Simple Pleasures/Простые удовольствия

После той взрывной ночи открытий в Куперстауне Кейт не ожидала, что утро принесет еще больше, но оно уже принесло. Начнем с того, что она впервые проснулась раньше Елены. Многим людям это могло показаться не очень важным, но Кейт не могла отделаться от ощущения, что это что-то предвещает, возможно, даже перемены. До этого она видела Елену спящей всего один раз — в ночь, когда та вернулась из своей длительной командировки за границу и задремала на тускло освещенном гала-вечере, и еще раз — при ярком свете в спальне Кейт. Что-то в этом солнечном свете было по-другому. Большие окна в гостиной были зашторены, но лучи проникали через высокое окно под потолком кухни и самым красивым образом рассекали волосы Елены. Кейт немного приподнялась, чтобы видеть лицо Елены, и заглянула в него: женщина лежала к ней спиной, одеяло было натянуто на нее. Она легко дышала, ее лицо было спокойным. Елена обычно выходила на пробежку по утрам, когда Кейт еще спала, и звук душа будил Кейт. Свежая и чистая, Елена снова забиралась под одеяло и обнималась до тех пор, пока Кейт не решала, что пора вставать с постели. Желание обниматься прямо сейчас было сильным, но это, скорее всего, разбудило бы Елену, а единственное, чего Кейт хотела больше, чем обнимать ее, это позволить ей продолжать спать. Однако температура после вчерашнего вечера спала, и Кейт было холодновато. Осторожно, как только могла, она поднялась с матраса, чтобы взять одно из тяжелых одеял, которые были сброшены на пол, и, пока она вставала, решила, что могла бы быстро почистить зубы. Собрав волосы в хвост, она вернулась в гостиную, и тут на нее с тонкостью цементовоза снова обрушились чувства влюбленной. Елена перевернулась на спину, ее рука лежала на том месте, которое только что освободила Кейт. Одеяло сдвинулось, открывая Кейт шикарный вид на Елену, и, о боже, она не могла оторваться. Кейт вернулась под одеяло, прихватив с собой и более тяжелое, а Елена потянулась, и на ее лице появилась безмятежная ухмылка. Она открыла глаза, и, черт возьми, Кейт подумала: это солнечный свет заставляет волосы Елены блестеть?! Эти глаза, твердый нефрит, теперь были самым невероятным расплавленным зеленым золотом, ярче даже, чем ее улыбка. — Доброе утро, moya lubov, — сказала она, ее голос был хриплым спросонья. — Что это значит? — спросила Кейт, прижимаясь ближе. Глаза Елены снова закрылись, но она все равно обхватила Кейт одной рукой и лениво закинула ногу ей на бедро. На секунду Кейт услышала лишь громкое «ммм», и это заставило волосы на ее шее встать дыбом, когда Елена снова потянулась. — Это означает «доброе утро, любовь моя». — Елена мягко поцеловала ее в шею, а затем проследила путь до рта Кейт. — Как давно ты проснулась? Кейт, превратившейся в кашу от нового ласкового слова, потребовалась секунда, чтобы вспомнить, как говорить. — Хорошо. То есть… что? Недолго. Не очень долго, любимая. Елена улыбнулась ей в губы, подарив еще один поцелуй. — Который час? — Почти десять. — Боже мой! Ты меня избалуешь, Поздняя Бишоп. Я никогда так много не спала. — Пора вытаскивать свою ленивую задницу из постели? — спросила Кейт. Но когда Кейт немного приподнялась, Елена притянула ее ближе с беззвучным звуком протеста. В течение нескольких минут Елена, казалось, только этого и хотела: просто обнять Кейт и быть обнятой. Кейт гладила Елену по спине, и ей очень хотелось, чтобы женщина никогда больше не надевала рубашку, потому что, Боже, ее кожа была такой удивительной и теплой, и Кейт никогда не хотела прекращать прикасаться к ней. Господь Всевышний. Она не проснулась и пятнадцати минут, а уже чувствовала, как ее тело просыпается и требует каких-то действий. Впрочем, не только ее. Когда нога Елены лежала поверх ее собственной, Кейт чувствовала, что и Елена становится влажной, чего Белова никак не ожидала, просто лежа рядом с кем-то. Несмотря на это, она начала немного тереться о Кейт, ища облегчения. — Елена…? — Да, херувимчик? — Ты… помнишь… — Ее речь прерывалась, потому что Кейт изо всех сил пыталась придумать легкий способ спросить об этом, а потом Елена стала целовать ее всякий раз, когда она делала паузу. Не лучший стимул для продолжения разговора. — Мм… ты говорила мне, что я… как ты думаешь… вкусная? Гортанная усмешка могла бы убить ее. — Ты сожалеешь, что я не сказала этого прошлой ночью? — Не совсем. — И прежде чем она успела потерять самообладание, Кейт перевела дыхание и пискнула: — Я хочу попробовать, какая ты на вкус. Елена действительно выглядела ошеломленной, но она вернулась с задумчивым выражением лица. — Я никогда не думала о такой близости как об утреннем занятии, но я заинтригована. Да, — вздохнула она, даря Кейт еще один глубокий поцелуй. — Я бы хотела, чтобы ты попробовал меня. Только если я не буду лежать на спине. — Да, без проблем, — сказала Кейт. — Ты можешь просто расслабиться и предоставить это мне. Тебе не обязательно лежать на спине. — Хорошо, как ты рекомендуешь мне расположиться? Время от времени Кейт поражалась тому невероятному факту, что человек, которого она сначала списала со счетов как кровожадного линчевателя, теперь стал самым дорогим человеком в ее жизни. Это был один из таких моментов: она не могла поверить, что женщина, которую она встретила, пытаясь убить Клинта, была той самой, которая сейчас спрашивает совета о том, в какой позе Кейт будет удобнее всего попробовать ее. Кейт собиралась предложить