***
— Бин, сходи, встреть гостей, — крикнул из своей комнаты Чан, негромко клацая клавишами ноутбука. — Они скоро приедут. ЧанБин заглянул к лидеру, попутно застегивая легкую куртку. — Кого там к нам принесло? — Помнишь, мы соглашались на совместное шоу с другой группой? — Ну и? Нам же тогда сказали, что, типа, желающих, кроме нас, нет. — Сегодня появились, — усмехнулся Чан. — И въехать к нам они хотят тоже сегодня.. — Они ошизели? — опешил ЧанБин. — Мы ж даже комнаты не готовили. У Ханни наверняка опять бардельник такой, что и кровать не скоро найдешь… — Да и сама кровать в каждой комнате только одна, — согласно кивнул Чан, наконец отрываясь от своего ноута и поднимая глаза на друга. — Но там, как я понял, какой-то форс-мажор, так что въезжают они именно сегодня. Если мы всё ещё хотим участвовать в шоу. Ребята, кстати, в чате отписались, что так, конечно, дела не делаются, но они, в принципе, «за». — Ладно, потеснимся… — проворчал ЧанБин. — А кто приехал-то? — Понятия не имею, — пожал плечами Чан, возвращаясь к работе. Все еще бурча что-то себе под нос, ЧанБин быстро обулся и вышел из общежития, которое делил с тремя другими мемберами. Из двери напротив выглянул МинХо. — Уже идешь встречать? — Ага. — Хоть тебе-то сказали, кто это? — Неа. — Ты сегодня в режиме экономии слов? — Неа… Да блин, хён!!! Ехидно похихикивая, МинХо обулся и вышел, чтобы составить ЧанБину компанию и встретить гостей, которые теперь будут жить с ними. Ну и заодно присмотреть себе нормального соседа. А то подсунут какую-нибудь шебутную личность, а ему потом мучайся. Они спустились как раз вовремя. Около входа парковался микроавтобус. Когда же из него начали выходить их будущие соседи, МинХо хмыкнул и тихо проворчал: — Пора делать звукоизоляцию… Ну, зато с ними скучно не будет. Если бы он знал, насколько он был прав…Часть 1
30 марта 2022 г. в 23:23
— Молитесь, чтобы они согласились, иначе сегодня в танцзале спите, — злобно прошипел менеджер, кидая гневный взгляд на ребят, столпившихся неподалеку.
СонХва передернул плечами, но промолчал. Спать в танцзале — это не страшно. Страшно — это когда посреди ночи в комнату открывается дверь, и ты понимаешь, что если не пойдешь ты, то заберут кого-то из младших. И вернут в лучшем случае под утро. Пусть сравнительно целыми, но вымотанными и не в лучшем эмоциональном состоянии. Да, в последнее время, когда они стали известнее и начали приносить больше дохода компании, такое стало происходить реже, но всё же. И пусть они уже и смирились за эти годы... Но последний раз такой визит был на прошлой неделе. А уж после сегодняшнего происшествия…
СонХва легонько тряхнул головой и покрепче прижал к себе дрожащего Уёна.
— Все будет хорошо, Ёна… Не бойся… — тихо уговаривал Пак.
— Пожалуйста… — едва слышно прошептал Уён.
— Что?
— Пусть они согласятся… Пожалуйста…
Прижавшийся к Уёну со спины Сан тяжело вздохнул и зарылся носом в короткие волосы на затылке друга, согревая кожу дыханием. Большего он сделать не мог. Только молчаливо поддержать, давая призрачное чувство безопасности. Ложное чувство, и все они это знали.
