно облегала тело, а чёрное хаори, с выгравированной на нём серебристо-медной луной со странно-изогнутыми облаками, заставляли чувствовать себя неуютно.       Один плюс, ему разрешили припрятать в рукаве несколько сюрикенов и катану, которой он уже давненько не пользовался.              Пепельные волосы были непривычно убраны назад, лишь две коротенькие пряди были выпущены вперёд, а не торчали во все стороны, повязку листа заставили снять и надеть вместо неё белую узорчатую маску на пол лица, что должна была скрыть его ширинган.       Хатаке непривычно чувствовал себя голым.       Он нервно накручивал круги вокруг повозки, что выделила им Хокаге, заранее снарядив её, окутав в цвета несуществующей страны, которую должны были нести несколько скрытых шиноби-слуг на протяжении всего пути к осквернённому святилищу Эммы.       Хатаке поднял голову, тяжело вздохнув, поняв, что руки в карманы ему больше не сунуть.       Нежность рассвета отступала потихоньку. Вот уже рассеялся лилово-розовый его оттенок. Сквозь него проступала потрясающая голубизна, сравнимая лишь с цветом морской воды.       Шум листвы старался успокоить нервного шиноби, но тот лишь хмурился, устало облокотившись о повозку.       Когда его ушей коснулся приятный стук гэта по гравийной дорожке возле дома Куренай, он облегчённо выдохнул, сейчас ему не придётся нести это ослепительное бремя одному.       Его обсидиановый взор остановился на девушке, что неспешно шла вперёд, а точнее — она плыла, подобно лепестку сакуры на неспешном ветру.       Знал бы он, что это вовсе далеко не от большой грациозности, а от неудобства сковывающей её тело одежды.        Но всё же это было красиво…       Розовое кимоно со звёздным рисунком приятно развевал внизу игривый ветер, давая насладиться прекрасным видом стройных ног, красно-белый клетчатый оби и чёрное хаори с вышитыми на нём блестящими камнями в тон луне на спине Хатаке, так же придавали Миари величие знатной дамы.       Ярко-жёлтые волосы с длинными прядями, переходящими, местами в красный цвет, были красиво убраны в замысловатую, объёмную причёску, с воткнутыми по бокам шпильками в виде двух мечей. Какаши бы никогда не принял незнакомку за Миари, разве что… половина волос так и осталась распущенной, а на солнце, они еле заметно отливали малиновым.       По правилам светского общества Японии у девушек должны были убраны все волосы в причёску, и непременно натёрты специальным воском для гладкости, но как только в руках Юхи оказалось масло камелии и помадка для волос, Миари кинула в неё пустым тюбиком краски, испачкав той её большой лоб жёлтым мазком.       Чего уж говорить о белилах для лица…       Не принимала Миари традиций, как ни крути.       Однако, это нисколечко её не испортило.       Миндальные глаза с отливом тофу, прекрасно оттеняли бледно-розовые тени, подведённые тонкими стрелками, они заставляли смотреть в них не отрываясь.       Какаши оцепенел на месте, превратившись в красивую мраморную статую.       Миари лёгким движением руки взмахнула рукавом, пытаясь почувствовать холод знакомого оружия и, удовлетворившись результатом, легко улыбнулась алыми, чуть пухлыми, губами.       Красивые ассиметричные серьги в тон кимоно, легко позвякивали на ветру.       Хатаке несколько раз заставил себя вдохнуть, отмирая, и склонился в поклоне, отворяя дверцу своей хозяйке.       Когда её нога коснулась первой ступени, он невольно произнёс то, что так и вертелось у него на языке всё это время:       — Прекрасно выглядите…госпожа, — его бархатный голос доносился из-под маски, а потому казался ещё более глубоким и таинственным.       Щёки Миари мгновенно вспыхнули, но она сохранила на лице бесцветное выражение и, лишь усмехнувшись, села на мягкие тканевые подушки экипажа.       Госпожа немедленно отметила, что её слуга был не менее очарователен без своего протектора на лице и привычной маски.              «А эта родинка на подбородке…», — она невольно засмотрелась, слегка покусывая губы.              Хатаке проследовал за ней, стараясь не так явственно рассматривать свою госпожу, но глаза то и дело возвращались к красивому разрезу на бедре и тонко выпирающим ключицам из-под кимоно, что так соблазнительно спустилось по её плечам.       Дитя, что должно было стать разменной монетой в этой нелёгкой схватке, смущённо устроилось где-то в уголке, осторожно теребя кимоно «хозяйки», (Миари, с неимоверным боем, уговорила Цунаде оставить юношу без кандалов).       Как оказалось, Хираши был только рад поучаствовать в спасательной операции, Миари позавидовала его храбрости, но, не смотря на его спесь и смелые выкрики, постаралась заверить, что всё будет хорошо, чтобы ни случилось.       Она ласково ему улыбнулась, осторожно коснувшись кучерявой головы.       Когда бёдра Хатаке коснулись её, Миари неуверенно спрятала лицо за чёрным веером с белыми цветочными узорами и кисточкой на деревянном основании.       — Можем отправляться, — властно произнесла она, вживаясь в новую роль.                            Храмовый комплекс святилища Эммы, располагался довольно удалённо от любой деревни, особенно от главных, в которой базировались Хокаге, было ли это намеренно — неизвестно.       В японской мифологии Эмма — бог-властитель и судья мёртвых, который правит подземным адом.       Неудивительно, что служащие этой веры выбрали своим местом собраний именно это святилище, ведь Эмма, решал куда человек отправится после смерти.       Когда человек умирал, то начинал своё путешествие в подземный мир через пустынную равнину и горы пока не упрётся в реку. Эта река и является входом в подземный мир и её можно пересечь тремя способами: по мосту, вброд и вплавь.        По мосту проходят благочестивые люди, брод предназначен для совершивших незначительные прегрешения, а грешники должны преодолеть поток, кишащий чудовищами.        На другом берегу ждала страшная старуха, которая их раздевала. После чего мужчины представали перед Эммой, а женщины перед его сестрой.       Миари не понимала, почему Хокаге выбрала именно её госпожой, ведь Даймё, по большей известной части, были мужчины, не считая деятелей искусства и прочего.       Наверное, именно поэтому, куноичи чувствовала себя наиболее странно и скованно, ощущая всеми фибрами, что здесь вовсе не её место и намного логичнее было бы ей сопровождать Хатаке, будучи его прислугой, а не наоборот.       Она невольно бросила взгляд на сосредоточенного Какаши, что держался деловито-отстранённо, глубоко вжившись в роль.       Миари видела, как проносились в его голове мысли, расчёты ситуаций, что он считывал, точно строчки из книги.              «Какие же у тебя красивые глаза, Какаши», — Миари вздрогнула, когда он поднял лицо и внимательно на неё посмотрел. Ярко-красный отблеск вызвал в её душе смешанное чувство внутренней тревоги.              — Прибыли, госпожа, — тихо шевельнул он губами.       Когда повозка остановилась у неестественно сплетённых стволов молодых дубов, девичье сердце дрогнуло.        Миари почувствовала всем существом — это то самое место, из которого так и несло чем-то по-настоящему греховным и страшным.        Запаха не было, но внутри, куноичи чувствовала невероятное отвращение ко всему тому, что происходило в осквернённом святилище.       Её душа трепетала, словно птица, попавшая в клетку, ощущая неладное, вязкое и отвратительное.       Мальчик невольно сглотнул, взглянув небесными глазами на свою госпожу. Куноичи осторожно ему подмигнула, делая вид, что её вовсе не трясёт от гнетущего страха.       И пусть внешне, может не сильно было заметно как она нервничает, но внутри всё горело красным пламенем со страшными плакатами демонстрантов.       Пальцы дрожали, совершенно не слушаясь, веер затрещал.       Какаши легко коснулся её руки, Миари неуверенно повернула голову.       Перед ней предстал вдруг совершенно необычный мужчина.       Его маска на пол лица, с одной стороны скрывала его настоящую сущность, но в то же время демонстрировала наполненные заботой глаза и полуоткрытые губы.       — Ты в порядке? — голос нежный, точно шёлк.       Миари собрала внутреннюю богиню в одну кучку и сделала уверенное лицо, мазнув небрежным взглядом по своему слуге.       — Да, будьте так любезны, сопроводите свою госпожу ко входу, — взмахнула она веером, — и пусть чудик идёт следом, — властно произнесла девушка, выпрямив спину.       — Да, госпожа, — чуть усмехнувшись проговорил Хатаке, склоняясь в поклоне при выходе.       Он с лёгкостью потянул за верёвку, и мальчишка выпал из экипажа, царапая колени, (Миари знала план, а потому тысячу раз заранее извинилась).       Величественная дама прошагала вперёд мимо скрюченных в нелепых объятьях дубов, мысленно осматривая окрестности.       Миари удивлённо вскинула брови, увидев то, что скрывалось за листвой.       