Она умела видеть красоту в других, даже тогда, когда человек сам в себе этого не видит
— Римус Люпин.
Комната мало чем отличалась от той самой зловонной палаты в которой лежала Миари в больнице. Разве что, была чуть светлее и пахла ментолом вперемешку с хлоркой. Смотря на эту хрупкую девчонку, чьи иссиня-чёрные волосы разметались по подушке, а кожа потеряла былой румянец, у Миари сжималось сердце. Чего уж тут говорить о Куренай, что не выпускала из ладоней маленькую ручку Хинаты. Врачи постарались сделать всё возможное, чтобы восстановить заблокированные точки чакры и сейчас, юной Хьюга нужен был только покой и забота. Юхи неотрывно следила за малейшими движениями мускул на лице девушки. Когда подёргивались её веки, Куренай замирала, переставая дышать. Миари подумала, что так наверно выглядел и Генма. Девушка мысленно отвесила себе подзатыльник, когда Ширануи её найдёт, лучшим спасением будет — стать нукенином деревни и желательно переплыть восточный океан. — Подумать только, она так стойко сражалась, — Миари вспоминались горящие молочные глаза, что взрывались вихрем чувств каждый раз, когда над ареной проносился выкрик золотоволосого юноши. — Наруто для неё очень много значит. Куренай легко вздохнула. — Не только, — её рубиновые глаза медленно мазнули по телу Хинаты. — Ты тоже поспособствовала воодушевлению её внутренних сил. После твоих… приёмов, она светилась, была готова тренироваться до упора, — Юхи осторожно провела пальцами по сбитым костяшкам Хинаты. Миари молча улыбнулась и легко коснулась плеча подруги, чуть сжав. Внутри приятно растекалось тепло. — Там, на арене, она вдруг напомнила мне тебя… Когда тренировки с Куренай закончились нещадным провалом, девчонка посвятила всю себя тренировкам с остальными друзьями. Только для того, чтобы хоть немного встать на их уровень, пришлось не мало потрудиться. Миари не обладала выдающимися способностями для генина. Как она смогла создать одного, худо бедного клона на экзамене, сама не понимала. Она старательно изучала техники, пыталась научиться контролировать чакру, оставаясь допоздна в одном из тренировочных залов академии, где могла часами изнурять себя тренировками, в дали от чужих глаз. Однако сторож быстро прознал об этом и попросил доводить себя до состояния овоща где-нибудь в другом месте. Куренай тихо наблюдала из-за дерева, как Миари бессчётное количество раз безжалостно колотит столб для тренировок, сбивая костяшки в кровь и ломая пальцы, старясь доказать всем и себе сомой, что она всё-таки на что-то способна. Только Куренай видела горячие слёзы, стекающие по щекам Миари, когда та обессилевши сваливалась на колени, упираясь лбом в ненавистный столб. Невыносимо было смотреть на то, как резко дёргаются её плечи, как она сжимает в руках ткань штанов, отчаянно пытаясь совладать с собой. Она наблюдала, как Миари ковыляла одна в сторону больницы, стараясь улыбаться друзьям и говорить, что всё хорошо. Став частой гостьей в больничном крыле, она всё равно продолжала сражаться, борясь с перенапряжением и усталостью. Даже Гай посматривал на девушку, по началу, с сожалением — чувством, которое Миари ненавидела. Утонешь в жалости к себе — ничего не сможешь изменить. А Миари хотела изменить, и ей это удалось. Ветер, что пробрался сквозь открытое окно, колыхал чёрные пряди Куренай, заставляя её морщиться, когда одна из них касалась лица. — Наблюдая за сражением Хинаты с Неджи, я заметила контраст между той ранимой девочкой, которую знала прежде, и той волевой, которая сражалась с братом, — Куренай улыбнулась. — Я увидела в ней тот же огонь, что был всё это время в тебе. Миари стояла неподвижно, чувствуя себя смущённо, она не нашлась, что ответить. Слова Юхи шли от чистого сердца и безумно тронули девушку, заставляя её глаза наполниться влагой. «Значит ли это… то, что я делаю вовсе не напрасно?», — Миари сжала ткань брюк и прикусила губу. — Я рада, что ты смогла его сохранить в себе и передать Хинате, — Куренай повернулась и нежно взяла девушку за руку, крепко сжав. — Спасибо… Куноичи тихо притворила за собой дверь, оставляя подругу наедине со своей ученицей. В коридорах было пусто, медики дежурили на арене. Звук её шагов эхом отдавался от стен. Девушка обхватила себя руками и поморщилась. Коридор маленького больничного крыла — это свой мир. Он удивительным образом преображает всё, что попадает в него. В сущности, очень элегантная офисная люстра, дающая мягкий рассеянный свет, становится просто отвратительно невыносимой, стоит её только повесить в больничный коридор. Причём, даже если повесить их несколько в ряд, каждая станет одинаково невыносимой. И ещё этот цвет стен… Как бы не было плохо во время экзамена, тебя привозят в больницу с надеждой на исцеление, но, попав в коридор, ты понимаешь, что надежды нет. Вокруг тебя только боль, отчаянье, тупая обида, злоба и слёзы. Для особо оптимистичных на самые видные места развешаны страшные плакаты и графики перерывов врачей. Бывая в таких местах частым гостем в детстве, Миари относила его к подвиду особо омерзительного круга ада, о котором забыл упомянуть Данте в своём произведении. Услышав где-то впереди странную возню и грохот, куноичи нахмурилась. — Что за… — Значит, вы можете остановить удар даже из слепой зоны? — парень ухмыльнулся, не поворачиваясь. — Я так и знал, что вы придёте, Какаши… Хатаке стоял у открытых дверей, бросив быстрый взгляд на лежащие тела членов отряда АНБУ, что должны были охранять покой Саске, он сверкнул глазами. «Болваны», — подумал Хатаке, сжимая челюсти. — Ты… не простой генин. Почувствовав моё присутствие, ты сразу же приготовил оружие, неплохо… — Да нет… плохо, вы ведь живы, — вздохнув с улыбкой, произнёс Кабуто. — Что тебе надо от Саске? — Хатаке прищурился. — От твоего ответа зависит буду ли я тебя задерживать для допроса или нет. Парень в очках развернулся, ехидно улыбаясь. В нём не было страха быть пойманным или же напряжения от присутствия известного на весь мир шиноби Какаши. Скорее разочарование от прерванного акта эгоизма. — Думаете, что сможете меня задержать? А получится ли? — Хочешь проверить? Повисла тишина, прерываемая лишь нескончаемым «бип-бип-бип» исходящим от прибора. — Кто ты такой? — произнёс Какаши, прищурившись. «Он с лёгкостью перебил всю группу АНБУ, которую я оставил охранять Саске». Наглая ухмылочка Якуши подбешивала. Одно из самых больших удовольствий — чувство тайного превосходства над тем, кто считает себя выше, чем ты. И Кабуто ощущал это удовольствие, смакуя, точно терпкое вино из тайных погребов правителей. — Ты ведь сын одного из медиков нашей деревни. Ничем не выдающийся, ни на что негодный ниндзя. Если правильно помню, тебя зовут Кабуто? — Хатаке решил брызнуть ядом, стараясь поддеть пальцем эту злосчастную фарфоровую маску. — В следующий раз хоть ради приличия оставьте человек десять охраны. — Заткнись и отвечай. — А если я не буду отвечать? «Как же раздражает его самодовольство!», — внезапный порыв гнева, навеянный страхом за ученика, выбивал Хатаке из равновесия. — Вопросы здесь задаю я, говори живо! Ты… работаешь на Орочимару? Снова усмешка. — Если попытаетесь меня задержать, то никогда потом не докажите, что я был с ним связан. Никакие пытки или гендзюцу вам