Тихо и мирно

Было очень тепло. Тепло и уютно. Пахло свежим и чистым постельным бельём, слегка уловимым родным запахом и чем-то аппетитным с кухни. Тихо и спокойно. Просыпаться совсем не хотелось, ведь потом обязательно нужно будет вставать, одеваться, идти по прохладным зимним улицам к ученикам. Как же хочется остаться подольше под тёплым одеялом и просто поваляться с… Какаши резко открывает глаза и резво садится, крутя взлохмаченной со сна головой в разные стороны. Соседняя половина кровати разворошена и пустует, в доме непривычно тихо, не слышно ни звона посуды, ни шуршания бумаги, ни приглушённого голоса, отсчитывающего количество отжиманий. Гая нет в квартире и уже давно. Предчувствие на что-то плохое молчало, но беспокойство, преследующее Какаши всю его осознанную жизнь, пустило свои коготки. Повернув голову к тумбочке, на которой стоял будильник и лежала целая стопка книг «Ича-Ича», чтобы посмотреть на время, Какаши заметил белый лист бумаги, сложенный вдвое. Никаких печатей на нём не было, только написано имя Копирующего Ниндзя очень знакомым размашистым почерком. Взяв его в руки, Какаши увидел что это была простая записка. «Доброе утро (зачёркнуто)! Добрый день, мой дорогой и любимый соперник! Надеюсь, ты хорошо выспался! Не торопись и отдохни. А я пойду в Академию и проведу вместо тебя занятия с юными шиноби! Надеюсь, ты простишь мне моё самоуправство. На плите стоит твой любимый питательный обед, приготовленный благодаря Силе Юности и с большой любовью! Поешь, пожалуйста! До встречи! Гай» Прочитав записку, Какаши ласково улыбнулся написанному, аккуратно сложил листок пополам и снова положил её на тумбочку. Будильник был выключен, а время уже приближалось к обеду. Шиноби Листа не положено просыпаться столь поздно, но у Какаши за долгое время законный выходной, так что он имеет право. Да и легли они вчера поздно из-за миссии «А» ранга – последней перед их небольшими выходными, которые должны были начаться с завтрашнего дня. Но раз так сегодня всё обернулось, то Какаши снова лёг на кровать и, повернувшись на бок, задремал. Снова он проснулся очень скоро и, застелив кровать и пригладив всё равно торчащие пряди, отправился в ванную. Умывшись и кое-как причесавшись, бывший Шестой Хокаге пошёл на кухню, пробовать обед, приготовленный Гаем. Это оказалась слегка пережаренная рыба с овощами. Усевшись за стол, Какаши неторопливо съел всю еду с тарелки, вымыл посуду и, немного поразмыслив, решил посвятить оставшуюся часть дня себе. Идти никуда не хотелось, делать что-либо – тоже, хотелось в кои-то веки просто ничего не делать. Побродив по квартире, в которой они вместе живут с тех самых пор, когда Гая только выписали из больницы и когда Какаши сказал ему, что никогда теперь не хочет расставаться, шиноби лениво улёгся на кровать, раскинув руки в стороны и закрыв глаза. В квартире снова тихо. Но эта тишина не оглушающе жуткая и не давящая, она наполнена шумом с улицы, тихим разговором соседей сверху и другими малозаметными бытовыми шорохами. Такая тишина нравится Какаши намного больше, чем тишина больничной палаты, потому что она не скрывает за собой возможную скорую боль или расставание. А этот стерильный воздух, пропитанный лекарствами, запах старых шерстяных пледов и обжигающий глаза белый цвет нагоняют лишь тоску и вызывают желание убраться оттуда любыми способами.