Один танк на двоих

— Что по новостям? — По каким? — с хитрой улыбкой переспросил Никита, но, получив в ответ грозный Сталинский взгляд, остепенился, — Да, не густо. Переводчик приехал, наши отвоевали назад территории. Потерь правда много, но мы прём! Парни вышли на улицу. Их встретил холодный зимний ветер и крупные хлопья снега. Из сторожки доносился звук радио. Сквозь помехи, парень еле расслышал что-то о разгроме немецкого водного флота. Настроение поднялось, и под неугомонные рассказы Никиты о красоте Яны, парни дошли до площади. Площадки скорее, так как она была небольших размеров. На ней обычно с утра собиралась вся армия и Сталин, обычным будничным тоном, оглашал число погибших. Встав в плотный строй и внимательно слушая отца, словно бы эту же информацию он не сможет переспросить, Дима стоял рядом с другими солдатами. Снег летел в лицо, парни морщились, что забавило Иосифа, и он еле сдерживал смешки. Вдруг за зданием медпункта послышалась стрельба. Вся солдатская выдержка полетела в тартарары, ведь звуки шли от туда, где держали немцев. Вернее, их жалкие остатки, ведь двое просто повесились, как последние трусы. Сталин младший, кинув взгляд на отца, без оглядки помчался прочь из строя к месту. — Куда?! — послышалось разгневанное отцовское слово за спиной, но парень уже никого не слушал. Этого мерзавца он обязан поймать. Поймать и разодрать как кошка мышку в такие мелкие клочья, что любое конфетти позавидует. Прибежав на место и отобрав у солдат в сторожке оружие, Дима тихими шагами прошел к завороту. Слышались кряхтенья раненых солдат, что-то щебетала, явно не без слез, Яна. Послышался такой довольно знакомый, но противный голос. — Halt die Klappe, Hure, sonst erschieße ich ihn zum Teufel! (Молчи шлюха, иначе я пристрелю его нахуй!) — Вот же сукин сын… — прошептал Дима, тут же выскакивая из-за угла и делая пару выстрелов. За углом была ужасная картина. Яна стояла на коленях перед раненым солдатом. Парень еле дышал, рана была в районе сердца. На волосах, собранных в своеобразную башню, был тонкий слой снега, в глазах полопались сосуды. Сам худой, так влюбленно поглядывающий на Янку. Увидел бы Сударь — пристрелил бы, не задумавшись. Рядом с ними на Диму с испугом смотрел Эмиль, крепко держа оружие. Оскалившись, он схватил девушку за волосы, оттащив ее от парня. –Егор! — девушка зашлась в новых рыданиях, пока немец не ударил ей коленом между лопаток. Она прикрыла рот руками, стараясь всхлипывать тише и все тянулась руками к парню, словно цветок к солнцу. — Слушай сюда, выродок, — начал Дима, поставив прицел ровно на лбу немца, — Я тебя в такие клочья порву блять, что твой папаша нахуй тебя не соберет! Отпусти девушку! — Onkel, Arschloch! (Дядя, уёбок!) С этими словами, парень заставил испуганную девушку встать и пойти в сторону. Они зашли за самый корпус, а Эмиль все продолжал орать, что он пристрелит девушку, если Дима не даст ему уйти. — Wir werden alle zusammen sterben! Ich, sie und dieses Gör! (Мы сдохнем втроём! Я, она и этот сопляк!) Дима понимал лишь выборочно пару слов, но то, что он готов сдохнуть, здесь было понятно сразу. Вдруг парень просто откинул Яну, перелетел через забор и убежал. Следом за ним бросился Дима. Крики бедной девушки остались позади, за спиной. Дальше забора, метра этак через три, начались такие сугробы, что в них можно было роту детей спрятать. Позади раздалась стрельба. Скрип ворот и звуки машин, которые стремительно догоняли парней. Дима выдыхался. Он точно заработает пневмонию, но умрёт только после того, как убедится, что этот мерзавец сдохнет. Он это знал точно. По виску катился пот, который застыл на парне льдом. Солнце отблесками от снега светило в глаза, Эмиль бежал совсем рядом. И тут… Дима спотыкается о что-то, и летит в снег… Он хватает парня, который не смог увернуться, за шкирку, валит в снег и пару раз бьёт по лицу… Над ними начинается стрельба… Почти из-под самых гусениц танка, Дима вытаскивает Эмиля, перекатываясь с ним под соседние кусты. Огонь все громче, слышатся крики, Сталин младший буквально душит немца, не давая ему двигаться. Понятное дело, что одним обстрелом здесь не обойдется, поэтому, судя по всему, парням придётся выживать. Парень всё также пытался встать и убежать, но Дмитрий держал крепкой хваткой. — Придётся выживать, — сказал полу-шёпотом Сталин младший, обращаясь к парню. — Ты выживай, а я ухожу, только отпусти, — таким же образом промолвил Эмильен. –Ладно, иди, — Дмитрий отпускает парня, давая ему проход. Юноша встал и прошёл пару шагов, пока его потянули назад. Около лица кудрявого парня пролетела пуля. Он вновь лежит на снегу под натиском чужого тела. — До сих пор хочешь уйти? — задаёт вопрос Сталин. — Ладно, но как мы будем выживать? Еды нет, из воды только снег, и то грязный, — начал проговаривать свою реплику парень. — Выживем и без этого. Главное — не попасть под обстрел, — тяжело выдыхая сказал Дмитрий, ложась рядом с парнем. — Ну посмотрим. — Нужно добраться до штаба, — раздумывая проговорил Дмитрий и повернул голову на парня. — Мне туда зачем? — недоумевая от происходящего, спросил тот. — Потом посмотрим. Обстрел стих. Подняв голову, можно увидеть