Красная не только кровь.

Детство. Во множестве его воплощений, это что-то до невозможности прекрасное. Детство - это сказки, это возможность иметь самые различные суперспособности, это желание вырасти и стать королём. Но у каждой монеты есть две стороны, и вторая, зачастую, хуже первой. Никто не вправе портить вторую сторону, но всем так плевать, что люди привыкли её игнорировать, показывая только одну её сторону, красивую, чистую.       Бескрайнее поле ромашек расположилось на окраине небольшого городка, можно даже сказать посёлка. На него почти никто не ходил, а если и ходил, то только весной и летом, собрать букет например. Именно за букетом и пришёл белокурый юноша. Собирал он его матушке, которую так же бескрайне, как и поле, любил. На его лице была радостная улыбка, его утро началось чудесно, отец принёс гостинцев и с утра он пил чай именно с ними. Вскоре, когда он собрал уже достаточно большой букет, мальчишка заметил краем глаза какой-то тёмный силуэт, сидящий прямо среди этих же ромашек, опираясь на небольшое деревце, коих было по краям поля достаточно много. Белокурому понадобилось несколько минут, дабы разглядеть получше тёмную фигуру, и только после он понял, что там сидит какой-то мальчик. Юноша, что собирал ромашки, удивился этому, но так как он очень общительный, а день и без того хороший, ему захотелось познакомиться с этим мальчиком, а если и повезёт, то даже подружиться. Поэтому он направился к нему, попутно срывая ещё ромашек. Но вот когда подошёл, понял, что тот похоже сильно задумался, и явно не в лучшем распоряжении духа, ведь выглядит последний как-то уж слишком опечалено. Белокурый задумался, а что если он его напугает? Что если тот не захочет даже говорить с ним? Мальчишка замялся, собираясь было отступить, но взгляд его так и остался на неизвестном, чьи тёмные глаза были направлены вниз, куда-то в землю. Он не заметил как стал разглядывать его, и вскоре в своих же мыслях подметил, что сидящий очень худой, бледный как смерть, как мёртвый, но он дышал, да и моргал ведь. Ещё заметил, что его волосы на удивление длиннее чем у обычных соседних мальчиков , да и не видел он его никогда! Хотя знает он, почти всех детей в посёлке. Белокурый встрепенулся, когда оной поднял голову и взглянул своим спокойным, пронизывающим взглядом на него, дескать "чего уставился?". — А, привет! Я Коля, давай дружить? - Хоть юноша и растерялся по началу, но в ту же секунду взял себя в руки, раз уж подошёл, надо поздороваться да и в конце концов сделать то, что хотел. — Здравствуй, я Фёдор. - Отозвался наконец последний, по лицу его и не скажешь, но он сильно удивился, увидев здесь другого мальчика, да ещё и того, который захотел подружиться. — Почему ты здесь один сидишь? - Свободную руку Николай протянул сидящему, словно прося встать. Но заметив, что Фёдор вставать не хочет, по тому как последний кратко и отрицательно мотнул головой посмотрев на оную, убрал её. Решив, что ноги стоять устали, белокурый так же сел, рядом с брюнетом. — Тот же вопрос мог бы задать тебе, если бы не ромашки в твоей руке. - Федя повернул голову к Гоголю и направил свой взгляд на него, скорее даже рассматривал. — Ой! - Юноша удивился, но через мгновенье рассмеялся - Ты такой внимательный, это я матушке собираю, хочу подарок ей сделать. - На лице Коли вновь заиграла яркая, радостная улыбка. Она словно слепила глаза Феде, от чего он слегка прищурился. — А сколько тебе лет? - Вновь задал вопрос Гоголь, его заинтересовал Фёдор, ведь он так метко подметил цветы в его руке. - Мне вот двенадцать уже! - Самодовольно воскликнул он. По Достоевскому так и не скажешь сколько ему лет, но он точно не старше. — Мне четырнадцать. - Все таким же спокойным голосом молвил юноша, тут же удивлённо приподнимая брови, замечая неистовое удивление на лице Коли. — Как так!? Ты врешь мне, по тебе нельзя сказать, что тебе уже аж четырнадцать! - Гоголь всклинул, слегка ворчаще и