Долина Наваждения

(Fragments — Aron van Selm) «Среди безмолвья, без ответа, Вдыхая пыль и горький смрад, Мы ловим лучики рассвета, Чтоб слёзы отпустить в закат…» Нескладно. Лиам перечитал строчки ещё раз и, недолго думая, смял лист бумаги и отбросил его в кучу ко всем предыдущим. Вдохновение никак не шло. Необычное для серого Тотспела солнце уже вовсю светило в окна комнаты, блики его, убегая от теней веток деревьев, танцевали на деревянном полу. На первом этаже больницы уже слышалась возня, а значит скоро ему придётся идти помогать сестре. Юноша порывисто встал, накинул рубашку и вышел из комнаты. Психиатрическая лечебница Жозефины Солсбери была небольшой, но хлопот все равно было выше крыши. Некоторые больные отличались особым спокойствием, другие же — напротив, как Тихий океан в шторм. С такими приходилось несладко. — Доброе утро, Лиам. Доктор Конрад Мюррей, красивый статный мужчина лет сорока пяти, по обыкновению, занимался утренним проветриванием и контролировал, чтобы все окна в палатах были раскрыты в течение пятнадцати минут. — Доброе, господин Мюррей. Не подскажете, где я могу найти сестрицу? Мюррей задумался, поправляя круглые очки в коричневой оправе, потом сказал: — Она в библиотеке, предполагаю. — Спасибо! Юноша лучезарно улыбнулся и убежал в западное крыло. — Доброе утро, Жоззи! — губы Лиама со звонким чмоком впечатались в щеку Жозефины. — Доброе утро, милый. Как тебе спалось? — Чудно. Какой на сегодня план? — Нужно постирать рубашки и постельное белье, этим займёмся вместе после завтрака. — Хорошо! Я ещё обещал поиграть с мистером Уотерсом в шахматы. — Хорошо, милый. Лиам собирался было уже уходить, но в дверях остановился: — Чуть не забыл. Там в саду зацвёл зверобой, нужно будет собрать для настойки. — Соберём, — улыбнулась в ответ Жозефина, не отрываясь от книги, — иди, отдохни пока. — До встречи за завтраком, сестрица! *** (Islands — Abel Gustavson) В стирке не было абсолютно ничего сложного: сложить белье, в лоханку, залить водой, добавить порошку и мешать. Но отчего-то Лиам ненавидел это занятие. Жозефина помогала на кухне, и юноша остался один на один с проклятым бельём. Он без разбору побросал сорочки, рубашки и простыни в лоханку, начал наливать воду. Его мысли заняло неудавшееся с утра стихотворение. Что же он делал не так? Почему у великих поэтов получается так складно, а у него так, словно он собрал в один букет розы, ромашки и листья лопуха?…. Он передернул плечами и взялся за порошок. Но в этот момент его прервали: в прачечную влетела Жозефина, вся мокрая, с лицом, словно она увидела приведение. Женщина прошептала: — Лиам, пойдём скорее! Ты должен это видеть…. — Что там такое, сестрица? — обеспокоено спросил юноша. Он отставил в сторону стиральный порошок и направился вслед за сестрой. (Insolation- Pavel Fedorov) Стук каблуков Жозефины отбивался от холодных кафельных стен больницы. Конрад стоял возле двери своего кабинета и о чем-то напряжённо говорил с одним из работников больницы. Лиам с Жозефиной подошли к ним, Мюррей жестом отправил работника в другое крыло, а только что подошедших брата и сестру пригласил войти. На вошедших обернулась девушка. От взгляда ее у Лиама замерло сердце. Каштановые кудри до плеч, черные, как смоль глаза, выглядывающие из-под длинных ресниц и по-детски наивная обворожительная улыбка. А уши…. Вздернуты вверх, как у эльфов… Девушка склонилась в изящном реверансе, приветствуя вошедших. — Здравствуйте! Она заметила Лиама и улыбнулась ему отдельно. Доктор Конрад присел за стол, таинственная леди — напротив него, а Лиам и Жозефина наблюдали, стоя чуть поодаль. Ему была видна каждая деталь ее мимики, каждое малейшее движение рук. Она была сказочная… На удивление, девушка выглядела очень осознанно для сумасшедшей, отправленной в лечебницу. — Итак, мисс…. Вы утверждаете, что вы…откуда? — Из Valle Deliria. — спокойным мелодичным голосом ответила она. — А где я нахожусь сейчас, позвольте поинтересоваться? Жозефина и Конрад переглянулись. — Мы в Англии, деточка, — ответила Жозефина. Девушка пробежала взглядом по Жозефине и улыбнулась. — У вас очень красивое платье…мисс. — Ох, спасибо большое. К ней вновь обратился Конрад. — Valle Deliria, значит… Как вас зовут? — Лалита. — Хмм… В этот момент Жозефина нагнулась к Конраду и прошептала: — Что думаешь на счёт ушей? — Возможно это какой-то вид пластической хирургии…на мутацию не похоже. — Уши не искусственные. И, я думаю, говорить можно вслух, я не обижусь, — с улыбкой ответила Лалита. (Lost Memories — Justus Rümenapp) В этот момент в разговор вмешался Лиам. — Как называется ваш народ?.. — с надеждой в голосе спросил он, и это не ускользнуло от пристального внимания девушки. — Драяды. Лиам обомлел. Сходилось абсолютно все… Долина Наваждения, драяды… Этого не может быть. — Если я правильно понимаю, вы лекари… — осторожно спросила девушка. — Да, это больница для душевно больных пациентов. Здесь рады всем: осуждённым, покинутым… — Осуждённым кем? — перебила Лалита. — Судом. Судьями. За кражи, убийства… — Убийства… людей? — с ужасом в голосе спросила девушка. — Ну да. — О, Великий Тар… Какой ужас… У нас никогда не случались убийства других драяд…. — То есть как? — рассмеялся Конрад. — Очень просто, — в недоумении ответила Лалита. — У нас это считается самым жутким грехом, Тар никогда не прощает убийства драяд. — Что за Тар? Это он у вас правит? И у вас нет суда? Какое-то сомнительное управление. — Да, у нас правит Тар, и в отличие от вашей страны, в нашей никто не убивает своих собратьев. Посмотрела бы я на вашего правителя, вот он-то точно сомнительный… Лиам и Жозефина рассмеялись. «А она неплоха», — подумала про себя Жозефина. Конрад собирался закурить, но не нашёл спички. Он отложил сигару. — Что это? — спросила Лалита. — Сигара, чтобы курить. Это особая трава, если ее поджечь, она выделяет дым… Недолго думая, Лалита взяла сигару и щелкнула пальцами над ее кончиком. Сигара вспыхнула и задымилась. Девушка передала ее Конраду. — Вот, курите, пожалуйста. Только мне не нравится запах, могу я выйти в сад? — Да, конечно… Лиам тебя проводит. На негнущихся ногах юноша вышел вслед за девушкой из кабинета, все ещё не веря в происходящее. Дверь захлопнулась. — Это фокус? — Я сам не понял. Но одно я понял точно — она непростая. Что-то в ней есть… осталось только понять, что.