Елене просто встать на колени над ее лицом, но, находясь на матрасе посреди пола, Елене не за что было бы ухватиться или опереться в случае необходимости. Поэтому Кейт встала и пододвинула матрас ближе к дивану, а Елена села на него и с интересом наблюдала за происходящим. Она все еще держала одеяло на коленях и была поражена видом Кейт, двигающей матрас совершенно голой. — Хорошо, что шторы задернуты, а? — сказала Елена. На секунду Кейт показалось, что она не понимает, зачем Елена вообще это сказала, и только потом до нее дошло, что на ней ничего нет. Она приняла полусерьезную позу, но Елена только рассмеялась и поманила ее обратно на матрас. Кейт поспешила вниз, встретив Елену там, где она прислонилась к дивану. — Ты очень красивая женщина, Кейт, — пробормотала Елена, поглаживая ее по щеке. — Мне кажется, я не успела сказать об этом вчера вечером. — Все в порядке, — сказала Кейт, хотя ее явно взволновало то, что Елена говорит такие слова. — Я знаю. Я просто не хочу, чтобы ты думала, что из-за того, что меня сначала привлекла твоя личность, твой характер, я не нахожу тебя физически привлекательной. Я все еще хочу тебя при свете дня. Ты все еще так мила для меня, и так, так прекрасна. Слова подвели Кейт. Елена стянула простыню с живота, обнажив грудь, ее волосы были взъерошены и отвлекали внимание. Она была самым великолепным зрелищем, которое Кейт когда-либо видела. Тем не менее, она догадывалась, о чем говорит Елена. В ее голове промелькнуло воспоминание о том, как друзья повели ее в стриптиз-клуб на восемнадцатый день рождения, и как, несмотря на дискомфорт от пребывания там, она влюбилась почти в каждого танцора, который попадался ей на пути. Она вспомнила еще несколько женщин, с которыми она просыпалась, в похожем состоянии раздетости. Ни с кем и ни с чем она не испытывала подобных ощущений. Все, чего она хотела, это греться во взгляде Елены, чудесной смеси обожания и голода. Ну, ладно. Это было не все, что она хотела сделать. Она притянула Елену к себе для поцелуя, неторопливого и нежного. Со временем ее рука спустилась со щеки Елены к ее груди; Кейт застонала, когда Елена выгнулась навстречу ее прикосновениям. — Привет, — прошептала Кейт, обводя большим пальцем сосок Елены, прежде чем ущипнуть его. — Здесь холодно или ты просто рада меня видеть? — Что? Боже, она действительно должна была остановить себя от этих пошлых реплик, которые в лучшем случае вызвали бы жалкий смех у того, кто понял, о чем идет речь. — Ппросто… это, знаешь… — Кейт, ты такая странная, — вздохнула Елена, но она, по крайней мере, улыбнулась. — Просто поцелуй меня. С этими словами Кейт продолжила свои трепетные поцелуи по телу Елены. Отдернув одеяло, она была ошеломлена, увидев, как сильно испещрен шрамами торс Елены, особенно живот, и встревожена тем, что многие из них выглядели хирургическими. Некоторые из них она заметила вчера вечером в свете костра, но при дневном свете все это было видно еще лучше и казалось намного хуже. Она снова взглянула на Елену и увидела, как та нахмурилась. Кейт открыла рот, чтобы что-то сказать или спросить, но проглотила импульс и пошла на поводу у своей интуиции. Она прикоснулась губами к животу Елены, стараясь не обращать на это особого внимания, пока стягивала одеяло с ее тела. — Елена, ты великолепна, — тихо сказала она. Массируя бедро Елены, Кейт подняла взгляд и увидела, что та выглядит более расслабленной, хотя и немного сомневающейся. — Я просто не могу быть первым человеком, который говорит тебе это. — Нет, — сказала Елена. — Но мне нравится слышать, как ты это говоришь. Кейт вспомнила разрозненные разговоры, которые они вели о прошлом Елены, и нетрудно было догадаться, что этот Дрейков использовал красоту Елены в своих интересах, заманивая в ловушку различные цели. Конечно, ей говорили, что она красива. Это был объективный факт. Который, вероятно, не часто, если вообще когда-либо, говорили ей те, о ком она действительно заботилась. Что она сказала на их первом свидании? — На меня саму много раз смотрели, но это не то же самое, что быть действительно замеченной. Кейт перетянула одну из ног Елены через плечо и поцеловала внутреннюю сторону, прежде чем прошептать имя своей любви, чтобы поймать ее взгляд. — Я вижу тебя. Елена подавила небольшой вздох, удивленная воздействием трех таких маленьких слов. Она не осознавала, насколько напряжены были ее ноги, пока Кейт мягко не успокоила их. Почувствовав, как напряжение покидает Елену, Кейт почувствовала знакомый отблеск в сердце. Она залюбовалась бедрами женщины, противоречием их мягкости и прочности. Желание просто лежать и отдыхать на них было почти таким же сильным, как желание целовать их; и если бы Кейт больше интересовало первое, ее мнение изменилось бы, когда пальцы Елены запутались в ее волосах. Елена крепче прижалась к ней, а ее ноги рефлекторно сомкнулись вокруг головы Кейт, когда Кейт подарила ей самый нежный поцелуй. Кейт была ошеломлена, когда ее язык прошелся по горячей влажной коже, пораженная ощущением, которое пронеслось от живота вверх по горлу и вылилось в стон, заставивший Елену снова громко задышать. Елена зажала рот, и, возможно, это было извращением со стороны Кейт, но она хотела посмотреть, какие еще звуки она сможет из нее извлечь. Кейт никогда не была так внимательна в постели, она меньше шла на поводу у собственных импульсов, и все, что она находила, вызывало у Елены самые неживые реакции. Длинное, восходящее