феномен высоты.

Шелест бумаг и лязг раскачавшихся весов нарушали призрачную морозную тишину. Тонкие пальцы судорожно перебирали документы, пытаясь отыскать один единственный нужный: глаза отчаянно бегали по заголовкам, высматривая «теорию пигментации». Вот… Вот он, черт возьми, этот злосчастный документ, прямо в его руках, прямо перед его глазами — какое везение, что оригинал не успел спрятать его подальше в архив. Теперь он сможет быть как Альбедо, теперь он сможет быть им, нужно только отыскать нужный пигмент, вогнать под кожу… Сухие губы раскрылись в немом восторге, колени задрожали от переизбытка эмоций, однако тут же зрачки сузились от ужаса: стук каблуков… Это правда он, этот звук, прямо сейчас, совсем рядом, а нежный голосок протягивает «Альбедо, ты на месте?» - либо невероятная удача, либо личное проклятье, Альбедо не было на месте, но зато… — Нет… Нельзя, я ведь… — тихо шепнул юноша, боязно вцепившись ногтями в собственную глотку и в ужасной конвульсии рванув под стол, за шкаф, сваливая всё на пол, словно загнанный в хату кайот, пищащий от испуга перед ликом охотника. — Альбедо? — вскинув светлые брови, девушка взволнованно подбежала к лежащему у поваленного шкафа юноше, пытаясь поднять его, но тот, свернувшись и накрыв затылок руками прижался к земле, не собираясь подниматься. — В чем дело? — обеспокоено буркнула путешественница, осматриваясь вокруг и недовольно рыча, когда блондин сопротивлялся. Это она, точно она. Его принцесса, его дорогая звезда, сокровище, ценнее всей моры на свете, прекраснее любого драгоценного металла, идеал во всём: он дрожит, прижимается к холодной земле сильнее, сворачивается до боли в рёбрах, а с подбородка медленно капает тёплая вязкая слюна. Нужно держать себя в руках, держать себя на расстоянии, но как устоять, когда совсем рядом она? Такая величественная, но нежная, такая сильная, но с виду хрупкая, хрупкая настолько, что казалось бы, он мог с громким хрустом переломить её тонкую шею одной рукой, сломать запястья, прижав их к стене, раздавить плечи, бёдра и талию в мясо, а её нежная кожа будет краснеть и потеть, когда по милому животику от пупка вверх пройдётся тонкое острое лезвие… В ушах стоит звон, за ним отчётливый, смачный и сочный хруст, который он сам себе представил, сердце бешено стучит, заглушая голос Люмин, что стояла позади, пытаясь что-то донести; он не слышал, как бы она не кричала. Хриплый болезненный стон: юноша сжимает кулаки до тех пор, пока напряжённые костяшки не начинают белеть, а в брюках становится невыносимо тесно, он возбудился, возбудился так сильно, что снова начал рыдать, истерично всхлипывая и глотая слёзы, шепча её имя раз за разом… — Ах, Люмин… — он попытался войти в роль, попытался привести лицо в порядок, активно вытерев его рукавом, попытался на минуту стать Альбедо, а в пустом взгляде лишь животный страх, панический и неконтролируемый, но он ничего не видит, погружаясь лишь в воспоминания о том, как дорогой братец дерёт его любимую женщину у стола. Страх моментально перерастает в ярость: зубы стискиваются до глухого скрипа и он наконец поднимает глаза на путешественницу. — Ты… Грязная су-.. — оборвавшись на полуслове замирает, когда блестящий тонкий клинок надавливает на его горло. — Ты не Альбедо.