***
Прошел час, прежде чем Гоголь вновь оказался около двери Фёдора. Вновь постучав и позвонив в звонок двери, у Николая резко сдали нервы. — Открой мне твою мать! Хватит от меня прятаться, я блять всё равно добьюсь своего. Мы же можем спокойно поговорить, Федь, какого чёрта ты как маленький ребёнок прячешься!? Мне уже надоело, я же не убить тебя прихожу, давай просто поговорим. Хотя бы что-нибудь ответь!... Тишина. — Ну и пошел ты нах... – Сбоку послышался скрип двери, из соседней квартиры выглянула женщина. — Молодой человек, вы к Достоевскому? – Спросила она, слегка дрожа. — Да. Вы знаете где он? — Мгм... Он уехал из квартиры чуть больше недели назад. Сказал, что вернётся не скоро. – Женщина прикрывалась от Николая дверью, словно боялась его. Оно и не удивительно. — Ясно. А вы не знаете куда уехал? – Гоголь вдруг понял, что он сам виноват в том, что слышал тишину. — Если я не ошибаюсь, то он уехал к родителям. — Понял. Спасибо. – Николай просто развернулся и пошёл вниз по ступенькам, а женщина вернулась к себе в квартиру. Это странно, что Фёдор уехал к родителям, обычно он ездил туда только летом, но чтоб осенью?... Тем не менее, настырный Гоголь уже спустя два часа знал, когда туда вновь поедет маршрутка. Поэтому он вернулся в свою квартиру. Внутри было тихо, но это уже его не волновало. Блондин медленными шагами подошёл к тумбочке в своей комнате, открыл небольшую дверцу и достал два револьвера, а так же две пули. Гоголь вставил пули внутрь и взяв револьверы с собой зашёл на кухню. Он вновь достал сигарету с пачки и закурил. — Теперь я, кажется, понял почему ты их так часто курил. Взгляд Николая был направлен в окно, там на улице ходили люди, бегали дети. Одному богу известно, что на самом деле происходит в их жизнях, куда они идут. Может, кто-то из тех людей идёт убить кого-то, а может наоборот, сейчас этот человек вернётся домой, и его убьют. В тишине послышался смешок. — Феденька-Феденька. Неужели ты правда думал, что если уедешь, я оставлю тебя в покое?***
Достоевский сидел за родительским столом, распивая горячий чай и при этом слушая рассказ родного отца о том, как прошел его день. — А ты сам как? Когда домой будешь уезжать? – Спросил твёрдым тоном старый мужчина, в этом голосе была слышна нежность и любовь. — Ну что ты такое спрашиваешь? Пусть остаётся сколько захочет, неужто тебе не хочется побыть дольше со своим сыном? – Спросила старая Мария. Он улыбалась глядя на Фёдора, ведь тот очень редко приезжает, а звонит и подавно. — Мам, всё хорошо. Я не знаю когда вернусь домой, я просто не хочу туда. Пока что. – Ответил Достоевский и усмехнулся. Здесь он чувствует себя в безопасности, здесь он может обдумать то, что произошло. По крайней мере эти слова он сказал родителям по телефону, а после выбросил его в окно маршрутки. Фёдор оставил свои ключи соседке, попросил передать «блондину», что он уехал в гости к родителям. А на следующие сутки открыть дверь и оставить ключи внутри. Достоевский давно всё продумал и знает, поэтому сейчас сидя в доме он просто ждал. Ждал, когда Гоголь явится на порог. Собственно, так и произошло. Фёдор сидел в гостиной, смотря с родителями телевизор, как вдруг в дверь постучали. — Что? Мы никого не ждём... Миша, ты снова своих соалкоголиков к нам пригласил!? – Вдруг слегка злобным тоном произнесла матушка. — Что? Нет, это не я. – Закатывая глаза молвил мужчина. — Я открою. – Наконец отозвался Фёдор, он плавно поднялся с кресла и вышел с гостиной. Подойдя к входной двери он посмотрел в глазок, как и ожидалось, так стоял Гоголь. Однако, вид его был не очень. — Кто там? – Всё таки решил спросить Достоевский. — Феденька, это