***
Чу Ваньнин держал Мо Жаня за руку, пока тот, опирался на него всем телом, пытаясь не упасть. - А-Нин, а мы сейчас к тебе? – прильнув к уху старшего, шепотом спросил мужчина. - Нет, ты к себе, а я к себе – вздрогнув, ответил Чу Ваньнин и крепче сжав чужую руку, вытащил себя и Мо Жаня из лифта – Давай сюда свои ключи. - Я спать хочу, уложи меня спать – посматривая на мужчину щенячьими глазками, попросил Мо Жань. - Тц, ключи давай – приняв ворчание старшего за согласие, Мо Жань достал ключи от своей квартиры из внутреннего карманы толстовки и передал Чу Ваньнину. Чу Ваньнин взял ключи из рук Мо Жаня и открыл входную дверь чужой квартиры. Зайдя внутрь, мужчина не спешил разрывать хватки в районе его и соседа рук. Мо Жань снял свои потёртые кеды и небрежно бросил их возле двери, после чего, последовал за не переобувшимся Чу Ваньнином в спальню. - Ложись и спи – приказным тоном сказал Чу Ваньнин, указывая на кровать. Мо Жань послушно забрался в постель и укрывшись одеялом начал посматривать на мужчину. - Что? Я ухожу, спокойной ночи – Чу Ваньнин уже хотел развернуться и уйти, как его схватили за запястье и потянули на кровать. - Останься, А-Нин, пожалуйста, с тобой мне легче – умолял Мо Жань. Вздохнув, Чу Ваньнин снял с себя поясную сумку и положил на прикроватную тумбочку, пододвигаясь ближе к мужчине. - Споёшь мне? Вот эту вот песню… - протягивая телефон с текстом песни, попросил Мо Жань. - Что это?... – с недоумённым взглядом, Чу Ваньнин взял телефон из чужих рук, пробегая глазами по тексту.«Что за сопливая херня? Помнится мне, он такого не слушает. По крайней мере, я слышал за стеной песни только про порно и деньги…»
- Я не умею петь – попытался придумать отмазку мужчина. - Ну, тогда спой как умеешь! Разве это так тяжело для тебя? Тяжело. Прям пиздец как! Мо Жань даже не представляет, насколько сильно! Да и зачем. Чу Ваньнин не умеет петь, а может быть и умеет. Стесняется, думает, что над ним хотят посмеяться. Растерянность. Незнание того, что от него хотят на самом деле. Как отреагировать? А может быть, Мо Жань и не хочет смеяться над ним? Может быть, он просто жаждет послушать не совсем красивое пение старшего мужчины. Да ведь? Чу Ваньнин желает, чтобы это оказалось правдой. Желает поверить, хоть раз в своей жизни. И поэтому, как молитва, его пение разносится в душащей тело тишине.Снимая свадебную фату, мы кланяемся, и церемония завершается Мы просим небеса и землю, кланяясь в доказательстве Это слишком возмутительно, как будто сон. Я действительно совсем один.
Голос дрожит, и выдавливать из себя слова становиться всё сложнее. Страшно. Почему? Почему так страшно? Чу Ваньнин продолжает, заставляет себя. Несмотря на дрожь, страх и стыд.
Одна мысль – защитить мир Одна мысль, которая будет сопровождать в жизни и смерти Наши пути разные, обращены на восток и запад....