недовольно, он так надеялся, что все таки старше. - Но у тебя нет причин врать, поэтому я тебе так уж и быть, поверю. — Спасибо. - Достоевский вновь опустил брови, и его лицо снова приобрело абсолютно спокойный, можно даже сказать безразличный вид. — За что ты говоришь мне спасибо? Хотя знаешь, не важно! Ты здесь недавно? Я тебя раньше не видел, а я между прочим знаю почти всех ребят здесь! - Воскликнул Коля, он всегда разговаривал слишком громко, слишком эмоционально, по крайней мере такой вывод сделал Фёдор, всего после пяти минут разговора с ним. - Да, я всего месяц назад переехал сюда с семьёй. - Достоевский отвернулся, и его взгляд устремился в небо. Этот разговор, и этот громкий мальчишка ему порядком успели надоесть, хотя родители слёзно просили его найти друзей хотя бы здесь, ведь у брюнета, их к сожалению не было. — Круто! А какой твой любимый цвет? - Коля и сам не понял, почему задал именно такой вопрос, но раз с языка слетело то пусть будет. Разговор у них всё равно не клеился, хотя Гоголь всеми способами и силами пытался это исправить. — Красный. - кратко бросил Фёдор, не добавляя больше ничего, и не спрашивая в ответ какой же любимый цвет у белокурого. — А почему именно красный? - Николай удивился, обычно все мальчишки отвечают "чёрный" или "синий", ну это зачастую, иногда говорят зелёный, фиолетовый, но почему-то красного ещё ни у кого не слышал. — Цвет крови. - Это первое, что пришло в голову Достоевскому. Правда в том, что у него нет любимого цвета, а красный он сказал потому что это первая мысль которая высветилась на его уме. — Но ведь красная не только кровь, Феденька. - Юноша поднялся с земли отряхивая свои шорты, он поднял с земли цветы и вновь взглянул на Фёдора, что теперь смотрел на него с каким-то сильным недопониманием. — Ну ты чего так смотришь? Пойдём со мной, мне скучно одному домой идти. - Николай в очередной раз протянул руку, желая помочь встать. На этот раз Достоевский взялся за руку и встал, тоже отряхиваясь. — Ничего. Не называй меня так больше, и спасибо, что помог подняться. - Каким-то строгим тоном промолвил Фёдор, после чего пошёл вперед, и хоть он и пошёл в правильном направлении, дороги к дому Коли не знал. — Почему? Тебе не нравится когда тебя называют Феденька? Или не нравится когда я тебя так называю? Или это для тебя слишком мило? Может.. -Гоголь не успел договорить, как юноша перебил его. — Забудь, зови как сам того желаешь. - Тяжело вздохнув пробурчал Фёдор, лишь бы Коля перестал задавать эти вопросы. По правде говоря ему просто не понравилось это, но похоже придется смириться.       Николай уже опередил и шёл впереди Достоевского, что-то радостно рассказывая. Но вдруг остановился и повернулся, он внимательно осмотрел Фёдора, и неясно почему, улыбнулся слегка хитро. Юноша напрягся замечая такую улыбку, но особо вида не подал, лишь вопросительно смотря на оного. Гоголь подошёл к нему впритык, так, что они почти соприкоснулись телами. Как вдруг белокурый поднял руку, проводя над их головами, словно измеряя кто выше. — Ты старше на два года, но мы одинакового роста. Это так удивительно и смешно! - Николай в ту же секунду залился смехом, почти сгибаясь пополам. Фёдор вновь расслабился, осознав, что ожидать чего-то плохого от белокурого не нужно. Думая об этом он и не заметил, взгляд исподлобья от согнувшегося Николая. — Ты обиделся что ли? У тебя такой недовольный взгляд... - Прошло несколько секунд, прежде чем Фёдор собрался ответить, но дар речи вновь пропал, когда Коля протянул ему одну ромашку - Прости, я не хотел тебя задеть!       