Unspeakably Complicated Circumstances (Невыразимо Сложные Обстоятельства)

Сидарвилл, насколько Гарри понял, был очень похож на маленький городок в Англии, только без приличных газетных киосков или каких-либо окольных путей. Он подумал, что тут, высоко в горах Южной Юты, было живописно и приятно прохладно даже летом. Вероятно, зимой было очень холодно, но он провел зиму в палатке в Лесу Дин. Он мог немного потерпеть. Он чувствовал на себе взгляды местных жителей, когда брел по главной улице в сторону южной части города, где жили все студенты. Согласно брошюре, которую он взял на автобусной остановке в одном городе к северу отсюда, Сидарвилл был «студенческим» городом, который мог похвастаться всевозможными достопримечательностями для студентов и молодежи, включая знаменитый шекспировский фестиваль и разные другие развлечения. Если верить дальнобойщику, который подвёз Гарри, студенческие городки летом были мертвы. Судя по отсутствию людей на так называемой главной улице, Гарри был склонен согласиться. Было чрезвычайно удобно, как улицы города были расположены по идеальной сетке. В Сидарвилле было практически невозможно заблудиться. Вот только Гарри понятия не имел, где в Сидарвилле находится его пункт назначения. Он пообещал Рону, что пришлет сову или свяжется по камину, как только приедет, но он не мог по-настоящему использовать свою магию, если не найти уединенного места, где можно было бы остановиться. Как бы то ни было, все, что у него было, — это куча вещей, уменьшенных и уложенных в зачарованный рюкзак, похожий на сумочку, которую использовала Гермиона, когда они были в бегах. Гарри уставился на карту, щедро подаренную дальнобойщиком, но это было бесполезно. Улицы Независимости на ней не было. И у него не было ни малейшего представления о том, как найти местных волшебников. Гарри изучал витрины магазинов вдоль главной улицы. Наверняка местные лавочники привыкли помогать заблудившимся туристам. Кто из них знал бы лучше всего? «Ламповый кофе». Кафе. Бариста, наверно, были дружелюбны и болтливы. Студенты университета любили слоняться по кафе и выглядеть интеллектуалами, не так ли? Так что не будет ничего странного в том, что парень возраста Гарри ввалится и попросит о помощи. Гарри сложил карту, сунул ее в задний карман джинсов и поспешил вниз по тротуару. Когда он толкнул дверь, над головой зазвенели колокольчики. Интерьер кафе был хорошо освещен сквозь большие окна, выходившие на главную улицу. Целая стена была занята книжными полками, а несколько удобных кресел и диванов виднелись рядом с более традиционными деревянными обеденными столами. Темноволосая девушка свернулась на краю одного из диванов, погрузившись в большую книгу и потягивая кофе из кружки. Гарри направился к стойке, решимость горела в его груди. Он столкнулся лицом к лицу с Темным Лордом. Он мог встретиться лицом к лицу с какими-нибудь незнакомцами и задать несколько странных вопросов. — Мне все еще грустно, что это твоя последняя неделя, — сказала девушка за прилавком. На ней был темно-зеленый фартук и значок сотрудника; она смешивала какое-то сложное сладкое нечто с кофеином для угрюмого парня в длинном черном пальто. Однако она разговаривала не с ним. Скорее всего, она разговаривала с кем-то вне поля зрения, в подсобке за прилавком. — Я не могу поверить, что ты бросаешь меня на растерзание зависимым от кофеина людишкам, ради какой-то работы в колонии для несовершеннолетних. — Это не «колония для несовершеннолетних», — последовал приглушенный ответ. Мужской голос. Знакомый. Гарри прищурил глаза, на время забыв о собственных вопросах. — Это вполне респектабельное учреждение, в котором содержатся проблемные девочки-подростки, — продолжил мужчина. — И я тебя не бросаю. Я по-прежнему буду жить в городе и по-прежнему буду брать смены, чтобы ты могла меня