Неожиданная свобода

Фёдор почему-то долго сидел за столом, а затем лег и отчего-то беспокойно ворочался всю ночь. Я предварительно решил, наверное, позу выбрать не может. Но он всё не прекращал. — Нечитайло, ты спать собираешься? Уже по горло мне своим шуршанием! — я привстаю на локтях и как следует протираю глаза руками. После смотрю на него. Его некогда яркие карие глаза побледнели и стали совсем мрачными, будто и неживыми. Рот был слегка приоткрыт, словно он настолько устал, что не мог вобрать воздуха в легкие, а со лба стекали капельки пота. Фёдор явно плохо себя чувствовал. Он непонимающе смотрит на меня. Часто моргает. Я бы мог решить, что он заболел. Ведь спит почти буквально на полу. Гуляет в легкой одежде и ест холодной осенью мороженое. Наверное, так и было. — Я нормально, — спустя время устало выдает он, совсем не отвечая на мой вопрос. — Неужели, — я вскидываю брови и театрально вытягиваю губы. Мужчина закатывает глаза. — Пик, всё нормально, просто я сбил режим. Давай спать, — пыхтит он и переваливается на бок. Я не решаю заострять на таком внимание. Фёдор взрослый самостоятельный мужчина. Если ему действительно будет плохо, он скажет. Да и я не хочу особо лезть в это, поскольку сам недавно болел. И если у него вправду ангина, то я легко смогу подхватить её. Что было последним в списке желаемого. Всё же я настою на том, что он заболел. И я не ошибся. Буквально через день его состояние граничило между бредом и реальностью. Он постоянно лежал в кровати с температурой, его периодически рвало и к вечеру даже ходить стало не одной из легких задач. Но самым интересным было не продвижение болезни, а его резкая замкнутость ото всех. Он игнорировал не только меня и мои просьбы, но и всех тех, кто ему звонил. Он закрылся в комнате, ни на что не отвечал и постоянно не мог откашляться. Так как внутри с некоторых времен появились и мои вещи, это стало ну очень раздражающим. Я принял решение срочно заканчивать с этими болезнями. Подойдя к двери и помешкав пару минут, стоит, не стоит трогать больного человека. Я постучал. — Фёдор, — никто не отвечал даже после повторного вопроса - лишь тишина, — слушай, Нечитайло, я могу помочь, — выдал я и осмотрительно дернул за ручку. На удивление, дверь открылась, показывая на кровати всё еще лежавшего Создателя, укутанного в одеяло, который будто и пошевелиться боялся. Стало не по себе. Так болел я. Подойдя и присев на самый край кровати, появился вопрос: А что собственно делать? Раньше мне не приходилось ухаживать за больными людьми. То ли я был к ним безразличен, то ли не встречался с болеющими. Ну, не приходилось мне и всё. А тут ангина, так ещё и Фёдор, подхвативший её. — Ну что? — его это раздражает. Складывалось ощущение, словно он обиделся на что-то, напрочь отказываясь признавать свою болезнь и говорить о ней с кем-то. — Ты нормально? — спрашиваю я, не понимая, что такого сделал или почему Нечитайло такой. Фёдор косится на меня. — Как ты думаешь? — Немного плохо себя чувствуешь. Фёдор сжимает губы, прикрывает глаза и слабо кивает. Я не знаю, должен ли вообще делать что-то. Он выглядит, мягко сказать, плохо. Весь день шарахался от меня и сидел в комнате. Вроде ему и так нормально. — Ты хочешь ложиться спать? — вдруг спрашивает он. — Что? С чего ты взял? Мужчина пожимает плечами. — Ты пришел в комнату вечером, спрашиваешь, как я. А сейчас просто сидишь и молчишь. Возможно, в какой-то мере это правда. Но и Фёдор должен меня понять! Я никогда, никогда в своей жизни не ухаживал за больным человеком. Это естественно, что моё поведение будет неоднозначным. — Типо, мне не жаль тебя. Я могу лечь на матрасе. Фёдор хмурится. — А ты не заболел? — он было улыбнулся и чуть дотронулся до моего лба рукой. Что я противно дернулся. — Ведешь себя как ребенок! Ещё раз тронешь, я тебя сам лично выпровожу из комнаты! Он всё же хихикает, и руки снова опускаются под теплое одеяло. Нечитайло прикрывает глаза и вздрагивает всем телом. Стало душно. — Я открою окно, — я привстаю и наклоняюсь над Фёдором к окну. Это весьма неудобно, ведь кровать была повернута изголовьем к стене и таким образом, чтобы закрыть или открыть окно. Мне нужно было, как я и упоминал, наклониться прямо над ним. Мужчина поморщился и было хотел упереться ладонью в мой живот, как дрогнул, вспоминая о угрозе. И устало выдохнув, сказал: — Не нужно. Как будешь уходить, выключи свет. Он зачем-то привстал прямо к моему лицу. Глаза его были не пойми от чего усталыми, а воздух он выдыхал ртом. Ни с того ни с сего он едва лишь коснулся носом моего и замер. Было странно-противно, когда он так близко. Я дурно сжал губы и полуприкрыл глаза. Наверно, почудилось что. При болезни разное бывает.

***

Уже на следующий день Фёдор был горазд на первое дело. Спокойно ходил по квартире и улыбался. Всё же кашель и насморк остались, но, в общем, он чувствовал себя гораздо лучше. Не знаю, что было тогда в комнате, но он даже не помнит. Видимо, действительно почудилось. Возможно, и мне. А возможно, он притворяется.