Между ними повисла тишина. Достоевский не знал, что ответить и как реагировать, а Гоголь стоял и так тепло, так весело улыбался, продолжая держать в руке ромашку и протягивая ему. Но вскоре белокурый понял, что брюнет почти что завис, и ромашку не возьмёт, поэтому аккуратно чтобы не испугать, приподнял руку и вставил в его волосы за ухо этот цветок. Смотрелась это даже как-то мило, в тёмных волосах до плеч и даже слегка сливалась с бледной кожей. — Пойдём, Феденька. - Коля развернулся и дальше пошёл по бордюру домой, это его странная привычка, он всегда ходил именно по бордюрам, стараясь не упасть с них. Достоевский двинулся с места и пошагал за ним, в его голове крутились десятки мыслей, но пока что ему нужно слушать очередной лепет Гоголя, так что подумает он об этом дома. Спустя некоторое время они подошли к забору какого-то дома, Николай остановился и обернулся к Фёдору. — Вот и мой дом, спасибо, что проводил! В следующий раз когда встретимся я тоже тебя провожу. Ну, мне пора, до встречи, Феденька! - Гоголь кратко пожал худую руку Достоевского, после чего вновь отвернулся и уже зашёл к себе домой. Федя с облегчением вздохнул, наконец тишина и спокойствие. Он отправился домой, так как на поле возвращаться уже не хотелось, в голову вновь полезли мысли об этом мальчишке, мозг словно рефлекторно начал анализировать то, что с ним сегодня произошло. По правде говоря, Фёдор заметил Николая ещё когда последний даже не обращал на Федю внимания. "Наблюдать за тем, когда он собирал цветы, было куда более приятно и интересно, чем общаться с ним самим. Уж больно он громкий и весёлый. Хотя все дети такие, это ведь я один такой скучный. Удивительно что он вообще обратил на меня внимание. А то, что захотел подружиться и вовсе странно, неужто захотел так пошутить? Может позже он вообще сделает вид, что мы не знакомы? А то как он меня называет... Горе-то какое, как же так можно? Не слишком ли ласково для друзей? Тем более мы дружим всего несколько часов! Он такой странный.. Болтает без умолку, и как у него язык ещё запутался? Я даже половины им рассказаного не помню. Зачем вообще он мне все это рассказывал? Зачем столько вопросов задавал? Почему так удивился, что мне четырнадцать? Матушка конечно говорила, что я болезненный мальчик, что не выгляжу на свой возраст, но чтоб настолько?.. "       Фёдор резко остановился, он даже и не заметил как дошёл домой. Вот уже перед его глазами родной дом, с каким-то даже облегчением брюнет открыл калитку и вошёл во двор, там игрались его младшие сёстры. Он поприветствовал их, а после зашёл в дом, разузнав, что отец на удивление рано вернулся домой. — Здравствуй, матушка. - Вежливо промолвил Фёдор, после в кухню, где они стояли с матушкой вошёл и отец. - Здравствуй, отец. Оба родителя с улыбками поприветствовали сына, мать обняла его, а отец похлопал по плечу. — Федя, а что у тебя ромашка за ушком делает? - Матушка своим тёплым, мягким голосом вывела Достоевского из раздумий, продолжая нарезать овощи, кажется готовя ужин. — А... это - Фёдор потянулся чтобы достать ромашку и вскоре уже держал её в руке - Это один мальчишка её туда засунул. — Ты познакомился с кем-то? - Задал вопрос отец, его голос груб, но только из-за возраста и характера, Фёдор давно научился понимать его тонкость, и сейчас он слышал, что отец в хорошем расположении духа. — Да. Его зовут Коля, он предложил подружиться когда я сидел на ромашковом поле. - Оживленно ответил Федя. Не смотря на то, что Николай его раздражал своей громкостью, он был рад, что хотя бы с кем-то познакомился. — Счастье-то какое, ты наконец нашёл друга! Я безумно этому рада. - Воскликнула мать, вытирая ладонью выступившую слезинку на её глазах. Она даже вновь обернулась к сыну и погладила его по голове. — Мария, не стоит пускать слез, здесь нужно радоваться. Разве нет? - Отец сказал это слегка весёлым голосом, в шутку. Он и сам был немало рад такой новости, поэтому словно вспомнив что-то он потянулся в карман своих штанов. Фёдор с недоумением взглянул на него, а после улыбнулся, увидев как отец протягивает ему две конфеты. — Держи, только спрячь от сестер, меня на работе угостили, их как раз две, поделишься потом со своим другом. - Он мягко улыбнулся и отдал конфеты Феде, после наблюдая очень благодарный взгляд.

