Возвращение Франца
Лодка шла весь день и всю ночь, рассекая просторы моря и зеркальную его гладь. Небо за бортом становилось темнее, красиво переливаясь багряным закатом. Франц видел, как солнце садясь, тянуло месяц и звезды за невидимую узду. Безумные облака с ветром уходили далеко за горизонт. Наступила хрустальная тишина. В волнах отражалось ночное светило, а морские барашки тихо скакали по необъятному простору неба. А там, на берегах, ветер стонал в цветущих деревьях. До ложки эти звуки не доносились. На следующее утро, солнце, взойдя вновь над горизонтом, объявило свои права на день. Франца разбудили золотые его лучи. Вместе с ночью исчез и остров Монте-Кристо, так угрюмо темнеющий на горизонте ещё пару часов назад. Барон, взойдя на берег, решил окончить последние свои светские дела во Флоренции как можно скорее и вернуться в Рим, где его ждал друг, Альбер де Морсер. Затем он пускается в путь, и в субботу вечером прибывает в почтовой карете на площадь Таможни. Вместе с коралловым закатом, барона встречают восточные платаны, широколиственные буки и алые цветы азалии, так гармонирующие с цветом неба. На высокие рельефные здания ложилась голубая тень. Он шёл к гостинице маэстро Пастрини уже под вечер. На улицах теснились толпы, весь Рим был охвачен глухим и тревожным волнением — ожиданием карнавала, Страстной недели, праздника тела Господня и праздника святого Петра. Протиснувшись сквозь толпу, Франц наконец то добрался до гостиницы «Лондон». Светящиеся жёлтым, прямоугольные окна встретили его нехитрым взглядом. Он прошёл в гостиницу через визитную карточку Пистрини, ссылаясь ещё и на Альбера де Морсера. Заказанный номер состоял из двух спален, выходящих окнами на улицу, и небольшой приемной. Франц открыл входную неширокую дверь. Альбер сидел за небольшим столиком у стены, облокотившись локтем на стол. Он смотрел в окно, а перед ним стояла чашечка caffe correto (кофе с ликёром). Де Морсер поднял взгляд на друга. На его лице мгновенно появилась приятная улыбка. Пока барон стоял возле зеркала, приводя в порядок волосы, потрёпанные от ветра, Альбер подошёл к другу сзади и крепко обнял. — Ах!..— Франц тихо засмеялся— Дружище, ты меня напугал Морсер нежно поцеловал его в щеку, со спины, чем вызвал у Франца легкий румянец. — Я по тебе соскучился…— ответил он, кладя голову на плечо друга. Альбер смотрел на него через зеркало — А я так устал…— со вздохом ответил Франц, расстёгивая свой чёрный галстук-бабочку. Однако на его лице была нежная улыбка. Альбер, как на прощание, провёл руками по его бочкам и отходя в сторону, снова посмотрел в небо, на последние лучи солнца в эти сутки. Через минут двадцать, после разговора с хозяином гостиницы де Морсер с Францем сели за ужин. За столом были приборы на двоих людей, стояли расписные тарелки с хлебом, прошутто с дыней, сыр, бутылка сицилийского вина и ещё пара блюд. Посередине стояла прозрачная ваза с пахучим вереском. Ужин был вкусным, придраться было не к чему. За ужином велся разговор. Главной темой стало недовольство отсутствием коляски и свободных лошадей. Затем друзья обменялись мнениями о суматохе города, перейдя после к теме карнавала — главной цели их приезда. Снова солнце скрылось во мраке. Медленно бледнела звездная даль. Юноши, попрощавшись, разошлись по спальням.Новый день, новые впечатления
Солнечный зайчик, попавший в окно, разбудил Альбера первым. Он распахнул шторы шире, чем они были, впуская тёплый свет в комнату. Сквозь дома, в личных двориках, прорастали многолетние пинии, придающие колорит городу. Однако легкая занавеска не давала людям снаружи увидеть де Морсера. Он стоял пару минут перед окном, ловля тёплые лучи возвышающегося над страной солнца. Не спеша переодевшись, он вышел в личную небольшую прихожую. Посмотрев на часы, Альбер пошёл будить друга. На сегодня у них было много планов. Как настоящий парижский турист, он наивно думал что они успеют посмотреть за день сразу 2 достопримечательности. Зайдя во вторую спальню, он застал Франца лежащим на спине. Его светлые волосы красиво лежали на подушках, одеяло картинно обнимало его тело своей легкой