Легегда о детях Ра

Паатонемхебу пришлось прождать около часа, прежде чем доносившиеся из покоев Эхнатона разговоры и смех стали стихать и обед, наконец, кончился. Когда двери распахнулись, и фараон, держа Анхе и Ташерит за руки, прошёл в коридор, Паатонемхеб сразу направился к нему. — Девочки, раз вы уже ополоснули руки, то бегите к Ти. — фараон указал дочерям на стоявшую поодаль няньку, вышедшую чуть ранее и ожидавшую их. — У меня дела, и вам будет неинтересно. — Хорошо! — кивнула Анхе, и, схватив сестру, побежала к Ти. Нянька сразу увела царевен, несмотря на то, что ей хотелось подслушать, о чём фараон будет беседовать с учеником скульптора. Она корила себя, но не могла ослушаться повелителя. — Итак, нашёл ли ты что-то в покоях Эйе? — Эхнатон задал этот вопрос только после того, как слуги и приглашённые на обед вельможи разошлись, и он остался один на один с Паатонемхебом. — Нашёл. — вздохнул Паатонемхеб, поклонившись фараону и возвратив ему ключ. — Но это немного не то, о чём вы думаете. В небольшой шкатулке с бирюзовыми инкрустациями Эйе хранит переводы кое-каких посланий из вашей переписки с иноземными правителями. Обнародование этих писем чревато большими неприятностями. — Считаешь, он хочет обнародовать их, и поэтому держит у себя? — фараон потёр подбородок. — Я не знаю. — ученик скульптора пожал плечами. — Эйе действительно может обнародовать их, а может просто хранить ради собственной или вашей безопасности. Пока предлагаю просто проследить, что он будет со всем этим делать. Если ваш конюший замешан в каких-то заговорах или в чём-то ещё, то всё равно выдаст себя, вручив эти переводы кому-нибудь или предав их огласке. Но тогда мы будем готовы. — Что-ж, пожалуй, это самое правильное решение, хотя не исключаю, что Эйе может проявить чудеса осторожности и мы так ничего и не выясним. — кивнул Эхнатон. — Ладно, Паатонемхеб. Иди к своей милой Амени и отдыхай. Прости, что вместо присутствия на обеде тебе пришлось обыскивать комнату моего конюшего… — Ничего страшного, повелитель. — Паатонемхеб поклонился. — Я всегда рад служить вам. С этими словами ученик скульптора направился к покоям, которые были предоставлены ему на время эпидемии. На пороге комнаты его ждала молодая женщина в пышном парике. Взволнованно и в то же время кротко эта дама смотрела по сторонам своими большими, тёмно-карими глазами, покусывала тонкие, ярко накрашенные губы и теребила длинное плиссированное платье из белого льна. — Амени, что ты тут делаешь? — спросил Паатонемхеб женщину. — Ты можешь вызвать подозрения, так как во дворце все говорят о том, что ты нездорова. — Я уже забыла о подозрениях… — тихо вздохнула Амени, бросившись в объятия мужа. — Я волновалась за тебя. В последнее время ты часто пропадаешь, исполняя какие-то секретные поручения повелителя, и мне страшно… — Не переживай! — Паатонемхеб нежно поцеловал жену в лоб. — Когда ты узнаешь, что это за поручения, то поймёшь, что в них не было ничего опасного для меня! — Ладно…- Амени опустила глаза. — Но знаешь, я боюсь, что так ничего и не пойму, ведь я не разбираюсь в политике и разного рода интригах, хотя имею титул придворной дамы, украшения царского, и ношу соответствующее одеяние. — Не бойся, ты всё поймёшь. Ты ведь у меня умница! — Паатонемхеб пытался приободрить Амени. — Но я не знаю, когда смогу всё рассказать, поэтому тебе стоит набраться терпения. — Хорошо, я немного потерплю, если уж так нужно. — молодая женщина улыбнулась краешками губ.