***

— Можешь идти к себе, я позову когда ужин будет готов. - Молвила матушка, она понимала, что Достоевский не особо любит долгие разговоры и чрезмерное внимание к себе, поэтому отпустила его в комнату. Фёдор поблагодарил её и кивнув ушёл. Она была не особо просторной, но благо только его, сёстры жили в отдельной. Брюнет закрыл дверь на замочек, так как не хотел чтобы его ближайшее время беспокоили. Конфеты он положил на свой стол, сам же достал лист бумаги и перо с небольшой баночкой чернил. В свои четырнадцать он пристрастился к литературе и начал пытаться писать свои стихи. Он не знал на сколько они хороши, или плохи, их никто не видел и о них никто не слышал. Фёдор считал, что это слишком личное, что-то, что другим просто нельзя показывать. Весь оставшийся вечер брюнет просидел за стихами и чтением книг, что остались от прошлых хозяев. А после того как поужинал, быстро принял душ и лег в кровать. — Этот день был слишком насыщенным... Чёртов Коля, из-за него я так устал. - Лёжа в кровати шёпотом промолвил Федя. Долгий, сладкий зевок заставил его перевернуться на бок лицом к стене. Глазами он теперь разглядывал настенный ковер, по-немногу погружаясь в сон. До последнего из мыслей не выходил белокурый юноша.

***

       Не асфальтированная дорога, длинная и почти не имеющая поворотов. Погрузившись в мысли Фёдор шёл почти не глядя вперёд, ужасная привычка которой он старался лишиться, но никак не выходило. Его мысли были заполнены извечной проблемой которая его преследовала, он всегда отстранялся от людей, всё детство старался оставаться один, даже с сёстрами не особо проводил времени, хотя тем и без него нормально. Взрослые всегда удивлялись когда родители не препятствовали его уходу от разговора в комнату, и сильно обижались. Но самому Фёдору все разговоры старших казались скучными, глупыми и абсолютно не имеющими смысла, а главное - эта глупость его раздражала. Любая человеческая глупость по-своему злила Достоевского, и он не особо понимал почему. От мыслей юношу прервал факт того, что ему нужно повернуть в небольшой переулок. Он вновь направлялся на поле ромашек, ведь там он чувствует себя лучше чем где-либо. Зайдя за поворот Фёдор не успел и понять, что произошло как вдруг больно упал на землю, раня колено об какой-то камень. Спустя несколько секунд обладатель вороньих глаз, распахнул очи и увидел рядом с собой сидящего Николая, кто по видимому столкнулся с ним. Его брови нахмурились, но он не сказал и слова, просто встал с земли и отряхнулся, уже после замечая двух других мальчишек, которых видит в своей жизни в первый раз. Те переглянулись и глядя на сложившуюся ситуацию начали смеяться, Гоголь этот смех поддержал, поднимаясь с земли. — Федя, это ты? - Похоже белокурый даже не сразу понял с кем столкнулся, поэтому переспросил, ведь смотрел последнему в спину. Он подошёл ближе и взглянул Достоевскому в лицо, теперь узнавая всё то же вечно спокойное, но в этот раз слегка недовольное лицо. - Ох, прости, я не заметил тебя когда шёл! Стоящие впереди два мальчишки переглянулись. С лёгким недопониманием глядя на Николая. После, конечно же, один из них решился спросить терзающий обоих вопрос. — Это что, вы знакомы выходит? - Задал вопрос юноша, чей цвет волос рыжий, он был более полного телосложения, и явно ниже Фёдора и Николая. Глаза его слегка странно сверкнули, на лице заиграла недобрая улыбка. — Да, мы не недавно познакомились. Знакомьтесь, это Федя. - Гоголь посмотрел на Достоевского и продолжил - Федя, знакомься, это Васька - Белокурый указал пальцем на рыжего - А это Миша - теперь уже показывая на другого. Миша презрительно осмотрел сверху вниз Фёдора и хмыкнув вновь взглянул на Васю. Кажется брюнет ему чем-то не понравился, но самого Достоевского это совсем не волновало, поэтому он лишь кивнул и собирался пойти дальше, надеясь не продолжать разговор. Но Николай схватил его за руку удивлённо глядя и задавая вопрос. — Куда ты идёшь? Не хочешь с нами пойти погулять на площадку? - Осыпал вопросами Гоголь недовольного и без того Фёдора. — Не хочу. Не интересно, отпусти меня, не