движение языка заставило Елену вскрикнуть, ее руки вцепились в волосы Кейт, а ноги задрожали. Кейт повторила движение, прижавшись к бедрам Елены и застонав. — Кейт… — Все в порядке? — спросила Кейт. Она подняла глаза и увидела, что Елена нахмурила брови, задыхаясь, что могло свидетельствовать как о возбуждении, так и о чрезмерном внимании, и Кейт решила проявить осторожность. Елена открыла глаза ровно настолько, чтобы дотянуться до руки Кейт своей рукой и прижать их обе к бедру. — Да, — пролепетала она. — Д…доведи. Доведи меня до конца. Святые угодники. Короче говоря, Кейт конечно же согласилась. Ленивое утро превратилось в ленивый ранний полдень, и они решили пропустить Зал славы бейсбола в пользу того, что привлекло внимание Елены: близлежащего Музея фермеров. На обширной территории находились фермерские угодья и фермерские постройки XIX века, в том числе кузница, которой Елена была очарована. Кейт сделала десятки фотографий того, что казалось Елене лучшей жизнью: исследование старой таверны, кормление маленькой коровы, прогулка по овощным грядкам, использование старинного оборудования для снятия кукурузных зерен с початков для цыплят. Она была самым милым существом, которое Кейт когда-либо видела, и казалось, что по крайней мере дважды в час Елена говорила что-то вроде «не могу поверить, что мы в Нью-Йорке». За короткие выходные Елена влюбилась в тишину и спокойствие Куперстауна и чувствовала себя неловко, возвращаясь в Нью-Йорк. Она позволила себе предаться мечтам о том, какой могла бы быть ее жизнь, если бы то идиллическое детство в Огайо было реальным, если бы она могла пройти через подростковый возраст и вступить во взрослую жизнь там. Городская жизнь никогда не заставляла ее напрягаться. Это было то, что она знала лучше всего, и в этой среде она без проблем ориентировалась. Однако поездка в Куперстаун была такой прекрасной перезагрузкой, что Елена почти оплакивала возвращение в постоянную толпу и шум Манхэттена. Регулярно ездить так далеко на север штата было не очень практично, поэтому Кейт обратилась к другим, более близким вариантам проведения выходных. Рассказав Елене историю о Всаднике без головы (отец Кейт брал ее на Хэллоуин в поместье Вашингтона Ирвингтона, чтобы посмотреть, как он скачет), Кейт была уверена, что именно это больше всего привлекало Елену в Тарритауне из всех этих поездок. Хотя фольклор — это здорово, Елена настаивала на том, что ей действительно нравится здесь спокойная атмосфера: зелень и тишина у реки Гудзон, резкий контраст с движением и гудками парковой дороги, идущей параллельно реке, и ее беговой дорожкой в город. Кейт родилась и выросла на Манхэттене и с трудом представляла себе жизнь за его пределами. Но иногда она ловила Елену за тоскливым взглядом из окна, или видела, как она напрягается от внезапного шума, или готова драться с назойливым забором из кустарников, и задумывалась, не является ли поездка на работу худшей вещью на свете. Елене нравились основные достопримечательности и туристические туры Нью-Йорка, но повседневные аспекты могли быть менее романтичными, признала Кейт. Невозможно отрицать радость, которую Елена излучала во время их поездок за город на выходные, и Кейт задалась вопросом, как она могла бы продлить эту радость. — Боже, знаешь, ты меня действительно удивила, — заметила Кейт однажды в конце июня. Похоже, это были последние хорошие выходные лета, прежде чем с июля по сентябрь наступит гнетущая жара и влажность. Они отправились в поход в Ньяк, что не входило в число любимых занятий Кейт, но она должна была признать, что виды, на которые Елена заставляла ее взбираться, всегда того стоили. — Что, ты удивлена, что я могу подниматься так высоко без перерывов, как ты? — спросила Елена, бросая Кейт бутылку с водой. — Ты удивлена моей силой, но не настолько, чтобы с радостью использовать меня в качестве вьючного мула? — Нет, — фыркнула Кейт. Она сделала большой глоток воды. — Не знаю, я думала о том, как мы поехали в Куперстаун, и ты все время намекала на то, что хочешь угнать машину… -а Это были не намеки, Кейт. Это были прямые просьбы, а ты все время отказывала. -Точно. Да. Елена наклонилась ближе. — А я-то думала, что мне так трудно отказать. Кейт побаловала ее коротким поцелуем. — Да. Но в любом случае, когда я была с Клинтом на Рождество, он рассказывал мне о том, что работа супергероя на 80% состоит из сидения и ожидания звонков, понимаешь? И просто расслабляться, где бы ты ни был, присматривая за всем. И для меня это Манхэттен. Я думала, что у тебя появилась тяга к путешествиям. Хочешь вернуться туда, в самую гущу событий, разгонять машины, мошенничать, чтобы попасть в первый класс джет-сета, и все остальное, чем ты занималась, как сексуальная плохая девочка. Я не занимаюсь подобными вещами. — Это правда, моя сексуальная хорошая девочка. Так… что тебя удивляет? — Я просто подумала, что, может быть, тебе будет трудно отвернуться от этой истории с международным шпионажем. Но оказалось, что у тебя есть способности к тестированию на проникновение… — Даже если название работы все еще заставляло Елену ухмыляться, — и, например, твое любимое занятие — это тихие поездки на природу и все такое. Елена сделала глубокий вдох и подождала, пока мимо пройдет семья с маленькими детьми, прежде чем ответить. — Поверь мне, путешествия на самолетах — это не так гламурно, как кажется из фильмов, — сказала она с сухим смешком. — Все