не помогут. К тому же я не очень-то люблю сопротивляться. А если дадите сейчас уйти, то рано или поздно всё узнаете сами. Ну что, договорились? — Похоже, ты привык ставить условия, мальчишка…— Хатаке быстро выхватил кунай и направил его на врага. — Видно, придётся тебя научить как надо разговаривать со старшими! — Значит, по-хорошему договориться не выйдет, — произнёс Кабуто, доставая кунай с согнутым в бок концом. — Ты же знаешь законы деревни и как поступают со шпионами. — Ой, только не надо мне нотаций читать. Преимущество-то на моей стороне. Кабуто отвёл руку назад, занося кунай над лицом Саске. Мальчишка выглядел словно кукла, бледный, с длинными ресницами, что слегка подрагивали, и редко вздымающейся грудью. Потребовалась секунда, чтобы Какаши завалил Кабуто на землю, выбросив ногу вперёд, он откинул его оружие в дальний угол. Один из членов поверженного отряда АНБУ вскочил и тут же наткнулся на клона Какаши в дверях. — Куда-то собрался? В смятении противник заметил окно и, швырнув туда несколько сюрикенов, разбил его и выпрыгнул следом за блестящими под солнцем осколками. Какаши оказался у окна. Падающий ниндзя снял маску АНБУ, напоследок улыбнувшись, сверкнув стёклами круглых очков. — Чёрт, сбежал! Какаши обернулся. Подойдя к телу «Кабуто», он легко провёл пальцами по свежему шву под подбородком. — Как я и думал, дзюцу мёртвой души… Какаши провёл рукой по волосам, взъерошив. «Если такой человек работает на Орочимару… мне его не победить», — несколько раз вздохнув он с силой сжал кулак и ударил о пол. Немного успокоившись, шиноби встал, мазнув взглядом по кровати Саске. Надоедливое «бип-бип-бип» и лёгкая дымка в пластиковой маске — вот от чего на сердце Хатаке становится легче. Если бы он был менее внимателен… Если бы не успел… Какаши снова мог потерять то, что стало так дорого. Неужели это его крест? Жизнь подкидывает ему людей, с которыми он невольно сближается, а потом, кто-то там, на верху за огромным пультом управления ёрзает колёсиком, заставляя приходить в движение заржавевшую цепочку событий. Какаши уже очень давно взял за правило не привязываться, не проявлять чувств и вот, кто-то снова стучит по клавишам, заставляя раскрываться его сердце. Действительно ли он сам хозяин всем этим эмоциям? Хатаке мотнул головой, прогоняя треклятые мысли. — Нет ничего отвратительнее, чем не суметь защитить тех, кто дорог, — Какаши осторожно поправил уголок одеяла, накрывая ноги Саске-куна. Миари прижалась к стене спиной и тихо вздохнула. Экзамен на чунина закончился. Миари, по началу, была совсем недовольна решением Какаши посвятить всего себя подготовке Саске к поединку, а Наруто отдать на попечение Эбису. — Чему этот извращенец может его научить? — не унималась Миари, меряя шагами свой кабинет. — А что ты предлагаешь? У нас не осталось свободных сенсеев кроме него, — пожал плечами Какаши. — К тому же, только Эбису может обучить его контролю чакры, ведь он специализируется в обучении элитных ниндзя. Миари устало потёрла ладонью лоб. Его отношения с Саске напоминали отношения с Итачи и это её пугало. Миари не хотелось, чтобы холодный Учиха был всё время рядом с Хатаке, раздавая ауру ненависти и злобы, точно бонусные пакеты к тарифу. Наруто требовалась поддержка сенсея не меньше Саске. Команда семь могла благотворно повлиять на Хатаке только совместно. Миари давно заметила определённую связь, возникшую между сенсеем и его учениками. «Какаши прав, но…». Она почувствовала не себе его взгляд и повернулась. — Не думай, что я бросаю его, — строго произнёс Хатаке, заверяя девушку. Миари, наконец, получила нагоняй от Ширануи, казалось, его крик был слышен даже в близлежащих деревнях. Гневное лицо Генмы сменялось раздражённым, а затем меняло спектр на озабоченное и взволнованное. В конечном счёте, ей пришлось пообещать ему несколько мисок полноценного рамена со всеми добавками и оплачиваемый поход в кебаб-ресторан, после которого его ждал массаж ног. Однако, раздражение Генмы за беспечность подруги не хотело уходить просто так, и он объявил Миари бойкот в виде игнорирования по всей строгости закона. Генма был ей, как никогда не существующий старший брат, который вечно лез со своими нравоучениями и чрезмерной опекой. Однако, не стоит скрывать, что Миари было невероятно приятно и терять, такого замечательного человека, что внимал всем её мыслям и чувствам она не собиралась. Девушке пришлось побегать за ним, умоляя. Что касалось отца… Миари ещё долго не могла сидеть на кресле, не ёрзая от жгучей боли в ягодицах, что доставила ей разделочная доска лучшего повара тайяки. Сузуму не мог долго злиться на беспечную девчонку, поэтому через несколько дней, сам купил ей заживляющую мазь и принёс примирительные тайяки с шоколадом, что так любила его дочь. Когда неугомонное место зажило, куноичи первым делом решила отправиться в больницу и навестить Рока Ли. К своему собственному ужасу она успела стать свидетелем их боя с Гаарой. Лёжа на полу в потрескавшейся песочной броне, демон поднял трясущуюся руку, направляя её в сторону густобрового мальчика, заставляя песок, точно живой повиноваться, засасывая тело Ли, ломая его кости. Громогласный возглас мальчика, Миари уже никогда не забудет, как и то, что Рок Ли встал, практически, не приходя в сознание, в боевую стойку, готовый продолжать бой. Даже, когда Гай сказал, что всё кончено. Миари посильнее сжала в руке корзинку со свежими фруктами. Проходя по знакомым мрачным коридорам, Миари плавилась от стыда. Некоторые медсёстры, (в одной из них она узнала ту самую, что холила и лелеяла свою тележку), посматривали на неё с недоверием и укоризненно качали головой. — Можно подумать, я первая кто сбежал из больницы… Осторожно, боясь потревожить, Миари открыла дверь и шагнула в палату Рока Ли. Здесь не было тусклых стен или волнообразных картин на потолке, (видимо, до сюда ремонт всё-таки дошёл). Помещение было окутано приятным ароматом мяты и лаванды. Новые занавески легко колыхались на ветру, стараясь достать кончиком до края кровати. Ли не спал. Его тусклые чёрные глаза смотрели куда-то в даль, разглядывая яркий пейзаж деревни. Вслушиваясь в перезвон весёлых и взволнованных голосов, его брови чуть хмурились. — Здравствуй, Ли, — Миари поставила корзинку с фруктами на тумбочку рядом с кроватью. Её внимание привлёк одинокий нарцисс, стоящий в вазе. — Меня зовут… Лёгкое шуршание одеяла. — Миари-сама, я знаю кто вы, — его голос, на фоне землянистого лица, казался ещё более бесцветным. Он повернулся. — Гай-сенсей рассказывал мне о… девушке, что не могла быть шиноби. По телу Миари прошёлся жар, от самых кончиков пальцев до корней волос. Она старалась откинуть правду в самые дальние уголки своего сознания и напрочь о ней позабыть. Но лёгкий тон Ли заставил, на секунду, вернуться в детство. Перед глазами тут же возникли насмехающиеся лица, от которых хотелось немедленно отвернуться, набрать слюны и смачно плюнуть. Она невольно сглотнула подступивший комок. — Я… — внутри вдруг пересохло. Ли нахмурился такой реакции. — Он рассказывал, что она похожа на него. Упорная, никогда несдающаяся и особенно требовательная к самой себе, — Ли слабо улыбнулся. — У нас с Гай-сенсеем, тоже не особый запас чакры, но это не