***
Теперь у Жана было сразу несколько причин переживать и буквально рвать на себе волосы. Первая — он едет неизвестно куда на встречу с "сестрой", даже толком ничего не проверив, что было явно не в его духе. Второе — он ничего не сказал родителям, которые по-любому уже объявили его в розыск, так как Кирштайн должен был вернуться сразу же после того, как отдал флакон. Третье — чёртов Марко Бодт поцеловал его и тут же отшил, а теперь сидит и улыбается напротив как ни в чём не бывало. О чём конкретно думал герцог в этот момент, сказать было сложно. То ли о том, что позволил себе слабость по отношению к человеку, с которым заведомо бы ничего не вышло, то ли о том, что где-то вдалеке сейчас сидит его будущий супруг и строит очередные козни против его и его семьи, от мысли о которых по спине бежит неприятный холод. При каждом воспоминании о Зике ненавязчиво возникает и образ Эрена, о котором юноша успел, к своему счастью, позабыть со всей этой суматохой. Переключаться на младшего Йегера сейчас совсем не хотелось, не тогда, когда над ним нависает угроза чуть ли не гражданской войны и кровавой революции, но Жан дал себе установку — как только всё утихнет, он сядет и разберёт всю ту кашу, что творится в его голове. За размышлениями Кирштайн проводит целый час. Ему даже кажется, что он успевает заснуть, но совершенно этого не помнит. Помнит только как где-то на середине дороги Имир не выдержала и начала о чём-то агрессивно спорить с Форстером, которому, кажется, это доставляло извращённое удовольствие. Обрывки диалога на повышенных тонах также стёрлись из его памяти, и он снова провалился в дрёму, просыпаясь от мягкого постукивания по плечу. — Герцог, мы приехали. Перед Кирштайном опять всплывает образ улыбчивого Бодта, который спросонья кажется чем-то совершенно сказочным, но потом вполне настоящим, когда это же лицо на секунду отворачивается от него, чтобы посмотреть в сторону восторженных криков неизвестного юноше голоса: — Имир, милая! Отодвинувшись, брюнет открывает герцогу вид на миниатюрную блондинку, обнимающую Имир. Блондинка, Хистория, как потом услужливо подсказала ему память, очень напоминала ему своего деда, Ури, и сходство это было просто поразительно. Разве что глаза немного отличались: сейчас у Ури они были тусклые, а у девушки, смотрящей на него, в радужке плескалась кристально чистая вода. — Вы, должно быть, герцог Жан Кирштайн? — спросила она, протягивая тонкую, обтянутую в белую перчатку руку. — Да, а вы — Хистория Райсс? — Верно. Рада встретить вас в своей скромной обители. Прошу, проходите, чай стынет.***
— Мне, должно быть, следует начать? Уже сидя в кресле в уютной светлой гостиной, Кирштайн внимательно осматривал свою названную "сестру", ожидая, когда они, наконец, перейдут к тому, зачем приехали. С каждой минутой терпение Кирштайна угасало, а на его месте, наоборот, появлялся гнев от незнания. Должно быть, это отразилось и на его лице, ведь девушка, бегло на него взглянув, поджала под себя ноги и начала. — Должно быть, вы знаете, что у Ури был брат. Я происхожу именно от его ветки, сейчас он был бы моим дедом. Тут она ненадолго прервалась, отворачиваясь в сторону окна, которое пропускало через себя ласковые солнечные лучи, отражающиеся бликами на ее прекрасных волосах. Жану на секунду показалось, что она готова была заплакать, как в то же мгновение послышался притихший голос, подтверждающий его догадку: — По приказу Гриши Йегеристы согнали всю мою семью в костёл при королевском дворе и сожгли. Спаслась только я. Моя сестра ценой своей жизни смогла вывести меня оттуда, но ей не повезло — её подстрелили. По спине герцога в который раз пробежал холодок. Он вспомнил недавний ужин, на котором нынешний король