эти путешествия были вызваны необходимостью. Теперь это не так. Я всегда смогу путешествовать, если захочу, и будет здорово, если мне не придется делать это в связи с работой. Не попадать под обстрел. Озабоченность Кейт изменилась с этой новой перспективой. — А теперь ты встречаешься с младшим Мстителем. Боюсь, в моем будущем будет много выстрелов. — Да, я так думаю. Хорошо, что твоя девушка подготовлена к этому, — с улыбкой сказала Елена. Она взяла руку Кейт в свою и поцеловала ее. — Как тебе песня о Нью-Йорке? — Э-э, тебе нужно быть более конкретной. Их около пяти тысяч. — Та, где рэпер и девушка на пианино. — «Бетонные джунгли, в которых живут мечты, нет ничего, чего бы ты не смог сделать»? Это обещание Нью-Йорка, да? Для многих. Для меня это обещание быть с тобой, Кейт. Я могу попробовать все эти вещи. Нет ничего, чего бы я не смогла сделать. Когда тебе понадобится, чтобы я сражалась рядом с тобой, я буду рядом, — прошептала она. — И драки вперемешку со шпионажем больше не должны быть всей моей жизнью. У меня есть время, это драгоценное время, чтобы исследовать мир. Я благодарю тебя за это. — Она взяла другую руку Кейт и наклонилась вперед, прижав их лбы друг к другу. — Мне нравится, что я чувствую себя спокойно, когда я с тобой, херувимчик. Особенно в таких местах, как здесь. Но я знаю, ты моя городская девочка. — Я могу быть и не городской девушкой, — сказала Кейт с такой убежденностью, на какую только была способна. — По выходным, по вечерам…? Все это часть нашего тоста на Новый год, верно? Новые начинания. Возможно, это может стать одним из моих. Целый новый мир для меня, который я продолжу исследовать. Улыбка Елены расширилась, и она украла еще один поцелуй. — Это слово, «мир». Оно всегда заставляет меня думать о цитате, которую ты выбрала для своего выпускного альбома. Не напомнишь? Чувствуя, что ее дразнят, Кейт закатила глаза и все равно подшутила над Еленой: — Для всего мира ты можешь быть одним человеком, но для одного человека ты можешь быть всем миром. — Не смущайся, малышка! — Елена хихикнула. — Это очень мило. Это говорит со мной этот маленький мир. У меня больше нет желания ездить по всему миру. Ты, Кейт, стала для меня самым большим новым началом. Сейчас мой мир там, где ты. От таких слов Кейт могла бы подхватить Елену на руки и нести ее всю дорогу вниз с горы. Кейт тоже откликнулась на это предложение и посоветовала Елене рассмотреть возможность проживания за пределами города. Уже на следующей неделе Елена сняла квартиру в Тарритауне на шесть месяцев с возможностью аренды «месяц в месяц» по истечении этого срока. Она была тронута тем, что Кейт хочет попробовать жизнь за пределами Манхэттена, но не хотела, чтобы ей пришлось надолго связывать себя обязательствами, если ей это не понравится. Со своей стороны, Кейт сказала Елене, чтобы она начала называть город Сонной Лощиной, так это будет звучать немного круче для их друзей. Каким бы ни было название, городок был для Елены спокойным местом, где она могла расслабиться, когда ей нужно было отдохнуть от безостановочной светской жизни Кейт. Она смогла расширить свою работу по проверке безопасности в Вестчестере и Коннектикуте, и, что самое важное для нее, Лаки нравился новый пейзаж. Квартира была значительно меньше, чем пентхаус, который Кейт все еще обживала. Независимо от того, останутся они в Сонной Лощине или нет, она не чувствовала себя вправе продолжать принимать помощь Джека в поддержании дома ее детства. Элеонор уже несколько месяцев общалась с ней по почте, что не было предпочтительной формой общения для Кейт, но после первого телефонного разговора, в котором было много самодовольных попыток оправдаться со стороны Элеонор и слез со стороны Кейт, письма показались Элеонор самым безопасным способом наладить их отношения. Кейт упустила некоторые ключевые детали о личности Елены, но Элеонор аплодировала ей за самоотверженное решение попытаться переехать ради этой новой важной женщины в ее жизни. В один из тех вечеров, когда Кейт пришла в квартиру с очередной коробкой старых вещей, ее согрела мысль о том, что она будет делить с Еленой пространство, которое действительно принадлежит им, а не ее родителям. Луки Кейт висели на стенах из соображений практичности, а не эстетики, а другие стены были украшены коллекцией старинных плакатов о путешествиях, которые привлекли внимание Елены в одном милом магазинчике в городе. Ее вкус в декоре был почти таким же эклектичным, как и в одежде, но, подобно тому, как ей удавалось объединить разные модные тенденции в особый целостный образ, Елена каким-то образом заставляла все разрозненные элементы домашнего дизайна объединяться и приносить удовлетворение. Елене потребовался почти месяц, чтобы выбрать свою любимую пекарню в городе. Однажды утром они с Кейт вернулись в квартиру, нагруженные слишком большим количеством пирожных, которые нужно было съесть, пока они не зачерствели, и Кейт выгрузила сумки, как только они вошли в дом. Она повернулась и увидела Елену, неподвижно стоящую в дверном проеме. — Ты… — Ш. Елена не закрыла дверь. Она прижала палец к губам и как можно тише положила свою сумку. До Кейт дошло, что Лаки не вышел встречать их, как обычно, даже с запахом еды, чтобы заманить его. В ней поселилась паника, и она хотела позвать его, но настойчивое требование Елены молчать заставило ее замолчать. Кейт даже затаила дыхание, наблюдая, как глаза Елены обшаривают комнату. Думала