мешает нам быть шиноби. Внутренняя сила…кхк…— Рок Ли тут же закашлялся. Миари любезно подала ему стакан воды. Мальчик обессиленно упал на подушки, зажмурившись. — Хотя, я уже начинаю сомневаться в том, что она у меня ещё осталась, —с неким раздражением процедил он сквозь зубы. — Я слышала, ты не очень-то соблюдаешь постельный режим, — слегка улыбнувшись уголками губ. — Я не могу просто валяться здесь, пока другие усиленно готовятся к предстоящему этапу экзамена, — Ли с силой сжал кулак и сквозь бинты стали просвечиваться багровые пятна. — Все они оказались более достойными противниками, чем я. Оказались сильнее… Куноичи не переставала дивиться. Мальчишка, действительно напоминал Гая. Не только внешним сходством, но и тем огнём, что питалась его душа. Чувствовалось чёткое влияние Майто. Гай помог ему понять себя как ниндзя, показал, что он сможет стать великим шиноби и без способностей к использованию ниндзюцу и гендзюцу. Девушка легко могла оказаться в их компании, но к великому разочарованию, Миари не имела к тайдзюцу ни малейшего отношения. Её сила основывалась лишь на безграничной воле, что помогла девчонке обучиться отличному обращению с холодным оружием. Миари легко положила руку на его кулак, и Ли повернулся к ней лицом. В потускневших глазах стояли слёзы. — Я столько времени тренировался, старался воспитать в себе всё то, что сокрыто, далеко от чакры и дзюцу, — голос его надрывался, а глаза всё равно старались сдержать порыв чувств, готовый хлынуть наружу в любой момент.— А в и тоге, пал… Сердце Миари дрогнуло. Она вспомнила себя маленькой, стоящей у треклятого тренировочного столба, с ужасом понимающую — рождённый ползать, летать не может. И только взгляд обсидиановых омутов, что смотрели на неё с тихим восхищением, смогли заставить её подняться. Проглатывая горячие слёзы, Миари вслушивалась в его голос. Слова, что произнёс этот человек в тот день, она записала себе в мысленный блокнот, обведя несколькими красными линиями: — В падении нет ничего постыдного. По-настоящему стыдно — не подняться после падения, — произнесла Миари, осторожно сжав дрожащие пальцы. Рок Ли замолчал. Тишину разрезало лишь его прерывистое дыхание. — Если боишься проиграть, просто стань сильнее. Если боишься пустого внутри себя, становись сильнее, пока не сокрушишь его, — строго произнесла девушка, глядя во вновь загорающиеся глаза Рока Ли. Миари была удивлена, когда увидела в своём кабинете девушку с тёмно-русыми волосами, собранными в два пучка с большими карими глазами. Она сидела в кресле для посетителей и крутила в пальцах мини фуума сюрикен. Поприветствовав друг друга, девушки замолчали. — Что привело тебя ко мне, Тентен? Миари внимательно слушала, изредка оставляя заметки в мысленном блокноте. Слушая Тентен, что немедленно поделилась с Миари своими мыслями по поводу того, что девчонки могут быть такими же квалифицированными ниндзя, что и мальчики, она невольно подавляла желание улыбнуться. — Женщина всегда должна сдаться мужчине, что в любви, что в поединке, они считают «слабый пол» априори ничтожным, — говорила Тентен, сжимая кулаки и вспоминая свои тренировочные бои с Неджи. — Мы играем с ними в шашки, но почему-то, мужчины вечно думают, что лишь они в дамках, — сверкнула глазами Миари, улавливая понимание и уважение в глазах молодого генина. Поражение Тентен в поединке, для неё, было поражением в глазах всего остального мужского пола, которое легко махнуло рукой, покачивая головами говоря: «так и должно было случиться, странно, что они обе не упали замертво…». Однако, Тентен думала лишь о реванше, что помог бы ей доказать свою значимость в этом патриархальном обществе, что не готово было принять сильную женщину, что так умело обращалась с холодным оружием абсолютно любого ранга. Миари готова повесить портрет Тентен у себя за спиной. Она была для Миари тем самым спасительным плотом, за который можно было ухватиться и спокойно плыть по течению, не замечая крутых порогов и острых камней, подбрасываемых жизнью. Куноичи был необходим такой пациент. Однако, ученица Гая была осторожна в выражениях, словно боялась, что Миари могла залезть ей в голову и выковырять мозг ложечкой для мороженого. Слухи рождаются от незнания. «Это мы исправим». Когда дверь в кабинет Миари хлобыстнула в следующий раз, о соседствующую стенку, девушка вздрогнула. На пороге стоял мужчина, длинные чёрные волосы разметались по его плечам, а глаза, напрочь сквозившие холодом и призрением ко всему окружающему, метали молнии. Миари молчала, сглатывая подступающее волнение. Холодный и внимательный взгляд больших глаз подсказывал, что пререкания не просто недопустимы. Он опасны. Мужчина ничего не сказал, лишь вытолкнул вперёд мальчишку. Миари сидела в кресле, закинув ногу на ногу и сложив руки на груди. Не шевелясь, она неодобрительно смотрела на юношу, и непроницаемое выражение его лица мгновенно сменилось на холодное, а взгляд белых глаз стал тяжёлым. — Никак не ожидала тебя здесь увидеть. — Взаимно. Миари очень хорошо знала членов этого клана, многие из них, периодически, прибегали к ней за помощью и советом, под страхом быть пойманными главой, который всегда говорил, что то, чем занимается Миари, не больше, чем пустая болтовня и трата времени. Однако, сам притащил в её кабинет собственного племянника. Неджи смотрел на девушку с ярко выраженным раздражением и скепсисом. У него в голове вертелась фраза, выскочившая из уст Миари на той самой арене промежуточного испытания: — Чемпионы не делаются в спортивных залах. Они сделаны из чего-то нематериального, что очень много внутри них. Это мечта, желание, видение, чего в тебе нет, Неджи. Он и сам не заметил, как фыркнул, качнув головой, словно прогоняя колючее воспоминание подальше. — Тебе не уютно? — Я не люблю таких как вы. Считаю, что любой умный и тонкий человек сам себе отличный сердцевед и способен разобраться в своих отношениях с миром, с близкими и неблизкими без посредников, — легко проговорил Неджи, пожав плечами. «Сердцевед… Хм, интересно». Миари чуть расслабилась, снисходительно посмотрев на юношу. — Зачем же тогда тебя привели сюда? — Понятия не имею. Холодный тон и такие же ледяные глаза. Миари не составило труда догадаться, зачем господин Хиаши привёл сюда своего племянника, видимо в его мудрой голове всё-таки что-то щёлкнуло. — Ты пойми: наша душа тоже болеет, как и всё остальное. Просто у медицины нет приборов, чтобы увидеть это, я помогу найти проблему и залечить её. — Вы что, Всевидящее Око? — Вот в этом-то и проблема! Мы скрываем свои тревоги за скорлупой иронии. Отбрось её и увидишь, что у тебя тоже есть проблемы. — Моя проблема в данный момент, находиться в вашем обществе, — сквозь зубы проговорил Неджи, наклоняясь над столом. Ему была ненавистна мысль, что старый дурак притащил его сюда, как какую-то бродячую шавку. Он должен был восхититься его способностями, а не унижать на глазах у всего клана. Его могущество и невероятные способности должны были отрезвить главу клана, но никак не заставить его смотреть на племянника с удушающим презрением, точно он только что передал главные секреты вражеской деревне. Все вокруг делали вид, словно могли понять, что за вихрь заправляет внутри его души, кивали и поддакивали, будто их мнение чего-то стоило в этой жизни. Хьюга сжал кулаки. — Вы такая же, как и все, только строите из себя всезнайку, словно действительно можете что-то увидеть. Сказать, что вижу я? — Хьюга напрягся, активируя бьякуган, с презрением поглядывая на девушку в кресле.