Наверное, не встретишь на земле человека, который бы был равнодушен к горам. Они удивляют своим могуществом, своей неприступностью, своими неповторимыми пейзажами.        Горы похожие на колонны, очень красивые, которые тянутся длинными рядами, а иногда прерываются страшной пропастью, и вдруг снова появляются новыми высотами.        Медленно трогает ветер верхушки клёнов, лип, сосен. Из покрытых сумраком низин до тебя доносит он острое проникновение хвои, прелую теплоту древесины, листьев, — пьянеешь от запаха лесного, чистого, земного, тёплого…       Каждый лист на деревьях медленно колышется, каждый лист сам прозрачно-зелен, тёмно-зелен. Каждый из них в недвижном лесу несёт своё.       Миари чувствовала, словно это граница нормального, человеческого мира, а там, за горами, спрятано что-то чудовищное и ядовитое.       Куноичи поджала губы, чувствуя, как мурашки медленно пробираются под кимоно, словно кто-то незримый наблюдает за тобой из-за каждого свободного угла.              «Множество глаз, просто бесцветное множество», — думала она, протяжно вздыхая.              Когда госпожа приметила рельефы необычного храма, вход которого был высечен в бесцветном подножье гор, где-то в его глубине мелькнул зоркий глаз и снаружи показалось подобие лысоватого охранника, так же в маске.       Миари стиснула зубы, гордо шагая вперёд.       — Госпожа, чем могу быть любезен вашему прибытию?       Она выждала многозначительную театральную паузу и кивнула своему слуге, тот послушно дёрнул за верёвку, и мальчишка свалился прямиком в ноги суровому охраннику с тихим писком.       — Передайте своему господину, что у меня для него подарок, — властно произнесла Миари, взмахнув веером и блеснув тёмными глазами.       Охранник явно был в смятении, всё его естество трепетало, он не знал, как правильно поступить, рассматривая достопочтенных господ, он сглотнул, раздумывая.       Миари легко мазнула рукой и сверкнула глазами.       — Ну же, не заставляй даму томиться в ожидании, ведь нас примут с почестями, — усмехнулась она алыми губами.       Охранник удивлённо осмотрел мальчишку и быстро перевёл глаза на незваных гостей.       — Д-да. Следуйте за мной, госпожа, — склонился в поклоне он, и двинулся вперёд, в тёмный, узкий проход.       Миари, почувствовав в теле безграничный прилив энергии, смачно пнула пленника.       — Поднимайся, — скомандовал Хатаке, потянув за верёвку, сверкнув обсидиановыми глазами, быстро переняв игру своей спутницы.              «А она молодец», — восхитился Какаши её выдержке.       Зайдя в тёмный коридор святилища, если можно было назвать выдолбленный умелыми руками строителей туннель — коридором, охранник повёл их куда-то глубоко вниз, виляя спускаясь и вновь поднимаясь по лестницам, которые больше напоминали невероятное скопление, переплетение, сталактитов разных форм и цветов.       Миари уверенно шагнула вперёд и тут же подвернула ногу, неудачно поставив гэта.       — Ах!       — Госпожа, осторожнее! — Какаши вовремя подхватил её под руку.       Охранник, периодически, замечал потухшие факелы и тут же, не преминув возможностью их зажигал, не желая показаться в дурном свете.       Хираши находился здесь впервые и чувствовал себя словно в музее, большими голубыми глазами он рассматривал выдолбленные силуэты богов и людей, замерших в каких-то совершенно невообразимых для юного понимания позах.       — Пройдя на второй этаж, вы увидите двери, вам туда, госпожа, — склонился мужчина в маске, — позвольте, я уведу с собой это…отродье.       Миари стоило большого труда, чтобы не стукнуть по лысине мужчину веером.       — Да, пожалуйста, — кивнула она Какаши и тот с уверенностью передал верёвку охраннику.       Миари напоследок взглянула на мальчишку и, улучив возможность, одними губами произнесла: «Всё будет хорошо!».       Голубые глаза засветились каким-то глубоким несчастьем, но Хираши взял себя в руки и, уверенно кивнув, закатил театральную истерику на уровне Станиславского так, что даже Какаши на секунду поверил.       Господа двинулись дальше, прошли на второй этаж, как им велел охранник, и постучались в бордовые двери с резным золотым декором. Миари прикусила губу. Хатаке осторожно коснулся пальцами её руки. — Волнуетесь? Госпожа несколько раз вдохнула затхлый воздух.       Им открыл невысокий мужчина преклонных лет в красном традиционном кимоно, с зализанными на макушке редкими волосами и глазами настолько бледными, что Хатаке сначала показалось будто тот слеп.        Заранее заготовленная улыбка, выдававшая каждую морщинку бледного лица мужчины, была пропитана фальшью, и всё же Миари сделала вид, что несказанно рада встречи с ним.       — Приветствую вас... — не найдя нужных слов, он снисходительно кивнул, — дорогие гости. Входите, — некто открыл дверь по шире, открывая взору светлое пространство кабинета.       Миари смотрела на мужчину и понимала, что видела его вовсе не впервые, вот только не могла понять, где именно им довелось познакомиться.       Госпожа вошла в просторное помещение, стараясь не сильно удивляться, насколько же хорош мастер, что сотворил такое чудо, истязая свои руки, выдалбливая такую красоту.       Свод потолка был украшен разноцветными переливающимися естественными образованиями, так сильно напоминавшими звёзды, повсюду подсвечивались сталактиты, словно волшебные фонари, а на сталагмитах расположился красивый резной стол из цельного куска дерева и бирюзовой эпоксидной смолы.       — Вы нам преподнесли такой… необычный подарок, госпожа, — усмехнулся мужчина, так, что на его щеках показались бесконечные морщины, — позвольте уточнить, откуда он у вас взялся?       Миари вскинула брови, и усмехнулась.       Её маска скрывала лишь глаза.       — Этот…— она с трудом заставила себя выдавить слова, — мелкий ублюдок, попался на глаза моей охране, пытаясь пересечь границу и выпрашивал помощи, — хохотнула она, вызывая улыбку у мужчины. — Бормотал что-то про пытки и неимоверные истязания, — легко произнесла куноичи, властно сложив руки на груди, щёлкнув веером, — а ещё…про тайное братство, что принимает в свои ряды тех, кто готов на всё, ради … искупления?       Какаши стоял неподалёку и оценивал обстановку, как и подобает шиноби под прикрытием. Он нехотя обводил глазами комнату, отмечая необычные детали.       Огромная голова оленя висела ровно над входом на остеклённый витражными окнами балкон в покоях господина, искусно выдолбленный смелым мастером своего дела. Отсюда открывался шикарный вид на природный пейзаж.              «Шикаку Нара на тебя не хватает», — презренно подумал Хатаке.              Хозяин кабинета усмехнулся, явно оценивая незнакомку.       Её кимоно было соткано из дорогой ткани, украшенное, наверняка, драгоценными камнями.        Статные плечи, острые ключицы, молочно-розовая бархатистая кожа, не раз принимавшая лучшие горячие ванны. Необычайно красивого цвета волосы, а глаза так и стреляли сквозь маску.       Госпожа явно была не из робкого десятка, и незнакомец это чувствовал.       — Наслышалась я и без этого о вашем…ордене, как об одном из лучших клубов для аристократии, — решила сделать ход Миари, взмахнув веером.        — Вы нам льстите, госпожа, — улыбнулся хозяин кабинета. — Присаживайтесь, — мужчина указал на обитое бордовым бархатом кресло у рабочего стола. Сам хозяин кабинета, сел на своё место напротив Миари и придвинул к ней ближе расписанную в старинном стиле бумагу, перо, пустую чернильницу и позолоченный нож.       При виде оружия Какаши тут же оценил его состояние — острое как бритва, — и смутно начал догадываться о том, что потребуют от Миари.       Пока что она прикидывалась дурочкой, часто хлопая глазами и мило улыбаясь, словно ребёнок в предвкушении открытия подарка.       — Вступая в наши ряды, — начал торжественным тоном мужчина, представившийся скорее всего вымышленным именем Иори Тонабе, — вы не только официально становитесь частью элиты, но и получаете доступ к эксклюзивным услугам, недоступным другим. Возможности, которые не купить не за какие деньги без членства в нашем ордене….       — Звучит очень заманчиво. Мне сказали, что перед… вступлением необходимо сделать взнос, — многозначительно произнесла Миари, кивнув.       — Да, сразу после подписания договора. Деньги — дело десятое…       — Расскажите о том, как пройдёт собрание, — властно произнесла куноичи, положив ногу на ногу.        Какаши выпрямился, как струна.        Иори отвратительно облизал нижнюю губу, раздумывая.        Миари легко коснулась пальцами его стола, осторожно, словно пробуя на ощупь. Иори откинулся на кресле так, что оно заскрипело. Куноичи склонила голову на бок, блеснув глазами, эстетично усмехнувшись, так как подобает настоящим госпожам. И не важно, что перед этой миссией Генма провёл ей целую лекцию о поведении в таком многозначительном обществе, сетуя на то, что именно Хатаке поставили её сопровождать.       — Что ж, раз в месяц члены ордена собираются со всех уголков света в нашем… святилище — в главной резиденции, — смачно усмехнулся Иори. — Вы не знаете имён гостей, как и они не знают вашего, — он сделал многозначительный кивок в сторону гостей в масках, что понемногу прибывали к главному входу за окном. — Вместе, мы обсуждаем мировые новости, в том числе и те, которые не освещают «информационные каналы». Мы отдыхаем, делимся опытом, вдохновляем друг друга, ведь каждый, приходя в орден, ищет что-то новое в своей жизни, хочет чего-то достичь или начать жизнь с чистого листа. Мы даём такую возможность…       — Что, к примеру? — сухо произнесла куноичи.        Какаши диву давался, как Миари хватало столь большого самообладания.        Ведь только недавно она была готова разорвать глотки этим ублюдкам, а сейчас, сидела и как ни в чём не бывало, держала маску, идеально отыгрывая свою роль.               «Умница», — пронеслось у него в голове.              — Вы особа важных кровей, да ещё и очень честна, вас вряд ли можно таким заинтересовать, но в наших рядах звёзды мирового уровня, настоящие титаны…       Какаши и Миари мысленно переглянулись, но так и остались безмолвными.       — Они все были талантливы, харизматичны, но мир не был готов оценить их по достоинству. Мы…помогли людям раскрыть глаза и заставить восхищаться ими. Теперь каждый второй знает их имена…— смачно проговорил Иори, отодвигая подальше ворот пиджака.              «Помогли ли?» — куноичи задумалась, стараясь вспомнить не попадалась ли ей на глаза информация о таинственных исчезновениях или убийствах.        Посчитав, что таковых не было она искоса взглянула на Хатаке, а вот судя по его лицу он явно что-то вспомнил от того сейчас и хмурил пепельные брови.              — Вы очень великодушны, — кивнула Миари, сжимая пальцы под столом. — Но могу я принять решение о вступлении в орден после первого собрания?       Улыбка медленно исчезла с лица Тонабе. Он опустил взгляд, открыл рот, на секунду застыл, словно подбирал слова, и заговорил обходительным тоном:       — Увы, но каждое собрание — большое событие для нас. Учувствовать в нём могут лишь члены ордена.       — Я понимаю, — Миари взяла договор. — Тогда разрешите ознакомиться.       — Конечно, — мужчина поёрзал в кресле, не сводя снисходительного, с хитрыми искорками, взора с Даймё страны Луны.        Казалось, мужчина совсем не замечал присутствия Какаши. Для него вся прислуга в чёрно-белых одеяниях была на одно лицо.        Тем лучше.        Куноичи учтиво прочитала писанину на искусственно истерзанном пергаментном листке.               «Здесь сказано, что я все цело принимаю все их условия, в независимости от того, какую цену они запросят, будь то чья-то жизнь или…смерть», — куноичи чуть было не качнула головой, но тут же почувствовала заботливую руку Хатаке, что так внезапно появилась на её плече.              Ей на мгновенье почудилось то истерзанное лицо мальчишки, его дрожащие руки и полное отсутствие сознания на лице.              «Мы здесь не просто так…Не время отступать!», — куноичи заставила страх отступить как можно дальше.              — Я готова подписать договор прямо сейчас, — Миари устремила уверенный взор на пустую чернильницу, затем на нож, и Иори с лёгкой улыбкой увидел на её хорошеньком личике наивное недоумение.       — Видите ли, для подписи нужна ваша кровь. Мы берём её из ладони и используем вместо чернил, тем самым в случае возникновения недопонимания подтверждая, что это вы, а не кто-то другой, подписали договор…       Миари сглотнула, не зная, что настораживало и пугало её больше: таинственное общество фанатичных сумасбродов, которое завладеет образцом её крови, или ладонь, рассечённая так глубоко, что выступившей крови будет достаточно для заполнения резервуара пера.       Самообладание взяло вверх, и она сверкнула уверенными глазами.       — Х-хорошо, — она протянула левую руку.       Иори встал рядом с ней, и в сторону госпожи повеяло тяжёлым ароматом масел. Он взял ножик как скальпель.        Миари это напомнило отца, разрезающего кусок стейка с кровью.        Мучительное ожидание острой боли длилось недолго: точным резким движением Тонабе полоснул по её ладони, и Миари тихо вскрикнула.        Какаши машинально подался вперёд.        Капля за каплей чернильница наполнилась кровью госпожи. Иори обмотал её дрожащую ладонь бинтами, произнеся заботливо:       — Вы умница.       Миари кивнула и подписала договор.       — Поздравляем, госпожа! С этой секунды вы член ордена!                            Главный зал с выложенными чёрным мрамором стенами был полон людей, сидящих за круглыми столиками со скатертями из белого шёлка. Официанты и официантки в маскарадных масках кружили рядом с ними, удерживая тяжёлые подносы с пиалами саке, закусками из морепродуктов и крохотными, как конфетки, пирожными.        От дверей к сцене у дальней стены, под куполом с золотым рельефным орнаментом, вела красная дорожка, делившая весь зал пополам.       Атмосферу торжества, благодаря радостным возгласам, довольным улыбкам, смеху и нескончаемому стуку бокалов прочувствовала даже Миари.        Она ещё никогда не видела столько мужчин в одном месте: почти четверть гостей!        Невообразимо дорогие украшения, одежды с золотыми нитями, фальшивые улыбки, умные взгляды полные какого-то чудовищного азарта. По многим гостям можно было без ошибки угадать к какому сословию они принадлежат, ведь только некоторые из них пренебрегали традиционными одеждами; их наряды были странными, эксцентричными, кто-то даже не побоялся нацепить настоящий мех!        Если бы не постоянные напоминания себе о том, что он в логове безжалостных помешанных безумцев, Хатаке даже завёл бы пару бессмысленных разговоров, как это часто делала Цунаде на подобных приёмах, с определённой целью.       Какаши старался удержаться от едких комментариев, когда несколько гостей, куривших одну длинную трубку из слоновой кости, выдохнули густой бледно-голубой дым его госпоже в лицо, грязно усмехнувшись.        Но куноичи оказалась великолепной актрисой, она медленно вдохнула едкий дым носом и выдохнула, сложив губы трубочкой.       Хатаке оставалось только скрывать выражение удивления на лице.        Миари важно, будто хищница, осматривающая свои владения, расхаживала между столиков в розовом, украшенном камнями, блестевшими в этом таинственном свете приглушённых ламп, кимоно.       Куноичи создала образ загадочной тёмной дивы, и не нашлось среди почти трёхсот людей того, кто не задержал бы на ней любопытного взора меньше чем на пять секунд.       Какаши это не нравилось. Его бесили эти напыщенные индюки с большими карманами набитыми деньгами, так сладострастно рассматривающие его госпожу. Он брезгливо поджимал губы, стараясь не выдать своего раздражения.       Миари это заметила и тихо усмехнулась.       — Неужели ревнуешь? — вдруг вырвалось из её лёгких губ, и она тут же поспешила отвлечь своё внимание закусками.       Хатаке дёрнулся, словно от удара. Шиноби поправил свои волосы рукой в красивой белой перчатке.       — Всё может быть, госпожа, — томно произнёс он, подавая пиалу саке, едва касаясь её руки.       Миари мазнула взглядом по своему слуге и склонила голову на бок в раздумьях.       Традиционная одежда Хатаке определённо была ему к лицу. Тяжёлые плечи облегала белая рубашка с запахом, открывая шикарный вид на острые ключицы и массивную грудь.       Его острый взгляд с чуть поднятой левой бровью и лёгкая ухмылка на лице — вызывали какой-то необъяснимый трепет в груди.       Среди этих декораций он выглядел особенно впечатляющим. Именно поэтому Миари никак не могла отвести от него взгляд.              «Будь тут дамы в адекватном возрасте, уже давно бы вились вокруг пепельноволосого слуги, что волочился за своей госпожой», — подумалось ей вдруг.                     — Что-то не так, госпожа? — чуть склонился к ней Хатаке. Румянец, появившийся от его горячего дыхания, заставил девушку прийти в себя и поспешно выпить саке, отдав ему пиалу, отвернувшись.       — Не отвлекайся, — строго буркнула куноичи.       Какаши усмехнулся.       Миари постаралась незаметно рассмотреть лица, спрятанные за маскарадными масками, но не видела никаких отличительных черт, лишь неприятное осознание того, что все эти люди принесли в жертву своих интересов собственных детей, подвергнув тех мучительным истязаниям.       Куноичи устало потёрла лоб, чувствуя, как в сознание проникают чёрные мысли находящихся здесь людей.       