Остальные сгрудились вокруг них, касаясь то рукой, то плечом, но не решаясь на что-то большее под яростным взглядом менеджера. ХонДжун, закончивший перебирать их скудные пожитки, вытащенные из затопленного кипятком общежития, встал и, чуть подрагивая, двинулся в сторону менеджера, надеясь перетянуть внимание на себя. Да, страшно, но Уёну, который случайно сорвал кран с горячей водой, а потом пытался перекрыть воду или хотя бы заткнуть трубу, было гораздо страшнее. Как и СонХва, сначала пытавшемуся помочь Уёну и вместе с ним ошпарившемуся мало не до волдырей, а затем и взявшему на себя вину, чтобы выгородить мелкого. ХонДжун надеялся, что сумеет достаточно разозлить менеджера, чтобы тот просто наорал и ударил. Главное, чтобы не решил отыграться на ребятах по-другому. В душе поднялось черное, душное ощущение беспомощности. А еще ему было мерзко от самого себя. Потому что он прекрасно знал, что происходит, когда ночью открывается дверь в их комнату и СонХва уходит. Как-то раз Хва потянул ногу и не смог выйти. И забрали самого Хона. А потом был Уён, выгородивший сломавшего что-то ЧонХо. Утром Уён едва стоять мог, но отшучивался и смеялся. А в аптечке тогда закончились обезболивающие. Хон в тот день выгреб все свои сбережения и купил несколько пачек. И заживляющую мазь… Тогда же он завел себе в чемодане отдельную аптечку с самым необходимым на экстренные случаи.
Да и не упомнишь всего. Ведь забирали на "подработку" ребят часто.
— Вы хоть представляете, сколько ущерба вы нанесли компании? — продолжал шипеть рассерженной гадюкой менеджер. — Всё, что в вашей общаге было, теперь только на помойку пойдет, потому что вы умудрились залить всё грёбаным кипятком! И общага на этаже под вами…
Но тут мужчину прервал звонок. Злобно глянув на ребят, менеджер принял звонок, сразу вытягиваясь в струнку и подобострастно отвечая только «Да, господин президент» и «Нет, господин президент». А закончив звонок, мужчина презрительно окинул ребят взглядом и процедил сквозь зубы:
— Берите свои шмотки и марш в машину, дармоеды. Вам сегодня повезло.
Мемберы тихонько выдохнули, бросаясь к своим вещам и стараясь как можно быстрее выполнить распоряжение. Идущий последним СонХва, приглядывающий за тем, чтобы никто ничего не забыл, резко остановился, услышав за своей спиной ненавистный голос:
— А ты, красавчик, передай Уёну, что я знаю, кто во всем виноват. И если он хочет, чтобы я списал все на старые трубы…
Менеджер не стал заканчивать, но все и так было понятно.
СонХва сдержал порыв развернуться и ударить по этой самодовольной роже. А ведь он так надеялся, что ему удастся взять вину на себя, чтобы хотя бы Уён не пострадал. Он ведь хороший парень. Красивый и талантливый. Не то, что СонХва…
Дойдя до машины и усевшись в нее, Пак несколько раз глубоко вздохнул и повернулся назад, находя глазами Уёна.
— Прости. Он знает и… Прости.
— Ты не виноват, хён, — чуть скованно улыбается парень.
— Он сказал, что может списать все на старые трубы, — выдавил из себя СонХва и опустил глаза.
— Но это же здорово, — немного неестественно засмеялся Уён. — Потому что компенсацию за всё, что я испортил, я не потяну…
— Ты не виноват, трубы действительно были старые… — положил руку на плечо другу Сан.
— Ты не хуже меня знаешь, что это никого не волнует, — всхлипнул Уён, но быстро натянул обратно на лицо сползшую было улыбку.
Он хороший актер. И только самые близкие знают, чего ему стоит держать лицо даже тогда, когда плохо невыносимо. Но больнее всего ему оттого, что для каждого из них самые близкие — это не родня а другие мемберы. Ведь ребята не могут выносить всю эту грязь за пределы агентства, иначе их ждет жуткая неустойка и увольнение волчьим билетом. За разглашение. И даже если они подадут в суд на жестокое отношение, моральное насилие, несоблюдение их прав или даже за избиения и изнасилования, которые иногда бывают, то, возможно, они и выиграют суд, но от позора они не отмоются никогда. Да и… Доказать, например, изнасилование, будет очень сложно. Потому что они уже давно не сопротивляются… Это просто стало частью их жизней. Страшной, горькой, болезненной, но частью. Поэтому они молчат. Лишь стараются стать как можно более полезными, чтобы было невыгодно портить их…
В машину на водительское место сел менеджер.
— Улыбайтесь, дармоеды, — фыркнул он. — Контракт на совместное шоу еще не подписан, так что если вы не понравитесь принимающей стороне — вас вернут обратно.
Ребята переглянулись. Они сделают всё, чтобы их не «вернули»…
А через полтора часа машина с Ateez остановилась перед зданием, в котором располагались, возможно, их новые общежития на ближайшие несколько месяцев.