— Ха, простая девчонка, с такой тонкой нитью чакры, что мне её разглядеть даже трудно. Миари стиснула зубы, промолчав. Её способности слишком часто подвергались сомнению. Ногти невольно скользнули по деревянной поверхности подлокотника кресла. — Вы злитесь, потому что полностью осознаёте вашу беспомощность и бесполезность в этом мире. Поэтому решили надеть на себя плащ и объявить всем вокруг, что можете лечить души как какой-нибудь вшивый супергерой? Пха, — Неджи неприятно усмехнулся, — видение, о котором вы так распинаетесь. Это в вас, его нет, Миари. Его грудь вздымалась. Вся злость, что скопилась со времен поединка с Хинатой, он только что выплеснул куноичи в лицо, надеясь задеть как можно сильнее. А что он, собственно, ещё мог поделать? Его притащили сюда силой, будто указывая на то, что он сам не в силах совладать со своими мыслями и чувствами, словно он какой-то умалишённый. Всегда проще признать могущественного человека лишь чокнутым психопатом с раздутым самомнением, чем признать его истинную силу. Лучше нажать на болезненные точки первым. Чакра девушки и правда была неимоверна ничтожной, но что-то белое, похожее на лёгкие языки пламени горели в очаге её сердца, заставляя Неджи нахмуриться, словно видел это впервые. Миари усмехнулась. Хьюга в недоумении вскинул бровь. Девушка придвинулась к столу, положив на него руки и внимательно посмотрела в глаза Неджи. — А теперь, я расскажу, что вижу я. Неджи Хьюга, ты капризный, придирчивый ребёнок, стремящийся к всеобщему вниманию, применяющий на себя роль судьи, — голос Миари стал строгим и холодным. Под её давлением Неджи сжал зубы и сглотнул. — Однако, внутри, ты невероятно обидчив и раним, боишься показать свои настоящие эмоции, и прячешь их в тугих клетках. Вместо этого ты лишь выпускаешь никому ненужный яд. Миари прищурилась, наблюдая как ослабевает бьякуган, возвращая Неджи в реальность. — Ты только и делаешь, что накапливаешь отрицательные эмоции, не в силах разделить их с кем-нибудь. Твой клан действительно могущественный, однако, вас с детства учат быть холодными и отстранёнными от всего сущего. А ведь тебе так порой нужно немного тепла и уважения, ведь ты его достоин, не так ли? Неджи открыл и тут же закрыл рот. — Маленький, недооценённый гений в побочной ветви клана Хьюга, что готов растерзать свою собственную сестру на поле боя, лишь бы доказать, что чего-то стоит, — Миари сморщилась, точно лизнула внутренности лимона. Она встала и нависла над Неджи, точно грозовая туча. — Ты из тех, кто готов причинить боль любому существу, лишь бы заставить почувствовать его ничтожным перед твоей силой. О да, ты определённо талантлив, но в тебе, как я уже ранее говорила, не хватает внутренней силы, стержня — как угодно, и пока ты будешь искать его в себе ты продолжишь делать больно близким людям, получая удовольствие от их беспомощности перед тобой. Неджи стоял, точно изваяние из мрамора не в силах пошевелиться. Сила девушки, стоящей перед ним ни за что не могла превзойти его собственную, но то, те слова, что вылетали из этих пухленьких губ били больнее любой пощёчины. Миари ткнула его в грудь тонким пальцем с безупречным красным маникюром. — Однако, твоё сердце не такое чёрствое и бездушное, как ты думаешь. Я специализируюсь на том, что вижу тьму внутри людей и… её у тебя нет и никогда не было, — строго проговорила девушка, сложив руки на груди. — Подумай над моими словами, и, если действительно себя поймёшь, в следующий раз, приходи ко мне по своей воле. Неджи с минуту стоял неподвижно, буравя молочным взглядом девушку перед собой. Жестокую истину труднее всего принять. Хьюга усмехнулся и вышел из кабинета смачно хлопнув дверью. Миари устало опустилась в кресло. Недели выдавались тяжелыми как для учеников, так и для их сенсеев, что из кожи вон лезли, чтобы подготовиться к последнему этапу экзамена. Поэтому никто не был против, когда Гай вдруг предложил расслабиться в одном из горячих источников. Это был небольшой источник в самом конце деревни. Густая растительность днём, скрывала потаённые бассейны от назойливого солнца. Вода, попадая из ручейка, растекается по естественным резервуарам, похожими на небольшие ниши-ванны, и оттуда спадает в реку. А невысокие пороги образовывали ступень примерно в семь метров, которая по праву считалась водопадом. Эта река была слегка мутноватая и прохладная, желание охладиться в ней появлялась после того, как хорошенько прогреешься. Благодаря минералам, входящим в состав воды, она была ярко-бирюзового цвета. Именно поэтому, с древнейших времён эту термальную воду использовали для лечения различных болезней и ран. Какаши, Гай, и Асума устроились по одну сторону чаши, а Куренай и Миари напротив. Генма не смог пойти, будучи загруженным заданиями от Хокаге, он прозябал свою молодость в библиотеках и архивах. От воды поднимался небольшой пар с завитушками, предающий эстетическое наслаждение. Хатаке блаженствовал, опустив плечи под сильные струи воды, ощущая нечто похожее на гидромассаж. Миари расслабленно вытянула ноги и глубоко вздохнула. — Принятие горячих ванн, благоприятно влияют на нервную систему, — промурчала девушка, шевеля аккуратными пальчиками над водой. — Не помешает и ещё кое-что, — щёлкнул пальцами Асума, прикусывая стебелёк. В этом приятном месте, сигарету ему заменила одна из травинок. Традиционно, в онсэнах подают саке на специальном плавающем подносе, здесь же, им подносом послужил небольшой лист кувшинки. Выпив по одной пиале горячительной жидкости, разговоры полились тягучим мёдом. — Как Хината? — поинтересовался Гай, закинув руки на «бортик» ванны. — Уже вовсю тренируется, чтобы поскорее прийти в форму, — Куренай подвязала смоляные волосы и устало вздохнула. — Теперь её не заставишь уйти с тренировочной площадки. — Внутренний огонь и стремление, всегда похвальны, — произнёс Асума подмигнув девушке. Миари заплела непослушные волосы в пучок, улыбнувшись. Какаши не смог обойтись без обеспокоенного взгляда. На плече девушки красовались три заживших раны от когтей. Миари поспешила натянуть рукав красного купальника. — Хината не хочет отставать от Неджи, он заставляет Тентен помогать ему тренироваться до ста потов, — гордо сказал Гай, кивнув. Миари неуверенно приняла пиалу из рук Куренай и, легко выдохнув, выпила содержимое. Внутри всё быстро зажглось, заставляя нарядить щёки в лёгкий румянец. — А Шикамару то и дело, лениться, валяясь на крыше и считая облака, — смущённо сказал Асума, почесав затылок. — Порой, я совершенно не понимаю этого парня. Может мне стоит отвести его к тебе, Миари? Девушка удивлённо моргнула. — А что? Может сможешь вытянуть его из этого странного состояния вечной спячки. — Я предпочитаю, когда люди приходят по своей воле, — качнув головой, сказала Миари, тут же встречаясь с чёрными глазами Какаши. Шиноби усмехнулся. — Он скорее пролежит весь день на пушистой траве, глядя в небо, чем добровольно поднимет куда-то свой зад, — рассмеялся