Потребность

Я рад, что вновь сижу с тобой, Сейчас бутылку мы откроем, Мы объявили пьянству бой, Но надо выпить перед боем. ©Игорь Губерман

"Алкоголь – моя маленькая слабость и потребность моей психики, Веном. Я пью, чтобы успокоиться!" Флеш Томпсон - солдат и мой носитель - довольно часто произносит эти слова. Особенно после третьей двухсотмиллилитровой бутылочки "Jack Daniel's". После пятой он просто неразборчиво мычит и бормочет во сне. Но последнее я для себя давно уяснил. Алкоголь успокаивает людей. В жизни Homo Sapiens много различных переживаний и стресса. Взять меня, например. Как инопланетный преступник на исправительном сроке, я действую на них угнетающе. У меня устрашающая репутация и физиология, не схожая с людской. Хотя, что землян смущает больше – чёрный цвет кожи, отсутствие скелета, усики, острые зубы или убитые мною на пару с прошлыми носителями сотни их сородичей – до сих пор неясно. Вот и сейчас я лежу вместе с успокоившимся, сначала до ходьбы на четвереньках, а затем и до потери сознания, Флешем. Мы даже успели надрать задницу какому-то новому суперзлодею в тёмном костюме (хоть и вопил он что-то вроде: "Я Человек-Паук, чудище! Я герой! Не суй меня в вентиляцию!!" Совсем уже обнаглели - думают, я не знаю, как выглядит Паутиноголовый), прежде чем мой протеже потребил пятую бутылку виски и уснул прямо на крыше. Он любит покупать алкоголь в маленьких тарах, чтобы потом кидать их с высоты, на асфальт, глядя, как они разлетаются на осколки, и слушая матершину из проезжающих мимо авто. Но сегодня последняя пустая бутылочка так и осталась у него в руке. Уровень парализующих токсинов в его крови превышает все допустимые пределы. Флеш распростёрся, уткнувшись лицом в шершавый рубероид, истекая слюной и жутко храпя. Ему хорошо. Тошнота ему не принадлежит. Она моя, целиком и полностью, как прилипшая к богачу проститутка. Как Бетти Брант, прилипшая к мыльной опере, и не дающая переключить канал. Как смердящая каучуком паутина Человека-Паука, прилипшая к морде. Сам я никогда не пьянел от этанола – через мой гематоэнцефалический барьер проникает лишь малая его часть, но организм всегда подаёт сигналы об отравлении. Помню, на мои замечания о ядовитости спирта Флеш выдал флегматичное: "Ну и что? У антидепрессантов тоже есть побочка. Да и твой любимый шоколад – штука вредная. Всё приятное и хорошее – ядовито!" Несмотря на частичное согласие с его взглядами, сам не замечаю, как начинаю отделяться. Хочется быть подальше от этих проспиртованных артерий, вен, капилляров. От сердца, омывающего меня потоками C2H5OH, пульсирующего навязчивое: "Вы-пей, вы-пей, вы-пей". Пить - это желание Флеша, но, раз уж он в отключке, можно к нему и не прислушиваться. Просачиваюсь сквозь оболочки, ткани, межклеточное пространство, и ползу как можно дальше, перебирая усами. Песок и грязь прилипают ко слизи, будто я решил вытереть собой крышу. Как холодно... Ощущения очень неприятные. Все эти шероховатости, острые камушки, запахи выхлопных газов, птичьего помёта и старого рубероида... Огромное недружелюбное пространство передо мной. Сушащий кожу городской мороз вместо влажного уютного тепла человеческого нутра. Здесь, снаружи, я беззащитен и слаб. Но мне нужен трезвый носитель. Здоровая печень, могущая профильтровать мою кровь. Проведу с ним ночь, пока солдат не придёт в себя. Он, конечно, отругает меня за то, что оставил его, безногого инвалида, но ведь с крыши-то он сможет спуститься по лестнице. И до квартиры непременно доберётся. Я бы не смог. Эволюция сделала мою расу нежной и несамостоятельной, поэтому я как можно скорее должен найти новое тело, пока не начал страдать от обезвоживания, голода и одиночества. Обычно меня от этого спасает подруга Флеша, не забывая поскандалить ("Юджин опять нажрался?! Вот гад! Хомячка не доверишь, не то что симбиота!"), но сейчас до неё слишком далеко идти... Ну что ж. Посмотрим, что за новая интересная личность составит мне компанию на ночь. Благословение и проклятье - быть сильным только в союзе с другим существом. Но я рад каждому из них. Служить носителю. Защищать носителя. Сродниться с ним ментально и физически. Что может быть прекраснее? Мы, симбиоты, не ведаем сна, поэтому можем наслаждаться очарованием каждой ночи. А в Нью-Йорке это время суток особенно притягательно. Я запомнил наставления Флеша: "Веди себя хорошо, Веном. Или твоим носителем станет обосранный заглистованный бомж."; и сделал их своим сегодняшним напутствием. Всё будет в порядке, я уверен. Да и не в моей это Природе – волноваться по пустякам. Подобравшись к краю парапета, вытягиваюсь, чтобы глянуть вниз. По всей высоте шестиэтажного дома идёт многоярусная железная лестница. Металл немного клацает от ветра, будто бы тот расшатывал её. Клац. Клац. Клац. Обернувшись в последний раз и заметив поблёскивающую в лунном свете лужу мочи, растёкшуюся под боевым товарищем, слезаю с парапета. Темнота приветственно ощеривается зданиями.