Фатальное допущение

- И что, совершенно ничего нельзя сделать? – раздражённо бросает Трусова, сверля абсентовыми глазами доктора напротив нее. – Неужели нет каких-то таблеток? Гормональных блокаторов? Чего угодно! Пожилой мужчина отрицательно мотает головой. - Александра, поймите меня правильно, вы и так целый год принимали соответствующие препараты, - врач выразительно выдерживает паузу, а глаза его остро поблескивают из-за очков. – Это, конечно же, не может не сказаться на вашем организме. Дорогая, если вы и дальше хотите жить полноценную жизнь и заниматься большим спортом, то здесь не может быть каких-либо других вариантов. «Чертов сексист», - проносится в голове у Трусовой. Девушка раздраженно бьет кулаком по столу, а затем спешно покидает кабинет доктора, громко хлопая дверью. Все одно к одному. Возле кабинета Александру уже ждет Щербакова. Однако по раздраженному виду подруги Анна понимает, что встреча прошла не лучшим образом. Трусова молчит, лишь бросает короткий заиндевевший и совершенно обреченный взгляд. Все чрезвычайно паршиво. И ни черта у Саши не получается и выхода она не видит. - Но, может, стоит все-таки попробовать? – наконец, робко произносит Аня после статичной паузы, утешительно хлопая Александру по плечу. - Ты же знаешь, что это ужасный вариант, - пылко отзывается Трусова, а затем, уловив обиженный взгляд девушки, спохватывается и добавляет: - В смысле для меня ужасный вариант. Не вообще, а только для меня. Ужасный вариант – искать себе пару. Нет, не так. Ужасный вариант – искать себе альфу, потому что ты уже год на блокаторах. Ведь это просто даже смешно – Трусовой и не нужен-то на самом деле никто. С её характером это она должна была бы быть не меньше, чем альфой. Но природа невероятно любит иронизировать – характер характером, а Александра всего лишь омега. О-ме-га. Звучит-то как позорно. И проблемы у нее такие же – омежьи. Позорные. Инфантильные и как будто бы и вовсе не ее. - Что плохого в том, чтобы иметь своего альфу? – уязвленно уточняет Щербакова, хмуря тонкие брови. – Ты так говоришь, будто это нечто аморальное и предосудительное. - Для меня да! – все также убежденно отвечает Александра. – Ведь это просто даже смешно – быть чьей-то натуральной подстилкой! - То есть по-твоему я подстилка? – и теперь уже Анна жжет холодным взглядом собеседницу. – Так ты называешь мои отношения с Семененко? - Я не это… - Саша тушуется. Она понимает, что в очередной раз обидела подругу собственным максимализмом, но слова уже горькой правдой сорвались с губ. И к еще одной имеющейся проблеме добавляется вторая в виде уязвленной Щербаковой. - Да-да, Трусова, именно это, поздно переобуваться, - Аня раздраженно передергивает плечами. – Красноречие – не твоя сильная черта, я помню. Как и думать прежде, чем говорить. Только вот знаешь, в чем проблема? – карие глаза мажут по подруге колким взглядом. – Это ведь не доктора сексисты, а ты. По отношению к себе и другим омегам. Пора уже принять собственную сущность и успокоиться. Щербакова разворачивается на сто восемьдесят градусов на своих каблуках и покидает подругу. У Александры в душе – смятение вместе со штормовым предупреждением, потому что она как обычно все испортила. Хотя нет, дело, конечно, не в ней. А в омежьей, мать её, сущности.

***

Вообще-то ни для кого не было секретом, что Трусова раскроется омегой. Ни для кого, кроме неё самой. Предварительные тесты еще в четырнадцать давали вполне однозначный результат. Но Александра отказывалась им верить – лучше уж быть бетой, чем всего лишь омегой. Да и как она может быть омегой? С ее-то упрямством и достигаторством она должна стать альфой, не меньше! Однако семнадцатый день рождения ознаменовался для Трусовой личной драмой – она раскрылась омегой. Все. Баста. Можно больше не продолжать. И как теперь жить, зная, что в любую минуту альфа может рыкнуть на тебя, а ты и не посмеешь ему противиться? Вот и Александра не могла. Не помогали и утешения близких людей, и личный пример Щербаковой – у той были максимально идиллические отношения с Семененко. Но Трусова с присущим ей упрямством была убеждена, что это всего лишь исключение из правил. Омега. О-ме-га. Даже в своих самых страшных снах она не могла представить такое фатальное допущение. А природа, мать ее, допустила. И что теперь делать с этим вот обстоятельством? Трусова не знала. Да и не очень-то и хотела знать. Её семнадцатилетие и омежья сущность выпали на олимпийский сезон, а потому вполне очевидным было использование блокаторов, которые выровняли гормональный фон, дабы спортсменка могла полностью сосредоточиться на своей работе. Потому что иначе, как Трусова часто любила повторять, олимпийские игры между омегами были бы больше похожи на параолимпийские. Блокаторы вообще отличная вещь – притупляют восприимчивость к запаху альфы, а также собственный аромат омеги. И течки. Да. Течки. Главное омежье зло. Но то было в семнадцать. Сейчас Трусовой уже восемнадцать, олимпийский сезон давно позади, и прием блокаторов, по мнению врачей, нецелесообразен. Нецелесообразен он и по мнению ироничной природы – та все никак не может успокоиться со своими насмешками. Потому что теперь Трусова, у которой фактически не было ни одной течки за прошедший год, чувствует себя так, будто медленно умирает. И единственное решение данной проблемы – это альфа. Чертов альфа, который должен переспать с ней для восстановления гормонального фона. Чертов альфа, который будет считать ее своей собственностью. Чертов альфа, которому она не сможет противиться. Ну и где здесь справедливость? Впрочем, вопрос неуместный, она закончилась уже давно. Причем не в семнадцать даже, а задолго до, когда Александра только появилась на свет. Вся ее жизнь в принципе – одна сплошная несправедливость.