Под чужим взором, Чу Ваньнин не может произнести и слова. Не может продолжить петь, пока этот невинный, залитый восхищением взгляд направлен на него. Поэтому, он лишь смущённо вздыхает и отдаёт телефон обратно. Слова не могут вырваться с его рта. Чу Ваньнин встаёт с кровати и тянется к макушке головы Мо Жаня, чтобы погладить. Мягко, волосы мягкие и растрёпанные. Мо Жань смотрит непонимающе, потрясённо. Перед тем, как покинуть квартиру, Чу Ваньнин безмолвно желает спокойной ночи и задерживая ладонь на щеке Мо Жаня уходит. Уходит к себе, оставив свою сумку с телефоном и наушниками внутри на прикроватной тумбочке. Ключи от собственной квартиры он переложил к себе в карманы джинсовой жилетки. Поэтому, о пропаже поймёт не сразу. После того, как Чу Ваньнин покинул квартиру, Мо Жань остался один в ужасающем его одиночестве. Тишина с каждой секундой давила на состояние, желая раздавить чужую голову к чертям. Пусто, как же здесь пусто. Мо Жань понял это только сейчас. Только тогда, когда Чу Ваньнин ушёл, он понял это. Неужели, он жил так и раньше? Он не помнит, чтобы ранее тишина была настолько мёртвой. Мо Жань большую часть жизни жил один. Тогда почему сейчас ему так плохо? Так страшно. Почему? Спать вовсе перехотелось. Ну, а как тут уснёшь то? Скучно и страшно. Это что, боязнь одиночества? Мо Жань хотел, чтобы Чу Ваньнин вернулся. Хотел, чтобы тот, не оставлял его один на один со своими тараканами в голове. Оставил. Совсем одного. Тревожность спугнёт лишь одно, но Мо Жань не хочет использовать этот метод. Это не то, что ему требуется. Тогда почему, сейчас он уже держит в руках маленький пакетик с порошком? Зачем. Мо Жань хотел покончить с этим. Он уверял себя, что справится. Ведь пока Чу Ваньнин с ним, его ничего не беспокоит. Но его сейчас нету рядом. Это не отговорка. Мо Жань не должен. Правда? Почему сейчас, он делает дорожку на одной из пыльных книг? Это недоразумение. Правда? Это не ложь? Сколько уже Мо Жань лжёт себе, внушая, что сможет в любой момент бросить? Долго. И все его слова ничего не значат? Правда. Ничего не значат. Он снова не смог, снова сорвался. Хорошо, так хорошо. Блаженство накрывает с головой и всё становится таким незначительным, неважным. Больше ему не страшно. Точно? Да, он уверен. Мо Жань откидывает книгу куда-то далеко, неважно. Всё стало таким ненужным. Таким же ненужным, как и он сам. Всё могло быть лучше. Если бы Чу Ваньнин сейчас оказался рядом, только если бы позволил дотронуться до себя. Мо Жань видит мелькающий силуэт. Опять тени? Нет. Это что-то другое, кто-то другой. Глаза Мо Жаня блестят, и видеть становиться куда сложнее. Это галлюцинации? Он приближается ближе и видит пред собою Чу Ваньнина. Дотронувшись, мужчина не исчез, и рука не прошла сквозь него. Как странно. Выходит, он настоящий? Рука Чу Ваньнина тянется к кончику носа Мо Жаня, чтобы убрать остатки белого порошка. Чу Ваньнин с долей испуга и беспокойством что-то спрашивает. Мо Жань не может различить слова, но он понимает, что мужчина, стоящий перед ним реален. Реален настолько, насколько вообще можно. Обеспокоенный Чу Ваньнин выглядит мило, а хрупкое тело хочется сжать до хруста костей. Ахуеть. Невольно, Мо Жань вспомнил, как тащил Чу Ваньнина на руках и как тот был лёгок, словно пушинка. Член мужчины заинтересованно дёрнулся, а дыхание сбилось. Состояние не из лучших, словно мужчина залил в себя целую банку афродизиака. Так и хотелось схватить изящное тело и прикоснуться к нему. Неправильно. Но последние остатки разума покинули его, когда из мужчины напротив вырвалось тихое и почти неслышное «А-Жань?». Мо Жань схватил мужчину и кинул на незаправленную кровать, нависая сверху. Навалившись всей своей тяжеленной тушкой на Чу Ваньнина, словно обезумевший зверь, Мо Жань принялся снимать с мужчины одежду, не заботясь о том, что как он это делает. Мягкий белоснежный свитер упал на грязный пол, а серые леггинсы разорванными клочками изо всех сил пытались удержаться на теле старшего мужчины. О нижнем белье не шло и никакой речи, оно было разорвано к чёртовой матери напополам. Мо Жань с затуманенным взором опустился лицом к груди Чу Ваньнина. Тяжело дыша, он легонько лизнул левый сосок, выбивая рваный стон из мужчины.Реальный, он правда настоящий.
Мо Жань насильно засунул свои три пальца Чу Ваньнину в рот, заставляя того лизать и сосать их.Он вовсе не хочет причинять боль.