твоё дело куда я иду. - Грубым, недовольным тоном ответил Достоевский. Он отдёрнул руку и прошёл несколько шагов прежде чем двое мальчишек, на вид которым не больше тринадцати, встали прям перед тем. Фёдор смотрел им в глаза, хладнокровным, вопросительным взглядом, дескать: "чего вам нужно?". Николай прекрасно видел как накаляется обстановка и его глаза слегка забегали по троим впереди. Только бы не подрались, а-то и похуже чего. — Куда это ты собрался? И кто тебе разрешал так нагло разговаривать? - Задал вопрос Василий уже слегка сжимая руки в кулаки. К тем подбежал Гоголь, и встал между этими тремя, дабы не случилось ничего плохого. — Прекратите пожалуйста, да ладно вам! Может Федя по просьбе родителей идёт куда-то, ну правда не наше дело, а не интересно.. Ну, не всем ведь интересны наши игры! - Старался сгладить обстановку Николай. Он неловко улыбался прикрывая собой Фёдора, как вдруг тот выдал. — Мне разрешение какого-то болвана, для того чтобы ответить на что-то - не нужно. - Достоевский тяжело вздохнул и отвернулся, вновь желая уйти. На удивление Фёдор спокойно пошёл, его никто не остановил за руку и рыжий не откликнулся. Рана на колене отозвалась лёгкой пульсацией и покалыванием. Когда он придёт на поле, нужно будет поискать хотя бы подорожник. Достоевский раздражённо остановился когда позади его окликнул Николай, брюнет развернулся и увидел как уже совсем рядом бежит Василий, он явно был взбешён. Чужим голосом в мыслях Фёдора пронеслось слово, когда рука Васьки замахнулась для удара: "преступление". Брюнет хоть и выше, но по силе явно ему уступает, взгляд лишь метнулся в сторону, жмурясь. И вот рука совсем вблизи от лица Достоевского, прикосновение и Фёдор почувствовал брызги чего-то жидкого на его лицо и одежду, в голове вновь чужим голосом пронеслось другое слово: "наказание". Двое упали на землю и Достоевский открыл глаза, тут же видя лежащее на себе тело в крови, кажется глаза оного взорвались. Сердце бешено забилось, страх окутал детский разум оставляя в полностью шокированном состоянии. Остальные двое мальчишков так же видели произошедшее и могли бы описать всю ситуацию как полный абсурд, ведь Васька только-только прикоснулся к Фёдору, как тут же полетели брызги крови и те оба упали на землю. Все были в шоке, всем было ужасно страшно, что же будет? А что вообще произошло? Первым очнулся от шока Николай, он быстро осмотрел взглядом и понял, что в переулке лишь они, его первой мыслью было " бежать! ", но и Фёдора одного он здесь так не оставит. Оставалось бежать вместе, но и осознание того, что Достоевский сейчас вряд ли сможет даже встать будучи на столько шокированным тоже пришло. Всё же отчаянные времена, требуют отчаянных решений. Николай быстро двинулся с места и подбежал к Фёдору хватая за руку и заставляя подняться. В ту же секунду как только брюнет встал с земли Гоголь всё так же держа его за руку побежал вперёд, почти что таща его за собою. Миша почти сразу же спохватился и начал звать на помощь, попутно гонясь за теми, однако на пол пути остановился от усталости.       Николай остановился, наконец отпуская руку Фёдора. Запыхавшись и сильно устав, он свалился на землю средь ромашек, почему-то это первое место которое пришло ему в голову, когда он решился убегать. Взгляд белокурого был направлен в небо, тяжело дыша юноша старался не думать о произошедшем, весь объяснить этого он точно не сможет ни себе, ни кому либо. Вскоре когда дыхание его более менее пришло в норме Николай повернул голову к Фёдору. Тот же в свою очередь сидел на земле поджав ноги, и пряча в коленях собственное лицо. Брюнет сидел, не издавая ни звука всё это время, даже казалось что он не дышал. На колене его красовалась уже слегка опухшая и грязная рана из которой кровь уже не текла, ведь засохла. Остальная кровь по всей одежде, коже и волосах кажется тоже успела засохнуть. Растрёпанные во время бега волосы, тёмными локонами свисали вдоль ног, ложась на руки которые обхватили колени. Тяжёлая тишина повисла между ними, и никто не решался заговорить, ведь казалось никакие слова не смогут