Сарутоби, делая глоток. — А как там дела у Саске? — взволнованно произнесла Миари, поглядывая на Какаши, что расслаблялся напротив неё. Девушка старательно избегала вида его обнаженной груди, по которой то и дело скатывались горячие капли воды. Хатаке неопределённо вздохнул. — Он разучивает сложные техники… но меня кое-что беспокоит, — признался Какаши, поглядывая на свои руки под водой. Миари легко взяла пиалу и подала Хатаке. Какаши не считал затуманивание разума хорошей идеей, но раз уж тут собрались все его друзья, можно было и отпустить себя с поводка. Шиноби осушил пиалу, даже не скорчившись. Ребята внимательно уставились на него, ожидая продолжения. — Недавно, пришёл Гаара. Майто передёрнуло, он прикусил губу. — И что? — заинтересованная Куренай сверкнула глазами. Какаши рассказал о том, как застал красноволосого подсматривающим за их тренировкой. Он так же посвятил ребят в ту часть истории, которая вызвала в Хатаке непроизвольную дрожь. — Эти глаза, которые знают истинное одиночество… И глаза, которые знают, что это величайшее страдание в мире… Кажется, я тебе говорил. Что у тебя такие же глаза, как у меня. Глаза, жаждущие власти, переполненные ненавистью и убийственными намерениями… То же, что и я… Глаза, которые горят желанием убить тех, кто загнал тебя в ад под названием одиночество! Такие у тебя глаза… — в точности повторил слова Гаары Какаши, обратив свой взор в сторону вздрогнувшей Миари. — Всё нормально? — спросила Куренай, наклоняясь к подруге. Миари медленно подняла глаза на друзей и, шумно выдохнув, поведала о той ужасающей картине в Лесу Смерти. Когда рассказ был окончен, все потупили взгляд и только Какаши смотрел на девушку в упор. — Тебя вечно тянет туда, куда не следует, — строго произнёс он с ноткой раздражения в голосе. Миари пропустила это замечание. — Мне кажется, или он одержим Саске? — подумав, произнёс Асума, делая очередной глоток саке. Друзья последовали его примеру. Понемногу сгущались тени и несколько светлячков, опустились на края чаш, делая это место более интимным и красивым. Их роение подобно праздничной иллюминации — яркие искры, пронизывающие ночную тьму. Их несколько хаотическое перемещение напоминали о битвах. Кроме того, считалось, что яркое свечение этих насекомых проникает до самого сердца и высвечивает любовное томление. Миари постаралась отогнать странные мысли от себя, проведя рукой по лёгкой бирюзовой воде. — Верно, — легко проговорила куноичи, освобождаясь от наваждения. — Одержимость Гаары Саске проистекает из его веры в то, что убийство людей подтверждает его существование и придает его жизни цель. Чем сильнее жертва, тем более обоснованной и целеустремленной она себя чувствует. Перед финалом Гааре было интересно проверить своё подпитываемое ненавистью существование против кого-то, движимого теми же эмоциями, чтобы увидеть, кто заслуживает большего, — кивнула Миари, переводя взгляд с Асумы на Какаши. — Именно поэтому он и явился к вам. Хатаке задумался. «Может, Миари права… Мне самому давно кажется, что Саске движет одно лишь чувство…». — Этот… парень, заставляет кровь стынуть в жилах, — призналась Куренай, обхватив себя руками. — Он больше похож на чудовище, чем на мальчишку, — Сарутоби скривился. — У каждого чудовища есть создатель, — легко произнесла Миари, обратив свой взгляд на Асуму. Кучерявые чёрные волосы на его груди поблёскивали от капель воды. Куноичи поспешила отвернуться. Спустя неисчисляемое количество пиалок с горячительной жидкостью и нескольких похабных шуточек разгорячённого Майто, ребята решили, что с густобрового хватит и отправились по домам, чуть раньше. Миари придвинулась к бортику чаши и всмотрелась в водную гладь медленно движущейся реки. Несколько светлячков опустились на ветви деревьев, создавая приятную атмосферу. — Как там Наруто? — тихо спросила девушка. Какаши двинулся ближе и облокотился о бортик головой, позволяя горячей воде, перебирать пряди его пепельных волос. — Теперь он тренируется с господином Джирайя. Миари удивлённо обернулась на Хатаке. — Не тот ли это отшельник-саннин, пишущий твои похабные книжечки, что сделали тебя извращенцем? — девушка усмехнулась, склоняя голову на бок. — Именно. Тело Миари покрыла лёгкая дрожь. Она лишь раз осмелилась заглянуть в оранжевую книгу Хатаке и то, что она там увидела, не повергло её в шок, а скорее заинтересовало, вызвав странную дрожь в коленях и невероятный жар во всём теле. Когда Генма, случайно проходивший мимо, заглянул в содержимое страниц, его лицо залила невероятная краска и он поспешил вырвать из рук Миари похабную книженцию. — Ты навещал его? Какаши усмехнулся, вспоминая, как застал отшельника за подглядыванием в одном из водоёмов, пока несчастный Наруто пытался овладеть дзюцу призыва. — Он в порядке, в любом случае, ему точно есть чему у него поучиться. Старанию Наруто можно только позавидовать, в нём заключена великая внутренняя сила, — легко произнёс Хатаке, рассматривая звёзды на чёрно-фиолетовом небе. Миари беззастенчиво рассматривала его лицо. Мраморная кожа, с лёгким налётом румянца, невероятные чёрные глаза, в которых отражалась карта звёздного неба. Он казался таким далёким принцем, что, порой куноичи было сложно до него дотянуться. Однако, чувства Хатаке она понимала легко, без каких-либо обучающих учебников и дополнительных усилий. — Ты к ним сильно привязался, — сказала Миари, улыбнувшись. Какаши бросил взгляд на девушку. «К сожалению, не только к ним», — то, с какой лёгкостью он об этом подумал, вызвало в нём странное жжение в районе груди. Однако, Какаши старательно пытался это игнорировать, свалив всё на изжогу от саке. Признаться, его всё ещё беспокоил разговор с Орочимару, что проявил свой нездоровый интерес к Миари. Любое судьбоносное столкновение с этой девушкой, вызывало в нём неподдельную тревогу и необузданный страх, который он не мог объяснить. Чувства, что к этому могли быть причастны, уже давно были похоронены внутри. Однако, иногда, несколько щупалец просачивались сквозь гнилые доски сундука, стараясь уколоть его сердце. Хатаке опрокинул ещё одну пиалу и быстро почувствовал опускающееся в желудок приятное тепло, вытесняющее все остальные переживания. — Я теряю всех, к кому привязываюсь. Каждый раз, когда я открываюсь человеку, он уходит из моей жизни… или умирает, — Какаши говорил спокойно, словно это было данностью. Он медленно встал. Миари видела блеск его глаз, вызванный вовсе не алкоголем, а скорее, осознанием, и легко улыбнулась. — У каждого из нас в жизни есть люди, без которых мы не представляем своего существования. Сама мысль о том, что они могут исчезнуть, приводит нас в ужас, — Миари поднялась следом и прошла вперёд, поднимаясь на небольшую лесенку из камней. — Мы слепо любим их и готовы бесконечно долго закрывать глаза на их ошибки и проступки. И это происходит до тех пор, пока в нас живёт вера в этого человека… Но лишившись её однажды, мы понимаем, что вместо него внутри осталась лишь пустот-а-а-а! Нога предательски скользнула и Миари полетела назад, ощущая, как гулко забилось сердце. Девушка в ужасе зажмурилась. Однако, ужасного столкновения с твёрдой поверхностью не произошло. Руки мужчины осторожно обвили её талию. Даже через