видеть. Если захочешь. — Ты мой друг. Конечно, я все равно увижу тебя, — преувеличенный акцент девушки на словах ужасно напоминал Панси Паркинсон, и Гарри содрогнулся. Девушка улыбнулась парню в пальто и протянула ему его напиток. Парень издал ворчание, которое могло бы выразить благодарность, протянул хрустящую купюру, забрал монетки сдачи, и, шаркая, вышел через парадную дверь, потягивая свой напиток. Девушка перевела свой сияющий взгляд на Гарри. — Добро пожаловать в «Ламповый кофе». Чем я могу вам помочь? Он подавил желание нервно поежиться. Несмотря на чушь, напечатанную в Ежедневном пророке, Гарри не считал себя героем, и он едва мог заставить себя вести себя как «благородный защитник света», не говоря уже о том, чтобы допрашивать эту девушку, как будто она ему что-то должна. Может быть, в какой-то степени и должна, но Гарри не сказал бы ей этого. — На самом деле, у меня есть немного странный вопрос, — начал он, и все ее лицо осветилось. Она действительно завизжала. — Оооо! Ты тоже из Англии! — Тоже? — Гарри шагнул ближе, широко раскрыв зеленые глаза. — Кто–нибудь из Англии заходил сюда до меня? — было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой, если бы кто-то с родины опередил его, но сейчас он не верил в совпадения. Возможно, он все-таки пришел в нужное место. Девушка в восторге захлопала в ладоши. — Я просто обожаю британский акцент! Ты ведь будешь пить чай, верно? Руки Гарри сжались в кулаки; она не ответила на его вопрос, и разочарование начало пробираться по его нервам. — Пожалуйста, мисс… Голос из подсобки прервал их обоих. — Ну правда, Кристина, не все в Англии пьют чай. Пульс Гарри участился. Этот голос был очень знакомым, но, возможно, это было потому, что Гарри узнал английский акцент среди множества американских. Вероятно, он вообще не знал незнакомца. Кристина обернулась. — Ну, ты же англичанин. Почему бы тебе не поговорить с ним? А потом мужчина вышел из подсобки, и Гарри почувствовал, как время остановилось. То, что увидел Гарри, было невозможно. Человек, стоявший в дверном проеме, имел поразительное сходство с Седриком Диггори. Старше Седрика, шире в плечах. Ещё красивее, потому что в его лице не было прежнего мальчишества. Его волосы были немного длиннее, чем у Седрика, но на ощупь казались такими же мягкими. Он выглядел странно в маггловской одежде — джинсах и зеленом фартуке поверх кофты с длинными закатанными рукавами. Вокруг его шеи был искусно намотан светло-голубой хлопчатобумажный шарф. Его улыбка, сияющая от веселья при словах Кристины, исчезла, а темно-серые глаза расширились от шока. — Седрик? — спросила Кристина, нарушая внезапно воцарившуюся в кафе тишину. — С тобой все в порядке? Мужчина замер совершенно неподвижно, пристально глядя на Гарри. Гарри продолжал смотреть, не в силах вымолвить ни слова. Нет, это было невозможно. Он видел, как умер Седрик, видел, как призрак его души появился из палочки Волдеморта. Он держал его безжизненное тело, когда кубок-портключ вернул их в безопасное место. — Ты выглядишь так, словно увидел призрака, — сказала Кристина. Лицо мужчины было непроницаемым. — Нет, не призрака. Кристина перевела взгляд с мужчины, которого она называла Седриком, на Гарри и обратно. — Вы двое знаете друг друга? — Да, — сказал мужчина, в то же время, как Гарри сказал: — Нет. Кристина выглядела еще более смущенной. — Гарри, — начал мужчина и подошел ближе. Рука Гарри потянулась за палочкой. Он не смел отвести взгляд от человека, похожего на Седрика, потому что это было невозможно, Седрик был мертв, и кем бы ни был этот человек, он был волшебником, неизвестным элементом и, скорее всего, угрозой. Это не могло быть оборотное зелье; незнакомец выглядел бы как Седрик, каким Гарри видел его в последний раз, семнадцатилетним и полным энергии юности. — Кто ты такой? — Ты