ли она, что здесь был незваный гость и что он все еще там? На стенах ничего не пропало, насколько Кейт могла судить, и она осмотрела свою коллекцию луков на случай, если понадобится использовать один из них. Ей показалось, что Елена потянулась к ее руке, но вместо этого она схватила мясницкий нож из блока на кухонном столе, сделав защитный шаг перед безоружной Кейт. И вот, спустя один глубокий вдох, Елена вдруг расслабилась. Ее осанка выпрямилась, как будто она что-то осознала. Она казалась совершенно спокойной в отличие от прыжка Кейт, когда из их спальни раздался голос: — Ты используешь все свои чувства, Эдесем? Нож выпал из рук Елены и упал на прилавок, когда в поле зрения появилась Марика Имре. Первой мыслью Кейт было то, что эта женщина намного выше, чем она себе представляла, и особенно на каблуках она возвышалась над Еленой, которая подбежала поприветствовать ее. Марика протянула руку для обычного пожатия и была шокирована, когда Елена вместо этого крепко обняла ее. Она напряглась и недоверчиво посмотрела на Кейт через плечо Елены, как будто это беспрецедентное проявление привязанности было ее виной; и Марика смягчилась, поняв, что это, вероятно, правда. Она слегка наклонилась и обняла Елену, неловко похлопав ее по спине. Они обменялись несколькими словами на немецком (их другом общем языке), прежде чем Марика сказала: — Я рада, что ты не стала слишком мягкой, Елена. Ты должна чувствовать себя с ней в полной безопасности, — добавила она, обращаясь к Кейт. — Даже в этом коконе любви, который вы разделяете, она не настолько далеко зашла, чтобы не заметить, когда что-то не так. — Твои духи подсказали мне, — сказала Елена, отходя от нее, и Марика кивнула. — Прошло столько времени с тех пор, как я в последний раз чувствовала этот запах, что я не могла сразу вспомнить, что это такое. — Кейт не уловила запах, пока Марика не вошла в комнату, и задумалась, есть ли способы тренировать обоняние, чтобы оно стало сильнее. — Что ты здесь делаешь, Марика? — Ццц, Эдесем, где твои манеры? Разве ты не собираешься сначала как следует представить меня? — спросила Марика, направляясь к Кейт с той непринужденной уверенностью, которую Кейт видела только у Елены. — Наконец-то мы встретились лично, Кейт Бишоп. — Она протянула руку, и Кейт не осмелилась ее обнять. Голосом, почти академическим в своей объективности, Марика сказала: — О, Елена, нет. Этого не может быть. Она слишком очаровательна. — Ты видела все фотографии, которые я посылала, — усмехнулась Елена. — Ты все это время знала, что она очаровательна. — Да, из-за этих фотографий я здесь. Я поехала в Вену, чтобы поддержать своего бывшего на научной конференции, где он выступал с докладом, а последним основным докладчиком была Мелина Востокофф. После этого мы разговорились, и она сказала мне, что ты только что переехала в милый пригород Нью-Йорка с девушкой, с которой встречаешься. Думаю, она ожидала, что я буду удивлена. Я показала ей несколько фотографий, которые ты мне прислала. Ты так и не отправила ей их? Улыбка Елены на мгновение дрогнула, и она сказала что-то по-немецки. Марика кивнула и продолжила: — Ну, я уверена, что она была бы не против, если бы ты время от времени присылала ей фотографии. Она предложила мне приехать в гости. Подумала, что это будет полезно для нас обеих. — А ты думала, что удивишь меня, — сказала Елена. — Так игриво, Марика! Не похоже на тебя. — И Кейт подумала, что только такой человек, как Елена, поразмыслив, назвал бы «игривым» поведение, которое за минуту до этого заставило ее потянуться за ножом. — Это не единственный сюрприз, который у меня в рукаве, Эдесем, — сказала Марика. Она повернулась к спальне и свистнула. Навстречу им мчался Лаки, а за ним по пятам следовал коричнево-белый бультерьер. — Это Трент. Я думала, что он и ваш лабрадор могут выдать меня, но они были очень послушны, когда я попросила их остаться и вести себя тихо. Умные мальчики. Кейт и Елена опустились на колени, чтобы поприветствовать новую собаку и поздороваться с Лаки. — Какой он маленький и коренастый, — сказала Кейт, почесывая Трента за ушами. — Как ты, детка. — Я воспринимаю это как высший комплимент, — насмехается Елена. — Привет, милый мальчик! Здравствуй, Трент. Он твой, Марика? — Ах, Елена, ты же знаешь, что я слишком много путешествую, чтобы иметь собаку. Мелина попросила меня привести его тебе. Мало что могло отвлечь внимание Елены от собаки, которую ей только что представили, но это помогло. — Что она сделала? — Ну, пока мы с ней разговаривали, она спросила, когда мы с тобой виделись в последний раз, и я рассказала о нашей операции на щенячьей фабрике. Не волнуйся, я не сказала ей, что ты сделала татуировку, — отпарировала Марика. — Я объяснила, что это была миссия мести в честь Фанни. И Елена, она чувствовала себя ужасно из-за этого. Когда я написала ей после того, как забронировала билет, она перевела мне немного денег, чтобы я пошла в ближайший приют и взяла для тебя собаку. Я выбрала его, потому что он действительно напомнил мне о тебе, — засмеялась она. — Как говорит твоя Кейт, он коренастый. Выглядит крепким, но очень милым. Если не захочешь или не сможешь его взять, я найду ему хороших родителей, не волнуйся. — Нет! — Елена сказала с яростью, которую Кейт редко видела. Она схватила Трента, подняла его на руки и встала так, как будто Марика собиралась забрать его прямо сейчас. — Нет, он мой. Наш. Все в порядке, Кейт? Смеясь, Кейт