- Только дай мне слово, что не будешь рисковать понапрасну! — Обещаю! — улыбнулся ученик скульптора. — Обещаю, что буду благоразумен! — Спасибо! — Амени поцеловала мужа в губы. — Надеюсь, что ты выполнишь своё обещание! А сейчас пойдём-ка в покои. Пока тебя не было, я успела накрыть на стол. Конечно, не царский обед, но думаю, что тебе понравится! — Это же замечательно! Пойдём скорее! — ответил Паатонемхеб, и, обняв жену за талию, удалился вместе с ней в комнату. Амени была права: стол, который она накрыла в покоях, привёл её мужа в восторг. Из запасов, привезённых во дворец с началом эпидемии, она выбрала консервированную утку и сухофрукты. Свежие булочки и вино с царской кухни дополнили эту небольшую трапезу. — Твоё обещание немного успокоило меня, но знаешь, я всё равно переживаю. — сказала Амени, сев за стол. — Мне хочется верить, что ты не будешь исполнять этих поручений, пока я не узнаю, в чём они состоят. — Мне бы тоже хотелось этого. — Паатонемхеб также устроился за столом. — Но ты же понимаешь, как непостоянна придворная жизнь, и повелитель в любой момент может попросить меня о какой-либо услуге. Амени лишь вздохнула и перевела разговор на другую тему, спросив мужа, как обстоят его дела с обучением у Тутмоса. Паатонемхеб с гордым видом заявил, что, хотя до Тутмоса ему ещё далеко, он теперь может высекать довольно ровные знаки меду-нэчер, да и мелкие детали в его исполнении стали получаться гораздо лучше. В первую очередь, как пояснил Паатонемхеб, это были элементы причёсок. Все эти косички да локоны сперва казались ему чересчур сложными для того, чтобы изобразить их в камне: в начале своего обучения бывший военный даже не мог понять, как Тутмосу удаётся настолько ровно их высекать, и до сих пор наблюдал за работой мастера с поистине детским восторгом. Тем не менее, терпение и частая практика дали результат: Паатонемхеб отметил, что мастер стал чаще хвалить его и давать ему более сложные задания. Услышав это, Амени спросила мужа, неужели он смирился с тем, что больше не вернётся на военную службу. Тот ответил, что она права. К сожалению, даже помыслить о том, что он снова станет военным, было нельзя, и потому-то он, Паатонемхеб, начал потихоньку привыкать к мирной жизни, творчеству и даже к придворным интригам. Паатонемхеб замолчал, так как задумался над своими словами. Действительно, какой же крутой поворот сделала его судьба! Если бы ещё лет пять или шесть назад кто-то сказал ему, что он станет учеником скульптора, он бы только посмеялся, даже не представляя себе, насколько изменчивой может быть жизнь. Амени с поразительной точностью угадала его мысли, и немного загадочным тоном произнесла, что жизнь действительно изменчива, и, кто знает, может быть, её дорогой муж ещё вернётся на военную должность. В это же время Анхе и Ташерит уже вовсю играли под присмотром Ти и Неб-Атон. Вместо того, чтобы наряжать полюбившуюся им куклу, царевны решили устроить для неё обед. На полу перед куклой тут же была расстелена большая льняная салфетка, на которую девочки поставили миниатюрную посуду из яркого фаянса. — Хорошо получилось! — заулыбалась Анхе. — Ещё надо поставить цветы в вазочку. Тогда кукла будет рада и пообедает хорошо. Прям как мы с мамой и папой! — Но где же взять цветы? — спросила Ташерит. — В саду. — подмигнула Анхе. — Там их много! — А нам разрешат? — последовал очередной вопрос. — Не бойся, Таш, разрешат. — ответила Анхе. — Я видела, как сестрица Меритатон собирает там цветы, а потом венки плетёт. — Ладно. — протянула Ташерит. — Неб-Атон, няня Ти, можно ли нам опять пойти в