я, Коля. «Открывай, это тебе не фильм. Ты прекрасно знаешь, что пришла твоя смерть.» – Послышался голос рядом с ухом. Пожав плечами Фёдор открыл входную дверь и уставился на Николая, в первую очередь на его улыбку. Спокойная, на первый взгляд уравновешенная, однако губы иногда подрагивали, ресницы и подавно. Он не в адекватном состоянии, поэтому Достоевский вышел из дома и закрыл за собой дверь. — Почему ты приехал? «Будто ты не знаешь.» — Я хотел поговорить с тобой, почему ты не отвечаешь мне на звонки? Где твой телефон? – Тут же задал несколько вопросов Гоголь. Его руки потянулись к лицу Фёдора. Однако Достоевский взял его руки в свои и слегка опустил на уровень грудной клетки, а после протянул их чуть дальше за спину. Это были объятия, сам Фёдор прижался к Николаю, обнимая его. — Что за... – Гоголь, кажется, словно сломался. Его руки остались в том же положении, в котором их оставил Достоевский. – Ф-федь... Феденька. Отвечай. — Я выбросил свой телефон, поэтому не отвечал. – Брюнет понимал, что пока Николай в таком шоке, он ничего не сделает. — Извини, раз ты приехал поговорить, то проходи. Фёдор хотел было отпрянуть от Гоголя, однако тот резко схватил его, буквально вжимая в дверь. Был слышен глухой удар, поэтому из дома послышались голоса родителей. — Феденька? Что там за звуки? Кто пришел? – Спрашивали Мария и Михаил. — Не смей пугать моих родителей. Уничтожу. – Достоевский взглянул на Гоголя исподлобья, казалось один лишь взгляд его лиловых глаз в этот момент мог уничтожить весь мир. Николай отошёл на два шага назад, отпуская Фёдора и словно теряя дар речи. — Всё хорошо мам, пап. Это мой друг Гоголь, думаю вы помните его. – Брюнет открыл дверь и впустил внутрь Николая. Те зашли на кухню и Фёдор поставил чайник на плиту. — Ты будешь чай или кофе? – Задал очевидный вопрос Достоевский. — Чай. – Гоголь тяжело вздохнул и по выражению его лица стало ясно, что он явно успокоился. На кухню зашли родители. — Коленька, здравствуй. Чего это ты решил приехать? – Задала вежливо вопрос Мария. — С Фёдором поговорить. – Честно ответил Николай, и резко почувствовал на своей спине тяжёлый взгляд отца. — А по телефону почему не созвонились? – Задал вопрос Михаил, уже подозревая неладное. — Я выбросил своей телефон. – Уже отозвался Достоевский. — Ох, это уже шесть часов вечера, Коленька, а как же ты домой то поедешь? Ты же на последней маршрутке приехал. – Мария обеспокоенно взглянула на парня. — Ох... Вызову такси. — Ты что!? Оно же дорого обойдется чтобы отсюда домой доехать! Давай лучше у нас останешься? Не бойся, у нас много свободных кроватей, не на полу спать будешь. Фёдор поставил на стол две чашки чая и сел напротив Николая. — Я даже не знаю. Не удобно как-то, и так приехал без предупреждения. — Он останется. Мам, постели в моей комнате пожалуйста. – Отозвался Достоевский, в ответ на что получил удивлённый взгляд Гоголя. — Конечно, тогда я пошла. – Мария встала и ушла вглубь дома. – Миша, иди сюда! Не мешай молодым. Отец тяжело вздохнув поднялся со стула и ушёл к матери. Те что-то шумели, ходили по дому, а Фёдор сидел напротив и спокойно пил чай, смотря на Гоголя. — О чем ты хотел поговорить? – Прервал тишину брюнет. — Почему ты тогда просто молча ушел? – На прямую задал вопрос Николай. Да, его правда это волновало, ведь ответа на его вопрос не последовало по сей день. — Я не знал, что тебе ответить, мне нужно было время. – Фёдор прищурил взгляд отвечая на этот вопрос. Ведь он врал. — Почему тогда просто не сказал «мне нужно время чтобы ответить тебе»? – Николай за десятки лет общения научился распознавать иногда ложь этой хитрой крысы. — Хм. Раз ты понял, что