***

Трусова раздраженно расшнуровывает коньки. Сегодняшняя тренировка – верх идиотизма. Физического. Потому что упала она примерно с половины прыжков, а другую половину либо не докрутила, либо приземлила на степ-аут. Что там про золотую олимпийскую медаль? После такого можно о ней и не заикаться. Но ведь и это только вершина айсберга. Чего только стоит снисходительный взгляд Тутберидзе, ее настойчивая просьба (вообще-то приказ) перестать заниматься этим извращенным селфхармом и «решить наконец-то проблему единственно возможным способом». И не объяснишь ведь, что единственно возможный способ для тебя неприемлем, потому что ты привыкла принадлежать себе, а не какому-нибудь мужлану. Но против природы не попрешь. Можно сколько угодно сдерживать гормоны блокаторами, но тело-то чувствует, что с ним что-то не так. У Трусовой состояние с каждым днем все хуже: мышцы сводит, скачет давление, темнеет в глазах и кружится голова. «Лапы ломит, и хвост отваливается», - иронично добавляет она про себя. При таком раскладе не то, что четверные нельзя прыгать, а в принципе кататься небезопасно. Александра устало прикрывает глаза. Исход, очевидно, один. Член животворящий. И почему в двадцать первом веке до сих пор не научились лечить подобного рода проблемы иным способом?

***

- Аня, прости меня. Ты же знаешь, я совершенно не думаю, когда говорю, - гулко выдыхает Трусова, стоя напротив подруги. – Ты в курсе моей ситуации, я совершенно не вывожу. Щербакова вопросительно изгибает бровь и мажет внимательным острым взглядом по своей собеседнице. «И не скажешь ведь, что Анька - омега, такая властная», - хмыкает про себя Александра, но вслух предусмотрительно ничего не произносит. Хватит и одной ссоры за сутки. - Да, знаю, - Анна скрещивает руки на груди и наклоняет голову на бок, - ладно, чего уж там, на больных не обижаются, - ехидно протягивает девушка, а Трусова раздраженно фыркает. – Решила уже, что будешь делать? - А делать здесь нечего, - Саша устало потирает виски то ли от головной боли, то ли от своей надрывной обреченности. – Альфу мне надо искать. Альфу. Иначе все: можно заматываться в белую простынь и ползти в сторону кладбища. - Не самый плохой вариант для тебя, - едко отзывается Щербакова. И теперь уже Трусова мечет раздраженные взгляды. - Только где найти этого альфу? – Александра патетически всплескивает рукой. – Не объявление же в социальных сетях вешать: внимание, ищу альфу, чтобы не умереть. Все желающих жду возле Хрустального в полдень такого-то числа. Анна коротко смеется, хлопая подругу по плечу. - Да нет, все намного проще. Просто перестань пить блокаторы, и альфа сам тебя найдет. Пока нет течки, ты сможешь мыслить рационально, - уверенно произносит Аня, а затем уже более тихо добавляет: - Ну, более или менее. В любом случае это все на уровне инстинктов – природа уже все предусмотрела за нас. Ты почувствуешь твой это альфа или нет. - И каким это образом? – Александра вопросительно изгибает бровь. - По запаху. Трусова раздраженно фыркает и устало запускает руку в красно-рыжие волосы. - Да, только вот ты не учитываешь погрешность в виде альфа-тона – достаточно какому-нибудь не самому порядочному мужлану рыкнуть на меня, а будем честны, что таких альф большинство, как я тут же буду готова на все, - хмыкает Александра, скрещивая руки на груди. Господи, и до чего она докатилась? - В таком случае тебе необходимо сократить дозу блокаторов таким образом, чтобы они не полностью устраняли твой запах и запах альфы для тебя, но при этом ты могла мыслить рационально, - задумчиво произносит Анна, внимательно рассматривая холодный урбанистический пейзаж за окном. – Только, конечно, поначалу тебе будет очень тяжело – запахи буквально будут сшибать с ног. Но в любом случае твоя сущность подаст сигнал, когда почувствует, что вот он – твой альфа. - Потрясающая перспектива, - обреченно отзывается Саша, и на лице ее появляется кислая улыбка. Что там про неоправданные ожидания?