знаешь, кто я. — Нет, я не знаю, — сказал Гарри. Он знал, что его тон был враждебным; он увидел, как незнакомец вздрогнул. Как увести его от магглов, снять с него чары и заставить раскрыть правду? — Седрик Диггори, которого я знал, мертв. Кристина выглядела испуганной. — Мертв? Гарри подавил желание заколдовать ее, чтобы она замолчала. Мужчина глубоко вздохнул. — Насчет кладбища я могу объяснить. Гарри крепче сжал свою палочку. Единственными оставшимися людьми, которые знали о кладбище, были Пожиратели Смерти. Был ли этот человек сбежавшим Пожирателем Смерти, который думал, что сможет прожить свои дни под украденным лицом убитого мальчика? — Здесь нечего объяснять, — сказал Гарри, потому что ему не нужно было слышать ложь Пожирателя Смерти. Печаль в глазах мужчины была почти осязаемой, и Гарри чувствовал, как что-то в нем рушится, но он отказывался сдаваться. Плечи мужчины напряглись. — Гарри, пожалуйста, ты должен мне поверить. Я хотел тебе сказать. Все это время, каждый день, я так отчаянно хотел рассказать тебе. — Прости, — сказал Гарри с холодной вежливостью. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — он бросил острый взгляд на левую руку мужчины, увидел, как тот инстинктивно потянулся и стянул вниз рукав — до края Темной Метки. Он был Пожирателем Смерти. Это был мерзкий, злобный трюк — больной розыгрыш, придуманный одним из психопатов Волдеморта. Гарри развернулся на каблуках, двумя быстрыми шагами пересек кафе, распахнул дверь и ступил на тротуар. Его голова шла кругом от гнева и ярости. Седрик был мертв. Он смирился с этим, и как бы сильно это ни болело в нем, он знал, что это правда. Как посмел один из этих кровожадных ублюдков принять облик такого человека, как Седрик? Такого сильного и доброго и… Гарри глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться. Это не принесло бы ему никакой пользы, если бы он случайно применил магию в центре маггловского города. Он должен был разобраться, подождать, спланировать — поймать Пожирателя Смерти на месте преступления. У него было лицо Седрика. Дверь снова распахнулась. Это был он, самозванец, крадущийся к магловскому мотоциклу, припаркованному на обочине. Он натянул пару перчаток, движения были резкими от напряжения. Гарри инстинктивно нырнул за гигантское растение в горшке, ожидая, когда мужчина пройдет мимо. — Седрик, куда ты идешь? — девушка, Кристина, вышла на тротуар. В ее темных глазах была тревога. — Последнее интервью в «Независимости», — сказал мужчина. Было какое-то отчаяние в том, как он держался, но затем он забрался на мотоцикл и помчался прочь от кафе. Гарри смотрел ему вслед. Неужели он только что отпустил анонимного Пожирателя Смерти на свободу? Должен ли он пойти за ним? Но потом он понял, что сказал этот человек. Независимость. Гарри зашагал по тротуару в том направлении, куда уехал мотоцикл. Он поднял палочку, чтобы произнести заклинание, указывающее путь, но голос Кристины остановил его. — Вы двое знаете друг друга, не так ли? — слова Кристины были тихими, почти сердитыми. Гарри проигнорировал ее, прокручивая в голове свой разговор с незнакомцем в поисках какой-нибудь подсказки о том, кем на самом деле был этот человек. Он повернулся лицом к Кристине. — Он сказал, что у него интервью в «Независимости». Где это? Образ этого слова, нацарапанного на куске пергамента, горел в его сознании. Выражение лица Кристины теперь было настороженным. — Ты знаешь Седрика? — Просто ответь на вопрос! — в любое другое время Гарри, возможно, почувствовал бы себя неловко из-за своей грубости, но в груди поселилось еще одно странное ощущение: страх, надежда и отчаяние в одном флаконе. Кристина выглядела испуганной его криком. — Это то, что местные жители называют Домом Независимости, приютом для проблемных девочек-подростков. Седрик устроился туда работать в