вполне мило улыбался своей жене, и с ужасом подумал о том, как такой человек вообще находит в себе силы улыбаться. Ему стало мерзко, до ужаса мерзко даже думать о том, что через считанные дни Кирштайну придётся стать частью этой семьи. — Я всё это время росла в семье рыбака и актрисы, пока они не рассказали мне правду. Я сразу же отправилась проверять архивы, где узнала правду. Если не верите — Имир принесёт все книги, где задокументировано моё рождение. — Я верю, но книги возьму. Я обязан буду сообщить об этом семье. — Я вас понимаю. Что касается Гриши... Он не совсем незаконно взошёл на трон. Да, Йегер захватил власть, как сейчас всем известно, но он сделал это не один. Понимаете... У Ури была дочь, Диана. Диана однажды сильно заболела, и королю пришлось вызвать тогда ещё практикующего лекаря, Гришу, в которого девушка безбожно влюбилась. Они обручились накануне восстания. — Что сейчас с Дианой? — Она умерла по неизвестным причинам. Мы с Имир склоняемся думать, что это был Гриша. Возможно, он отравил её. — Это у них семейное... Погрустнев, Жан опустил взгляд в натёртый и вымытый до блеска дубовый пол, думая о своём отце. Ему было безумно стыдно за то, что он сейчас не мог быть рядом и оказывать помощь. Марко, обеспокоившись такой резкой переменой настроения юноши, положил руку ему на плечо, подбадривающе тормоша его и улыбаясь в своей очаровательной манере. — Вы про случай со своим отцом? Скверно вышло... Но я верю, что с герцогом Смитом всё будет хорошо. Он крепкий мужчина. Передайте ему от меня пожелание скорейшего выздоровления. И, да, чуть не забыла... Хистория шепнула что-то на ухо Имир, которая, поднявшись, быстрым шагом направилась в сторону проглядывающейся через дверной проём лестницы, чтобы через минуту принести два конверта. Вручив их в руки недоумевающему Кирштайну, брюнетка вернулась на своё место, не без любопытства их осматривая. — В одном — лекарство, второй же для вашего деда, Ури. Прошу, передайте его ему. Он поймёт, что там. — Как скажете. До Жана дошло ещё кое-что. Осознание, которое его напугало и обрадовало одновременно. — Получается, вы с Зиком — кровные родственники? — Да, вроде того. К чему вы клоните? — Вы бы могли претендовать на трон в таких же правах, как он. — Меня убьют, если я появлюсь в городе. — Какая фамилия у ваших приёмных родителей? — Вы не поверите. — Я внимательно слушаю. Замявшись, девушка заправила выбившуюся из длинного хвоста прядь за ухо, робко и неуверенно отвечая: — Ленц. — Вы, должно быть, шутите. — Нисколько, герцог. До вас, кажется, уже дошло, почему я живу здесь, а не в Лондоне, правда? — Да... Вы всё это время распространяли про мою семью грязные слухи? — Я только даю то, что людям хочется слышать. Сплетни в наше время стоят наравне с кислородом, писать их очень прибыльно. — Почему бы вместо этого не обнародовать правду о семье Йегеров? — Меня сразу же найдут и убьют, сделай я это. Тем более... Если бы даже я скрылась, если бы даже смогла разрушить их правление, то что дальше? Страну бы в период разрухи захватил кто-то другой, никто не знает, что бы с ней стало. Британии сейчас нужен лидер, Гриша справляется со своими обязанностями. — Но Зик не справится. — Простите, о чём вы? — Я, возможно, не должен об этом говорить... Тут уши навострили все. Флок, до этого, на удивление, молчавший так старательно, что о нём почти забыли, с интересом придвинулся к Кирштайну, готовый впитывать всё, что он скажет. Имир и Хистория удивлённо переглянулись, казалось, они знали обо всём, что происходит в королевстве, но об этом не слышали ни слова. — Зик планирует свергнуть своего отца и занять правление лично, мне сообщил об этом один приближенный к нему человек. Я нужен принцу в качестве