Кто-то надеялся сделать очередную ставку на жизнь своих шиноби, другие готовили государственный переворот, подсчитывая сколько бесцветных жизней им стоит принести в жертву, остальные преследовали свои не менее гадкие цели, по типу пустить в расход беззащитную деревню и выиграть пари у своего соперника, кто дольше протянет: его воины или вражеские солдаты…       Чёрная аура людей была просто ужасающая, она не походила на ту, что была, к примеру, у Орочимару. Более жуткая, безжалостная, совершенно не имевшая сострадания или чести.        Мутная и безмерно вязкая тьма внутри каждого из них, душили Миари.              «Как же отвратительно…», — госпожа поборола подступающий ком тошноты.              Какаши поправил белые перчатки и встал рядом с Миари.       — Они ведь не знают, кто мы? — обеспокоенно произнесла девушка, осторожно принимая с подноса вторую пиалу саке, что должна была успокоить разбушевавшийся ураган чувств.       — Конечно, не знают, госпожа, — Хатаке растягивал каждое слово, пробуя их на вкус и дивясь тому, что ему это очень нравится. — Поберегите мысли, — учтиво предупредил он, выставляя на поднос пустые пиалки и кивая официанту.       — Действительно, ведь шиноби-ширинган, так много среди знати, — нервно проговорила куноичи, выпивая залпом последнюю порцию саке и взмахивая веером, прикрывая раскрасневшиеся тут же щёки.       Разум понемногу смог оторваться от гниющей реальности.       — Намекаете на то, что меня могут узнать даже под маской?       — Разумеется!       — Не повышайте голос, госпожа. И вообще, поменьше говорите. Собрания не зря проводятся в виде маскарада. Отличный способ позволить людям быть теми, кем они захотят, не раскрывая своей личности, — пожал плечами Какаши мысленно отмечая самых, на его взгляд, подозрительных гостей.       Одежда некоторых из них показалась ему знакомой с тех самых времён, когда проводился экзамен на чунина. Шиноби нахмурил брови, рассматривая их лица.       — Не нашли свой столик, госпожа? — обратился к Миари молодой официант с чёрными длинными волосами, собранными в хвост.       — Да, проводите нас. Желательно ближе к сцене, — учтиво произнесла куноичи.       — Как вам угодно.       Их проводили к столику в третьем от сцены ряду, ближе к дорожке.        Только сейчас с лёгким холодком Миари заметила, что из фарфоровых вазочек на каждом столе на гостей смотрели три веточки хиганбаны — алой лилии с закрученными тонкими стебельками.       — Чего вы так смотрите на эти цветы? — Хатаке дождался, пока официант наполнит её пиалу новой порцией саке и учтиво отодвинул его в сторону, решив, что с Миари хватит.       — Значение у них нехорошее, — хмуро заметила девушка, нервно косясь по сторонам.        — Разве? — шиноби кивнул официанту, и тот удалился. — Красивым цветам — красивое значение.        — По-твоему, смерть может быть красивой? — Миари устремила на него резкий взгляд.       — Она — лишь переход к новому этапу. На ней жизнь в распространённом узком понимании не заканчивается.       Сердце Миари забилось в груди нервной птицей.       — Это нездоровая романтизация необратимых страшных событий и процессов присуща каждому члену ордена? — раздражённо процедила Миари, и тут же почувствовала холодные пальцы Хатаке через перчатку на своём запястье.       — Спокойнее, моя госпожа, — шёпотом произнёс шиноби, слегка касаясь губами её уха.       Глаза Миари округлились, она медленно сглотнула.       — Разумеется, — вдруг произнёс мужчина рядом, заставив девушку вздрогнуть. Отпив из своей пиалы, сладко облизнувшись, он продолжил уже тише: — Если постоянно в страхе думать о неизбежном конце и о том, сколько дней тебе отведено, можно сойти с ума…        Он заправил выбившуюся прядь за ухо и с ухмылкой посмотрел на гостью.        Молочного шоколада со светло-зелёными концами цвета волосы, были убраны в низкий хвост, глаза с нежным отливом молодой рябины, сверкали уверенностью, а самого гостя окутывал приторно-сладковатый аромат ликориса.       Он был из числа тех самых, что пренебрегали традиционными одеждами.       Противоречивые мысли разъедали куноичи изнутри. Каждое слово мужчины, произнесённое довольным высокомерным голосом, будило в ней жажду повести себя дерзко.        Но люди вдруг притихли.        По залу прошла волна шепотков.        Хатаке оглянулся на вход и увидел в дверях мужчину в длинной багровой мантии с золотым напылением и меховым воротником.        В чёрных сапогах немного ниже колен он важно шагал по красной дорожке, наслаждаясь восхищёнными взорами будто околдованных членов ордена.        Он поднялся на сцену, чеканя шаг так, что тот эхом проносился по всему залу, встал у трибуны и скинул мантию, под которым оказался чёрный с серебряным отливом шёлковый костюм. Мужчина разомкнул бледные, едва очерченные губы и заговорил хриплым, но ласковым голосом:        — Рад приветствовать вас, уважаемые члены ордена «Свободных от грехов!» Перед вами ваш покорный слуга Иори Тонабе. Объявляю съезд открытым!       Аплодисменты продолжались до тех пор, пока он мягко не поднял руку.       — Tsumi kara kaihou sa reru — это больше, чем просто орден. Это семья, в которой мы, её основатели, готовы помочь вам в любом начинании. И сегодня наша семья пополнилась новым членом, — мужчина важно кивнул Миари и у неё внутри всё вдруг опустилось. — Весьма уважаемой и известной в широких кругах. Давайте же, друзья, поаплодируем ей за проявленное доверие, ведь в наши времена — это так ценно, — громкие хлопки его жёстких ладоней были подхвачены градом оваций и одобряющих выкриков. — Тем более, что это первая молодая госпожа в нашем скромном кругу, — с не скрываемой омерзительной улыбочкой проговорил Тонабе, облизывая нижнюю губу.       Миари даже показалось, что она видела блеск его желтоватых глаз под маской.       Иори обхватил трибуну и продолжил без былого энтузиазма:        — К сожалению, приходится начинать наше собрание с удручающих новостей, поразивших весь мир несколькими днями ранее: Страна Песков объявила о перемирии со страной Огня, — Тонабе выдержал паузу и глубоко вздохнул. — Любое перемирие, как и война — тяжелое испытание для человечества. Когда они заканчиваются, не все могут вспомнить, почему начались, — усмехнулся он.       Миари сжалась, в душе желая сию же секунду исчезнуть.       Неужели эти люди, будучи лидерами своих стран, делают ставки на чужую войну?       Они наслаждаются только лишь деньгами и собственным положением, ставя на кон жизни своих детей, что являлись противовесом к их отвратительным поступкам?       Миари тяжело было осознавать, что экономика многих стран просто была построена на чужих страданиях, в то время как их всевластные лидеры, купцы, развлекались на подобных сборищах.        — На смену ночи всегда приходит день. Но ведь ночь, согласитесь, по-своему прекрасна. Так устроены жизнь и смерть. Вода и пламя. То, что губительно для одних, благодать для других. Политика нашего сообщества такова, что в любом несчастье нужно уметь видеть хорошее. Боги посылают нам новое испытание. Наша задача не просто справиться с ним, но и извлечь из него урок. Нужно уметь видеть сквозь призму людских страданий!       Миари молча выслушивала бредни сумасшедшего, что с такой лёгкостью внушил присутствующим, что теперь им всё дозволено. Она наблюдала как на шее Хатаке играют желваки и тихо помалкивала.       По рядам проходили официанты с бокалами красного напитка. Какаши посматривал на них с подозрением.       — Мы должны выжать из жизни на Земле максимум удовольствий! — продолжал Иори торжественно. — Глупцы скажут, что это греховно. На то они и глупцы. Мы люди Земли. Каждый из нас был избран Эммой. Так почему мы ставим себе ограничения на пути к удовольствиям и чувствуем вину, проживая лёгкую жизнь? Разве мы этого не достойны? Разве это не заложено в нашу природу – желать лучшей жизни? Это нам дано. В этом нет ничего греховного и постыдного. Мы не должны винить себя за беды других и ограничивать свои возможности лишь потому, что другим это не дано. Есть избранные, как мы. А есть люди попроще. Они инструмент, — усмехнулся мужчина, взмахнув руками. — Такова их судьба, таково их предназначение, и за все трудности они получат в новой жизни сполна….       Официантка поднялась на сцену, подала Иори бокал, он тут же поднял его над головой и провозгласил с блаженной улыбкой:       — Кто знает, быть может, когда-то мы тоже были мучениками подобно им. И вот она – наша награда. Так наслаждайтесь же жизнью, друзья! Отведаем же сей чудесный напиток, и пусть его целебная сила наполнит ваши безгрешные души!       «Они совсем больные!», — Миари сидела с разинутым ртом, пока рядом с ней не поставили бокал. Она недолго вглядывалась в чуть колеблющуюся поверхность напитка, затем взяла бокал за ножку и покрутила его.              — Густой. Что это? — нервно проговорила куноичи, наблюдая, как остальные члены ордена с упоением опрокидывают в себя жидкость.       — Их фирменное. Выдерживают с янтарем и добавляют пару капель водки, — с ехидством проговорил всё тот же незнакомец, почему-то решивший, что его присутствие никого не угнетает.        — Выдерживают что?       Он закатил глаза, поднёс бокал к губам и чуть отпил.       — Попробуйте, госпожа. Выдержан отлично…       — Не хочу.       Он уставился на Миари, изогнув левую бровь. Уголок его рта был приподнят в ехидной улыбке.        — Я настаиваю, — его устрашающий насмешливый шёпот, словно был знаком.       Хатаке не подавал виду, как и положено было любому слуге, но и он поглядывал на мужчину с явной неприязнью.       — Если госпожа говорит нет — это значит нет... — Хатаке старательно запихивал своё раздражение подальше, а ведь раньше это казалось сделать гораздо проще, — господин…       Немного поколебавшись, Миари приблизила бокал к лицу. Ещё не коснувшись губами края, она вдохнула аромат напитка, и сердце её замерло.       Хатаке заметил нескольких перешёптывающихся господ, что с самого начала вызвали у него подозрения и невольно дёрнул Миари за рукав кимоно.       — Я отойду на минуту, не больше…— заметив странный взгляд мужчины, он сверкнул глазами, — госпожа. И… будьте осторожны…— взволнованно произнёс шиноби и тут же беззвучно испарился.       Госпожа не успела ничего ответить, лишь почувствовала холодную пустоту рядом. Ощущение брошенной пташки на растерзание хищникам.       С Хатаке за спиной она чувствовала себя непобедимой, важной.       Миари сглотнула, притупляя подступающую тошноту, и поставила бокал на стол.       — Почему запах… металлический?       — О чём вы? — странный незнакомец закусывал бисквитными пирожными.       — И до боли знакомый…       Руки задрожали от единственной верной мысли. Как же Миари хотела ошибаться. В голове всплыло то, что она с трудом похоронила в своих воспоминаниях.       Экзамен. Катана отца в руках. Мужское ещё тёплое тело. И запах, который она запомнила на всю жизнь, — запах крови, отвратительный и мерзкий.       В порыве омерзения и ужаса, резким движением руки Миари смахнула бокал, и тот разлетелся на мелкие осколки у столика попивавших «напиток смерти» безумцев. Экстракт янтаря, пара капель водки и кровь испортили шёлковую скатерть их стола, пол и подол наряда мужчины.       Миари вскочила с места.       Голова куноичи шла кругом, дрожь и слабость раскалённым свинцом залили её ноги. Всё, что окружало её, обратилось в непроницаемый туман, и голоса, словно оглушили, зазвучали отдалённо.       Она выбежала из зала в направлении уборной, которую заметила у гардеробной.        С грохотом влетела в просторную кабину и дала волю клокочущей, обжигающей горло рвоте.        Тело её, терзаемое ознобом, наполнилось неприятной слабостью. Она стёрла с ледяного лба испарину, встала и упёрлась спиной в мраморную стену.       Как бы Миари ни пыталась прогнать прочь мысли о едва не выпитой крови, её медленно колеблющаяся поверхность застыла перед глазами.        Казалось, что тошнотворный металлический запах осел в её легких.              «Чёрт, Хатаке! Ты исчез так не вовремя!», — причитала Миари, громко стукнув крышкой от туалета.       Дверь в уборную открылась почти бесшумно.        Шаги были такими тихими, что их приглушало тяжёлое биение сердца. От стука в дверь её кабины куноичи вздрогнула и затаила дыхание.       — Как вы себя чувствуете? — озабоченно спросил тот самый незнакомец из зала.       Не будь за спиной Миари стены, она свалилась бы на пол.       — Я принёс вам воды.       — Что вы здесь делаете? — спросила она измученным голосом.— Уходите, это женский туалет.       — Не думаю, что вы хотите этого на самом деле, — насмешливо продолжал неугомонный гость.       — Я сама решу, чего хочу, — раздражённо произнесла куноичи, сжимая кулаки.       Мужчина чувствовал явную наигранность в её грубости.       — Пожалуйста, приоткройте дверь, чтобы я смог передать вам воду, — снисходительно и даже взволнованно произнёс он.       Миари исполнила его просьбу не сразу.       — Прошу, выйдите.        — Хорошо. Если я понадоблюсь…       — Не понадобишься. Выйди, — раздражённо проговорила девушка, жадно глотая воду.       — Кстати, если вдруг заинтересовались своим спасителем, меня зовут Аяно Харадо, — осуществив её просьбу, незнакомец встал у двери и стал прислушиваться к каждому шороху в уборной.              «Я должна держаться! Ради тех детей …», — Миари хотела было умыться, но по итогу лишь прополоскала рот водой и звонко шлёпнула себя по щекам.               Шум воды, изредка прерываясь, стих спустя несколько минут.        Дверь открылась.        Миари стояла в расстёгнутом кимоно, поникнув головой, не смея поднять взор после всего, что наговорила.       Томный и задумчивый взор Харадо блуждал по куноичи, словно подозревая.              «Чёрт! Он…понял», — алкоголь в голове путал мысли, пробираясь своей горячей рукой в самые укромные закоулки разума.               Это был провал миссии, её рассекретили слишком быстро.       — Госпожа… — стоило Аяно шагнуть вперёд, как она дёрнулась с места к центральному входу. — Прошу, подождите. Я должен с вами поговорить!       Миари в спешке спустилась вниз по ступенькам и повернула в сторону первого места, которое попалось ей на глаза, – каменной дорожки, ведущей в садовый лабиринт.       Она пробежала вперёд, а затем скрылась в одной из дверей, что заметила на фасаде одной из беседок, словно та была её спасением.                                                               То, что находилось глубоко за горой, казалось совсем невозможным.        Храм, полностью поглощённый ещё одной горой, не был похож ни на одно синтоистское святилище.       Ни тебе каменных красных ворот, ни зигзагообразных лент или статуй, лишь тёмный коридор и странный свод ведущий, как казалось Хатаке, в никуда.       Всё это время он наблюдал за теми господами, что показались ему ещё в зале до боли знакомыми, и те, благополучно привели его сюда.                     «Надеюсь, Миари справится», — подумал он, отворяя тяжёлые резные двери, с ужасающим скрипом из фильмов ужасов.              Внутри оказалось на удивление тихо, лишь шелест завядших цветов и мерное поскрипывание древних лавочек.       Хатаке не стал останавливаться, дивясь тому, как здесь красиво затормозило время.       Следуя указаниям мальчишки, он двинулся вниз, где по данным Хираши, должен был как раз располагаться тот самый зловещий подвал.       Шиноби удивило, что здесь не было и намёка на охрану или что-то вроде того.       Хотя, учитывая, что всех детей приводили сюда совершенно добровольно — это не удивительно.       Он медленно двинулся дальше, пока не заметил странное шуршание со стороны лестницы.       — Кто здесь?       Грозный мужчина, больше напоминавший вышибалу-охранника из какого-то бара, вышел на свет блеснув лысиной.       Хатаке выпрямился.       — Я здесь по поручению моей госпожи, она хотела бы проверить своё… чудовище, — Хатаке нарочито отвратительно произнёс это слово.       Видимо, охраннику понравилось, он смачно сплюнул в сторону и улыбнулся.       — Тоже ненавидишь этих мелких ублюдков? — произнёс бритоголовый, подбоченившись.       Хатаке дёрнул губами и тот усмехнулся.       — Пойдём, — охранник двинулся вглубь темноты, прихватив с собой сигареты с полки. — Познакомлю тебя с нашим зверинцем, пока ниши хозяева развлекаются.       Какаши невольно коснулся руками маски.       Мужчина, чиркнув спичкой, поджёг едкую сигарету, заставив Хатаке ощутить отвращение к запаху дешёвого табака.       Охранник взял подобие факела и двинулся вглубь, освещая пространство, тихо что-то бубня, он пинал проржавевшие тарелки с тухлой едой.       То, что Хатаке увидел в следующие несколько минут, нельзя было описать словами.       Множество клеток, находящихся друг на друге, вызывали своим запахом дикий приступ тошноты и отвращения. По всей видимости, детей даже не водили в туалет.       Они выглядели, словно маленькие трупики; прикованные кандалами ноги, были больше похожи на палки, а руки страшно болтались где-то рядом, точно переваренная лапша, выпавшие волосы и зубы, гниющие раны от побоев…       Какаши на мгновенье зажмурился.       Хираши сидел в одной из ближайших клеток, прикованный и ногами, и руками к прутьям, точно, как в распятии, он медленно поднял голову, услышав знакомый голос.       Его тело было истерзано странными ранами. Из носа показалась застывшая струйка крови. Мацамура хотел было дёрнуться, но Хатаке осторожно приложил палец к губам.       — Эти мелкие уродцы так орут, когда я добавляю к наказанию это, — охранник страшно усмехнулся, поворачивая на пальце фиолетовое кольцо, сверкающее фиолетовой молнией.       Хатаке удивлённо уставился на мужчину.       — Что это?       — Хочешь посмотреть? — с нескрываемым предвкушением спросил лысоватый мужчина, прокручивая на пальце кольцо, превращая его в некое подобие искрящегося хлыста.       Какаши сдавленно улыбнулся.       — Покажи, — повелительно произнёс он. Словно сам Хатаке был хозяином, однако прекрасно понимал, что это идеальная мотивация для такого типа личности.       О да, он точно читал книги в кабинете Миари.       И тот повёлся.       Мужчина, страшно улыбнувшись, злобно треснул хлыстом об пол заставляя малышню, заходящуюся надрывными воплями, заткнуться.       — Смотри, — ехидно проговорил он, взмахивая оружием. — Эй, маленькие ублюдки, хорош сопли на кулак наматывать, а то сейчас батька вам покажет, что такое на самом деле хорошее поведение!       Многие дети попрятались по углам своих клеток, заслышав такой знакомый до боли звук, тихо дрожа всем телом. Кто-то в ужасе молился всем ками, кто-то всхлипывал, а несколько наложили в и без того грязные штаны, не в силах больше шевелиться.       Среди мальчишек, нашлось и несколько девчонок, чьи юбки были истерзаны, повиснув клоками на тонких от голода бёдрах. Кровь на их ногах, вызывала у Хатаке только приступ невероятного отвращения и злости.       Тьма и ненависть заполонили его тело, не давая и на секунду опомниться.       Шиноби встал позади охранника и его глаза сверкнули чёрным.       Не успел мужчина двинуть и пальцем, как был поглощён в самое чудовищное цукуёми в своей жизни, где его пытали самые страшные демоны, (может, он и не был так хорош в этом как Итачи, но не зря же он тренировался?).        Демоны, в виде тех самых детей, что он безжалостно подвергал пыткам большую часть своей никчёмной жизни, ради собственного удовольствия каждый грёбанный день.       Для мужчины проходили ужасающие часы, в то время как его тело содрогалось от конвульсий в настоящем, считаные секунды.       Какаши медленно обошел охранника и встал напротив него. Он почувствовал горячую кровь на щеке, но не стал останавливаться, страшно усмехаясь.       — Ты мучительно сдохнешь.       Когда в глазах мужчины показались красные вкрапления, Хатаке без церемоний хладнокровно свернул ему шею.                            — Вы опечалены, госпожа? — приторно-сладковатый голос Аяно не давал упасть Миари в забытье, она сетовала на волнение от ритуала, что подкосил её нервную систему и неспешно шла за спутником, полностью отдавшись в его крепкие руки. — Пройдёмте в малую комнату, — галантно пророкотал он, открывая перед ней резные двери. — В этой беседке довольно просторно, вы не находите?       Миари послушно, точно кукла плелась за ним. Она даже не обратила внимание на то, как звонко щёлкнул замок двери.       Аяно был озадачен молчаливостью своей избранницы, но торопить события явно не желал, а потому усадил девушку на диван и, протянул ей бокал с янтарной жидкостью.       — Что это? — выдавила из себя Миари, принюхиваясь к стакану с толстым дном.       Запах горьких ягод пощекотал нос.       — Бренди, саке — лишь для любителей, — с усмешкой протянул Аяно, подходя к окну и рассматривая чудесный вид на взволнованную природу.       Ветер, ощущая недоброе, заставлял кустарники сильно выгибаться, а деревья зловредно шипеть, словно чувствуя опасность.       Куноичи сделала несколько глотков, надеясь, что крепкий напиток приведёт её в чувство.        Тот неприятно обжог горло, и она закашлялась, оставляя стакан в сторону.       — Госпожа, я так и не узнал вашего имени, — признался мужчина, помешивая напиток в бокале.       — Миари, Даймё Страны Луны, — протянула девушка, чувствуя, как слипаются глаза, она смачно отвесила себе пощёчину.       — Ох, не обязательно было признаваться в титуле, но не могу не признать, что мне приятно ваше доверие, — его ухмылка была ядовитой, точно у змеи, но при этом приторно притягательной.              «Чёрт! Совсем не соображаю…», — куноичи постаралась взять себя в руки и потёрла руками лицо, откинув маску.              Аяно медленно двинулся в её сторону, отмечая блеск потускневших глаз.       Харадо приятно удивился, заметив на спутнице минимум макияжа, который её совершенно не портил.        Она ему нравилась.        Дерзость, с которой она выгоняла его из дамской комнаты, непонимание происходящего, точно маленькая жертва, попавшая внезапно в эту страшную клетку хищника, что так давно искал себе подходящую закуску.       Но больше всего, его волновал её взгляд.       Острый, дерзкий, словно нож, он глубоко проникал в сердце, оставляя свой кровавый след.       — Когда я встретил вас в зале, столь растерянную, одинокую, в обществе … своего слуги, — он попробовал слово на вкус, но оно ему явно не понравилось и Аяно нахмурился, — я сразу подумал, что вы вовсе не на своём месте в этом ордене…       Его голос был приторно сладким, словно в шоколадное мороженое добавили кленовый сироп.       Миари напряглась остатками сознания и стрельнула глазами в незнакомца.       Только сейчас, она заметила, что на нём не было той самой чёрной маски.       Его глаза были янтарными с тёмно-зелёными проблесками, а усмешка вызывала дрожь.       Миари чувствовала, как он холоден и осторожен, словно опытный зверь, зашедший в клетку к новой жертве. Мужчина совершенно не внушал доверия, но всё естество было готово сдаться в его руки под действием какого-то особенного волшебства.              «Держись, дура! Ты совершенно не затем здесь!», — взвывала внутри куноичи, а на деле лишь выдавила из себя лёгкую улыбку с мутными глазами.                                                 Какаши открыл последний замок, когда уже знакомый нам малыш громко вскрикнул, указывая куда-то за спину шиноби.       Хатаке нахмурился, чувствуя, как сознание уходит куда-то максимально далеко, но всё же смог устоять на ногах и развернуться.       — Что же за крыса у нас тут завелась? — послышался страшный гортанный голос одного из главных надзирателей, что решил проверить своих подчинённых и, по-видимому, вовсе не зря.       Сознание Хатаке готово было уехать на скоростном поезде, но он старательно схватил его за хвост и, постарался вернуть обратно.       — Да, это же слуга той сочной госпожи, что пришла к нам сегодня, — усмехнулся высушенный мужчина рядом с ним. — У меня даже зачесалось, когда я…       — Заткнись, ублюдок, и не смей говорить так о моей госпоже! — выкрикнул шиноби, но тут же зашёлся кровавым кашлем.       Бордовая лужица растеклась в неестественной кляксе.       Если бы Хатаке мог разобрать их образы, то сказал бы, что они больше похожи на пузырь и лапоть из известной всем сказки.       Он случайно хохотнул и тут же прикрыл рот рукой.       — Ты чего смеёшься? Думаешь, сможешь уйти отсюда живым, после того, как ты отпустил всех маленьких ублюдков господ на свободу?!       Хатаке тряхнул головой, вставляя оставшиеся мозги на место.       Он сразу заметил, как дети, которых он только что выпустил из злополучных клеток, нервно прячутся за старыми древесными лавками, с опаской выглядывая наружу.       Хатаке, качаясь из стороны в сторону, встал, улыбаясь маленьким измождённым детям, указывая глазами на дверь.       Лица малышей застали в немом ужасе, но тут на помощь пришёл Хираши, он собрал всё свое мужество в юном теле и, кивнув своему спасителю, собрав детей в кучку, он заставил их прекратить беспрестанный поток слёз и велел им двигаться в сторону выхода, несмотря на то, что будет происходить в святилище.       — Смышлёный малыш, — усмехнулся Хатаке, разворачиваясь.       Перед ним предстало не меньше тридцати бритоголовых охранников, размахивая кто хлыстом, кто самодельными нунчаками, остальные вооружились ножами.       — Ну, хорошо, — он медленно провёл рукой по затылку собирая кровь на пальцах, взглянул на неё с пренебрежением, — начнём?                                                                                           — Вы совершенно не такая, как другие…       — Почему же вы так решили?       — Ну, — Аяно двинулся ближе, облокотившись локтем о спинку вышитого чёрной тканью дивана, — у вас взгляд, словно направлен куда-то далеко, намного глубже обычного понимания…это пугает и завораживает одновременно, — с придыханием закончил юноша, наконец, садясь рядом с девушкой.       Однако, Миари предпочла отодвинуться.       — У нас в ордене никогда не было столь молодой госпожи, да ещё и такой дерзкой! — усмехнулся мужчина, делая очередной глоток. — Вы только представьте, что я — лорд Страны Звёзд и вы Даймё страны Луны могли бы сотворить, будь наши интересы…чуть более совместными! — усмехнулся он, мазнув взглядом по стройным ногам куноичи.       — Вы надумываете, — легко произнесла Миари, решаясь опрокинуть второй бокал бренди, надеясь, что тот всё же встревожит её разум.              «Хатаке, ты даже не представляешь, как мне сейчас нужен твой зад!», — раздражённо подумала она, собирая разбежавшиеся мысли в одну сплочённую команду.              — Вовсе нет, госпожа…я заметил в вас кое-что необычное, — воодушевился Аяно, взмахнув рукой, — когда вы проходили по главному проходу, то вовсе не наблюдали за роскошью вокруг, а вы… скорее, старались рассмотреть людей за масками, словно могли прочувствовать их сквозь, столь незамысловатую завесу, мне это показалось весьма интересным…       Аяно сделал ещё один глоток и обновил бокалы, рассматривая красивые блики в помутневших глазах напротив.       — Я человек со странностями. Думаю, каждый из нас слегка спятил… по-своему, — усмехнулась вдруг девушка, опрокидывая очередной бокал и мысленно молясь, чтобы Хатаке явился на пороге и прекратил её мучения.       — Так, почему бы нам, — Аяно облизал нижнюю губу, — не совместить наши странности?                                                                             В руке Хатаке сверкнула молния и мужчины переглянулись, совсем не ожидая подобного.       — Хатаке! Не сметь использовать техники! — послышался хриплый голос Анко в динамике и Какаши с силой отшвырнул его подальше, заставив ту подавиться собственным звуком.       Шиноби прекрасно знал, что охранники не были шиноби, или какими-то искусными бойцами, но это не отменяло того, что били они с не меньшей силой.       Многих он уложил на лопатки приложив большую толику усилий, однако, один самый грозный и внушительный никак не поддающийся нападкам шиноби, всё же нашёлся.              «Миари, прости, я задержусь», — раздражённо подумал Хатаке, слизывая каплю крови с губ.              Надзиратель страшно улыбался полу-беззубым ртом и размахивал той самой железной дубиной, которой приложил Хатаке несколькими мгновениями ранее.       Размышляя о том, что, если в динамике кроме белого шума, он сумел расслышать голос Митараши, значит и остальной отряд где-то неподалёку.              «Они уже здесь», — подумал Хатаке, готовясь снести громилу, проблема лишь заключалась в том, что приказ Цунаде имел под собой свойство: «оставить в живых и в сознании» беспрекословно.       Какаши уже давно бы убил мужчину впереди, ни на секунду не задумавшись, но тот куда-то исчез.       — Где он?!       — Сверху!                                          — Госпожа Миари, вы не перестаёте меня удивлять! — хлопнул в ладоши мужчина, усмехаясь. — Мало того, что вы первая госпожа, вступившая в столь спорный орден, так ещё и с отменным чувством юмора!       Миари боролась с тяжелеющими веками и разбросанным рассудком, точно тот взяли и бесцеремонно пихнули в блендер.       — Но вы так и не выпили их знаменитый напиток, — оскорбился театрально Аяно.       — Нет, что вы, — зажмурилась Миари, возвращая на место собственный мозг, что так усиленно укрывался тёплым одеялом.— Мне просто стало дурно от…       — Запаха?       — Д-да, — призналась Миари неуверенно взмахнув веером, — он был отвратителен, а напиток тёплым….       Аяно неприятно усмехнулся, коснувшись пальцами бедра девушки.       — Вы знаете что-нибудь о древних мифах, госпожа Миари?       Его голос казался слащавым и тихим, проникал в сознание вместе с треклятым бренди, что должен был разбудить куноичи, но лишь утягивал её куда-то глубоко за собой.       — Достаточно.       — Тогда вы должны знать о том, что кицуне совершенно не любят запах крови, вы знали?       — Кто? — Миари понимала, что глубоко пропадает в сознании, а потом облокотилась головой о валик на диване, стараясь, как можно дальше расположиться от приставучего Аяно.       Чувство ускользающего рассудка не покидало куноичи, но она понимала — нужно тянуть время.       — Может вы и есть та самая лисичка, что скрывается в теле девицы, госпожа Миари? — проговорил мужчина, коснувшись тонкими пальцами её открытого бедра. — Вы ведь столь нежное создание, и я заметил, каким красивым малиновым цветом отливают ваши пряди, Миари…это…сложно скрыть краской…       Ей безумно не нравились тяжёлые, чужие руки на своём теле.       Она махнула рукой, оставляя на щеке мужчины красный след. Харадо лишь усмехнулся.       — У тебя крышесносная энергетика, она поглощает мой рассудок…затягивает куда-то глубоко, — Аяно сделал глубокий вдох, слегка касаясь носом необычных волос девушки. — И мне так хочется, быть поглощённым…       Мужчина склонился над девушкой, обжигая дыханием её шею.              «Чего?!», — Миари смерила ошеломлённым взглядом мужчину и тут же отпрянула.              Куноичи словно отрезвило происходящее, она явно увидела умалишённого мужчину, так отчаянно искавшего то, что ему было так необходимо.       Глаза Харадо перестали определять разум, он затуманился, закоротился, точно у умалишённого старика, загорелся чем-то бешенным и необузданным.       — Чёрт возьми, Аяно! Ты чего себе там надумал, грёбанный извращенец?!                                                        Какаши тяжело поднялся, чувствуя, как каждая клеточка ноет, а кости будут срастаться слишком долго, он отчаянно встал в боевую позицию.              «Чёртова Хокаге со своими приказами!», — мысленно фыркнул шиноби.              Один только заряд молнии, и этот толстяк отправился к праотцам, ни на секунду не моргнув.       Какаши думал о том, что группа, которая должна была за ними приглядывать, уже отправилась на подмогу, во главе с чудаковатым Ширануи.       О да, Хатаке помнил ту стычку возле кабинета Хокаге после объявления их совместной миссии, что устроил ему шиноби.                     Генма жёстко схватил за плечо давнего друга, смачно впечатав в стену коридора.       — Если с Миари что-то случится, я вырву твоё сердце и пожарю на вечном огне, — плевался ядом Генма, его глаза горели чем-то, действительно, зловещим и решительным. Похоже, ему надоело навещать свою подругу в больнице, после каждой их совместной миссии с Хатаке. — И не посмотрю, что мы с тобой друзья.       Какаши вскинул бровь и хладнокровно схватил руку Ширануи, заставив ту зловеще трещать. Шиноби не дрогнул.       — Она взрослая девочка, Генма.       — Не для меня, — сверкнув шоколадными омутами, огрызнулся мужчина.       Глаза Хатаке блеснули холодным льдом, но Генма даже не шелохнулся, лишь продолжил сверлить взглядом шиноби, словно вдалбливая в его разум самые важные слова.       — Если с ней что-то случится, я не буду сдерживаться…       Хатаке хохотнул.       — И что? Плюнешь в меня своим никчёмным сенбоном?       Ширануи злобно скрипнул зубами.       Какаши откинул его руку в сторону и прошёл вперёд.       — Не переживай, Генма, со мной, ей не нужна твоя защита.                     Лысый успел прикурить толстую сигарету, пока Хатаке приводил в порядок дыхание, легко размахивая железной битой, точно какой-то заядлый фокусник в цирке.       Голова неприятно гудела.       Хатаке коснулся рукой затылка, чувствуя тёплую кровь на пальцах.       Мужчина выпустил глубокий, густой клубок дыма ему в лицо, но Какаши даже не моргнул.       Маска спасала его.       Однако, в следующую секунду, Хатаке услышал в своей голове отчаянный, знакомый крик девушки.       Да такой надрывный, что всё то честное, что было внутри шиноби в миг исчезло, заполнив собой чёрной, вязкой жидкостью, заставив пульсировать виски.       В голове пролетали чудовищные картинки, связанные с этим отчаянным криком.       Сколько раз, Хатаке, нацепив маску невозмутимости, отгонял прочь треклятые мысли о том, что кому-то кроме него может быть больно?       Сколько раз он должен был быть рядом и не мог спасти?       Сколько, чёртовых раз, он так отчаянно отталкивал самые страшные мысли глубоко подальше, надеясь, что кому-то хватит храбрости?       Голова разрывалась от бешенного ритма знакомого сердца.                     Кажется, это называется тахикардия? — вдруг раздался столь тяжёлый голос в душе мужчины.              — Заткнись, — прошипел он знакомому голосу в голове.       Шиноби напрягся. Он заправил волосы назад рукой, блеснув рубиновым глазом из-под маски.       Глаза наполнились ослепительной тьмой. Разум гнал его вперёд.       Какаши вдруг страшно рассмеялся.       — Прости, толстячок, но мне нужно торопиться, — признался Хатаке, выкидывая раскрытую с искрами ладонь вперёд. — Моя госпожа ждёт…                                                        Миари выставила руки вперёд, упиравшись руками в грудь мужчины, что так и норовил на неё навалиться в исступлении.       — Аяно, я думала ты адекватный юноша…       — Ха-ха, да боги упаси, быть среди них всех адекватным, — рассмеялся вдруг он, тряхнув головой, его руки по-хозяйски гуляли по её ногам, да таким тонким, что только дурак мог не завыть от удовольствия. — Моя семья давно искала таких как ты….       — Эй, притормози немного, — Миари зажмурилась, одной рукой она надёжно, как ей казалось, сдерживала тело мужчины, что понемногу на неё наваливалось, а второй судорожно била по его лицу веером. — Какая из меня кицуне, с ума что ли сошёл! Я всего лишь городская сумасшедшая!       