дневную смену. Это его последняя неделя здесь, в кофейне. Я думаю, ему нужно пройти еще одно собеседование, прежде чем он приступит к работе. Почему ты спрашиваешь? Мысли Гарри закружились. Это не могло быть тем, что девушка имела в виду в записке, ведь нет? Должно быть, она хотела, чтобы он поймал негодяя Пожирателя Смерти, которого Министерство пропустило. Должно быть, так оно и было. Но что, если этот человек — действительно Седрик? Даже если это не так, Гарри должен был найти его. Сейчас. Он двинулся по тротуару в том направлении, куда уехал мотоцикл, затем остановился и обернулся. Он понятия не имел, где находится этот Дом Независимости. — Мисс, — начал он, затем остановился. Что, черт возьми, происходит? Седрик выжил на кладбище? Как? Был ли он здесь все это время? Почему та девушка привела Гарри к нему сейчас, после всех этих лет? — Знаешь, — сказала Кристина мягким голосом, — половина девушек, которые приходят сюда, влюблены в Седрика. Он отличный парень — дружелюбный, добрый, вежливый. Довольно горяч в придачу. Но он никогда ни с кем из них не флиртует, хотя мог бы получить все, что хочет, и даже больше. Он влюблен в кого-то другого, в кого-то, о ком он никогда не говорит. Я было решила, что тот, в кого он был влюблен, мертв. Гарри уставился на нее, не зная, что сказать. Она улыбнулась с выражением боли на лице. — Дом Седрика не так уж далеко отсюда. Я могу нарисовать тебе карту. — Спасибо, — сказал Гарри. В его груди сжалось, и он почувствовал, как к горлу подступает комок. Что он будет делать, когда доберется туда? Кристина быстро набросала ему карту в блокноте, который вытащила из кармана фартука. Она оторвала верхнюю страницу и протянула ему. — Ты поймешь, как только увидишь. Там прелестный маленький английский сад и все такое, и это просто волшебно, учитывая погоду в городе. На главных воротах есть табличка с надписью «Та сторона». Это название дома Седрика. Он говорит, что это английская традиция — давать название дому. Та сторона. Гарри кивнул, мгновение изучал карту, затем отправился в путь. * * * Гарри уставился на дом, о котором шла речь. Сначала он казался похожим на любой другой старый дом в этом городе, с величественными деревянными колоннами, обрамляющими двойные двери и поддерживающими элегантный балкон. Все здание носило старинный вид без мрачной мертвенной бледности, которая пропитала дом предков Блэков. Старые здания в этом городе были прекрасны. Но потом Гарри почувствовал это, маленькие прикосновения магии тут и там — временная заплатка на одном из окон, несколько согревающих чар на шпалере из роз. Деревянная вывеска ручной росписи висела на воротах прямо под почтовым ящиком. «Та сторона» — было написано душераздирающе знакомым почерком: Гарри протянул руку и провел кончиками пальцев по словам. Он проделывал это тысячу раз с письмами. А потом его снова охватило замешательство. Тибериус Принц, Пожиратель Смерти в той нише — он отправлял эти письма, и подтвердил это, когда Гарри спросил его. Но та же фраза была и в первом письме, которое, как Гарри и Гермиона были уверены, Седрик написал сам. Знал ли Тибериус о первом письме? Знал ли он, что Седрик жив? Гарри начал расхаживать взад и вперед перед воротами с палочкой в руке, пытаясь разобраться во всем. Слишком много вопросов и ответов пронеслось в его голове, и он понятия не имел, с чего начать, как вообще решить, мог ли человек, которого он любил, пережить кладбище и смертельное проклятие Хвоста. После добрых пятнадцати минут ходьбы Гарри опустился на край тротуара и, запрокинув голову, уставился в небо. Если этим человеком действительно был Седрик, что Гарри мог сказать после всех этих лет? И если этот человек не был Седриком, а действительно был изгоем Пожирателем Смерти, мог ли Гарри убить его? Мог ли он действительно убить кого-то, кто