описать их чувств. Гоголь приподнялся принимая сидячее положение, глазами стал осматриваться ища подорожник, матушка говорила он помогает обеззаразить рану и остановить кровь. Вскоре, найдя лист, белокурый сорвал его и вытер об свою футболку, да не сильно почистил, но всё же. Николай подполз к сидящему Достоевскому и приложил к ранке подорожник. — Феденька.. Ты прости, что с больным коленом тебя бежать заставил, я просто не знал, что ещё делать, если не бежать. - Попытался оправдать свои действия Гоголь. Его рука потянулась к локонам волос, но Фёдор тут же резко отодвинулся, явно не желая чтобы его трогали. Николай прикусил губу, стало как-то обидно, словно он сделал что-то не так, но нарушать личного пространства Достоевского он больше не стал. Он просто сел рядом продолжая смотреть то на ромашки, то в небо, а после вновь возвращал свой взгляд на брюнета, надеясь, что тот вот-вот решится заговорить. Чудо свершилось не скоро, но Фёдор всё же заговорил. — Подорожник как лист бесполезен. Кровь останавливает его сок, так же и обеззараживает лишь его сок, поэтому то, что ты приложил лист к моему колену - ничего не даст. Николай удивлённо вскинул брови, слегка обиженно наклонил голову, ведь Достоевский не поднял ни взгляда, ни голову, а лишь сказал это, по сути назвав его помощь бесполезной. Ничего лучше чем посмеяться над этим Гоголь не придумал, поэтому вскоре залился смехом. — Ну уж извини, я не заучка чтобы такое знать! - Лишь ответил белокурый. После чего от скуки лёг на спину давя собой небольшое количество ромашек. Его взору представилось небо, чистое от облаков, ему также было видно закрытое коленями лицо Фёдора. Интерес не покидал юношу, почему же Достоевский закрыл лицо, какие эмоции он сейчас испытывает? Ему грустно? Страшно? Весело быть может? Или он как всегда спокоен? Рука сама потянулась вновь к волосам, чтобы убрать их в надежде увидеть хотя бы часть лица, Николай видел, что Фёдор вздрогнул, когда почувствовал, что к нему хотят прикоснутся. Словно он боялся прикосновений, но ранее Гоголь такого за ним не замечал.        Тем временем мысли Фёдора смешались в тугой узел. "Страшно. Как же страшно. За что мне это? Я монстр? Кто я? Почему это произошло именно со мной? Я убил человека? Я не хотел. Это был не я. Я не специально. Что это был за голос? Почему оно заговорило со мной? Что мне делать? А если... Нет, конечно старшие узнают! Миша... Он всем расскажет, что это я, меня посадят в тюрьму? Я не хочу за решетку, ведь не я это сделал. Почему... Почему... Я не виновен. Его глаза... Что скажет матушка? А отец? Я не хочу так, я не хочу... Я убийца?.. Он умер из-за меня? Его кровь... Я весь в его крови, а его тело, его труп лежал на мне... Почему тот голос заговорил со мной? Неужели я сошёл с ума? Я сумасшедший? Меня посадят в психушку? Нет... Нет... Нет... Я не псих матушка, я нормальный... Почему он пытался ко мне прикоснуться? Ему не было страшно? Он не боялся меня? Что с ним не так!? После такого любой меня будет бояться... Даже я себя боюсь. Пожалуйста, пусть всё это будет кошмаром, просто ночным кошмаром, пусть это будет сон. Я не хочу... Не хочу быть убийцей. Я не такой, я хороший, я нормальный. Я не способен убить человека... Это случайность... Спасите, кто нибудь."       Николай прикоснулся рукой к щеке Фёдора, заставляя вздрогнуть и выйти из собственных размышлений. Достоевский поднял голову, тут же вонзив взгляд в очи напротив, глаза его слегка были красными, и жмурились от яркого света солнца. Николай, кажется, в ту же секунду понял, что юноша ронял слёзы, и ему явно страшно. Гоголь поднялся с земли протягивая вторую руку к лицу брюнета, убирая прилипшие волосы и вытирая слегка засохшую кровь. Он смотрел в его глаза стараясь дать понять, что не боится его. Фёдор молчал, кусая собственные губы и щеки изнутри от нервов, всё время отводил взгляд, но вновь возвращал его пытаясь разглядеть в разного цвета глазах хоть что нибудь. Николай видел, что Фёдору всё так же страшно, поэтому последним его решением было обнять друга, так крепко как он только мог. Обхватил руками, прижимая к себе, и слегка поглаживая по спине, Достоевский только рот открыл, хватая воздух от ненормального удивления. Сердце в груди сжалось, и глаза вновь намокли, хотелось кричать от страха, от того, что он боится двинуться ведь думает, что если двинется то Николай пострадает. Но через несколько минут Фёдор всё же сдался, и обнял другого, сжимая грязными от крови руками его футболку. Лицо он спрятал в его надплечье, тем самым словно пытаясь скрыться от реального мира.        