тоже поднялась на ноги. — Конечно, Любимая. — Вот, — сказала Елена, протягивая Марике ее телефон. — Сделаешь фото для Мелины? Трент извивался в ее руках, пытаясь лизнуть ее лицо, но Елена удерживала его на месте достаточно долго, чтобы повернуться и поцеловать Кейт в щеку. Эту фотографию они отправили Мелине. К удивлению Елены, она ответила почти сразу, как будто знала, что Марика приехала, и просто ждала сообщения. Сообщение было на русском языке, и что бы там ни говорилось, оно, должно быть, было хорошим, потому что Елене пришлось отложить собаку и перегнуться через стойку, чтобы взять себя в руки. — Елена, ты в порядке? Что она сказала? — спросила Кейт, протягивая к ней руки. Елена смахнула слезы, и Кейт с облегчением увидела, что она улыбается. — Она сказала «мои прекрасные девочки и их милый мальчик». Марика была так же удивлена плачем Елены, как и ее объятиями, но решила не комментировать это. — Она любит тебя, Эдесем. Она старается. — Вместо того чтобы обнять Елену, Марика похлопала Елену по плечу, и Елена с благодарной улыбкой коснулась ее руки. — Что это значит, «Эдесем»? - спросила Кейт. — Это так мило. — Это значит «придурок», — сказала Марика. Елена засмеялась, толкнула свою подругу, а затем наклонилась, чтобы поднять Трента обратно. Марика тоже засмеялась, ласково взъерошив волосы Елены. — Нет. Я думаю, это лучше перевести как «милая». Не знаю, говорила ли тебе Елена, но именно она освободила меня. Освободила мой разум. Она могла бы показать тебе шрам, который я оставила ей, когда она пыталась освободить меня, на самом деле. Другие вдовы, которых я встретила, Кейт, это было… так странно. Мы все должны были понять, кто мы на самом деле. Большинство из них я больше не видела, да и не хотела видеть. — Она пожала плечами. — Отчасти потому, что мне не нравилось, кем они были на самом деле, как выяснилось. Но Елена? Несмотря на все это — несмотря на все это, Кейт — у нее самое милое сердце из всех, кого я знаю. Она помогла мне найти себя, и я узнала Елену Белову такой, какая она есть на самом деле. Быть живым оружием и защищать свое сердце так, как это делала она, сохранять его добрым и милым — это нечто особенное. Как я могу назвать свою Эдесем как-то иначе? Она снова положила руку на плечо Елены, отчасти для того, чтобы Елена не застала ее врасплох очередным объятием. Елена смотрела на нее с благоговением, и у Кейт сложилось впечатление, что Марика никогда раньше не говорила так открыто об их дружбе. Это было правдой, и Марика была ошеломлена тем, насколько эмоциональной она вдруг стала, и сделала глубокий вдох, чтобы удержаться от слез, появившихся из ниоткуда. — Кейт Бишоп. Я и раньше знала, что она милая, но, судя по тому, что я видела на вашем совместном жизненном пути, Елена расцветает так, как, по-моему, она даже не смела мечтать. Спасибо тебе за все, что ты сделала для моего старшего друга. Теперь Кейт спросила: — Марика, можно я тебя обниму? — Конечно, нет, но спасибо, что спросила. Может быть, к концу моего пребывания здесь, — сказала Марика, предложив вместо этого еще одно теплое рукопожатие. Кейт взяла ее руку обеими своими. — Как долго ты здесь пробудешь, придурок? — спросила Елена. — Я сняла квартиру на Airbnb на неделю. — Ты могла бы остаться с нами! Этот диван самый удобный, клянусь. Я засыпала на нем уже шесть раз, и Кейт приходилось тащить меня в постель. — Спасибо, Елена, но я намерена никогда больше не спать на диване, если это возможно. Кроме того… — Она пробормотала что-то по-немецки, и Елена кивнула в знак понимания. Для Марики, как и для Елены, было важно время, чтобы отдохнуть в одиночестве, но она не хотела ранить чувства Кейт, сказав, что не хочет оставаться с ними. Чтобы загладить свою вину: — Я прошу прощения, если я грубовата, Кейт. Но я уверена, что секс в этой квартире настолько громкий, что твои соседи жалуются, не говоря уже о друге, который спит на твоем диване. У Кейт открылся рот, и тут раздался стук в дверь (которую Елена никогда не закрывала). — Привет, здесь кто-то говорит о громком сексе? Это были Фрэнни и Грир, которые приехали из города на субботний визит. Обе остановились при виде Марики (и Елена была единственной, кто заметил, что из-за неожиданной остановки рука Марики инстинктивно схватилась за бедро, где, Елена была уверена, находилось небольшое огнестрельное оружие в кобуре). У Марики не было лица стервы, но при встрече с незнакомцами она обычно проявляла осторожную вежливость, которая могла показаться кому-то пугающей. Это было особенно верно, когда она была одета, как сегодня, в платье без рукавов, демонстрирующее очень мощные руки в контрасте с ее женственным нарядом. Ее глаза были того же цвета, что и волосы, настолько темно-карие, что казались почти черными, когда она смотрела на друзей Кейт. — Ребята! Привет, это старая подруга Елены, мы познакомились по FaceTime пару месяцев назад? M… — Кейт замешкалась, не будучи уверенной, что стремление Марики к конфиденциальности распространяется и на ее имя. Похоже, это не было проблемой. — Марика, — сказала она с отрывистым кивком. — Я зашла в качестве сюрприза для этих двоих. Надеюсь, я не вмешиваюсь в ваши планы? — О, нет, нет, все в порядке, я би, — заикаясь, пролепетала Фрэнни к своему мгновенному ужасу. Брови Марики поднялись, и Кейт постаралась не разразиться смехом. — Я имею в виду, я… — Она имеет в виду, что мы все идем в Плейленд, и ты можешь присоединиться к нам, — сказала