***
Лиззи никогда всерьез не думала о том, чтобы стать супергероиней или обладать сверхспособностями. Это было действительно только тогда, когда она хотела подшутить над ЭмДжи и его увлечением комиксами. Но, будучи нейроотличной — как и МГ — она была не чужда поиску способов воспринимать и справляться с реальной жизнью через медиа, поэтому одна альтернативная вселенная, о которой она мечтала, просто кричала: — У меня была гиперфиксация «Звездных войн», и мне нужно как-то выпустить ее наружу. И, по какой-то причине, это одна из главных мыслей, которая проносится в ее голове, когда она открывает глаза много позже в тот же день и обнаруживает себя на больничной койке, а ЭмДжи, Калеб и ее мать смотрят на нее так, словно она только что воскресла из мертвых. Ее правая рука обмотана плотной марлей, а тело Лиззи кажется вялым, тяжелым и разгоряченным, и даже моргание требует от нее больших усилий. Ее тетя Елена, в белом халате с табличкой с именем: «Док. Гилберт», подходит к Лиззи и объясняет ей, что произошло, ее голос мягкий и спокойный, когда она рассказывает ей о том, что ее укусил паук, но поскольку он был генетически модифицирован, возникли побочные эффекты, не совсем обычные для укуса паука, но ничего такого, что могло бы вызвать беспокойство. Лиззи снова подносит руку к глазам, поворачивает ее слева направо, пытаясь рассмотреть рану из-под марли, но безуспешно. Но прежде чем опустить руку обратно, она замечает, что одна из вен на запястье стала намного больше и заметнее, чем раньше — то, что раньше было блекло-зеленым, теперь стало синим на фоне бледной кожи. — ЭмДжи, разве это не похоже на одну из тех историй происхождения супергероев из твоих комиксов? — Она спрашивает, поворачивая запястье к его глазам, и глаза мальчика расширяются, прежде чем он кивает, почти взволнованный: — Думаешь, я могу получить силу от этого? Калеб фыркает, и прежде чем ЭмДжи успевает ответить, две взрослые женщины в комнате весело хихикают, пока тетя Елена — или доктор Гилберт (если вы не Лиззи) — уверяет ее, что такие вещи случаются только в комиксах и в кино, и что Лиззи скоро будет в порядке. Через минуту Кэролайн выходит за ней на улицу и говорит, что позвонит отчиму и Джози, которые очень переживали, узнав о встрече Лиззи с пауком, а Лиззи позволяет своему разуму блуждать, на этот раз по собственной воле и не только ради ЭмДжи, но и ради нее самой, пока ее мозг пытается найти способы обработать то, что с ней только что произошло, позволяя ей фантазировать о том, каким будет супергеройское происхождение Лиззи с ЭмДжи, а Калеб наблюдает за происходящим, забавляясь и делая несколько замечаний, когда это необходимо. И действительно, Лиззи очень мало заинтересована в том, чтобы когда-нибудь стать супергероиней. Она знает, что это все равно не реально. Но она считает, что это интересный способ справиться с травмирующими вещами, которые с ней происходят, и она всё равно не может с этим ничего поделать. К тому же, не похоже, что ей когда-нибудь придется действительно беспокоиться о чем-то из этого. И это, признаться, что происходит дальше — делает чертовски безумным.***
Следующие несколько дней проходят нормально, или, если вы Лиззи Форбс, настолько нормально, насколько это возможно. Ее рука все еще заживает, а ее (физическое) здоровье постепенно возвращается к прежнему состоянию, и когда она встает утром в понедельник, то с облегчением отмечает, что на этот раз ее не тошнит, и она чувствует себя намного лучше, чем утром предыдущего дня. Она медленно идет к своей ванной, сонно протирая глаза от сна, и ее зевок превращается в крик, когда она входит в ванную и видит себя в зеркале. Ее голубые глаза широко раскрываются, когда она смотрит на свое отражение, не веря, и ей приходится закрыть рот, когда она понимает, что смотрела на себя с открытым ртом в шоке. Если раньше перед тем как лечь спать, она видела тонкие, простые, худые руки, обнаженные спальной рубашкой, то теперь это были руки с тугими, рельефными мышцами, проступающими под рубашкой. Нахмурившись, Лиззи напрягла мышцы, и они окрепли, вены выступили на теле, заставив ее задохнуться от шока. Что на самом деле… Лиззи проводит руками по лицу, замечая, что даже ее щеки выглядят более упругими, а челюсть — еще более очерченной, чем раньше, и, рискнув, поднимает футболку, вскрикивая, когда видит на месте плоского живота шесть кубиков. Что за чертовщина? Она себя накручивает? Это действительно странный припадок, вызванный пауками? Лиззи ущипнула себя, чтобы проверить, не сон ли это все, и вскрикнула, когда ее ужалило, а затем потерла раздраженное место, которое она только что поранила. Это определенно реальность. Но было ли это на самом деле? Она принимала свои лекарства. Она принимала! Конечно, у нее и раньше были случаи галлюцинаций, но ничего подобного, — она провела руками по животу и нахмурилась. Это кажется очень реальным. Это было на самом деле? — Лиззи! — внезапно окликает ее мать с другой стороны двери, и Лиззи прерывает свое соревнование с собственным отражением, чтобы посмотреть на закрытую дверь, за которой, как она знала, стояла ее мать с обеспокоенным выражением лица: — Ты в порядке, солнышко? — Эм, да! — Лиззи отвечает, заставляя себя говорить легкомысленным тоном, но при этом морщится, когда понимает, что в ближайшее время она не сможет носить свои любимые кроп-топы, не вызывая вопросов о том, принимала ли она стероиды, чтобы получить такие параметры за такой короткий промежуток времени. Проклятье.***
Когда она приходит в школу, она с радостью замечает, что людей больше всего интересует несчастный случай и повязка на ее руке, чем что-либо еще, поэтому новообретенное телосложение Лиззи остается незамеченным. К счастью, вопросы длились недолго, и вскоре несчастный случай с Лиззи стал старой новостью. По мнению Лиззи, это было даже здорово, так как ей совсем не хотелось разговаривать с людьми прямо сейчас, когда она даже не была полностью уверена, что у нее нет галлюцинаций, которые она видела в своем зеркале ранее утром, и быть на виду у всех в течение целого дня, пока она пыталась понять, не собирается ли она подхватить действительно неприятный эпизод, похожий на лихорадочный сон, было более чем трудно для обычно популярной блондинки. Поэтому в тот момент, когда она поняла, что люди, похоже, на время отошли от происходящего, она облегченно вздохнула и расслабилась, возможно, впервые за этот день с тех пор, как открыла глаза. Конечно, именно в этот момент Хоуп Майклсон решила появиться на их первом в этот день общем уроке; глаза девушки загорелись, когда она прошла к своему месту напротив Лиззи и заметила, что другая девушка уже сидит там. — Привет, Лиззи, — приветствует она. Это первый раз, когда они видят друг друга после несчастного случая; несмотря на то, что они были соседями, они почти не виделись в течение недели — или в выходные, если уж на то пошло. У Лиззи обычно был широкий круг внеклассных занятий, что означало, что когда она не была вовлечена в эти занятия, она либо гуляла с друзьями, либо, ну, знаете, спала. У