финансового и эмоционального преимущества. — И вы... Думаете, что я смогу составить ему конкуренцию? Я, у которой нет ничего, кроме крови? — Хистория... Я не могу ручаться за свою семью, но знайте — если вы будете готовы, я смогу убедить семью оказать вам поддержку. Ури будет счастлив, безумно счастлив. — Я напишу вам о своём решении, но наши шансы... Они ничтожны. — У вас есть время подумать. Воодушевившийся герцог поклонился девушке, поднимаясь со своего места и резво направляясь на улице, где ждала карета. У него возник чертовски рискованный план, который, возможно, повлияет не только на жизнь его и его семьи, но и на всю Британию, переворачивая ее с ног на голову. Он готов был рискнуть всем, лишь бы задуманное удалось.***
Дорога заняла не так много времени. Имир пожелала остаться с Хисторией, поэтому ехали мужчины уже втроём, на удивление молча. Каждый думал о своём. Жан, прикрыв глаза, делал вид, что спит, вырисовывая логические цепочки и тщательно расставляя информацию, как фигуры на шахматной доске. Флок, подперев ладонями голову, погрузился в мысли о своей незавидной жизни, размышляя о том, сможет ли хрупкая на вид Райсс справиться с управлением страной, а Бодт, уставившись на герцога, никак не мог понять, что тот задумал. И как это решение повлияет на него.***
Добралась карета уже к вечеру. Ближе к черте богатых Форстер высадил Марко и Жана и пригрозил им всеми богами мира, что больше никогда не даст свой экипаж в использование за бесплатно, вызывая своими обещаниями лёгкий смех от обоих парней. Сейчас смеха и правда не хватало, Кирштайну казалось, что он совсем разучился поднимать уголки губ за сегодняшний день. Удивительно быстро дойдя до дома, он открыл двери и увидел собравшееся в столовой семейство, как никогда напряжённое. В их числе был и Эрвин, побледневший и заметно исхудавший, но на удивление быстро оправившийся. Жан был так сильно рад его видеть, что с порога побежал к нему, обнимая и утыкаясь холодным носом в шею, едва ли сдерживая слёзы. — Отец... Слава Королеве... — Жан? Почему тебя так долго не было? Подняв голову, юноша слабо улыбнулся сложившему руки на груди Леви, который, по всей видимости, безумно злился. В другой ситуации он бы испугался, но сейчас лишь подошёл и обнял Аккермана, чувствуя, как катятся по щёкам солёные капли. — За день столько всего произошло... На Марко напали, он встретил старую знакомую, она отвела нас к моей сестре, представляешь, у нас есть ещё родственники... Она происходит от брата дедушки, Хистория Райсс. Кенни, встрепетнувшись, поспешил вмешаться: — Ты встретился с малышкой Хисторией? Как она? — А ты знал о ней? — Да... Она писала Ури, как только выяснила, кем является. — Она попросила меня передать дедушке письмо. — Погодите, — отстранившись от сына, озадаченно сказал Леви, — что происходит? Какая сестра? — У Ури был брат, которого убил Йегер. Все думали, что эта ветка семьи Райссов мертва, но малышка Хистория, последняя наследница, бесследно пропала. Четыре года назад она объявилась. — Почему ты об этом ничего не рассказывал? — Я до последнего думал, что это афера, не хотел верить в это. Ури ездил на встречу с ней и подтвердил, но я не принял этот факт... Она ещё что-нибудь говорила? — Рассказала историю династии Йегеров. — Кстати... Тут голос подал уже Эрвин, заставляя Жана отвлечься и обернуться на него, ожидая. Что-то в тоне отца сразу же герцогу не понравилось, он внутренне чувствовал, что сейчас будет озвучено то, что вынесет Кирштайну приговор. — Зик приходил днём... И сказал, что женится на тебе завтра, и что наше слово ничего не изменит. Душа юноши предсказуемо ушла в пятки, как и всё то, что он успел надумать во время поездки. Даже надежды покинули его.