носил лицо Седрика? Гарри закрыл лицо руками и рассмеялся так, что даже для него самого это больше походило на рыдание. Существовала мизерная вероятность того, что Седрик жив, и он боролся с этим. Так же, как он боролся с мыслью, что Седрик мертв. Что, черт возьми, с ним не так? Всё. И именно поэтому он сбежал из дома. — Что ты здесь делаешь? — голос донесся из-за спины Гарри. Он вскочил на ноги и вытащил палочку еще до того, как увидел, кто стоит над ним. Затем он бросил нервный взгляд на соседние дома и опустил палочку, держа ее вне поля зрения. Незнакомец стоял на тротуаре рядом с воротами, засунув руки в карманы, и был так похож на Седрика, что Гарри не мог дышать. Пусть это будет он, взмолился Гарри. Если этот человек не был Седриком, Гарри хотел, чтобы эта встреча закончилась быстро и безболезненно. Он не был уверен, что сможет выдержать больше. — Ты действительно Седрик? — спросил Гарри. Это прозвучало глупо, когда он произнес это вслух, но он должен был знать. Мужчина закрыл глаза, но не дрогнул. — Да, да, это я. Мне так жаль, Гарри… — Докажи это, — сказал Гарри. Глаза мужчины распахнулись. Он долго изучал лицо Гарри, и Гарри задался вопросом, может ли он видеть отчаянную надежду в глазах Гарри, болезненную потребность в том, чтобы этот человек действительно был парнем, которого он любил. — Что ты хочешь знать? — Скажи мне что-нибудь, что мог знать только Седрик. — Мы всегда встречались в коридоре у кабинета заклинаний после ужина, когда тебе удавалось ускользнуть от своих друзей. Между двумя доспехами есть ниша, затененная и прикрытая яркими красными бархатными портьерами, — мужчина уставился на свои руки, когда заговорил приглушенным голосом. Тибериус Принц тоже это знал. Гарри покачал головой. — Что-то еще. — В первый раз я поцеловал тебя в северной астрономической башне после Второго испытания. Я поцеловал тебя, а потом убежал, — голос мужчины дрожал от неописуемо сильных эмоций. Нет, нет, это было невозможно. Седрик был мертв, а Тибериус Принц знал слишком много, возможно, все. Гарри никак не мог понять, говорит ли этот человек правду. Он посмотрел мужчине в глаза, и страдание читалось в них бесспорно, но даже Хвост, скулящее, жалкое существо, смог обмануть отца и мать Гарри. Затем Гарри вспомнил о Темной Метке. Он сделал выпад. Он схватил мужчину за горло, палочка уперлась ему в челюсть, к черту маггловских свидетелей. — Кто ты, черт возьми, такой? Ты не можешь быть Седриком Диггори. Седрик мертв. Я видел, как он умер, своими собственными глазами, и я видел, как его душа появилась из палочки Волдеморта, — у Гарри голова шла кругом. Этот человек не мог быть Седриком. Этого не могло быть. После всех этих месяцев надежд, ожидания и молитв о том, чтобы Седрик был жив, Гарри смирился с тем, что он мертв, и ничто не могло этого изменить. Ничто не могло отменить смерть. — Кто ты такой? Потому что, клянусь Мерлином, я убью тебя, если ты Пожиратель Смерти. Серые глаза мужчины были мрачными, а выражение лица — покорным. Гарри знал это смирение. Это было то же самое смирение, которое Гарри почувствовал, когда оставил Тибериуса в коридоре и пошел на встречу с Волдемортом. — Я убью тебя, если ты один из них, — сказал Гарри. — А если я действительно Седрик? Гарри резко отпрянул. Что-то в голосе мужчины было… надломленным. Расколотым на тысячи болезненных осколков, которые пробирались под кожу и впивались в разбитое сердце. Гарри знал это ощущение, жил с ним каждый день почти год, прежде чем заставил себя оттолкнуть это чувство, загнать его в на самое дно и игнорировать, чтобы он мог функционировать — чтобы он мог бороться. — А если я действительно Седрик? — снова спросил мужчина. Он шагнул ближе, и Гарри внезапно окутало его тепло, он инстинктивно придвинулся ближе. Мужчина испытующе посмотрел Гарри в глаза, и Гарри мог