Хоуп, с другой стороны, не было никаких внеклассных занятий, и, насколько Лиззи знала, она почти не выходила из дома по доброй воле — обычно, когда Хоуп появлялась на школьной вечеринке или чем-то подобном, это было связано с тем, что Клео тащила ее с собой. Так что, да, Хоуп и Лиззи редко видятся. Волосы Хоуп распущены, разделены посередине поровну и спадают волнами на плечи; макияж легкий и естественный, как всегда, и Лиззи изо всех сил старается не смотреть на губы девушки и сосредоточиться на ее следующих словах: — Как ты себя чувствуешь?. — О, ну, знаешь, замечательно, — говорит она, на секунду взмахнув правой рукой, обмотанной бинтом. Она морщится от легкой боли, и Хоуп посмеивается в ответ. — Я вижу, — комментирует Хоуп, а затем поднимает одну бровь: — Ты действительно готова к целому дню в школе и к любым внешкольным занятиям, которые у тебя есть на сегодня? — Я уже выдержала целых два урока, — кивает Лиззи с напускной серьезностью, — Я справлюсь с остальным днем. Я же сильная. — Да, несомненно, — улыбается Хоуп, и ее глаза смотрят на руки Лиззи, и если бы Лиззи не была так внимательна, она бы этого не заметила. Лиззи сглотнула, а Хоуп согласно покачала головой, затем усмехнулась и повернулась лицом к аудитории, когда вошел учитель. Лиззи делает глубокий вдох, левой рукой тихонько потирает перевязанную руку, пытаясь замедлить пульс, потому что у Хоуп Майклсон, как оказалось, самая красивая улыбка, которую Лиззи только видела.***
Лиззи не видит Хоуп до самого обеда, и Калеба она тоже не видела весь день, и благодарна за это лишь отчасти. Она видела ЭмДжи и Итана на истории, и первое, что заметил парень, это то, что она выглядит иначе — ЭмДжи, да хранит его Бог, не был одним из самых наблюдательных людей в мире, поэтому, когда он догадался, что Лиззи сделала что-то с волосами (и его поддержал кивающий Итан, который был столь же невнимательным), блондинка решила, что позволить ему так думать — проще, чем объяснять то, в чем она сама не была уверена. Она села рядом с ЭмДжи и Итаном и вздохнула, когда не прошло и десяти секунд, как Калеб устроился напротив нее, его поднос был заставлен ломтиками ананаса и кексом, который на самом деле выглядел не слишком аппетитно, и первое, что он сделал, это пять секунд молча смотрел на Лиззи, прежде чем спросить, пила ли она гормональные соки или принимала стероиды. Лиззи уже собиралась что-то сказать ему в ответ, когда ЭмДжи толкнул ее в плечо, побуждая ее с любопытством посмотреть на него. Он кивнул головой куда-то вперед, и Лиззи посмотрела в ту сторону, чтобы увидеть Хоуп, идущую по ряду, в котором стоит их столик, с подносом в руках, глубоко беседующую с Клео и Лэндоном, пока они шли к своему обычному столику, где, как Лиззи видит, их уже ждали Джед и Финч. Обычно Клео делила время обеда между своим привычным столом с Хоуп, а потом они с Калебом уходили куда-то еще, явно воспринимая свое личное время в школе так же серьезно, как и сохранение дружеских отношений. Лиззи в своей неудачной попытке казаться бесстрастной и вести себя естественно, когда они приближаются, почти упускает момент, когда один из мальчиков, пробиравшихся с другой стороны ряда, спотыкается, падает вперед и проливает свой напиток на пол и, естественно, на пути Хоуп. Все происходит очень внезапно. Хоуп, увлеченная разговором с подругами, не заметила напиток на полу, и в мгновение ока ее еда и тело полетели назад, когда она неизбежно поскользнулась. И в то же мгновение Лиззи бросилась к ней, осознав это только в тот момент, когда Хоуп благополучно упала на ее правую руку, а поднос и все его содержимое попали точно на левую руку Лиззи. — Черт, — вздохнула Хоуп, ее голубые глаза расширились, щеки раскраснелись, на лице появилась ухмылка, когда она посмотрела на Лиззи в полном изумлении, — Вот это потрясающе быстрые рефлексы. -Я... — это все, что Лиззи может сказать в ответ, не совсем понимая, что только что произошло. Ее кожу покалывает, кровь бешено бьет ключом, а адреналин хлещет по венам. — У тебя голубые глаза, — тихо комментирует Хоуп, ее глаза устремлены глубоко в чужие бездонные глаза напротив, и Лиззи облизывает губы и кивает, потому что, да, это так, — Хоуп мягко продолжает, — Я никогда этого не замечала. Лиззи все еще не знает, что сказать в ответ, и тут она понимает, что они были в таком положении, возможно, слишком долго. Блондинка едва ощущает на себе взгляды всех присутствующих и слышит тихие перешёптывания: «ты это видела?» и «вот это да!», разносящиеся по переполненной столовой. И какая-то часть Лиззи хочет выпятить грудь и широко улыбнуться, потому что стоять с Хоуп Майклсон на руках и подносом в руке посреди кафетерия под всеобщими взглядами после спасения Хоуп от гибели, вызванной яблочным соком, заставляет блондинку чувствовать себя почти… героически. — Ну, тогда, — говорит Хоуп, кажется, выходя из транса, и прочищает горло, прежде чем ей удается встать прямо. Лиззи помогает ей, и как только Хоуп поправила свой наряд, она передает поднос обратно рыжеволосой девушке, которая только удивленно поднимает брови, когда замечает, что Лиззи также крепко держит поднос. — Спасибо, Лиззи, — мягко говорит Хоуп, на ее лице появляется небольшая улыбка, и Лиззи кивает, все еще не в силах сформулировать ответ. Она смотрит, как Хоуп продолжает идти к своему обычному столику, а за ней идут потрясенные Лэндон и Клео. Лиззи садится, затем краснеет и тихонько потирает перевязанную руку, чувствуя, как вена начинает пульсировать, когда ЭмДжи и Калеб начинают дразнить ее по поводу героического момента с ее возлюбленной. Странно, но она реагирует на каждое движение и эмоции, происходящие в комнате, и она бы точно списала это на своего рода эмоциональную перегрузку, которая ведет к нервному срыву, если бы не тот факт, что она может слышать шелест страниц и даже тихие разговоры вокруг нее. Она слышит движения людей, слышит дыхание своих друзей — она слышит все. И очень четко. Вена снова пульсирует. — Лиззи, ты в порядке? — спрашивает Итан, вырывая Лиззи из оцепенения, и мальчики замолкают. Она поднимает на него глаза и видит, что он смотрит на нее с беспокойством: — Ты очень быстро дышишь. Это твоя рука? Мне отвести тебя в лазарет? Калеб и ЭмДжи переводят взгляд на нее, теперь тоже обеспокоенные, а она облизывает свои сухие губы и делает вдох и выдох раз, потом два, а затем кивает: — Нет, все в порядке. Я в порядке. Итан кивает, но парни проводят остаток обеденного перерыва, не сводя глаз с молчаливой Лиззи, пока блондинка изо всех сил старается отгородиться от шума, пока у нее не случился приступ.***