купальник, она чувствовала насколько его прикосновения обжигающие. Капли с волос Какаши падали ей на лицо, стекая по подбородку и теряясь на шее, финишируя в ложбинки груди. Жар внутри Миари не заставил себя ждать. К щекам тут же подступила краска, а разум затуманился. «Это последствия волшебного действия саке, или его собственный жар так дурманит?», — подумал девушка, сглотнув. Огромные, чёрные глаза блистали не восточной негой, а как-то траурно, безнадёжно; огонь, светившийся в них, кажется сжигал её. — Ты слишком много болтаешь. Глаза Миари расширились. Это не было сказано со строгостью учителя, ругающего на уроке, а скорее… нетерпеливо? «Я чувствую, как она внутри горит и это яркое пламя… манит и … пугает», —Какаши намеренно старался отогнать это странное чувство внутри, но оно только с лёгкостью взмахивало руками, открывая невидимые двери, встречающие давно забытого короля. — Ты… что-то со мной делаешь. И я совсем не уверен, что мне это нравится, — голос томный и такой низкий, что мурашки не произвольно собрали митинг. Миари промолчала, чувствуя, как покалывает пальцы от желания прикоснуться к нему. Она чувствовала, как Хатаке провожает капли взглядом, что опускались глубоко внутри её смежного купальника, заставляя вздрагивать. Тонкий аромат его тела, такой уже знакомый, дурманил, блокировал способность размышлять здраво. — Эти чувства, что я испытываю… Они меня беспокоят. Он давно заметил перемены в своём поведении, но списывал это на невроз или что-то подобное, пока его естество не нащупало душу Миари, что так легко впускала его в свои мысли, готовая захлебнуться. Он не хотел это… Или… хотел? Мгновенно, все его фантазии стали выстраиваться в ужасающую цепочку неосуществлённых мужских желаний, над которыми рассудительный мозг, обычно, брал вверх. Но дурманящий аромат её тела и такие искрящиеся глаза, словно ждали, когда его воля даст трещину. Хатаке может и хотел водрузить всю вину на действие алкоголя в крови, но сам прекрасно понимал, что это не так. Горячительный напиток стал лишь топливом для мозга, который с лёгкостью выпускал поток мыслей, что давно столпились у двери в немой очереди, готовые ворваться в этот мир и показать себя во всей красе. Деликатное касание пальцев к скуле Миари. Она задержала дыхание, не в силах пошевелиться или сказать хоть что-то вразумительное. — К…какие именно чувства? — горячее дыхание коснулось его кожи, вызывая сноб ярких искр. Какаши помедлил с ответом, продолжая пристально изучать её лицо. Мозг, точно расслабился в этой горячительной неге, заставляя произносить запретные слова… Миндальные глаза с ярко-зелёной окантовкой, в которых отражались звёзды. Лёгкий румянец на щеках. — Желание защитить. Видеть. Говорить. Касаться. Слова остались парить в воздухе. Ещё никогда Какаши не чувствовал себя так приятно взволнованно. Ничто желанное не будило в нём столько тревоги и не заставляло его дышать так учащённо. При этом, ещё ничто и никто не делали его таким несчастным. Было что-то в его взгляде горькое и отчаянное, выстраданное и надрывное. Не похожее на Какаши — всегда собранного и спокойного. Тяжелый стук сердец. Чудовище, доселе молча наблюдавшее со своего угрюмого трона за разыгравшимся спектаклем, хихикнуло, щёлкая пальцами. Перед глазами Хатаке мгновенно встали образы друзей, что он похоронил. «Нет. Мне не позволительно чувствовать это…», — маленькие шиноби внутри Какаши, быстро загнали разбежавшиеся мысли и чувства по своим клеткам, заперев на более крепкий замок. Девушка не видела его лицо целиком из-за маски, но могла поклясться, что он прикусил губу. Миари ощутила, как усиливается его хватка на её талии. Он будто через силу оторвался от девушки, осторожно поставив её, и зажмурив глаза, плюхнулся в термальную воду. Стоит ли говорить о том, что Какаши тут же пропал со всех радаров Миари, словно боялся встретиться с ней лицом к лицу? Куноичи решила основательно завалить себя работой, стараясь не думать о тех волшебных словах, что теперь были отчеканены у неё в сознании на деревянной табличке. То, что Хатаке поделился с ней своими чувствами не могло не радовать, но было в этом что-то такое болезненное, что Миари решила не тревожить раньше времени. «Когда ты теряешь кого-то, это чувство навсегда остаётся с тобой, постоянно напоминая тебе, как легко можно пораниться…поэтому ты так боишься, Какаши…», — Миари устало провела ладонью по лицу. Её размышления прервал лёгкий стук в дверь кабинета. — Войдите. Миари быстро поправила свой белоснежный халат и подняла взгляд на незнакомца в дверях. Неизвестный легко улыбнулся, поправив свои длинные серебристые волосы, он протянул руку. Девушка нервно сглотнула. — Хикару. — Миари, — девушка неуверенно протянула руку, но Хикару перевернул её и легко коснулся губами. — Очень приятно. — П-присаживайтесь, господин Хикару, — Миари указала на стул напротив стола и сама села в своё кресло, пристально наблюдая за человеком. Она не помнила его в деревне, да и судя по одежде он не был шиноби. Хикару был одет в чёрную водолазку и такого же цвета штаны с белыми вставками по бокам. Его круглые очки чуть поблёскивали, прекрасно оттеняя умный взгляд мрачных глаз. Миари заметно нервничала перед этим человеком. Он навевал какие-то странные чувства. Хикару положил ногу на ногу. Смерив девушку лёгким взглядом, он произнёс: — Больше всего человека пугает неизвестность… Как только эта неизвестность, пусть даже враждебная… — Идентифицирована, он чувствует облегчение. Незнание включает воображение… — закончила за него Миари и легко улыбнулась. — Ох, вы тоже читали «Мы, боги»? — выражение лица мужчины сменилось с непроницаемого на более мягкое и восхищённое. — Да, приходилось, — куноичи слегка выдохнула. По-видимому, незнакомцу тоже давалось нелегко присутствие здесь. Но то, что у них есть что-то общее, заметно расслабило Миари. Хикару свободно откинулся на спинку кресла. Его волосы растеклись по плечам густым водопадом, несколько прядок челки спадали на лицо, но это делало его ещё более загадочным и эстетичным. — Вы не здешний, верно? — В точку, — щёлкнул он пальцами. — Видите ли, я стал наслышан о некой девушке, что очень умело проникает в души других, — он усмехнулся. — Если не хотите говорить, то это не обязательно, — Миари обворожительно улыбнулась. — Ха-ха, — его смех показался девушке искренним, но каким-то надрывным, граничившим с чем-то другим. — Я настолько предсказуем? — Вовсе нет. Так… что привело вас ко мне? Хикару положил руку на стол и легко провёл пальцами по нескольким листочкам. На столе Миари не было ни фотографий, ни безделушек. Дважды она пыталась украсить рабочее место цветами в горшках: первый цветок высох за пару дней, второй — кактус — продержался почти месяц. Миари считала, что проблема в недостатке воды и солнечного света, а вот Генма, уверял, что она пугает цветы до смерти, когда вот так на них пялится. В конце концов от цветов Миари отказалась — решила, что довольно с её стола и беспорядочной кипы бумаг, что она считала своим творческим беспорядком. — В определенный период жизни мы встречаемся с определённым человеком, необходимым именно в этот период. Такой странный закон притяжения, такое взаимовыгодное спасение, — Хикару усмехнулся, проводя