Грир. — Пожалуйста. — Пожалуйста! Неужели все американцы такие отзывчивые и вежливые? — спросила Марика у Елены. — Отзывчивые — да. Вежливые — нет. — Ну, я не знаю, что такое Плейленд, — сказала Марика, повернувшись обратно к друзьям Кейт. — Но звучит восхитительно. Приятно познакомиться с тобой, Би, и…? — Гей. То есть, Грей. Грир! Я Грир и, черт возьми, — вздохнула она, — я лесбиянка. Просто меня так не зовут. — Вот дерьмо, — пробормотала Кейт Елене, которая только покачала головой от удовольствия. Марика была завидно невозмутима. — Замечательно. Я проделала весь путь до Нью-Йорка не для того, чтобы тусоваться с гетеросексуалами. Пойдем. Плейленд был почти что парком развлечений с набережной и пляжем. Марика и Трент представляли собой проблему только в том смысле, что нужно было составить альтернативный план поездки. Елена недавно купила старый «Форд», не очень броский, но она получила возможность продемонстрировать свои навыки механика, починив его, чем произвела должное впечатление на Кейт, которая все больше убеждалась, что нет ничего такого, чего бы не смогла сделать ее девушка. В список этих дел входило обучение Кейт вождению автомобиля — умение, на которое мог решиться только человек с храбростью Елены. Елена и Марика поехали в Плейленд с собаками (остановившись у съемной квартиры Марики, чтобы купить более практичную пару обуви), а Кейт и ее подруги вызвали Uber. Грир и Фрэнни засыпали Кейт вопросами о горячем дружке Елены, а бывшие вдовы большую часть поездки обсуждали вентиляционную систему, которую использовала Марика для проникновения в квартиру, и обсуждали достоинства различных дополнительных замков, которые Елена могла бы приобрести для дома. Летом на набережной и пляже не разрешалось выгуливать собак без поводка, как и в самом парке развлечений. Женщины по очереди присматривали за собаками и ходили в парк, но Елена и Марика в основном довольствовались тем, что оставались в стороне от аттракционов и присматривали за Лаки и Трентом, которые быстро подружились. Кейт думала, что нет слаще зрелища, чем когда Елена возится с Лаки, но она ошибалась: лучше, чем когда Елена, когда обе собаки обнимаются, или, черт возьми, когда Елена носит на руках своего нового двадцати пяти килограммового пушистого малыша, как будто он весит не больше, чем настоящий ребенок. На ужин они ели ужасную карнавальную еду на набережной и остались до сумерек. К концу дня Марика окрестила Кейт «дорогой», чтобы дополнить «эдесем» Елены, за что Грир и Фрэнни обычно могли бы ее отчитать, но было трудно вызвать какие-либо эмоции, кроме легкой зависти, услышав это домашнее имя в мягком венгерском акценте Марики. — Ребята, у вас есть какие-нибудь планы погулять в городе? — спросила Грир, пока они ждали Uber, чтобы отвезти ее и Фрэнни на близлежащую железнодорожную станцию. — Тебе стоит как-нибудь приехать, пока ты здесь, Марика. Это было бы весело. — Что это за фраза? Давайте перейдем к делу, — сказала Марика, взяв подбородок Грир в руку и окинув ее оценивающим взглядом. Грир тут же перестала дышать. — Ты? Может быть. — Она повернулась к Фрэнни. — Ты? Я не думаю, что ты справишься со мной. Но я люблю, когда мне доказывают, что я ошибаюсь, так что давайте посмотрим, как пройдет неделя, ладно? О, смотрите, вот ваш Uber. Фрэнни и Грир почти споткнулись, садясь в машину, — разительный контраст с невозмутимостью Марики. Кейт втиснулась на заднее сиденье «Форда» вместе с двумя собаками, удивляясь тому состоянию, в которое Марика привела своих друзей, и предвкушая, как будет дразнить их за это до скончания времен. Они высадили Марику у ее квартиры, и прежде чем закрыть дверь, она сказала: — Дорогая Кейт Бишоп. Ты слишком хороша для моей подруги. Убедись, что она дает столько же, сколько получает, а? — О, поверь мне. Так и есть. — Увидимся завтра, две дурочки, — усмехнулась Марика. — Не слишком рано, я полагаю. Справедливая оценка. Как только Кейт отпустила собак в квартире, Елена подхватила ее на руки и притянула к себе в жаркий поцелуй. Кейт обхватила Елену ногами за талию так изящно, как только могла. Она думала, что ее несут в спальню, но крошечный импровизированный кабинет был ближе, и, очевидно, Елене не терпелось оказаться там. Пинком закрыв за собой дверь (ничто так не портит настрой, как наблюдение собаки), она усадила Кейт на стол, продолжая жадно целовать. Кейт притянула ее как можно ближе. Нечасто Елена набрасывалась на нее вот так, без всякого разогрева; на самом деле, Кейт могла бы пересчитать эти случаи по пальцам одной руки. Для летнего дня на набережной Кейт надела джинсовые шорты и длинную светлую клетчатую рубашку, расстегнутую настолько, что под ней виднелся бикини. Возившись с пуговицами, Елена переместила губы на шею Кейт и пробормотала: — Этот наряд сводит меня с ума весь гребаный день. — Порви его, — задыхалась Кейт. И Елена тут же разорвала рубашку. Кейт поспешила стянуть ее, когда пальцы Елены переместились к узлу, удерживающему бикини, и она смогла более ловко расстегнуть его и стянуть. Она собиралась снова придвинуться для поцелуя, но Кейт схватила Елену за рубашку и стянула ее через голову. Елена, не теряя времени, сняла лифчик и снова соединила их тела. Кейт застонала, когда Елена провела языком по груди Кейт. Она дразнила сосок Кейт, а затем резко дернула его, заставив Кейт прервать поцелуй с внезапным вздохом. — Это ты даешь так же хорошо, как получаешь? — спросила Кейт. — Почти. — Елена