кучу раненых солдат, кряхтящих от пронзающей боли. Какие-то солдаты лежали на холодной земле, не подавая признаков жизни. Следы крови на белоснежном снегу отлично выделялись своим цветом. Кровь каждого солдата пролита на эту землю. Сколько ещё смертей она переживёт - непонятно. Дорога к штабу недолгая, но под натиском пуль и страха, она становится намного больше. Страх за жизнь переполняет каждого солдата, который помогает своей родине. У каждого из лежащих сейчас людей есть своя любовь, почти у каждого - семья, но нужно отдать должное родине. Парни перебирают ногами, хруст снега и метель сопровождают их путь. Новый обстрел. Вновь холодный снег. Мимо пролетали сотни пуль. Крики, кряхтения, много эмоций. Сейчас это уже не удивительно. Обстрел вновь окончен. Вокруг огонь, люди не дают особых признаков жизни. Кровь истекает из каждого солдата, окрашивая снег в алый цвет. Сон — единственное, что хочется сейчас. Но, лёжа на холодном снегу, недалеко схватить серьёзную болезнь. Еда. Её нет. Чувство голода отбирает ещё больше сил. Недостаток влаги в горле. Снег ледяной. Болезнь — не лучшее на данный период времени. На улице стемнело. Веки тяжёлые, желудок подаёт знаки, жажда мучает ужасно. Время тянется медленно, словно специально. Вера, что они дойдут до штаба, всё меньше. Метель заметает всё на своём пути, создавая сугробы и закрывая следы пролитой крови. А ведь несколько месяцев назад они не подозревали о ближайшей войне. Много жизней будет ещё потеряно, родные… Они могут не остаться живыми или, хотя-бы, без ранений. Парни не промолвили ни слова друг другу. Говорить сложно, они враги, но сейчас пытаются вместе выбраться из сложной ситуации. Кудрявый юноша падает на колени, позади Дмитрия. Он не выдерживает. Спать сильно хочется, поесть. На еду — плевать, а на воду и сон — нет. Навряд ли парнишка дойдёт до нужного места. На ресницах оседают хлопья снега. Дмитрий заговорил впервые за эту дорогу. — Мы дойдём, обещаю! — начал Сталин младший. — Хоть мы и враги, но одного я тебя не брошу. Не такой я человек, — честно говорит парень и садится рядом с кудрявым. — Я не могу… — тяжело выдыхая говорит юноша и смотрит в серо-голубые глаза своего врага. Сквозь метель их не видно, но видно очертание тела сидящего рядом. — Пошли! — холодно говорит парень с серо-голубыми глазами, вставая. Парнишка встал за ним. Вновь в путь. Метель стихла. Немного видны очертания деревьев. Пройти совсем немного, но сон не помешает. Всё равно на снег. Всё равно на значение слова «обморожение». Кудрявый парень ложится на холодный снег и, как только закрыл глаза, мгновенно заснул. Тот, что шел впереди, обернулся и лег поперёк ног юноши. Сон накрыл его с головой, и он окунулся в великое царство Морфея. Парень с карими глазами проснулся от звуков нового обстрела. На улице ярко светит солнце, давая эффект блёсток снегу. Юноша будит снизу спящего парня, но тот уже проснулся. Зеленоглазый показывает указательным пальцем, мол «тише». Кудрявый вновь ложится на снег, но теперь не для сна. Крики опять пронзили уши, звуки падающих тел, звуки боли. Хочется вернуться в то мирное время, когда всё было хорошо. Но судьба так решила. Всё стихло. До штаба буквально пару минут. Желудок просит еды для утоления голода. Горло першит от недостатка влаги. Холод пронзает сквозь одежду. Ноги не слушаются. Боль пронзает каждый раз, когда наступаешь на ноги. Руки не чувствуются. Возможно, это конец их жизни, но Сталин младший обещал, что они доберутся целыми и невредимыми. Штаб уже через буквально пять шагов. Вечер. Оказалось, что идти до него пару часов. Дверь штаба отворилась. Парни посмотрели друг на друга и улыбнулись. Они сдружились за ту дорогу. Но кучерявый понимает, что друзьями им не быть. Продумывает план ухода на рассвете. Сударь и Артём мигом подбежали к Дмитрию, помогая ему дойти до матраса. Кареглазого же взяли под руки и повели в другое помещение. Закрывать дверь не стали. Навряд ли у парня хватит сил сбежать. Как только голова кучерявого коснулась подушки, царство Морфея искренне приняло его в свои объятия. Время около 5-ти утра. Эмильен встает со спального места и направляется к выходу из помещения. Дверь была заперта, но в ней был ключ. Труда не составило просто провернуть его в скважине. Дверь открылась со скрипом, из-за чего послышались шаги в длинном коридоре. Быстро хлопнув дверью, парень побежал в сторону своего штаба. Дверь отворилась и из неё было видно силуэт Артёма. Он просто закрыл дверь на ключ и ушёл в свою комнату. Он никогда не припомнит, когда волнение, злость, страх и, непонятно откуда возьмись, дружелюбность и чувство защищённости у своего врага, играли одновременно с ним, управляли разумом и телом. Непонятно, что ему хотелось тогда сделать, проходя мимо на расстоянии стены, где находилась спальня того мужчины. С серыми глазами, и с лютой упрямостью и грубостью. Эмиль не знал, почему мимо этой двери задержался чуть дольше, чем следовало. Душа хотела отворить ее, зайти внутрь и… Не зная что дальше делая. Только хотелось зайти. Это помутнение он быстро убрал, покачивая головой и кинулся вниз, постоянно осматриваясь, есть ли в наличии свидетели его побега.