рукой по волосам и останавливая томный взгляд на девушке. Миари не заметила, как покрылась лёгким румянцем под пытливым взглядом Хикару. Что-то внутри неё было необычным. Оно привлекало его внимание, заставляя тело напрягаться. Это было похоже, на некий странный, молочный свет, вместо чакры, что легко протекал в её теле, расползаясь длинными полосами. Ему ненужно было обладать бьякуганом, чтобы чувствовать это неистовое жжение внутри Миари. Хикару наклонил голову в бок, изучая глаза девушки. Они были невероятного цвета. Цвета миндального тофу, что готовила его названная мать. Мужчина не заметил, как молчание затянулось, а он стал рассматривать девушку, сверкая стёклами очков. — Простите мне мою бестактность, — вскинул Хикару руки. Миари удивлённо изогнула бровь и двинулась ближе, складывая руки в замок. — Расскажите мне свою историю, господин Хикару. Он заинтересовал её. Странный и невозмутимый, готовый к любым атакам. Идеальный пациент. Мужчина заинтересованно склонил голову на бок, прикусывая нижнюю губу. Почему-то ему вовсе не хотелось надевать свою маску, наоборот, ему первый раз захотелось её разбить. — Под эту историю нужно вино, — улыбнулся Хикару, придвигаясь ближе к столу. — А вы мне свою? — Под эту нужен винный погреб. Новый пациент определённо был интересен и невероятен. Миари узнала, что Хикару воспитали в детском доме, сразу после того как нашли его одного в лесу, потерявшим память. Его названная мать, взяла его с собой помогать другим шиноби, чтобы содержать приют в целостности. Однако, в скором времени, маленький Хикару был вынужден прислуживать другим, для достижения своих личных целей, а именно — шпионить. Вскоре, на его мать было произведено психическое воздействие, после которого она уже не узнавала Хикару. После недолгих скитаний, он встретил наставника, но что-то подсказывало юноше, что ему и впредь придётся носить маски, окончательно потеряв себя, именно поэтому он и нашёл Миари. Чтобы спастись. Девушка продумывала тактику общения с этим необычным человеком, одиноко идя по тропинке в сторону больницы. В этот раз, она прихватила с собой тайяки своего отца. Специально для Ли, он сделал их с рисом и острым карри, что густобровый мальчик так любил. Она заметила, что больница как-то странно погрузилась в тишину, точно все люди по щелчку какого-то фиолетового монстра испарились. Мотнув головой, она двинулась по лестницам. Гаара легко отрыл дверь в палату и так же бесшумно проник внутрь. Вокруг пахло цветами и сладкими фруктами. Красноволосый мальчик корчится от ужасающей боли в голове, в которую проникают воспоминания о злосчастном поединке. Мозги донимает вихрь эмоций. — Я ненавижу это чувство, оно заставляет меня ощущать себя таким слабым и беспомощным всякий раз, когда я вижу его, всякий раз! Гаара легко протянул руку к парню, заставляя песок ожить. Он, щупальцами стал опутывать беспомощного мальчика, что тихо посапывал на больничной койке. — Он мне дорог, — раздался голос густобрового сенсея в голове Гаары, точно святые колокола, доносящиеся с небес. Человек, что лежал перед ним, его поддерживали, за него переживали, в то время, как сам Гаара был лишь разрушительным оружием, к которому никогда никто не относился с таким трепетом в сердце. Оружием, которым он стал по вине людей, что ни разу не испытали к мальчику настоящей любви, лишь тупой, животный страх, перед монстром, которого сотворили его близкие. Рок Ли был ловушкой, что затягивала Гаару в пучину эмоций, что ему только предстояло пережить. — Этот сенсей защищал тебя, почему? Что им двигало? — Чувства привязанности и любви. Небесный взгляд моментально переместился на девушку в дверях, отправляя песок окутать её тело и лишить возможности двигаться. Миари и не надеялась, шелохнуться, завидев здесь Гаару, на дощечке будущего уже виднелось одно чёрное слово из семи букв. Она выронила корзинку с тайяки и глубоко вздохнула. — Тебя, ведь зовут Гаара, верно? — девушка старалась говорить тихо и размеренно. — Почему ты здесь? Красноволосый глубоко вдохнул, стараясь успокоить разгорячённый мозг, так сильно пульсирующий в костяной клетке. «О нём, действительно беспокоятся!», — Гаара бросил брезгливый взгляд на корзинку у ног Миари. Парень снова скорчился от страшной боли в голове, которая буквально сводила его с ума, заставляя вспоминать неприятные моменты из несчастного детства. — Я понимаю, тебе больно… Я знаю боль. Сначала тебе кажется, что сможешь вынести её, а на деле оказывается, что не можешь. И когда это происходит, ты либо находишь причины жить дальше, либо… Миари хватала ртом воздух, стараясь избавиться из песочных оков. — Вы не можете понять мою боль, не зная, что творится у меня в душе! — вскрикнул Гаара, хватаясь за виски. Песок то ослабевал, то наращивал мощь. Гаара был не в силах справиться с обуреваемым его вихрем. Миари успела набрать в лёгкие побольше воздуха: — Это поганая боль от того, что не можешь понять собственные чувства, от чувств демона, что сидит внутри тебя и промывает твоё сердце кислотой в любой удобный момент! Гаара бросил быстрый взгляд на девушку. «Она не может знать, невозможно…». Но Миари не думала, что была настолько близка к правде. Гаара хотел сдавить девчонку сильнее, думая, что это поможет унять нарастающую жажду крови, но почувствовал, что его тело более не способно двигаться. Тяжёлый удар пришёлся прямо в челюсть Гаары. Парень шатнулся в сторону. Девушка тут же почувствовала, как хватка песка ослабла, и она рухнула на кафель, тяжело дыша. — Какого хрена ты здесь делаешь? Отвечай! — вскрикнул Наруто. — Нельзя его бить! При наложении дзюцу подражания тени я повторяю всё то, что делает он! — строго проговорил Шикамару, потирая щёку. — Прости, Шикамару! Миари-сама, вы целы? — Наруто помог подняться девушке. В некоторых частях одежды ещё чувствовался противный, скользящий песок, но она кивнула. — Что ты задумал, скотина? — мальчики выдвинулись вперёд, инстинктивно закрывая Миари спинами. — Я хотел его убить, — голос стал ровным и скользящим. От мотающегося по палате мальчишки не осталось и следа. «Я помню этот взгляд… Тот самый…— Миари сглотнула, припоминая ужасающие картины. — В нём просыпается неуёмная жажда насилия». — Зачем тебе это надо? Ты же выиграл в поединке! Или у тебя с ним личные счёты? — недоумевал Шикамару. — Вовсе нет. Я просто хочу его убить и убью. — Что ты несёшь?! Вот урод-то! — взвизгнул Наруто, указывая на красноволосого пальцем. — Похоже у тебя было трудное детство, раз ты вырос таким, — лениво предположил Шикамару. — Будете мне мешать, я и вас убью, — легко проговорил генин песка. Миари сглотнула. — Да ну?! Валяй, попробуй! — Прекрати, Наруто! — одёрнул его Шикамару. Девушка стояла позади не в силах шевельнуться, вспоминая ужасающую картину кровавого дождя из Леса Смерти. «Он одним движением может убить всех нас…», — от осознания своей беспомощности на душе сделалось гадко. Миари скривилась, вспоминая слова Неджи. — Мы видели твой поединок и знаем, на что ты способен. Но мы тоже не лыком шиты, — строго проговорил Шикамару, смиряя изучающим взглядом противника. — К тому же, нас тут трое, а ты один. Будешь сопротивляться, тебе не поздоровиться! А ели угомонишься и сдашься мы дадим тебе спокойно