Она все еще не отошла от обеда — в ушах все еще гудит, но ей удалось немного справиться с этим — когда раздается громкий треск, который Лиззи легко распознает как удар о шкафчик. Она поворачивает голову направо и видит, как один из надоедливых качков из футбольной команды Калеба, Себастьян, снова толкает одного из детей, которого Лиззи узнает в одном из своих классов, и хмурится. Вокруг них образовалась толпа, и люди снова и снова требуют драки, заставляя блондинку закатывать глаза. Она уже собирается сказать Калебу, чтобы он прекратил драку, когда вспоминает, что он ушел с Клео перед следующим уроком, и она вздрагивает, когда слышит, как мальчик хнычет, прося Себастьяна отпустить его, а более высокий парень поднимает кулак. И тут, прежде чем она осознает это, левая рука Лиззи обхватывает больший кулак Себастьяна, вставая между ним и хнычущим мальчиком, которого он только что пытался обидеть. Вокруг воцаряется тишина, все в полном шоке наблюдают за происходящим — Лиззи, имевшая в школе некоторую славу стервы, противостоит Себастьяну, тому самому парню, который, как они все видели, пытался снова и снова ухаживать за блондинкой в течение последнего учебного года, но безуспешно (не зная, что сердце Лиззи уже было завоевано одной маленькой девушкой по имени Хоуп Майклсон), и она действительно держит себя в руках против его массивной фигуры. ЭмДжи смотрит на нее с изумлением, на его лице смесь гордости и удивления, а Лиззи лишь едва замечает Хоуп, рот девушки приоткрыт от удивления, в голубых глазах блестит что-то, что Лиззи не совсем может понять. Лиззи полностью переключает свое внимание на Себастьяна и наблюдает, как его лицо меняется от ошеломленного до разгневанного. — Я не бью девушек, Элизабет, — сердито прошипел он, вырывая свой кулак из ее хватки. Блондинка чувствует, как учащается его сердцебиение, и ощущает его дискомфорт от того, что Лиззи Форбс, из всех людей, та, которая уже унизила его в прошлом году, только глубже вонзила нож в его и без того уязвленное самолюбие, оказалась сильнее его. Она почти позволила себе одарить его наглой ухмылкой, но мальчик позади нее издал короткий вздох, и это заставило ее прийти в себя. — И что, скажи на милость, заставляет тебя думать, что ты имеешь право кого-то ударить? Не получив ни шиша, ты прибегаешь к насилию, чтобы получить физическую разрядку? — Она выплевывает ответ, и слышит реакцию толпы вокруг них. Себастьян смотрит на нее, а затем оглядывается по сторонам, явно ища поддержки у своих друзей, но все они избегают зрительного контакта, явно смущаясь того, что в данный момент находятся рядом с ним. Лиззи видит, что он нервничает, и, покачав головой, он издал притворный смешок и фальшивый, неровный смех. — Уйди с дороги, Элизабет, — заикаясь, говорит он, отталкивая ее с дороги, а затем поднимает открытую ладонь, чтобы ударить все еще хнычущего ребенка. Но прежде чем его рука успевает соприкоснуться с мальчиком, и быстрее, чем Лиззи успевает это осознать, она импульсивно хватает его за руку, разворачивая его к себе, и за несколько секунд наносит удар по его коленке. Себастьян вскрикивает от удивления, а затем от боли, когда его колени ударяются об пол, и наступает тишина, когда все смотрят в шоке в течение секунды, прежде чем они начинают аплодировать и переговариваться друг с другом. Блондинка едва успевает заметить это, как ЭмДжи крепко хватает ее за руку и тянет за собой, а Калеб, который успел добраться до финала, проталкивает их через толпу людей, его глаза расширены. Калеб некоторое время ничего не говорит, а ЭмДжи изучает ее обеспокоенными глазами, и Лиззи не знает, что ей чувствовать. С одной стороны, она гордится собой за то, что сделала; может быть, даже немного самонадеянно. Это было приятно. Помочь кому-то и поставить Себастьяна в его противное, напичканное тестостероном место. С другой стороны, она чрезвычайно напугана тем, что теперь, похоже, способна сделать. Они уже на полпути через пустую школьную парковку, когда Калеб спрашивает: — Так что это, черт возьми, было? — Я… — Она прерывается, делает глубокий вдох и пытается снова: — Вообще-то я понятия не имею. Калеб и ЭмДжи изучают ее на мгновение, затем качают головами и, кажется, принимают ответ и уходят от темы — ну, не совсем. Они больше не спрашивают ее о том, что случилось, но хвастаются, подбадривают и восхваляют ее за то, что она сделала, гордясь тем, что она провернула этот трюк и вышла живой — как настоящая крутышка. Вечером, когда она чистит зубы и смотрит на свое отражение в зеркале, она решает, что сегодняшний день был просто случайностью. Завтра все вернется на круги своя.***
Только вот. Только вот на следующее утро, когда она принимает душ очень рано утром перед школой, проснувшись раньше родителей и раньше солнца, она случайно задевает правое запястье в месте укуса и готовится к неприятной боли — но она не приходит, и она морщится, когда проводит руками по повязке, слегка надавливая, чтобы почувствовать что-нибудь, и хмурится, когда ничего не чувствует. Она нажимает чуть сильнее в том месте, где, как она знала, ее укусили, и ничего не чувствует — даже небольшую боль. Зная, что не следует этого делать, но будучи слишком любопытной, чтобы беспокоиться об этом, она осторожно и медленно начинает снимать повязку с запястья. Когда это сделано, она смотрит на кожу, точнее, на то место, где должен был быть укус паука — она имеет ввиду именно «должен был», потому что Лиззи нигде не может разглядеть его следов. Она подносит руку ближе к лицу, щурится, чтобы увидеть хоть что-то, хоть что-нибудь, и недоверчиво хмурится, когда видит только чистую, гладкую и здоровую кожу, как будто с ней никогда ничего не происходило. — Что за чертовщина? — шепчет она себе. Она трогает, тычет и давит на кожу — и все равно ничего. Как новая. Решив, что с душем покончено, Лиззи закрывает воду другой рукой, ее растерянные глаза все еще на запястье, она не смотрит на то, куда ступает — потому что зачем ей это, в самом деле — что заставляет ее споткнуться о собственные ноги и потерять равновесие, и она закрывает глаза и готовится к тому, что наверняка будет прекрасным сотрясением мозга, одновременно хватаясь левой рукой за ближайшую стену, ее правая рука отлетает назад, когда она неловко падает назад. И тут происходят три вещи: Во-первых, она не падает. В последнюю минуту срабатывают приобретенные рефлексы, и она успевает восстановить равновесие до того, как падает на пол, избегая того, что, несомненно, стало бы последней каплей для ее и без того подорванного мозга. Вторая вещь — это то, что что-то очень неприятное вылетело прямо из ее руки. Как бы изнутри. Она в полном ужасе и отвращении смотрит на белое, мерзкое нечто, прилипшее к стене напротив нее, ее тошнит и пугает это нечто, но она хочет рассмотреть его получше — что приводит ее к третьему моменту. Третье — это то, что рука, которой она схватилась за стену, чтобы восстановить равновесие, осталась там же. Например, ее ладонь была плоской и полностью приклеилась к стене. Она пытается разогнуть пальцы, чтобы оттянуть ее назад, но это бесполезно — ее рука прилипла к стене. Нахмурившись в двадцатый раз за это утро, она поднесла вторую руку к стене и попыталась снова потянуть, а потом застонала, поняв, что теперь обе руки прилипли к стене. — Вот зараза, — простонала она не кому-то конкретно, как она это обычно делала, и попыталась оторвать руки от стены более настойчиво. Вздохнув, она попыталась оторвать руки, упираясь обеими ногами в