я сейчас соврал. Как ты сам думаешь, какой ответ я хотел сказать, но не посмел? Гоголь поднял взгляд, который был прибит к столу и посмотрел в глаза Достоевского. — Если бы я знал, я бы сюда не приехал, я бы не приходил к тебе каждый день, я бы не спрашивал сейчас, почему ты промолчал. – Злость внутри вновь начала нарастать, но перед глазами возник убийственный взгляд Фёдора, и приходил успокаивать себя чаем. — Ты видишь мою ложь, но не видишь очевидного. Приглянись и поймёшь. К тому же, на сколько я знаю, ты уже всё решил. – Достоевский отпил чая и улыбнулся, замечая как на смуглом лице всплывает восхищённая улыбка. — Федя... Хах. Да, ты прав. – Гоголь закрыл лицо руками стараясь не засмеяться. — Тогда разговор окончен. На кухню вновь вошла Мария. — Ну что вы? Коля, может ты голоден? Кушать будешь? – Заботливо спросила матушка. — А? Нет, я... – Николай запнулся, ведь Фёдор ударил его под столом по колену. Взглянув на лицо брюнета Гоголь лишь ухмыльнулся. – Нет, я не могу вам отказать, конечно буду. Достоевский мельком кивнул, а Мария уже открывала холодильник. В кухне повисла приятная атмосфера. Домашняя, словно все они одна дружная семья, где нет и никогда не было ссор, где есть только счастье. Если бы не одно, но... Сейчас Мария заботится о человеке, который принесёт смерть её единственному сыну.***
Свет луны бился в зашторенные окна. На часах 11 часов ночи. Николай уже валялся в кровати, дожидаясь Фёдора. Однако, тот почему-то задерживался. Гоголь поднялся и выглянул мельком с комнаты, тут же видя Достоевского, который просто стоит смотрит в комнату родителей. Ему вдруг стало не по себе. Фёдор скорее всего сейчас стоит и обдумывает завтрашний день, наверное, ему страшно? Достоевский обернулся и посмотрел на Колю, прямо в его глаза, на шрам... Он всё таки зашёл в комнату. — Ну, рассказывай. – Фёдор сел на свою кровать и посмотрел на Николая, последний в свою очередь достал со своей курточки которую положил рядом, два револьвера. — Знаешь игру русская рулетка? — Конечно. — В каждом из них всего одна пуля, завтра или умрем мы оба, или кто-то один. Всё зависит от нашей удачи. – Гоголь самодовольно улыбнулся и внимательно стал смотреть на реакцию Фёдора. — Хорошо. Где? — Мм... На ромашковом поле. Помнишь? Мы там с тобой впервые встретились, там началась наша история. Пусть она там и закончиться. В комнате повисла тишина, Достоевский вдруг улыбнулся. От его улыбки веяло теплом, любовью, казалось одну лишь эту улыбку можно было принять за признание в любви. — Феденька, ты чего? – Николай просто напросто не ожидал такой реакции. — Подойди ко мне. Оставь оружие. Гоголю даже стало на секунду не по себе, однако тот всё же отложил оружие и подошёл к другу. Но друг ли он? Фёдор поднялся с кровати и теперь стоял весьма близко. Чего Гоголь ожидал в последний момент, так это очередных объятий. Но это были не простые объятия... Достоевский прижался к Николаю, обхватывая его руками и слегка сжимая одежду на спине, носом он уткнулся в шею. — Ф-федя? — Молчи, просто молчи. «Я никогда бы не подумал, что ты способен на нежность.» – отозвалась "личная шизофрения". Гоголь и правда умолк. Осторожно он обнял брюнета в ответ. Нежно, словно боясь разбить его как хрусталь, такие объятия в их жизни уже были, в тот самый день, когда Фёдор первый раз убил человека. Они простояли так около 10 минут, а после Достоевский отпрянул. — Спать, завтра тяжёлый день. – Слегка приказным тоном промолвил Фёдор и лёг в кровать. Он явно не ожидал, что Гоголь ляжет рядом, что уж там говорить, сам Гоголь такого от себя не ожидал. Но, что сделано, то сделано. Достоевский лишь вздохнул и просто закрыл глаза, он знал, что не уснёт. В отличии от Николая. — Сладких снов. Я люблю тебя. – Тихо прошептал Гоголь и так же закрыл глаза, понемногу погружаясь в сон. Он почти уснул, как вдруг услышал тихие слова Фёдора. «Я тоже тебя люблю.»***