уйти! «Чёрт! У меня даже катаны с собой нет!» Миари мысленно стала прикидывать, что могло сойти за оружие при неблагоприятном исходе. Трубы? Оторвать косяк от двери? Что?! — Повторяю. Будете мне мешать, я и вас убью. — Чёрта с два ты меня убьёшь! — Я же просил тебя прекратить! Неужели ты не понимаешь, на что он способен?! — Внутри меня живёт настоящее чудовище. Ему меня не одолеть! — гордо вскрикнул Узумаки. Миари сглотнула, переводя взгляд на Наруто. «Неужели он уже…». — Не провоцируй его, идиот! — шикнул Нара. — Чудовище? — прикрыл глаза Гаара, изучающе посмотрев на Узумаки. — Тогда ты такой же, как и я… Ты прав, у меня было трудное детство! Родившись, я забрал жизнь у той, которая должна была стать мне матерью… чтобы сделать из меня непобедимого шиноби, отец с помощью ниндзюцу вселил в меня воплощение песка, не успел я родиться как уже стал чудовищем… — Чудовищем не рождаются, им становятся, — шёпотом произнесла Миари привлекая всеобщее внимание. — Госпожа, вы можете сколько угодно петь песни, но ненависть и желание убивать, заложено у меня внутри. Я был рождён ценой жизни своей матери. Рождён, чтобы стать лучшим шиноби нашей деревни. Я сын Казекаге. Я считал, что он любил меня пока не произошёл один случай… — Ч-что случилось, Гаара? — голос Миари дрожал, а руки сжимались в кулаки. — Шесть лет подряд с моего шестого дня рождения мой родной отец беспрестанно пытался убить меня! — Но … ты говорил твой отец любил тебя… Миари видела странный блеск в небесных глазах. Это был шанс понять, что же всё-таки его снедало изнутри. — Чем сильнее человек, тем больший страх он внушает другим. Он решил…что от меня лучше избавиться. Ведь никто не будет держать при себе смертельное оружие, которое невозможно контролировать… — Гаара страшно усмехнулся. — Сейчас для жителей деревни я просто тёмный пережиток прошлого, о котором хотят забыть. Но я до сих пор не знаю, зачем живу, — его кулаки сжимались. — Я много думал об этом, но так и не нашёл ответа. Если ты жив, то в этом должен быть какой-то смысл. Иначе чем тогда живой человек отличается от мёртвого? — О чём это ты? — вскинул бровь Шикамару. Миари понимала всё. Она видела трясущегося Наруто. «Он думает, что они похожи…». — И тогда я решил: «я существую для того, чтобы убивать». Так я перестал бояться того, что в любой момент могу умереть. Я убивал тех, кого нанимали расправиться со мной… и понимал, что в этом смысл моей жизни. Наруто пробила мелкая дрожь. «Я тоже страдал от одиночества и не понимал смысла своей жизни… мне было больно от этого…но потом я познакомился с Ирукой-сенсеем, Миари-самой и другими и впервые осознал зачем живу. А он… он совсем другой как можно получать удовольствие убивая людей?» — внутри Узумаки всё похолодело. — Я защищаю и люблю только себя. А все остальные, нужны лишь за тем, чтобы я вновь и вновь мог испытывать радость от их убийства. И пока существуют такие люди… я способен ощущать вкус жизни! — продолжал генин, сверля обезумевшими глазами ребят. «Мы с ним…». — Вы разные, Наруто, — еле слышно прошептала Миари, осторожно сжав его руку. Песок вновь зашевелился, обретая силу. — А теперь дайте мне снова почувствовать… — Хватит! — на порог палаты ступил Гай. — Угомонитесь! Поединки в третьем этапе экзамена начнутся уже завтра. Вы же не хотите провалить экзамен из-за того, что окажитесь на больничной койке? — строго проговорил сенсей. Миари издала еле слышный вздох облегчения. Гаара первый покинул палату, напоследок бросив гневный взгляд. — Скоро я вас обязательно убью, вот увидите… Гай и Миари проводили учеников, но Майто не спешил расставаться с подругой, почувствовав её упадническое настроение, он предложил пройтись. Свет домов напротив притягивал взгляд. Маленькие огоньки горящих окон показывали куда переместилась жизнь большой суетливой деревни с наступлением темноты. В каждом из них своя жизнь, своя романтика, свой маленький мир. Огни дорог, тянущиеся длинной вереницей, убегающей куда-то вдаль, так и манят за собою в неизвестность ночной романтики. Запах сильный, над землей, и льется прохладный ветер, опережая все знакомые звуки. Миари глубоко вдохнула, пропуская в лёгкие вечернюю прохладу. — Расскажи, если это конечно не большой и страшный секрет, почему ты стала заниматься таким сложным ремеслом? В его вопросе Миари не искала подвоха. В этом был весь Майто Гай, открытый, как любая книга из библиотеки, но не лишённый своего особого шарма в виде цветастой закладки или яркой обложки. Они прошли вдоль молчаливой аллеи и присели на лавочку, близ небольшого фонтана. — Из-за очень важного для меня человека, — вздохнула девушка, подобрав под себя ноги и уткнувшись лицом в колени. — Мне так хотелось спасти его…— Миари прикусила губу, борясь с подступающими чувствами. — Я так хотела излечить его раны, заштопать эти несчастные чёрные дыры в его душе… Майто не нужно было что-то объяснять, он и так всё понял, ведь он друг, что видит их насквозь. — Когда поняла, что ему нужна помощь, хотя сам он этого никогда не осознавал, я решила стать его спасательным кругом. Так сказать, нырнуть в его душу. Несколько листьев позади зашелестели. Гай пинал небольшой камень, размышляя. — Это получается успешно? Миари горько усмехнулась, вспоминая побег Хатаке. — Когда я подбираюсь ближе к его душе, в ней столько тьмы, что порой даже мне сложно с ней справиться, — куноичи нахмурилась. — Я стараюсь из последних сил, вытаскивая сетями из него эту дрянь, что засела в его сердце… Однако, когда он чувствует, что свободен, самовольно идёт в эту клетку снова… Гай осторожно положил руку ей на плечо, крепко сжав. — Иногда, я думаю о том, что совершенно бесполезна. — Почему ты так решила? Миари усмехнулась, вспоминая болезненные слова, проникшие в разум, точно инфекция. Они разбередили старую рану. — Девушка, что не могла быть шиноби…— Вы злитесь, потому что полностью осознаёте вашу беспомощность и бесполезность в этом мире…
— Бесполезная…— Какой деревне нужен такой никчёмный шиноби?!
— Слишком многие стараются мне об этом напомнить, — грустно ответила Миари, потирая уставшие глаза, в которых скопилась влага. Гай подскочил на месте и встал перед девушкой, взяв в руки её лицо он произнёс: — Никогда не забывай, кто ты такая, ведь мир, конечно этого не забудет. Сделай происхождение своей силой. Не допускай, чтобы оно превратилось в слабость. Облачись в это, словно в броню, и тогда никто не сможет ранить тебя. Горячие слёзы сами текли по щекам. — К сожалению, я настолько бесполезна, что не могу защитить близких, когда того требует ситуация. Я словно плацебо для больных, все в неё верят, но её не существует. — Ты прекрасно знала, что нужно действовать осторожно, ведь перед тобой три ученика, один из которых ещё даже не восстановился…— голос Гая пытался не дрогнуть. — Тем более, я заметил с каким ты видом посматривала на тяжёлый стул у окна… Девушка чуть усмехнулась. — Ты не имеешь права чувствовать себя бесполезной! Ты лечишь души, подкидываешь дрова в потухшую волю людей, заставляя их снова поверить в себя! — он был строг и вместе с тем полон восхищения. — Ты волшебница каких не сыскать! Миари грустно улыбнулась, когда Майто осторожно вытирал пальцами её горячие слёзы. — Просто будь нашим чудом…