стену и дергая изо всех сил, но только снова стонет, когда понимает, что ее ноги тоже прилипли. Она вздыхает более решительно, считает до трех и заставляет себя не терять самообладания, а затем пытается оторвать себя от стены одним движением, но ей удается освободить только одну руку. Теперь, когда одна рука свободна, она внимательно изучает свою руку и замечает маленькие волоски, похожие на волосы, растущие на кончиках пальцев, и — подождите, это что, микро-шипы? — Какого хрена? Внезапно в ее сознании мелькает вопрос, который она в шутку задала ЭмДжи, когда лежала на больничной койке, и затем она думает о этом моменте еще несколько мгновений с недовольным заключением, прежде чем выдохнуть, не веря, что это действительно ее жизнь, и заставить свое тело расслабиться и пристально посмотреть на стену ванной. Медленно и осторожно, в качестве проверки, она поднимает свободную ладонь немного выше, чем другую, и облизывает губы, когда чувствует, как микро-волоски, которые росли на кончиках ее пальцев, прилипают к стене того, что когда-то было их с Джози общей ванной, а теперь, к счастью, принадлежало только ей. Медленно дыша, она осторожно и медленно отводит вторую руку назад, с облегчением ощущая, что на этот раз она легко отслаивается от стены. Она поднимает руку выше другой, а затем повторяет процесс с ногами — медленно и осторожно она ползет по стене. Только когда она уже почти достигла потолка, она осознает ситуацию, в которой оказалась, и начинает смеяться, почти истерично, когда до нее доходит, что она все еще голая, а с ее волос все еще капает вода. И, конечно же, что она только что ползла по стене, как по земле.***
После этого момента Лиззи начинает думать, не стоит ли ей рассказать об этом ЭмДжи и Калебу. Или даже Джози, которая буквально окружена научными штучками и могла бы ей помочь — но Джози может подумать, что у нее приступ, и это полностью сорвет всю ее затею с учебой за границей и избавлением от их созависимости, поэтому она быстро отметает эту идею еще до того, как она начнет зарождаться в ее мозгу. Люди относятся к ней так же, как и всегда, хотя после ситуации с Себастьяном в коридоре они стали относиться к ней с вновь обретенным уважением и удивлением. Калеб и ЭмДжи все еще хвастаются тем, что она сделала, люди разглядывают ее, и ещё, если вы не забыли, она может ползать по стенам и обрела сверхсилу из ниоткуда. Ну, вы знаете, все как обычно. Она размышляет, стоит ли рассказать друзьям о том, на что она теперь способна, но потом она боится, что они решат, что она совсем сошла с ума, прежде чем она сможет хоть что-то им показать. Чтобы подкрепить эти мысли, дать себе какое-то обоснование и аргумент против продолжения, она думает о том, что во всех комиксах, которые читал ЭмДжи, они всегда держали это в секрете от окружающих — друзей, семьи и так далее, чтобы обезопасить их. И тогда на передний план в бесконечной карусели забот и тревог в голове Лиззи выходит еще один вопрос. Итак, послушаем ее. Что, если она получила эти способности не просто так? Она достаточно знает о комиксах и тому подобных вещах, чтобы понимать, что все эти вещи не случаются с людьми просто так — у них всегда есть причина, более глубокий замысел. И послушайте, она никогда ничего этого не хотела. Она никогда не думала о том, чтобы стать супергероем. Но это было раньше- А теперь, когда она может рассматривать это как реальную возможность, тогда может быть… Может быть? Она чувствует себя немного нелепой и совершенно безумной, но в этом нет ничего нового для нее. Но прошла неделя, и она решает, что, возможно, ей стоит рассказать об этом ЭмДжи или Калебу. Ей любопытно, действительно ли они сочтут ее сумасшедшей, ей интересно, поймут ли они ее. У нее просто есть это чувство глубоко внутри с тех пор, как она выступила против Себастьяна перед всеми этими учениками, держа его за кулак и не давая ему причинить вред кому-то еще — это чувство почти невыносимо велико. Она больше не может контролировать себя; и тогда она уверена, что уже приняла решение. У супергероев есть силы и возможность помогать людям, и, насколько она помнит, Лиззи сейчас как раз попадает в эти две категории. Она думала, что это никогда не будет ее делом, никогда не будет ее ролью, но потом… Но потом все это свалилось ей на плечи, и она была вынуждена проглотить собственные слова. С вновь обретенной решимостью Лиззи встает с кровати, где она лежала на спине и смотрела в потолок, рассуждая сама с собой, и прокручивает в голове список вещей, которые ей обязательно понадобятся, если она действительно пойдет на это: ей понадобится псевдоним, что-то крутое, определенно, а также костюм. Определенно не трико, и что-то модное, определенно. Может быть, даже напарник? Но об этом она может подумать позже. Она открывает свой шкаф, сразу же перебирает одежду, пытаясь найти что-нибудь, что могло бы подойти в качестве костюма супергероя или какого-нибудь крутого дизайна, но ничего не находит, когда понимает, что ее обычные наряды, состоящие из клешеных клетчатых брюк, юбок и кроп-топов, не очень практичны для супергеройской деятельности в городе. Она вздыхает в знак поражения и стоит перед своим открытым шкафом, как вдруг что-то привлекает ее внимание внутри него. Под грудой одежды лежит темно-красная толстовка, которая, как Лиззи знает, принадлежала ее отцу. Точнее, раньше принадлежала, но Лиззи украла ее у него, когда в последний раз ночевала у него дома и забыла взять с собой спальную одежду. Материал был мягким и удобным, и она был велика ей, блондинка достала толстовку из шкафа, поднесла ее к носу и понюхала, кивнув, когда не заметила неприятных запахов. Он просто пахнет хозяйственным мылом и ее шкафом — и 20 минут на окне под солнцем решили бы эту последнюю проблему. Подойдя к окну, Лиззи положила толстовку на подоконник, чтобы немного выветрить запах шкафа. Как только она это сделала, она смотрит вперёд, и ее сердце замирает. Лиззи очень благодарна архитекторам, которые проектировали ее дом и дом Майклсонов, а также судьбе и Вселенной, потому что комната Хоуп находится прямо напротив комнаты Лиззи, их окна симметрично расположены друг к другу, что означает, что у Лиззи был идеальный вид на комнату Хоуп. …Что звучит совершенно жутко и извращенно, но это не так — Лиззи на самом деле не любит наблюдать за Хоуп или что-то в этом роде. Она изо всех сил старается уважать личное пространство девушки, так же как она абсолютно уверена, что Хоуп уважает ее личное пространство. И не похоже, что Хоуп вообще делает что-то хоть отдаленно интересное. Лиззи хорошо видно, что стол Хоуп стоит прямо напротив ее окна, и она наклонилась к нему и нахмурила брови, сосредоточившись на том, что, по мнению Лиззи, является ее домашним заданием. Волосы Хоуп собраны в хвост, и Лиззи замечает, что на девушке белая майка. Лиззи никогда раньше не видела Хоуп в майке, поэтому она позволяет себе смотреть на нее, возможно, чуть дольше, чем это было необходимо, но ничего не может с собой поделать — Хоуп всегда приковывала ее внимание, всегда заставляла ее чувствовать себя не так, как все остальные. Как будто она была околдована, или что-то в этом роде. Это было похоже на невидимую связь, о которой знала только Лиззи. Лиззи забавляется, когда думает, что, возможно, Хоуп Майклсон была бы ее супер-слабостью. В тот момент, когда Лиззи понимает, что она просто стоит перед окном и смотрит на Хоуп, как тот жуткий тип из сериала Netflix, Хоуп решает с любопытством посмотреть в окно, когда у нее возникает ощущение, что за ней наблюдают, а Лиззи слишком медлит, чтобы увернуться или отпрыгнуть от окна, прежде чем глаза Хоуп встретятся с ее глазами, поэтому она просто стоит там, и ее голубые глаза встречаются с глазами Хоуп. Хоуп не кажется встревоженной таким вниманием, вместо этого она мягко улыбается и машет ей рукой, и Лиззи чувствует, как ее сердце на полной скорости бьется о грудную клетку. Она облизывает губы и поднимает руку, махнув Хоуп в ответ.***