сад? — Конечно, госпожа. — кивнула Неб-Атон. — Идёмте, нарвём цветов! Маленькие царевны только и ждали этого. С радостными вскриками они вскочили с пола, и побежали к выходу из комнаты, не ожидая, когда Ти с Неб-Атон последуют за ними. Едва догнав девочек, обе женщины взяли их за руки. — Ну что я вам говорила? — вздохнула Ти. — Анхесенпаатон, Ташерит, благородные дамы не бегают, а ходят красиво. — Прости, няня… — сконфузилась Анхе. — Я не нарочно. — Ладно, ладно! — улыбнулась Ти. — В саду вы сможете порезвиться, как вам захочется, но туда мы пойдём медленно, чинно, подняв головы и расправив плечи. — Да. — кивнула Анхе, и зашагала так, как того требовала нянька. Ташерит последовала примеру старшей сестры. — Молодцы! — Ти похвалила девочек. — Вы будете выглядеть, как настоящие дамы, если со временем сможете выработать правильную походку. — Ух ты! Мы будем, прям как мама и сестрица Меритатон? — заулыбалась Анхе, довольная похвалой. — Правильной походки для этого недостаточно. — ответила Ти.- Прежде чем стать такими, как ваша матушка и ваша старшая сестра, вам предстоит ещё многое узнать и многому научиться. И помните, что благородство дамы состоит не только в её походке и жестах, но ещё и в том, что она добродетельна, отзывчива и стремится помогать людям. Сад вновь встретил маленьких царевен прохладой, пением птиц и приятными ароматами. Анхе сразу же отпустила руку Ти, и понеслась по мощёной дорожке к ближайшему цветнику, в котором росли чудесные крупные васильки. — Я нарву их! — восторженно завопила Анхе. — Они такие красивые! — Да, госпожа. — с улыбкой кивнула Ти. — Эти васильки будут замечательно смотреться в вашей вазочке! Она ведь такая же ярко-голубая. Ти, Неб-Атон и Ташерит подошли к Анхе, также решив собрать немного цветов. — Кстати, показать вам, как сплести простой венок? — спросила Неб-Атон, сорвав пару васильков. — Конечно! — в один голос закричали Анхе и Ташерит. — Хорошо. — кормилица подошла ближе к девочкам, и переплела бывшие в её руках цветы. — вот так надо начинать плести венок. Потом аккуратно добавляем ещё цветов. Вот так. — с этими словами Неб-Атон сорвала ещё василёк и прикрепила его стебель к остальным. — Красиво получается. — сказала Анхе. — Могу попробовать? — Ну разумеется. — кивнула Неб-Атон и передала недоделанный венок царевне. — вы запомнили, что надо делать? — Угу. — Анхе сорвала цветок и ловко вплела его. — Ух ты! Я смогла! Наконец-то! — Вот и умница. — Ти ласково потрепала свою воспитанницу по подбородку. — Нет, я не умница. — немного надулась Анхе. — Сейчас я сплету венок, а потом цветы сорву, чтобы в вазочку поставить. — Как хотите. — пожала плечами Ти. — Мы никуда не спешим. Всецело поглощённая венком, царевна уже не слышала этих слов. Её сестра Ташерит, тем временем, уже подбежала к другому цветнику, где рос гибискус. Цветник этот был отгорожен от вымощенной известняком садовой дорожки большим плетнём, увитым виноградной лозой. Тихонько напевая себе под нос, Ташерит наклонилась, чтобы сорвать алый цветок, однако её отвлекли два мужских голоса. Маленькая царевна осторожно подошла к плетню, раздвинула листья винограда и, посмотрев на дорожку, едва сдержалась, чтобы не закричать во все горло. Девочка увидела Эйе, который степенно расхаживал в компании неизвестного человека, выглядевшего его ровесником. Этот незнакомец, как подумала Ташерит, словно пришёл из одной из тех ужасных историй о духах и чудовищах, которые Меритатон иногда рассказывала им с Анхе. И действительно, Таш заметила дикий, злой взгляд его глубоко посаженных