отступила назад настолько, чтобы расстегнуть шорты Кейт, и сразу же просунула руку под них, застонав от обжигающей скользкой кожи, которая встретила ее прикосновение. — Блядь, ты уже так мокрая для меня, херувимчик. — Елену еще больше заводило, когда она использовала это ласковое имя в такие моменты, заставляя ее чувствовать себя порочной самым восхитительным образом. — Могу я попробовать тебя? Это был первый раз, когда Елена так проявила интерес к Кейт, что Кейт, в принципе, никогда не смущало — она полагала, что нерешительность Елены в отношении определенных сексуальных действий была продолжением желания дать ей время решить, какие вещи она действительно хочет делать, а не чувствовать себя обязанной отвечать взаимностью на то, что в конечном итоге может ее не заинтересовать. Все, что они делали до сих пор, более чем удовлетворяло Кейт, и даже несмотря на это, она была удивлена интенсивностью своей реакции на предложение Елены. В итоге ей оставалось только кивнуть, уверенная, что все, что она скажет в ответ, будет достаточно громко, чтобы соседи услышали. Елена потянула Кейт вперед по столу, пока та не встала возле него, опираясь, стянула с нее шорты, и брюнетка снова села на стол. Честно говоря, это было не так удобно, как хотелось бы Кейт, но она не собиралась останавливать пыл, с которым Елена собиралась спросить, могут ли они переехать. Как, черт возьми, она могла даже остановиться, чтобы подумать о чем-то подобном, когда Елена стояла на коленях между ее ног, вылизывая свой путь через бархатное тепло к центру Кейт? Кейт вскрикнула, не в силах сдержаться, руки полетели к голове Елены, и она изо всех сил расширила ноги, чтобы впустить Елену как можно больше. Елена воспользовалась этим, надавив языком настолько, что он оказался внутри девушки. Казалось, почти каждый вздох Кейт сопровождался целым рядом ругательств, и только когда Елена наконец услышала среди них свое имя, она вознаградила Кейт, вернув губы к клитору своей девушки. Кейт была почти уверена, что никогда раньше не кончала так сильно. Елене потребовалось мгновение, чтобы собраться с мыслями, она вытерла рот о бедро Кейт и позволила ему превратиться в грязный поцелуй, прежде чем она смогла встать на ноги. — Хорошо, — сказала Кейт, ее голос дрожал так же сильно, как и ее тело. — Скажи мне, Елена. Я хочу это услышать. — Кейт Бишоп. — Елена попыталась рассмеяться, но сама была слишком трясущейся и бездыханной, чтобы рассмеяться как следует. Она прижалась лбом к лбу Кейт. — Ты восхитительна на вкус. В конце концов, они добрались до спальни, где Кейт получила возможность дать столько же, сколько получила, и даже больше. Было уже довольно поздно, когда они окончательно выдохлись, и Кейт свернулась калачиком под боком у Елены. — Если это Марика так на тебя влияет, мне придется настаивать на том, чтобы она почаще нас навещала, — сказала Кейт, и Елена усмехнулась. — Как ты думаешь, какова вероятность того, что она действительно переспит с обеими моими подругами до своего отъезда? — О, это обязательно произойдет, — ответила Елена без колебаний. — Если это то, чего они действительно хотят, то Марика будет в проигрыше. — Сильнее вероятности, что она обнимет меня перед отъездом? Елена громко вздохнула. — Херувим, ты не должна принимать это на свой счет. Сегодня утром я впервые обняла ее. Теперь, когда она это говорила, это звучало знакомо, но Кейт с трудом могла понять, о чем идет речь. — Несмотря на то, что вы целовались, экспериментируя? Ты никогда не обнимала ее? — Верно. Это не связано ни с тобой, ни со мной. Я никогда не пыталась. Обниматься — это интимно. — А разве секс не интимный? — Хм, справедливо. Я скажу по-другому: объятия — это ласка. Вот почему я так люблю их от тебя, — сказала Елена, обнимая Кейт как можно крепче, когда они обе лежали на спине. — У Марики было несколько парней, о которых я знаю, но мы не часто говорили о ее отношениях. Я предполагаю, что она обнимала их, но я не знаю. Секс для нее — это удовольствие, он не должен означать ничего другого. — Ее тон был наблюдательным, неосуждающим. — Объятия — это не то, с чем она могла бы быть так непринужденна. Это указывает на другой вид близости, которую она не отдает так легко. Так она защищает свое сердце. Так я защищала свое в прошлом. Кейт нашла руку Елены под одеялом и переплела их пальцы. — Я рада, что со мной ты чувствуешь себя защищенной. И с Марикой, достаточно, чтобы обнять ее, и чтобы она позволила тебе. — Да, я тоже, — пробормотала Елена. — Я благодарна, Кейт, и всегда буду благодарна за то, что нашла тебя. Я не уверена, что заметила, как сильно изменилась сама, день ото дня, но на Марику это произвело большое впечатление. Спасибо, что никогда не заставляла меня чувствовать, что… Ты просто была терпеливой. Спасибо за все те времена, когда мы просто держались за руки, — сказала она со смехом. — Простые удовольствия помогают пройти долгий путь, да? Кейт наклонилась и нежно поцеловала Елену в щеку. — У тебя мое сердце, любимая. Держать тебя за руку и получать твои объятия никогда не были для меня простыми. Никогда. И до сих пор не просто. И Кейт была так благодарна, что даже в темноте смогла понять, что Елена светится от счастья. Возможно, она услышала это в ее голосе. — Это потому, что ты — херувим. — Не для всех херувим. Только твой. — Мой, хм, птенчик? Прижавшись ближе, Кейт прильнула губами к губам Елены для еще одного поцелуя. — Ага. Все просто.