В пятницу вечером Лиззи, ЭмДжи и Калеб оказались в местном супермаркете, делая очень важные покупки для вечера кино, блондинка была одета в красную толстовку в паре с парой черных обтягивающих леггинсов, которые она нашла в глубине своего шкафа — возможно, они принадлежали Джози, но теперь они принадлежат ей. Лиззи решила, что если они покидают свой дом, чтобы отправиться в ночной город, то она может попытаться применить свою супергеройскую сущность, если потребуется. Они стоят в одном из проходов, пока ЭмДжи ищет свои любимые чипсы, когда Калеб замечает ее толстовку. — Что это за вещь? — спрашивает он с отвращением. Лиззи смотрит вниз на нее, а затем на него, обижаясь. — Ты совсем не заботишься о своем имидже, Элизабет? Или о моём? Лиззи держит в руках конфеты, которые протянул ей ЭмДжи, Калеб зеркально отражает ее положение и хмурится: — Неужели я не могу хоть раз почувствовать себя комфортно? — Нет, если комфорт выглядит так, — говорит он, и она уже собирается огрызнуться в ответ, когда раздается громкий взрыв в передней части магазина, и в магазин заходит мужчина в черной одежде, размахивающий пистолетом в воздухе, и с готовностью направляет пистолет на ближайшего кассира. Калеб и ЭмДжи быстро реагируют, бегут в заднюю часть магазина и прячутся за проходом. Лиззи остается на месте, наблюдая, как кассир опустошает кассу, а мужчина в балаклаве забирает деньги, даже не потрудившись оглядеть магазин, где несколько покупателей, пытавшихся спрятаться от мужчины, испуганно наблюдали за обменом. Блондинка слабо слышит, как ее друзья шипят на нее, чтобы она вернулась к ним, но она не обращает на них внимания; мужчина выбегает, и тут же кассир достает свой телефон, чтобы позвонить в полицию и сообщить о вооруженном ограблении. Сердце Лиззи учащенно бьется в груди, гул в ушах становится все громче и громче, когда адреналин устремляется по венам, и Лиззи считает до трех, прежде чем принять решение. Будь то героизм или глупость, она бежит за мужчиной. Она слышит, как люди в ужасе окликают ее, когда она выбегает из магазина. Она видит мужчину в конце улицы, который бежит так быстро, как только может, а сирены все ближе и ближе, и Лиззи делает глубокий вдох, прежде чем натянуть толстовку на голову и на лицо, и начинает бежать за ним. Он довольно быстр, но оказывается, что Лиззи еще быстрее, и в мгновение ока она оказывается рядом с ним, предпочитая оставаться в тени, чтобы ее не заметил взрослый мужчина. Она наблюдает, как он забегает на заброшенный склад, и Лиззи без колебаний следует за ним внутрь, преследуя его, пока он бежит вверх по лестнице, опережая ее, а он все еще не понимает, что за ним следят. Когда Лиззи понимает, что, возможно, он слишком далеко, она разжимает запястья и выпускает свою паутину, которая тут же попадает под высокий потолок здания. Она запрыгивает на одну из лестничных перил над ним и сидит, бесшумно раскачивая ногами взад-вперед, наблюдая, как он останавливается на полу под ней, прислушиваясь к полицейским сиренам, которые, очевидно, приближаются все ближе и ближе, и он, похоже, на взводе. Затем он разражается смехом, и Лиззи поднимает одну бровь, решив, что пришло время для дерзости. Она щелкает языком достаточно громко, чтобы он услышал, и радуется, когда он подпрыгивает. — Кто здесь? — Он оборачивается, держа пистолет в руке. — Человек, который следил за тобой с тех пор, как ты вышел из магазина, — говорит она и изо всех сил старается не улыбаться, видя, как на его лице появляется паника: — Знаешь, тебе действительно стоит быть внимательнее. — Покажись, мать твою, прямо сейчас! — кричит мужчина, и Лиззи чувствует волнение, заметив страх в его голосе. — Это не очень вежливый способ разговаривать с кем-то, не так ли? На самом деле я просто пыталась дать вам несколько советов, — говорит Лиззи, тихо опускаясь позади него, и тайная ухмылка играет на уголках ее губ, когда она замечает, как мужчина дрожит перед ней, когда ее голос становится ближе. — Кто ты? — спросил он дрожащим шепотом, и Лиззи резко прочистила горло. Он быстро оборачивается, и так же быстро Лиззи выстреливает своей паутиной в его руку, отправляя пистолет в полет. Затем она прикрепляет его тело к стене своей паутиной. Он смотрит на паутину, прикрепляющую его к стене, а затем на фигуру, идущую к нему, лицо которой скрыто капюшоном и темнотой. Его глаза расширились от страха. — Я — Женщина-паук, — говорит она, а потом, как бы невзначай, добавляет: — Стерва. Мужчина выглядит так, будто его сейчас стошнит, и при ближайшем рассмотрении Лиззи понимает, что уже видела этого человека раньше. Несколько недель назад, когда она навещала свою мать на работе, чтобы поужинать с родителями, она смотрела, как ее мать передает новости перед камерой в качестве ведущей 9-часовых новостей Мистик Фоллс, и в тот вечер она сообщила, что человек, который стоял прямо перед ней в этот самый момент, разыскивался за убийство, грабеж, поджог и, в довершение всего, чтобы его место в аду было гарантировано, за насилие над женщинами. И она помнит, как ее отчим, Стефан, бормотал что-то о том, что если она когда-нибудь увидит этого человека, то нужно просто бежать в другую сторону и немедленно звонить в полицию. Лиззи облизнула губы. Ну. — Я знаю, кто ты, — говорит она, и отвращение, которое она испытывает к этому человеку, едва маскируется, — Я знаю, что ты делаешь. — Пожалуйста, пожалуйста… не делай мне больно. Блондинка чувствует тошноту в животе; не потому, что это был кто-то, умоляющий ее не причинять ему боль, а потому, что она не может не думать о том, что это могло быть чем-то, что тот самый человек, умоляющий о жизни прямо сейчас перед ней, слышал раньше. И мысль об этом вызвала в ней ярость, такую ярость, которую она никогда раньше не испытывала. Она знала, что из-за своих психических расстройств склонна к гневу и вспышкам, но это совершенно не связано с этим, полагает она. Речь идет о том, чтобы восстановить справедливость в отношении людей, которые стали жертвами этого жалкого подобия человека, стоящего сейчас перед ней и умоляющего школьницу не причинять ему вреда. Сирены все ближе, прямо