маленьких глаз и не предвещающую ничего хорошего ухмылку. От её внимания не ускользнуло то, что этот человек сильно сутулился и опирался на кривую трость, а его покрытая прыщами заскорузлая, дряблая кожа была болезненного, серовато-жёлтого цвета. Его мятый, покрытый грязью синдон выглядел очень неряшливо, а короткий парик растрепался от ветра. Во всём облике незнакомца и его неприятном голосе, то хриплом, то визгливом, сквозила опасность, и Ташерит, больше не желая оставаться здесь в одиночестве, тихо выбралась из-под сени виноградной лозы и с колотящимся сердцем побежала к Анхе. Та уже успела сплести большую часть венка и удивлённо посмотрела на неё. — Я видела, как Эйе ходит с каким-то страшным дядей! — начала хныкать Ташерит. — Наверное, это злой дух! — Ну, успокойся, сестрица. — Анхе бросила венок, и, подойдя к Таш, поцеловала её в макушку. — Где этот дядя? — На дорожке! Там, где плетень виноградный! — повторила Таш. — Посмотри! Он точно плохой! — Пошли, посмотрим. — кивнула Анхе. — Если он и вправду такой страшный, позовём Ти и Неб-Атон. Девочки пробрались к плетню и опасливо взглянули на дорожку. Эйе и тот, другой человек, так напугавший Ташерит, всё ещё находились там. Они вполголоса говорили о чём-то, но неожиданно незнакомец разразился хриплым, зловещим смехом, от которого у обеих маленьких царевен пробежали мурашки по коже. — Да, этот дядя плохой. Очень плохой. — прошептала Анхе. — Так что будем вести себя тихо, как говорит няня Ти. — Мы пойдём? — захныкала Ташерит. — Пойдём? Мне страшно! — Подожди сестрица, — Анхе прижала её к себе. — Я только послушаю, про что они разговаривают. Незнакомец словно распространял вокруг себя сильную негативную энергию, поэтому в какой-то момент Анхе тоже сковал страх, и появилось желание поскорее уйти. Тем не менее, она решила немного подслушать разговор, и, не отпуская дрожащую сестру, осталась неподвижно стоять на месте. К сожалению, Эйе беседовал с незнакомцем слишком тихо, чтобы можно было что-то разобрать. — Пошли, Таш, позовём Ти и Неб-Атон. Я ничего не слышу. — шепнула Анхе. Ташерит, облегчённо выдохнув, кивнула, и, обе царевны побежали к своим воспитательницам. Ти прикрыла глаза, подставила лицо яркому солнцу, и, видимо, думала о чём-то приятном, а Неб-Атон собирала цветы. — Няня, няня, пойдём скорее, туда, где виноград растёт. — Анхе отвлекла её от размышлений. — Там Эйе и ещё какой-то дядя… — Он очень страшный и злой! — залепетала Ташерит. — Пусть и Неб-Атон с нами будет! — Идёмте. — Ти жестом подозвала Неб-Атон и взяла обеих девочек за руки. Увы, на дорожке за плетнём все увидели одного лишь Эйе, который уже возвращался во дворец. Незнакомец словно испарился. — Вы точно видели, что Эйе был не один? — Неб-Атон с сомнением посмотрела на царевен. — Да, там точно был страшный дядя! — Ташерит чуть не плакала. — Но как он выглядел? — спросила Ти. — У него глаза маленькие и злые! И лицо злое! Ещё он очень страшно смеялся! — ответила Анхе. — Кожа у него светлая и некрасивая. Ещё он сильно согнувшись шёл, и держал палку. Руки длинные у него, а парик короткий да растрёпанный, и одежда мятая. — Но как тогда этот человек пролез в сад, да ещё под самым носом у охраны?.. — нянька задала ещё один вопрос. — Я не знаю… — вздохнула Анхе. — Няня Ти, мы с Таш не придумали этого дядю! Он точно ходил с Эйе! Но я не слышала, про что они разговаривали! — Странно это всё… — Ти со смутным чувством чего-то нехорошего поправила парик. — Скорее берите цветы, госпожа, и пойдёмте-ка во дворец. Уже начало смеркаться.