Утром Николай проснулся и не увидел рядом Достоевского, поэтому поднялся с кровати и вышел с комнаты, отправляясь в кухню. Там он и обнаружил Фёдора, а так же его матушку. — Доброе утро. – Сказал блондин. — Доброе, Коленька, садись кушай. – На столе уже стоял завтрак, так что Гоголь просто сел и принялся его поедать, попутно глядя на безразличное выражение лица Фёдора напротив. Тот казался отстранённым. — Феденька сказал, что поедет сегодня вместе с тобой домой. – Молвила вдруг Мария. — Ох, а... да. – Николай слегка запнулся. Он взглянул на настенный часы, они показывали 10 утра. Маршрутка придёт через полтора часа. — Так что кушай, пей чай, и, в принципе, будем прощаться. – Мария улыбнулась, погладила Гоголя по голове и встала из-за стола, уходя в гостиную, где видимо был отец. — Не дай Господь ты им что-то скажешь. – Резко сорвалось с уст Фёдора. — Не скажу. Можешь не беспокоиться. – Поедая завтрак ответил Николай, атмосфера начала приобретать напряжённые нотки. По спине прошёлся ряд мурашек, ведь а мыслях Гоголя вдруг пронеслись ночные слова Достоевского. От этого он залился краской, хоть и пытался сдержаться, Коля лишь на секунду поднял взгляд на Фёдора, чтобы понять заметил ли он, и этого хватило. Конечно же он заметил, помимо этого он ещё и улыбался, хитро, ядовито, значит он ещё и понял почему Николай покраснел. Время шло незаметно быстро, и вот уже Гоголь и Достоевский стоят у дверей прощаясь с его родителями. Фёдор крепко обнял матушку и поцеловал её в обе щеки, отец его тоже не остался без объятий. Но по лицу последнего было понятно, что Достоевский явно не часто обнимал их, да ещё и чтоб так. — Прощайте. – Вдруг сказал Фёдор. — Прощайте говорят, когда люди больше не увидяться! Так что, до встречи сынок. – Мария добродушно улыбнулась и помахала им рукой на прощание. Ромашковое поле было не далеко от остановки куда должно приехать маршрутка. В этот день кто-то уедет домой, а кто-то останется здесь. — В детстве оно казалось бесконечным. – Прошептал Фёдор заходя на поле. Остановившись посреди бескрайнего поля, Достоевский вытащил с кармана револьвер. То же самое сделал Гоголь, те одновременно прокрутили часть где были пули. — Ну что, Феденька, какие будут твои последние слова? – Казалось бы в шутку произнёс Гоголь, ведь неизвестно кто сейчас умрёт. — Не будь столь самоуверенным. Оба нажали на курок. Но ни у кого не вылетела пуля. — Феденька, как ты думаешь... — Я не думаю, я знаю. Глаза Гоголя заискрились от азарта. Но в тот же миг зажмурилась от громкого звука выстрела. Открыв очи Николай увидел лежащего на земле Фёдора. — Твою... – Гоголь моментально оказался рядом с Достоевским. Целиться Николай никогда не умел, поэтому пуля оказалась не во лбу, а чуть выше сердца, что означало, Фёдору перед смертью придётся помучиться. — Коля. Слушай меня внимательно... Свободны не существует, ты никогда не сможешь достичь свободы смертью. Ни своей смертью, ни моей. Ты всегда будешь в клетке, всегда будешь зависим и никогда не будешь подобен птице. Всё к чему ты стремился, это лишь пустота. Глаза Гоголь округлились и вдруг потускли. Таких предсмертных слов он не ожидал, и они нещадно резали его сердце и душу. Однако в тот же момент давали возможность понять суть происходящего. Николай почти всю свою осознанную жизнь стремился к свободе на столько, что погубил только что своего единственного друга. Единственного человека который