под ней, и она хочет причинить ему боль за то, что он сделал, но часть ее не может заставить себя сделать что-то жесткое — она не может пойти на это, по крайней мере, пока, и она не может опустить себя до уровня кого-то настолько мерзкого. Что бы она с ним ни сделала, этого будет недостаточно — он заслуживает того, чтобы гнить в тюрьме за свои преступления. Успокоившись и обдумывая свои варианты, она не обращает внимания на его крики. Его паника была вполне заслуженной и звучала как музыка для ее ушей, даже если, возможно, немного раздражала. Быстро приняв решение, Лиззи вырывает паутину из его тела и освобождает его от стены, а мужчина на секунду замирает, потирая запястья, не зная, что делать. Лиззи не дает ему времени на раздумья, потому что в мгновение ока она хватает его за руку и тянет к дверям на крышу. Мужчина кричит, чтобы она отпустила его, изо всех сил пытаясь освободиться от ее нечеловеческой силы, но она — женщина на миссии, и ей бы очень хотелось разобраться с этим и предоставить полиции разбирательства с ним, пока она вернется к своим друзьям и их вечеру кино. Когда они добираются до крыши, Лиззи тянет его к краю крыши, где перед складом припаркованы полицейские машины, и мужчина пробурчал: — Что ты, черт возьми, собираешься делать? Ты собираешься меня бросить? Лиззи сверкает глазами: — Заткнись, — говорит она, а затем: — Я не такой ничтожный преступник, как ты. Сказав это, она освобождает его от своей хватки, но прежде чем он успевает пошевелиться или что-то сделать, она снова стреляет в него паутиной, приклеивая его к краю крыши, и он громко стонет от этого. Из-за этого она решает, что ей нужно убедиться, что он действительно прилип, и выстреливает своей паутиной в его ноги, приклеивая его на место. Она ухмыляется его дискомфорту. — Не могу сказать, что мне было приятно с вами познакомиться, но могу сказать, что желаю вам всего самого худшего, — поспешно говорит Лиззи, прежде чем поднести большой и указательный палец ко рту и громко свистнуть, чтобы привлечь внимание копов. Когда они поднимают глаза на звук, Лиззи там уже нет, вместо этого она висит на крыше соседнего здания и уже возвращается к супермаркету, перепрыгивая со здания на здание, адреналин все еще берет верх над ее действиями.***
Калеб и ЭмДжи стоят перед супермаркетом и ждут свою подругу со страхом и тревогой на лицах, а Лиззи медленно идет по тротуару, готовясь к тому, что сейчас произойдет. Вскоре обе пары темных глаз устремляются на ее приближающуюся фигуру, и Лиззи испытывает лишь половину облегчения, когда замечает, что они смотрят на нее скорее испуганно, чем сердито. — Лиззи, что это, черт возьми, было? — кричит ЭмДжи, бросаясь к ней на полпути, притягивая девушку в сокрушительные объятия, которые она возвращает. Калеб догоняет их, и как только ЭмДжи отпускает ее, он притягивает блондинку к себе в крепкое объятие, глядя на нее и проверяя на предмет возможных видимых травм. Не найдя ничего, он притягивает ее еще ближе к себе и обнимает обеими руками. — Никогда больше так не делай, — тихо говорит Калеб, его голос наполнен эмоциями, и Лиззи чувствует, как ее грудь сжимается от неприкрытого беспокойства в его голосе. Она должна это сделать. — Ребята, — тихо говорит она, высвобождаясь из объятий Калеба, — мне нужно вам кое-что рассказать.***
Прошла неделя с той ночи, и газеты пестрят предположениями и любопытством о том, кто же был тем таинственным человеком, который помог полиции поймать одного из самых разыскиваемых преступников в Мистик Фоллс и окрестностях и скрылся с места преступления прежде, чем кто-то успел поблагодарить его. Улики на месте преступления — да и на преступнике тоже — показали, что его удерживала паутинообразная субстанция, а более пятнадцати свидетелей, находившихся рядом с местом преступления, сходились в одном: все они видели и слышали подозрительную фигуру, перелетавшую или перепрыгивавшую со здания на здание по крышам на большой скорости той же ночью. Ни у кого не было достаточно доказательств того, кто это мог быть, и люди решили, что их безликий герой определенно сверхчеловек, и всю эту неделю шли бурные обсуждения, возможные прозвища мелькали тут и там, пока одна из самых популярных газет города не напечатала это имя на первой полосе под заголовком, сообщающим об эксклюзивном интервью с печально известным преступником, который из первых рук дал им информацию, которую они все искали. — Она сказала, что ее зовут Спайдергёрл, или что-то в этом роде. После интервью, в котором преступник рассказал удачливой журналистке все, что смог вспомнить, все пошло как по маслу: выяснилось, что герой — это она, и что у нее есть имя, и что у нее действительно есть способности. Лиззи была ошеломлена тем количеством внимания, которое она — ну, Спайдергерл — получала. И тут ее нос сморщился от этой мысли. — Это не то имя, которое я ему дала, — говорит она, когда они сидят в комнате Калеба, газеты разложены по комнате, а ноутбуки каждого из них открыты на статьях о Спайдергерл, которые им еще предстоит прочитать. — Ну, в любом случае, это круто, — комментирует ЭмДжи, открывая очередную страницу, — твоя жизнь похожа на… настоящий комикс. Это потрясающе. Лиззи усмехается и качает головой: — Я рада, что могу быть для тебя источником развлечений, Милтон. ЭмДжи корчит рожицу по поводу того, что его назвали полным именем, когда Калеб говорит, поворачивая газету к ним и указывая на фотографию Спайдергерл, увеличенную, когда она прыгает с одного здания на другое, этот момент пойман обычным человеком и напечатан на первой странице. — Эта история трагична. И как бы Лиззи ни ненавидела это, она вынуждена согласиться с Калебом. Эта толстовка не был ее лучшим выбором, и уж точно не то, что она хотела бы оставить в качестве своего костюма. Прошло несколько дней, но Калебу удалось уговорить бабушку сшить для Лиззи классный костюм. Когда пожилая женщина спросила, для чего это, Калеб сказал ей, что это подарок для Лиззи, которая уже беспокоится о своем наряде на Хэллоуин. Он сказал, что его лучшая подруга волнуется, потому что все хотят купить костюм Спайдергерл, а она хочет выделяться, потому что у нее самый лучший костюм — и, в общем, так оно и есть, потому что дизайн, который Калеб подарил бабушке, они придумывали вместе, используя многочисленные комиксы ЭмДжи для сравнения. Бабушка Калеба не задавалась вопросом, как Калеб получил этот дизайн или сделал наряд для Лиззи — она очень полюбила блондинку с тех пор, как они с Калебом стали неразлучны в средней школе, и нередко она помогала Лиззи с нарядами или костюмами на Хэллоуин, блондинка часто проводила с ней свободные дни, помогая ей по ателье. У них была общая страсть к нарядам, поэтому Калебу не пришлось долго уговаривать ее. Вскоре наряд был готов, и Лиззи опробовала его дома у Калеба в тот день, когда его семьи не было дома, и когда она подошла к зеркалу, то ахнула от увиденного. Костюм оказался в сто раз лучше, чем она ожидала, что было бы глупо, учитывая, что бабушка Калеба — лучшая швея на свете. Ткань плотно