Так они просидели пока Фёдор наконец не успокоился, просто слегка отодвинув от себя Гоголя он кивнул, дескать: "всё, хватит". Николай решил не перечить, отпустил оного и немного отсел, вскоре задавая вопрос. — Как ты? Скоро начнёт темнеть... Думаю нам обоим нужно домой, тебя точно уже ждут. - Белокурый вновь улыбнулся, говорил он в пол голоса, чтобы не испугать и без того шокированного Достоевского. Брюнет тихо вздохнул и поднялся с земли отряхивая одежду, но сам он прекрасно понимал, это не спасёт его от этой грязи, от крови. — Ты прав. Нужно домой. - Слова Фёдора были сухими, словно ему тяжело было говорить. - Достоевский двинулся с места, не дожидаясь пока Николай встанет с земли, он знал, что если последний захочет догнать его, и так и произошло. Гоголь уже шёл рядом. — В прошлый раз я говорил, что провожу тебя, я своё слово держу. Поэтому не бойся, ты не один будешь идти домой. - Для Фёдора эти слова значили, что всю дорогу он не сможет погрузиться в мысли, но в этот раз эта новость его скорее радовала, чем злила.       Всю дорогу Николай шутил и рассказывал какие-то истории. Фёдор плохо их слушал, всё время отвлекаясь на странные взгляды людей, казалось все смотрят на него и осуждают, казалось кто-то из них обязательно скажет глядя на него: "убийца", "монстр". Но до самого двора дома этого так и не произошло. Фёдор остановился, и посмотрел на свою калитку, во дворе он слышал тишину. видимо сёстры в доме. — Как я понял, ты живёшь здесь? - Спросил Николай, тут же получая подтверждающий кивок. — Тебе страшно входить одному? - Решился задать вопрос Гоголь, хоть и знал ответ. Знал, что Фёдор обязательно станет это отрицать. — Нет. Спасибо, что проводил, пока. - Коротко отрезал Достоевский, и хоть его голос и был спокойным, ему было страшно, лёгкие сжимались, а сердце тяжело выстукивало в груди. Открыв калитку, он еле удержался чтоб не прошептать "прощай", ведь почему-то в мыслях его сложилась цепочка в виде событий, из-за которых они не смогут больше встретится. — До встречи, Феденька! - Радостным, счастливым голосом ответил Николай. Он был уверен, что они встретятся. Но пока, в своих мыслях среди них двоих, прав был всегда Достоевский. Фёдор зашёл во двор и закрыл калитку, уходя в дом. Гоголь же, развернулся и пошагал домой, возможно, ему влетит от родителей за то, что он допоздна гулял. Но главное, он знал, что сделал правильный поступок.        Фёдор стоял посреди кухни опустив голову. Отец и матушка ошарашено смотрели на него, грязного, его волосы слиплись от крови и вся одежда была в ней измазана. Ему было стыдно, страшно. Первым вопрос решился задать отец, видя, что мать не способна сейчас говорить — Что произошло? Откуда кровь? - и не успел Фёдор ответить, как его мать отозвалась. — Федечка, ты коленку разбил.. Сильно больно? - она было потянулась рукой к сыну, но Достоевский отшатнулся, и она от боли прижала руку к груди, сердце её разрывалось и обливалось кровью за сына. — Отец.. Я.. - Начал Фёдор, но он не смог сказать ничего больше. Живот скрутило спазмой, во рту почувствовался привкус горечи, и чего-то кислого. Брюнет не сразу, но понял, что его вот-вот стошнит, и потому он подбежал к ближайшему ведру, что всегда стояло в кухне как мусорное ведро. Мать придержала длинные волосы сына и заплакала ещё сильнее. — Не сейчас Миша, с расспросами будешь потом! Не видишь ему плохо!? Сейчас же в ванную отмываться и в кровать. - Злилась мать на отца за то, что он вновь хотел задать вопрос. Тот в свою очередь замолчал и кивнул, не хотелось перечить женщине пока она так зла и беспокойна, да и сам видел, что Фёдору плохо.       