его понимал, принимал и терпел. Единственного, кто его любил. — Я... – Фёдор вдруг закашлялся, а из его рта льнули реки крови. – Я люблю тебя. Всегда любил, ты был самым близким для меня человеком. Я рад, что умер от твоей руки. Глаза Достоевского начали тухнуть, в них лиловые цветы погибли. В них больше не отражались звёзды. А Гоголь не нашёл слов, из его глаз потекли слёзы, они капали на бледные щёки любимого. Николай начал шариться по карманам в поисках телефона, но вместо этого нашёл пулю. — Что?... Не понял. – Гоголь резко выхватил револьвер с рук уже мёртвого Фёдора и понял. В его револьвере изначально не было пули, но тот так метко притворился, что она есть, так бесподобно притворился, что ещё может выиграть. – Нет, нет, нет, нет, нет. Так не должно было быть! Почему ты?... А горле резко появился ком. — Хах... Я тоже тебя люблю, Феденька.***
Гоголь приехал к квартире Достоевского, он не знал конкретно что хочет увидеть. Но каковым было его удивление когда дверь открылась. — Ясно... – Сказал лишь Николай. Тот прошел в кухню и увидел на холодильнике записку. «Если ты это читаешь то я правильно всё продумал. Это значит, что я мёртв. В этой записке я лишь хочу сказать то, что вероятнее всего не смог сказать перед смертью. Я почему-то уверен, что ты промазал и всё таки основную часть понял. Свободы не существует. Но это не значит, что моя смерть не имела смысла. Я благодарен тебе за то, что ты убил меня. За последний год меня слишком часто посещали суицидальные мысли, и если бы не ты, это сделал бы я сам. Я надеюсь, что я так же смог сказать те заветные три слова, которые ты так и не услышал за все эти года. Я люблю тебя. И любил ещё с детства. Правда, я не говорил тебе этого лишь потому что прекрасно понимал, отношения со мной не принесут ничего хорошего в твою жизнь. Ты был бы счастлив в те года, но я уверен, что ты бы застрелился в тот момент, когда пристрелил меня. Ты всегда звал меня гением, но сейчас, вероятно, ненавидишь эту черту во мне. Ведь я за неделю с лишком продумал всё до мелочей и знал, что ты убьёшь меня. Знал где и как. Прекрасная символика, Коля, где встретились там и погибли. Ты ведь тоже мёртв, да? Это событие убило в тебе того, кого я старанно берёг всю жизнь. Твой ребёнок внутри погиб. Выходит все мои старания напрасны, верно? Вхах, меня это печалит, однако, так будет лучше. Рано или поздно реальность бы всё равно настигла тебя. Пусть шрам на твоём глазе будет тебе напоминанием. Я надеюсь ты счастлив, Коленька.» Из глаз Гоголя вновь полились слёзы. — Да, ты как всегда во всём прав. Я ненавижу эту черту в тебе, ненавижу. Почему ты хотел умереть.. почему дал это сделать... Зачем так нещадно изрезал моё сердце лишь своими словами? Федь... Мне страшно. Я безумно скучаю. Мне страшно от осознания того, что мы больше никогда не увидимся. Больно... Как же мать твою больно. Гоголь согнулся пополам и упал на колени. Душевная боль была на столько сильной, что буквально не давала дышать. Однако на кухню кто-то тихо вошёл и Николай резко поднял заплаканные глаза. На кухню вошёл белый кот. — Точно... Феденька, у тебя же есть кот... – Гоголь подполз к белобрысому и взял его на руки, слегка прижимая к себе. – Кузя... Так он тебя назвал, верно? Кот лишь замурлыкал. Николай нашёл силы подняться и слегка успокоился. Записку он сложил и сунул в карман штанов. — Я заберу тебя. Будешь со мной теперь жить. – Гоголь забрал оставшийся корм с холодильника и направился прочь из квартиры. Выйдя на улицу он напоследок взглянул в окна квартиры где жил Достоевский. Где-то там был виден его силуэт, однако Гоголь знал, что там никого нет, и больше никогда не будет.