прилегает к ее коже, ее мышцы пульсируют под красным и синим сочетанием материала, покрывающего ее тело. На ее груди сидит черный паук, его тонкие длинные лапки превращаются в линии, которые проходят по груди, спускаются к животу и поднимаются к плечам. Она взвизгнула. — Подожди, ты еще не готова, — говорит Калеб, и Лиззи поворачивается, чтобы посмотреть, как он берет что-то с кровати: — Ты можешь собрать волосы в низкий хвост? Лиззи кивает, подчиняясь. Калеб подходит к ней ближе, одной рукой закручивает хвост, а другой натягивает маску на лицо Лиззи. Какое-то время они борются с этим, но быстро все решают. — Хорошо, теперь ты готова, — кивает Калеб и отходит от зеркала, а Лиззи поворачивается, чтобы посмотреть на себя в полном костюме. Теперь каждый дюйм ее тела покрыт облегающим костюмом (не трико), включая голову и, самое главное, лицо. Маска с жуткими большими глазами закрывала все лицо, и Лиззи некоторое время изучала себя в полном костюме. С ее мускулами и изгибами, Лиззи подумала, что она выглядит очень сексуально. Ну, не то чтобы очень. Она выглядит чертовски сексуально. Достаточно, чтобы одна девушка с каштановыми волосами посмотрела на нее дважды, но это неважно. — Это однозначно тот самый наряд, — говорит она парням, и, судя по огромным, возбужденным ухмылкам на их лицах, они соглашаются. И она действительно чувствует себя супергероиней. Кто бы мог подумать?***
Лиззи начинает свои добрые дела с малого — в основном она проводит время, останавливая ограбления банкоматов и продуктовых магазинов. Но как только ее популярность растет, растет и степень опасности ее поступков (а места их совершения распространяются и на соседние города). Вскоре она пресекает попытки убийства, помогает людям выбраться из горящих зданий, помогает в автомобильных авариях — да много чего. Спайдергерл становится местным героем и кумиром, маленькие дети носят футболки с ее символом, а маленькие девочки, куда бы она ни обратилась, говорят о том, что хотят быть похожими на нее, когда вырастут. Мальчики в ее школе то и дело говорят о том, как сексуальна Спайдергерл, от чего ЭмДжи и Калебу становится не по себе, но Лиззи не обращает на это внимания — потому что, как бы это ни льстило ее самолюбию, мнение только одного человека действительно важно и интересно для нее. Было бы ложью сказать, что она не проводит много времени, иногда даже в то время, когда она на самом деле занимается раскрытием преступлений и спасением кошек с деревьев, размышляя о том, что Хоуп Майклсон думает о Спайдергерл. Она хочет знать, считает ли Хоуп, что Спайдергерл настолько крута, как все говорят, или она одна из тех, кто воротит нос и называет Спайдергерл просто еще одним товаром и брендом в обществе, где правит капитализм (что, правда, чёрт, но помолчи), или что там говорила одна из надоедливых девочек в их классе английского языка до того, как весь класс, по инициативе Калеба и ЭмДжи, начал ее освистывать, или ей просто нет дела до Спайдергерл вообще. Впрочем, ей не приходится долго гадать, потому что когда она случайно сталкивается с Хоуп в коридоре после урока истории, все ее мысли в голове связаны с Хоуп, и поэтому она опрокидывает книги девушки на пол. — Черт, мне так жаль, извини! — восклицает Лиззи, морщась от того, что на ее лице начинает появляться румянец. Она ныряет вниз, чтобы подобрать вещи Хоуп, прежде чем побеспокоиться о своих собственных — потому что, честно говоря, ее просто не может волновать школа, когда она только что узнала, что может ползать по стенам, прыгать со зданий и так далее… Честно говоря, она здесь значительной степени в качестве одолжения своей маме и всем остальным. (Это была в основном шутка, на случай, если ее мама читает мысли). — О, не беспокойся. Все в порядке, — успокаивает ее Хоуп смущенным тоном, и Лиззи передает ей вещи. Хоуп выглядит так, будто у нее что-то на уме, и блондинка очень надеется, что она не испортила Хоуп день или что-то в этом роде. — Нет, правда, извини, — настаивает она, но почему, она не уверена, потому что это не первый раз, когда она врезается в кого-то в коридоре, но это определенно первый раз, когда она действительно говорит «извини», и она знает, что это полностью связано с тем фактом, что это Хоуп Майклсон, а не, ну вы знаете, кто-то другой. Но большая часть ее мозга боится, что Хоуп думает о ней в каком-то негативном свете, поэтому она действует по собственному желанию (не так, как обычно, но вы поняли). Лиззи чувствует, как ее разум начинает работать на пределе возможностей, а потом по ее лицу пробегает дурацкий румянец, вызванный Хоуп, и ей приходится сдерживать себя, чтобы снова не выставить себя полной дурой перед Хоуп Майклсон. Просто Хоуп — одна из самых умных девочек во всей школе, к тому же самая красивая, и Лиззи думает, что могла бы проводить дни напролет, слушая, как Хоуп говорит о чем угодно. И не только потому, что ей нравится, как звучит ее голос. И не то чтобы все это имело какое-то отношение к делу, но, как уже было сказано выше, Лиззи влюблена в Хоуп, и она действительно не может остановить свой мозг от того, чтобы полностью уйти в сторону, когда речь заходит о Хоуп Майклсон. Итак. Лиззи трясет головой, как бы возвращая мысли на место, и смотрит вниз, пытаясь собраться с мыслями, и именно тогда она замечает экземпляр журнала, который остался незамеченным, когда она собирала вещи Хоуп, сидящий поверх ее книги по биологии в руках у рыжеволосой девушки — журнал, в котором, как Лиззи знала, на обложке была напечатана фотография Спайдергерл. Блондинка воспринимает это как знак того, что Вселенная дает ей возможность наконец-то узнать, что Хоуп думает о новой героине города, но на самом деле она знает, что это всего лишь попытка получить одобрение от своей давней влюбленности. Все равно. — В наше время нигде нельзя не услышать о ней, да? — начинает Лиззи, на ее лице появляется полуулыбка, и ей хочется упрекнуть себя в том, что она похожа на своего отчима Стефана, когда он пытается вести светскую беседу с незнакомцами в лифте. Хоуп озадаченно хмурит брови, а блондинка неуверенным жестом показывает на журнал, лежащий поверх книг в ее руках. Глаза Хоуп загораются узнаванием. — Я понимаю, — соглашается она, — Я думаю, что она на самом деле очень очаровательная. Вся эта ситуация интересная, правда. — Правда? — спросила Лиззи, пытаясь сохранить хладнокровие, спокойствие и собранность, изо всех сил стараясь не засветиться при этих словах. Наконец-то, хоть какое-то хорошее, блин, признание, которое она действительно хотела услышать. — Да, я имею в виду… Она просто такая загадочная, — начала объяснять Хоуп, — Как я уже сказала, все это очень интересно. Эта девушка, очевидно, какой-то научный гений или вундеркинд, потому что я не думаю, что существует такая вещь, как сверхспособности. Ты знаешь, я интересуюсь такими вещами, так что с точки зрения логистики, я думаю, это все очень занятно. И затем, она делает паузу в раздумьях, прежде чем пожать плечами: — И, знаешь, она просто классная. Она девушка, которая охотно ходит по городу