только смотреть на него в ответ, загипнотизированный этим идеальным оттенком серого, который он почти забыл. — Гарри? Он сжал палочку крепче. — Гарри… пожалуйста. Что-то в Гарри сломалось. Он снова сделал выпад, но на этот раз дернулся вверх, навстречу рту мужчины, притянув его в поцелуй. Ощущение заставило его погрузиться в воспоминания. Руки обвились вокруг талии Гарри и притянули его ближе, вплотную к теплому телу, и Гарри упивался этим. Он запустил пальцы в мягкие волосы и углубил поцелуй. Да. Это все было знакомо — эмоции и вкус, прикосновения и ритм сердец, бьющихся как одно целое. Это было как тогда, поздно ночью в коридоре перед кабинетом заклинаний, со смехом, перемежающим поцелуи из-за страха быть пойманными другими старостами. Это было похоже на то, как они ныряли в нишу для того, чтобы украсть поцелуй и немного ласки между занятиями. И это было… было переплетением конечностей на каменном полу в ночь, когда Гарри должен был умереть. Шок накатил на него ледяной волной, и он отпрянул назад. Седрик позволил ему. — Это был ты, — сказал он. — В коридоре, в маске Пожирателя Смерти. Это ты посылал письма, это был ты все это время. Почему ты мне не сказал? — Мне жаль, — сказал Седрик и опустил взгляд. Радость и облегчение наполнили грудь Гарри. Все эти месяцы борьбы за то, чтобы принять правду, реальность, на которой, как настаивала Гермиона, ему нужно сосредоточиться, чтобы выиграть войну, — и она была неправа. Они оба были неправы. Становилось трудно дышать. — Как? — Я же сказал тебе, что буду ждать тебя по ту сторону. Всего, — он схватил Гарри за талию и притянул его ближе, наклонился, чтобы уткнуться носом в шею Гарри. — Я люблю тебя, — выдохнул Гарри, расслабляясь в объятиях. Он прижался ближе, крепче обнял Седрика. Мужчина в его объятиях был настоящим — живым и дышащим, и он был здесь, с ним. Руки вокруг его талии снова сжались, и Седрик положил подбородок на голову Гарри. Даже после стольких лет Седрик все еще был выше. Гарри наклонил голову набок, чтобы опереться на плечо Седрика, и вот оно, это игривое прикосновение к его челюсти, которое, как хорошо знал Седрик, сводило его с ума. Было щекотно и заводило его, и… Гарри закрыл глаза и сделал еще один глубокий вдох, вдыхая запах мужчины, комфорта, Седрика, и задавался вопросом, что он мог бы сделать со своей жизнью сейчас, теперь, когда война закончилась, и он нашел того, кого любил, и… Гарри не знал, смеяться ему, кричать или плакать. Седрик нежно погладил его по волосам, это движение успокаивало. Гарри почувствовал, как что–то сжалось в груди — подумать только, он совсем недавно сомневался, что мужчина в его объятиях, мужчина, который все еще знал, что нужно сделать, чтобы ему стало лучше, был кем угодно, только не Седриком. Наконец он отстранился и изучил маленькую табличку на воротах. — «Та сторона». Ты это спланировал? Ты знал, что будешь здесь, что я буду здесь? Что незнакомая девушка послала меня сюда? Седрик покачал головой. — Нет. Я… я боялся, что больше никогда тебя не увижу. Но я пообещал себе, что буду здесь, буду ждать, когда ты найдешь меня. — Я нашел тебя, — Гарри уткнулся лицом в плечо Седрика. — И не уйду. Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, — улыбнулся Седрик. Через мгновение он отстранился и пристально посмотрел на Гарри, его серые глаза светились чем–то необъяснимым — радостью, облегчением, любовью — и немного тем, что, как надеялся Гарри, было желанием. Затем, по непонятной Гарри причине, Седрик занервничал. Он провел рукой по волосам. — Эм… хочешь чаю? Мы можем… Гарри рассмеялся и притянул Седрика к себе для еще одного поцелуя. Он не знал, как и почему, но Седрик был все еще жив, и Гарри был в его объятиях. Он поклялся себе, что, какими бы невыразимо сложными ни были обстоятельства, они никогда больше не потеряют друг друга.