Сидя в горячей ванне уже полностью чистый брюнет смотрел в потолок. Может тело его и очистилось, но душа и разум навсегда застрянут в этой грязи. В его голове навсегда останется этот день, и мысль о том, что он убил человека тоже. Просидел Фёдор в ванной долго, пока вода совсем не остыла, а когда вышел и вернулся на кухню увидел сильно обеспокоенные лица матери и отца. Хоть он и понимал, от чего они такие, но закралась мысль, что что-то не так. — Федя, только что приходили полицейские. - Молвил отец. Сердце Достоевского ушло в пятки сильнее, чем когда всё это произошло. — Они сказали, что ты убил человека по словам одного свидетеля. Конечно, так как ты несовершеннолетний тебя не забрали. Но я хочу чтобы ты сказал, правда ли это. — Миша... Ну как же... Ну не мог же он... Он же твой сын, как ты можешь такое говорить?.. - Тихо шептала заплаканная Мария. Она явно не хотела в это верить. — Отец, я... Я могу всё объяснить... - Достоевский запнулся. Как же он им объяснит, если сам не понял, что произошло? Молчание. Тяжёлое, словно большой булыжник на плечах. — Это случайность. Я шёл на ромашковое поле, но столкнулся с т... Двумя мальчишками. Они начали ко мне лезть, но я не лез в драку клянусь! Один из них бросился на меня... Он хотел ударить меня, но... Когда прикоснулся... Он... Его глаза... Фёдор прикусил губу, стало вновь страшно. Мысли вновь спутались в тугой узел, не дающий нормально говорить. Достоевский понимал, что он убийца, но не понимал каким образом им стал, его детский разум просто не мог объяснить произошедшего. — Продолжай, прошу, только не молчи. - Грубым, почти отчаявшимся тоном промолвил отец. Он и сам не хотел верить, что его сын убил человека, да ещё и так зверски. — Тот мальчик, он прикоснулся ко мне и его глаза как будто взорвались, клянусь, я ничего не делал. Я не хотел чтобы он умер.. Я не специально, пап, поверь мне.. - Фёдор до боли сжал челюсть, чтобы не сказать ничего лишнего, чтобы не закричать от того, на сколько же ему страшно. — То есть, ты хочешь сказать, что он умер просто потому что прикоснулся к тебе? - Переспросил отец, чей мозг старался переварить информацию. Верить в это было сложно, но что-то подсказывало, что не всё так просто и лжи как таковой - нет. Мария медленно подошла к Фёдору и присела перед тем чуть ли не становясь на колени. Глаза её смотрели словно в душу, Достоевский сжал руки, хотелось её обнять, но он боялся, что если сделает это, то она так же пострадает. - Федечка, это правда? Смотри мне в глаза и скажи, правда ли это. - Дрожащими губами шептала матушка, и Фёдор отчаянно смотря ей в глаза говорил, что всё это правда, что не знает он, как так вышло, что он не хотел, что он не монстр. Материнское сердце сжалось, как и её руки на спине сына, она крепко, чувственно обняла его. — Я верю тебе. Михаил взялся одной рукой за голову, он понимал, что это всё очень абсурдно, но так же понимал, что сын его не убийца и это всё какое-то недоразумение. Фёдора в полицию он не отдаст, остаётся обследовать труп, так как он врач ему позволят, и доказать этим, что сын его не виновен.       Так и произошло, на следующий день вновь пришла полиция, Фёдор дал им показания как свидетель, дал отпечатки пальцев, но остался дома, более из дома не выходя. Он видел из окна своего дома, что к калитке и забору пару раз приходил Николай, но Фёдор ложился на кровать под одеяло и надеялся, что родители скажут, что его нет или что он болен. Расследование шло долго, почти месяц, но доказать виновность Достоевского не вышло. Потому дело закрыли как несчастный случай. Родители Фёдора ни разу более не вспоминали этого, в надежде забыть это как страшный сон. Сам Достоевский хотел забыть это как ночной кошмар, но почти каждую ночь он просыпался в холодном поту, ему снился тот день, снилось, что он убивает кого-то из своей семьи. Поэтому вскоре он перестал высыпаться совсем, стал ходить вялый и уставший, что конечно же заметила матушка, а позже и отец. Они старались помочь, но Фёдор не хотел рассказывать о его кошмарах, и врал, что у него просто бессонница.