Тихо и мирно

- У тебя сожжена гортань и повреждены лёгкие, поэтому… - Какаши на мгновение опускает взгляд, но тут же снова смотрит на Гая. – Поэтому ты не сможешь говорить. Цунаде-сама очень старается найти способ вылечить тебя, но она не советует тешить себя надеждами. Гай лишь кивает и отворачивается от Какаши, устремив взгляд в окно. Тучи заволокли небо, ветер тихонько раскачивал деревья, в воздухе пахло скорой грозой. Какаши никогда не видел Гая в таком подавленном состоянии: ни после смерти его отца, ни после смерти Асумы. Широкая спина, скрытая мягкой и лёгкой больничной рубашкой, хранила на себе никак не заживающие рубцы и раны от Восьми внутренних врат, горящие, словно огонь. Голова, на которой совсем недавно были чёрные густые волосы, была побрита и обвязана бинтами. Врачи убрали остатки от аккуратной причёски, которая была сожжена в той ожесточённой битве. И нога… она пострадала больше всего. Какаши видел её, обугленную и почерневшую, когда Цунаде-сама наносила мази и применяла исцеляющие техники. Ничего не помогало как следует. - Гай… - тихо позвал Какаши. Он не отреагировал. - Гай, не будь ребёнком, - устало и недовольно произнёс Какаши. Всё ещё никакой реакции. Хокаге обвёл усталыми глазами двухместную палату, всё ещё слишком бледную фигуру Неджи на соседней кровати, нелепые букетики цветов, которые сегодня принесли Ли и Тентен для учителя и товарища. - Только не закрывайся от меня, хорошо? – его голос звучал до необычного умоляюще. – Я ведь тогда не смогу помочь тебе в полной мере, Гай… - Но сейчас было не до гордости, она отошла на дальний план. Видно, Гай тоже услышал эти умоляющие ноты, поэтому он лёг на спину и посмотрел на друга. «Хорошо, Какаши, я постараюсь», - произнёс он одними губами и ласково улыбнулся. Конечно Цунаде-сама нашла способ вернуть Гаю голос. Он возвращался постепенно и довольно медленно, но когда Какаши, Ли, Тентен и Неджи услышали тихие слова Гая, они поняли, что самое страшное уже позади. Каждый день Неджи, лёжа на соседней койке, помогал учителю выполнять задания для реабилитации гортани и лёгких, а Гай, аккуратно пересаживаясь в инвалидное кресло, с заботой и всей деликатностью помогал ученику подняться на ноги и погулять по коридору или небольшому садику на заднем дворе. Так проходили дни и недели, Неджи почти окреп и уже потихоньку сам о себе заботился, Гай восстанавливался чуть медленнее, но к нему снова вернулись здоровый цвет лица и аппетит. Каждый день к нему приходил Какаши, принося с собой немного фруктов и небольшой набор данго. - Соперник, тебе не стоит каждый день приходить ко мне! То есть… я не имел в виду, что я не рад тебя видеть, очень даже рад! – прохрипел Гай и неуклюже потрепал свою макушку, на которой начали отрастать волосы. – Просто… ты ведь Хокаге, у тебя много дел и обязанностей, а ты тут… Я не хочу отвлекать тебя от работы! - Ты меня вовсе не отвлекаешь, - Какаши улыбнулся и вытащил из сумки свежие апельсины. – Всё в порядке, Гай. - Хм… - Гай задумался, сощурив глаза, - И всё же, Какаши, тебе не обязательно быть всё время рядом со мной. У тебя же есть своя личная жизнь. Какаши на мгновение замер, начав чистить апельсин от кожуры, но тут же пришёл в себя и притих. Его руки отчищали ароматный фрукт, но взгляд смотрел сквозь, будто Какаши думал о чём-то другом и очень важном. Неджи, находившийся в это время в палате, тихонечко взял книжку с тумбочки и вышел в коридор, закрыв дверь и оставляя учителя с глазу на глаз со своим вечным соперником. - Я хочу этого. Это прозвучало одновременно оглушительно громко и невероятно тихо в просторной палате. Гай моргнул один раз, затем второй, смотря на Какаши. И в свои лучшие дни Гай не прослыл острым на ум парнем, а сейчас, накаченный болеутоляющими и физрастворами, он совсем не мог толком сообразить. - Я не понимаю, соперник, - искренне ответил Гай, пытаясь заглянуть в глаза своего друга. - Хочу быть рядом с тобой, - Какаши сам поднял глаза и, аккуратно подбирая каждое слово, продолжил. – Я теперь понял, Гай, как легко мог потерять тебя. Все эти годы я не придавал особого значения мысли, что я могу лишиться тебя в любой момент. Я не мог думать, что тебя может не стать. Ведь это ты, и ты всегда был рядом, и я воспринимал тебя как само собой разумеющееся. Но теперь… - переведя дух, Какаши продолжил, стараясь звучать сдержанно и искренне. – Теперь я должен сказать, что всё это время я любил тебя. И продолжаю любить каждый день. Понимаешь, потом может быть слишком поздно и лучше знать ответ, чем мучиться в неведении, верно? Слова прозвучали так легко, не оставляя после себя сожаления. Какаши даже показалось, что стало дышать легче, будто всё это время что-то давило на лёгкие и не давало им раскрыться. Он смотрел на друга мягко и спокойно, слегка улыбаясь под маской. Он совсем не боялся и готов был принять любой ответ. Гай смотрел долго и так ошарашенно, что Какаши бы рассмеялся, да вот только он не хотел задеть друга приступом весёлости. В конце концов, у них здесь происходит серьёзный и взрослый разговор. - Гай? – тихонько позвал Какаши, потому что Гай то открывал рот, намереваясь что-то сказать, то захлопывал его и хмурил могучие брови. - Ты… ты правда… - серьёзно спросил Гай, почти шепча из-за повреждённого горла. – Это не шутка или что-то в этом роде? - Нет, нет, конечно нет. Как я могу смеяться над тобой в таком вопросе? – Какаши покачал головой. А затем, решив немного разрядить обстановку, драматично тяжело вздохнул и прикрыл глаза, показывая всем своим видом, что его задело такое недоверие. Послышался всхлип. - Какаши! - Ох, Гай, ты же уже совсем взрослый, а плачешь… - договорить Какаши не успел, потому что его заключили в крепкие, но очень тёплые и чуть влажные объятья. - Ох, мой дорогой соперник! В тебе ещё не угасла прекрасная весна юности! – хрипел Гай, пуская крупные слёзы на плечо Какаши. – Я так счастлив! Так рад! - Ну-ну, Гай, не плачь, - Какаши добродушно проворчал и легонько одной рукой похлопал друга по плечу, а второй обнял за спину. – Ну чего ты? Тут Гай резко отстранился, утёр рукавом больничной рубашки глаза и нос и воскликнул: - Я же совсем не ответил на твои чувства, соперник! Как некультурно с моей стороны! Прости мне мою рассеянность! – он прочистил горло, ровненько сел на кровати и, глубоко вдохнув, на удивление вкрадчиво и негромко произнёс: - Хатаке Какаши, ты – мой самый главный соперник, самый важный человек в жизни и человек судьбы! И я отдаю тебе своё сердце и душу в знак вечной любви! Какаши счастливо улыбнулся, смотря на этого очаровательного человека, который любит говорить пафосными словами, который души не чает в учениках, словно они его родные дети, и который готов отдать свою жизнь ради жизней других людей. Тогда в больнице Гай тоже улыбнулся в ответ своей самой ослепительной и радостной улыбкой.