в маскировке, борется с преступностью и имеет целую тайную жизнь, о которой никто не знает. Лэндон — больший фанат комиксов, чем я, но даже я должна признать, что все это очень завораживает. Это не похоже на реальную жизнь. — Так… ты поклонница? — спрашивает Лиззи, потому что ей нужно знать (и потому что она могла немного отвлечься в середине речи Хоуп, но губы Хоуп просто слишком красивы, иногда, и Лиззи приходится использовать свою гипер-фокусировку, иногда). Хоуп облизывает губы, прежде чем сжать их, обдумывая вопрос Лиззи, и блондинке кажется, что у нее вот-вот остановится сердце. Она в трех секундах от того, чтобы щелкнуть пальцами, чтобы поторопить Хоуп, когда невысокая девушка, наконец, кажется, нашла ответ: — Как я уже сказала, я думаю, что она действительно классная, и она мне определенно нравится, но я не знаю, означает ли это, что я обязательно фанатка. Не так, как… ЭмДжи и Калеб, кажется, являются, понимаешь? Хоуп хихикает, а Лиззи выдыхает, потому что, да, у ЭмДжи есть футболка с ее именем, а Калеб приклеил стикеры на свой шкафчик: — Мне ещё предстоит вернуться к этому вопросу. Наступает пауза, а затем голубые глаза Хоуп приобретают озорной блеск: — Может быть, я расскажу тебе, когда разберусь с этим, если ты захочешь. — А? — блестящий ответ, потому что Лиззи не совсем понимает, что, черт возьми, это должно было означать. Хоуп смотрит на нее мгновение, вскинув бровь, и усмехается, когда понимает, что Лиззи действительно не имеет ни малейшего понятия, что она имела в виду. — Ты можешь дать мне свой номер, Лиззи? Или я должна узнать его у Калеба? Ох. Ох. О, Святые угодники. Хорошо. Лиззи открывает рот, чтобы ответить, но потом закрывает его, понимая, что не уверена, что сказать. Есть ли у нее телефон? Внезапно она не может вспомнить, чтобы у нее когда-нибудь был телефон. И, вообще, послушайте, у Лиззи есть игра, ясно? У нее есть! У нее точно есть. Но это Хоуп Андреа Майклсон. Просит ее номер телефона! Лиззи, конечно, сталкивалась с несколькими преступниками, и ее нельзя назвать а) стеснительной или б) нервной среди людей, но большинство людей не Хоуп Андреа Майклсон, она же единственная девушка на планете, для которой Лиззи Зальцман была, за неимением лучшего примера, совершенно безнадежной. Осознав, что снова потерялась в своих мыслях, она выходит из своего транса, вызванного Хоуп (а может быть, и эпизода, судя по тому, как Лиззи хочется кричать), как только замечает, что девушка с каштановыми волосами выжидательно смотрит на нее. Хоуп усмехается, бросая на нее взгляд, который Лиззи не может понять, а затем протягивает ей руку. Лиззи моргнула, а Хоуп ухмыльнулась: — Телефон? С открытым ртом в крошечном «о» от глупого осознания, более высокая девушка пощупала задние карманы, прежде чем нащупала в правом кармане свой огромный телефон. Она достает его и протягивает Хоуп. Девушка поменьше смотрит на телефон, потом на Лиззи, и ее ухмылка становится более заметной, когда она поворачивает экран к себе, блондинка понимает, что протянула Хоуп заблокированный телефон. И, честно говоря, если это не доказывает, что Лиззи плохо соображала (ba dum ts), когда речь шла о Хоуп, то она не знала, что могло бы доказать. Если бы это был кто-то другой, Лиззи никогда бы не позволила им даже взглянуть на свой телефон, не говоря уже о том, чтобы добровольно разблокировать его для них. Но, понимаете, это просит Хоуп Майклсон, и единственное, что произошло, это то, что Лиззи беззвучно набрала пароль на экране, изо всех сил стараясь не ударить по экрану кончиками пальцев и не разбить его — что она уже делала на прошлой неделе, и на позапрошлой, и она очень сомневалась, что ее мама будет такой же понимающей третью неделю подряд. Телефон Лиззи разблокирован, и Хоуп хихикает, поворачивая экран к себе, открывая приложение контактов Лиззи и начиная записывать ее номер в телефон Лиззи. Лиззи едва сдерживается, когда видит, как Хоуп открывает приложение камеры и быстро делает селфи с самой милой улыбкой, которую она когда-либо видела, и блондинка уверена, что Хоуп хочет ее смерти. Так и есть; другого разумного объяснения всему этому нет. — Держи, — говорит Хоуп, протягивая Лиззи ее телефон и ухмыляясь, — Напиши мне, когда вспомнишь, как работают слова, хорошо? — Ее улыбка превращается в ухмылку, когда она уходит, и снова, если бы это был кто-то другой… Если бы это был кто-то другой, Лиззи не сидела бы на скамейке, пытаясь восстановить контроль над собой. Она благодарит того Бога, который присматривает за ней, за то, что Калеб или ЭмДжи не находятся рядом с ней и не наблюдают за этим взаимодействием, зная, что они никогда не дадут забыть ей об этом. Это было так плохо, что Лиззи хотела бы сама присутствовать при этом, чтобы понаблюдать, что она ведет себя как полная идиотка в присутствии Хоуп. (Ну, вроде как присутствовала. Ее душа немного покинула тело, но это неважно) Лиззи разблокировала свой телефон и, потеряв дар речи, смотрит на недавно сохраненный контакт с именем Хоуп, украшенный розовым сердечком и эмодзи паука. В сознании Лиззи это звучит как «Хоуп любит паука», хотя это определенно не то, что имела в виду Хоуп, но Лиззи уже слишком далеко, и она никогда не пыталась понять смысл, да это и не важно, потому что она уверена, что у нее будет сердечный приступ и она умрет. Итак. Лиззи понятия не имеет, как ей удается останавливать бандитов и пожары, бороться с преступностью и все остальное, когда все, что ей нужно, чтобы потерять свою хватку, а также свою уверенность и то немногое самоуважение и достоинство, которое у нее осталось, это чтобы девушка ростом 5 футов 2 дюйма с милой улыбкой и великолепными голубыми глазами, например, дышала рядом. Но, опять же, Хоуп Майклсон просто может быть ее супер-слабостью. Та, которая заставляет ее вести себя так, будто она никогда не знала, как устроены слова, или что воздух не является вещью, которая на самом деле нужна ей для выживания, и все другие вещи, которые она заставляла Лиззи чувствовать, которые ей не хочется перечислять прямо сейчас. И тогда она понимает, что это немного пугает, то, как она относится к Хоуп. Это ослепляет ее, заставляет вести себя глупо и тупо; она знает, что если бы суперзлодеи попытались использовать Хоуп против Лиззи, она бы в мгновение ока бросила все, чтобы спасти ее, к черту весь остальной мир. Не то чтобы она считала суперзлодеев реальными или что-то в этом роде. Она не знает ни одного, кроме таких, как Дана и Себастьян, но они слишком глупы, чтобы быть хорошими суперзлодеями, а не просто идиотами. Но она много знает о комиксах, благодаря ЭмДжи, и как всегда — ее разум начинает обрабатывать ее мысли и эмоции через линзы вымысла, и Лиззи приходится трясти головой, чтобы не дать своему разуму разгуляться. В этом и заключается проблема проецирования комиксов на реальную жизнь, так говорил Калеб ЭмДжи в тот памятный день. И Лиззи считает, что он прав. Реальная жизнь определенно не похожа на комиксы, думает она про себя, нажимая на значок сообщений в контактах Хоуп. Реальная жизнь намного лучше.