Руки Аяно медленно поднялись выше, забираясь по самый подол кимоно красавицы, что казалось, была его единственным спасением, ведь, как ходили легенды, дети кицуне могли обладать немыслимой магией и силой.       — Я начинаю сомневаться, что они чокнутые! Но ты ещё хуже! — выкрикнула девушка, присматривая то, чем можно было приложить лорда.       Когда холодные руки Аяно коснулись её живота, она смачно прикусила губу, заставляя страх уйти подальше. Она прекрасно знала, что следует за этими прикосновениями.       — Когда мы породнимся, кицуне, уже не будет разницы! — ядовито прошипел мужчина, разрывая белые чулки девушки, выслушивая её грязные ругательства. — Думаешь, это общество, орден, называй как хочешь, существует для того, чтобы осуществлять наши мечты? — усмехнулся юноша, поправив надоевшие волосы. — О нет, красотка, вовсе нет, ты отдаёшь им деньги, делаешь ставки, выдаешь секреты своего клана, а за это получаешь вечную славу и положение! Вот только мой род, слишком мелочен и жалок…а потому, никого не может дать в замен, чтобы искупить свои грехи, но как только я оплодотворю тебя, мы сможем отдать в дар им наше дитя!              «Хатаке, пожалуйста!», — с болью кусала она язык, чувствуя, как металлический привкус наполняет рот.              Глаза Миари расширились, она схватила кунай, что был прикреплён к её локтю и занесла над спиной Аяно.       Оружие блеснуло в свете солнца.        Совершенно не боясь отнять чужую жизнь, Миари намеревалась попасть в определённую точку, но этот Аяно так извивался, словно на сковородке, не давая прицелиться.       Куноичи отчётливо слышала, как звякнул ремень на его штанах.              «Какаши!», — прекрасно она знала, что он её никогда не услышит, но всё естество неминуемо выкрикивало это имя как какую-то мантру.              В ушах громко звенело: «Никаких убийств, все должны остаться в живых для допроса!».       — Да, чёрт возьми! — вскрикнула Миари, пытаясь дотянуться до стакана, она смачно разбила его о голову мужчины, но тот лишь отряхнулся от стекла и ехидно улыбнулся, точно монстр.       — Думаешь, это меня вырубит?       — Нет? Ну, я надеялась, — разочарованно проговорила Миари, прикидывая, чем ещё можно приложить мелкого лорда Выскочкина в этой гостиной.       На глаза попался чей-то мраморный силуэт, но он был слишком далеко, чтобы схватить.       Миари протянула к нему руку, но, поняв, что не тут-то было, устало усмехнулась, рассматривая мужчину сверху, точно надоедливую муху.        Руки Харадо касались её талии, вызывая приступы тревоги и тошноты. Она нервно покусывала нижнюю губу, брыкаясь и извиваясь под тяжёлым телом мужчины.       Аяно насмешливо фыркнул, схватив её руки одной своей он поднял их вверх, заставляя девушку изогнуться.       Организм Миари хоть и чувствовал опасность, но своей защитной функцией почему-то-то выступил неуместный юмор.       — Аяно…Ты классный парень, конечно, но не тебя я хотела бы видеть сверху, честно, — с усмешкой призналась куноичи и её глаза блеснули.       Это было роковой ошибкой.       Издавна было понятно, что дразнить зверя свежим мясом не принято.       А Миари, пренебрегла всеми правилами и сунула руку прямо в клетку, именно поэтому, она оторопела, завидев возле своей шеи серебристый именной нож.              «Хатаке…», — скоростным поездом пронеслось в голове. А раньше, она думала, что перед смертью проносится вся жизнь.              Аяно потерял рассудок, посматривая как горячая, тонкая струйка крови окропляла холодное оружие, медленно стекая к его пальцам.       Харадо это возбуждало. Он чувствовал себя властным, тем, кому может поддаться даже эта мелкая, дерзкая госпожа, что так надменно посматривала из-под маски на гостей в зале.       Ощущение полноты значимости, мотивирующее безраздельную власть над жертвой. Уничтожая, он получал компенсацию собственных страданий, что пережил в глубоком детстве.       Увидев Миари, именно тогда-то он и понял, что она — та самая, с которой он и начнёт свою жизнь с чистого лица.       Аяно страшно облизнулся, вдавливая холодную сталь чуть глубже, вызвав такой желанный вздох.       — Ой-ёй, — вдруг насмешливо произнесла Миари, чувствуя, как сознание покидает тело.       Резную дверь вдруг поразил чудовищный удар, но она была слишком стойкой и не поддалась с первого раза.       Тогда Хатаке вложил всю свою мощь в ноги и с удвоенной силой снёс дверь, устремляя свой вихревой удар в самую середину.       Щепки летели точно в замедленной съёмке, растворяясь в пространстве, заставляя Миари зажмуриться, несколько из них неприятно царапнули щёки.       Завидев отвратительную картину; тот самый надоедливый гость из зала склонился над Миари, а его рука бесцеремонно блуждала по её телу, задирая кимоно в то время, как другая, медленно пускала горячую кровь, окропив розовое кимоно в тёмно-бордовый.        Его глаза наполнились чудовищным ядом, в руках разгоралось огненно-синее райкири, а в глазах — ненависть.       — Миари! — выкрикнул он, похожий на разъярённого зверя.       — Я цела…— поникнув головой проговорила куноичи, но Хатаке хватило и секунды, чтобы оценить обстановку.       — Ох, не на ту девушку ты напал, ублюдок, — скрипя зубами проговорил Какаши, сверкнув молнией в руке и заставив мужчину, вдруг пятится назад, перелезая через диван.       Аяно сначала было хотел прижать Миари к себе, но увидев страшный блеск обсидиановых омутов, вдруг отпустил эту мысль.       — Она одна из многих, разве ты не понимаешь? — судорожно проговорил Харадо, улыбаясь как-то совершенно диковато. — Расходный материал…       Хатаке злобно скрипнул зубами. Его райкири приобрело ещё больший размер, отдаваясь тупой тенью в душе. «Пришёл...он пришёл за мной...», — судорожно тряслась внутри девушка, смотря на Аяно, словно только сейчас, осознавая, что могли с ней сделать минутой ранее. Горячие капли крови медленно спускались в ложбинку между грудей.       Миари смотрела на происходящее, совершенно затуманенными от подсыпанного лекарства глазами, и словно попала в мягкую сладкую вату, позволив своим мыслям показаться:       — Но только, он для меня — один из всех, — с улыбкой произнесла Миари, со сладостью закрывая тяжёлые веки.       Голубая молния мелькнула в чужих желтоватых глазах, разрывая молодое тело на множество кусочков что, словно дождь обрушились в этой уютной гостиной.       Куноичи судорожно раскрыла глаза. Рассматривая ужасающую картину перед собой.       От Аяно не осталось ровным счётом…ничего.       Лишь какие-то булькающие кровью ошмётки, выдавали в нём человека. Остатки его ног, упали на колени, перед тяжело дышащим Хатаке.       Миари сглотнула, чувствуя, как горячая, чужая кровь стекает по её лицу.       Какаши медленно, волоча ноги с огромной головной болью подошёл к своей госпоже, сверкнув обсидиановыми глазами. Он невольно ухватился за её плечи.       — Ты в порядке?       Миари подняла глаза к бордовому потолку, что скорее напоминал взрыв от плохо сваренного борща и усмехнулась.       — Да, — с лёгкостью проговорила она, срывая бледную маску Хатаке, замечая, как дёрнулся рубиновый глаз.       Она медленно взяла его лицо в свои руки, пытаясь стереть чужую кровь с его лица, но та слишком быстро засыхала, оставляя багровые следы от её пальцев.       Мантра сработала…       Мужчина, что она так отчаянно звала пришёл на её зов.       Явился в самый ответственный момент, спасая…       — Ты пришёл…       Хатаке почувствовал горячее дыхание девушки на своей шее и поджал губы, будто боясь чего-то.       Миари облегчённо улыбнулась.       А Какаши диву давался, сколько всё-таки выдержки в этом девчачьем теле. Сколько в ней силы воли…       Куноичи стояла перед ним вся в крови, розовое кимоно стало тёмно-бардовым и теперь плотно прилегало к телу, (похоже, он всё-таки перестарался), ярко-жёлтые волосы пропитались кровью Аяно и теперь слиплись в крупные пряди, спадавшие ей на лицо.       Внутри девушки бушевал какой-то странный ураган, так ужасно подстёгивающий совершить кукую-то глупость. «Адреналин заставляет людей двигаться, сражаться, делает их смертельно опасными даже тогда, когда им следовало бы уже пасть замертво»,— куноичи усмехнулась, всего секундный порыв, и вот она встала на носочки, прижалась к шиноби и чмокнула его в губы.       — Миари, ты…       Куноичи не стала дожидаться.       Она легко накрыла его губы тяжёлым, глубоким поцелуем с привкусом дорогого бренди, проникая языком в холодный рот Хатаке, легко обнимая его за шею.       Какаши будто одеревенел, не двигался и даже задержал дыхание. Тогда Миари снова коснулась его губ, облизывая их, укусив нижнюю и потянув на себя.        Его руки не слушались и обвили девушку за талию.       — Спасибо…