- Да-а... хороший мальчик - от таких слов, лицо Чу Ваньнина покраснело, а глаза предательски заблестели. Страшно. Когда Мо Жань решил, что пальцы достаточно смочены, он вытащил их изо рта и приставил к анальному отверстию мужчины. Без лишних сомнений вставил сразу же два, внутри Чу Ваньнина оказалось невероятно горячо и до ужаса тесно. Мо Жань начал двигать ими внутри мужчины, пытаясь сделать всё возможное, чтобы, когда он вставлял свой член, его не раздавило в мясо. Довольно быстро стало намного свободнее, поэтому мужчина добавил ещё один и начал двигать ими в манере ножниц, разглаживая горячие стенки. И наконец, когда этого было достаточно, пальцы наконец-то покинули уже полюбившееся им место. Расстегнув ширинку джинс, Мо Жань приспустил нижнее белье, доставая свой немаленьких размеров член. В это время Чу Ваньнин не отрывая свой взгляд от "восхитительно страшного размера" мужчины, всё пытался хоть как-то вырваться. Но всё безуспешно, ему не сбежать, его съедят. То, о чём его мучили кошмары случится. Им воспользуются в качестве дешёвой шлюхи, а затем неторопливо сломают каждую косточку, словно те сделаны из фарфора, а кишки скормят бродячим псинам. Чу Ваньнин понял для себя, что не дожить ему до утра. Если он всё-таки откроет следующим утром глаза, то на всю оставшуюся жизнь, этот фрагмент отложится в его памяти. Если он проснётся, то хочет забыть. Стереть себе память.Что он сделал не так? За что этот мир так отнёсся к нему? Неужели непрерывных страданий в детстве было мало? Неужели недостаточно? Почему.
- Мо Жань, прошу тебя, остановись! - горькая просьба срывается с губ мужчины, но всё ещё слишком тихо. - А-Нин, ты такой сладкий, я хочу тебя всего - он ничего не слышит.Он не слышит надрывной плачь мужчины под ним, ему всё равно. Сплюнув в ладонь немного слюны, Мо Жань провёл рукой по своему вставшему половому органу, а затем подвёл его к уже разработанному анальному отверстию. Мужчина медленно вошёл в Чу Ваньнина, стараясь не делать резких движений, давая лежащему под ним телу привыкнуть. Прежде чем начать двигаться, постепенно набирая темп. Нежные, точно любящие движения переросли в бешеные звериные толчки, что хотели вонзиться в самое сердце. - Мо Жань, прошу тебя, ещё не.. аа..а а-АХ - слёзы нескончаемо текут по раскрасневшемуся лицу. Слишком тихо. Чу Ваньнин в ужасе чувствовал, как в нём движется "достойный восхищения" член и как с уголков приоткрытых тонких туб стекает слюна, когда Мо Жань попадает под "тем самым" углом, заставляя видеть звёзды. Снова и снова. Снова и снова. Снова и снова. Снова и снова. Толчки не прекращались. Казалось, уже никогда не прекратятся. Отчасти было приятно, если не брать во внимание тот факт, что его порвали. Вдруг, Мо Жань резко толкнулся и застыл, кончая в мужчину под ним. Чу Ваньнин застонал, болезненно и стыдливо. За что ему эти страдания? А страдания ли? - Ты мой, теперь то, ты мой - мужчина должен был прекратить, остановится. Но за место этого, он лишь приблизился к лицу Чу Ваньнина, целуя. Нежно и чувственно, облизывая чужие губы и проникая в приоткрытый рот языком. Тем самым говоря "ты не сбежишь, я залезу во все твои щели". Будь то разум или что-то другое. Неважно. Мужчина видел пред собою ангела, недосягаемую музу из эротичных снов, своего шестнадцатилетнего сознания. Хладнокровный характером и бледнокожий мужчина с острыми чертами лица, пробудил в нём желание. Хотелось всего и сразу. Желание овладеть всем телом "ангела" было велико, ровно также как и сломать его хрупкие выпирающие рёбра. Мо Жань продолжил вбиваться в хрупкое тело. Нравится, как же ему нравится Чу Ваньнин. Но разве ему не нравиться лишь тело, что он трахает прямо сейчас? Нет, точно нет. Ему нравится личность, правда? Нет, точно нет. Правда? Нет, точно нет. Мо Жань трахает Чу Ваньнина жестко и безжалостно, взбивая сперму в пену и та смешиваясь с кровь, стекает из порванного ануса. Вместо привычных нецензурных песен, маленькую квартирку заполняли крики. Они были тихие и слышны только для Чу Ваньнина. Словно грешник в церкви, просит у бога помилование. Но как и с грешником, молитвы не были услышаны, а на некогда чистые простыни, стекала смешанная с кровью сперма. Грязно....Длинная лестница залита кровью, наши чувства тяжёлым грузом ложатся на мои плечи Оказывается, это я неправильно понял, оставив себя с бесконечной болью и сожалением.