тканью, обшитой по краям темной бахромой. — Франц…— шёпотом позвал он. Юноша присел рядом с другом. Облокотившись руками на кровать, он поцеловал Франца в щеку. Тот в свою очередь порозовел как персик и спрятал лицо в одеяло. — Ах! Жучок, так ты уже проснулся~— Альбер тихо ласково посмеялся— Тогда вставай, я попрошу принести нам завтрак. Помнишь наши планы? В ответ Франц кивнул что-то тихо промычав спросонья. После еды и разговора с маэстро, они всё же нашли на чем колесить по улицам. В девять утра к ним вошёл кучер — Экипаж подан, ваша милость Молодые люди спустились с лестницы и вместе сели в подъехавший экипаж. На треугольной площади Пьяцца-ди-Спанья уже тогда стоял фонтан работы Бернини в форме полузатопленного баркаса. Фонтан Баркачча — любимое место для туристов иностранцев, как и Испанская лестница. Сам Рим — это настоящий музей под открытым небом. Здесь настолько много знаменитых произведений искусства, что и недели не хватит, чтобы все изучить и посмотреть. Но наши герои ограничили себя всего парой-тройкой достопримечательностей. Они смотрели в окна, пока ехали. Их сопровождали редкие взгляды людей, разной высоты и архитектурного стиля домишки, стоящий встык друг к другу, плющи, пущенные по их стенам и углам, порой закрывая вывески или даже названия улиц, цветущая глициния, свисающая с пергол. От Пьяцца-ди-Спанья они отправились в Собор Святого Петра. Альбер и Франц вели разговор в дороге, попутно рассматривая улицы в окошки. Начали они с обсуждения Римской империи тысячных годов, вспомнив и про страшные сказки Европы про людоедов. — Не такие уж и сказки, прошу заметить… В тысяча двадцатых и тридцатых годах так не хватало пищи, что нападения людей стали даже чем-то обычным… — Я бы не поддался… Лучше бы умереть с голоду. Неужели совсем было нечего есть? — Было, но смертность была высокой… А куда деваться, они ели что было… Любое мясо годилось в пищу, скворцы, морские ежи, тюлени… знаешь, а сейчас это может быть деликатесом в какой-нибудь стране Альбер пожал плечами. — В Италии было проще… оливки, оливковое масло, виноград и вино, белый хлеб из пшеницы — Ну-ну, вино было импортное и для богатых. А тем временем экипаж подъехал к Собору. Молодые люди вышли. Собор Святого Петра относится к числу самых значимых достопримечательностей мира. С его купола можно увидеть окрестности с высоты птичьего полета, а в самой базилике отстоять мессу и, если повезет, получить благословение понтифика. Чичероне рассказывал группе людей историю Собора: — Собор является крупнейшей исторической христианской церковью в мире. Список людей, приложивших руку к внутреннему убранству и архитектуре этого сооружения, займет не одну страницу. Над созданием собора трудились такие именитые мастера, как Микеланджело, Рафаэль, Браманте, Бернини… И в самом деле, внутри и снаружи находятся сотни произведений искусства, в том числе знаменитая пьета Микеланджело — скульптура-оплакивание Христа девой Марией. Несколько часов нужно, чтобы не спеша осмотреть творение нескольких поколений архитекторов, скульпторов и художников. Однако, на это у друзей ушло больше времени, чем они ожидали на это затратить. Франц посмотрел на часы, была уже половина пятого. Пришлось отправится домой. По дороге обратно они обсуждали увиденное. Но того времени, что они уделили храму, было недостаточно, что бы осмотреть его полностью. Выходя из экипажа, Франц велел кучеру быть у подъезда в 8 часов. Дома был дан сносный обед, после которого маэстро рассказывал о пастушке — Луиджи Вампа, в которого не поверил Альбер, но опасался Франц. В Колизей Альбер и Франц отправились ночью — тогда модно было разглядывать римские развалины при свете луны так же, как они осматривали храм святого Петра при лучах солнца. Д‘Эпине все же нашёл изощрённый способ как безопасно добраться до туда. Он сел в экипаж уже уставшим. Прикрыв глаза, Франц прилег головой на плечо друга. Альбер, вздрогнул, но затем на его лице расплылась добрая улыбка. За ними в окно следила Луна. Де Морсер взял его руку обеими своими, поднёс к губам и поцеловал тыльную сторону ладони. — Ты так обо мне заботишься~…— шёпотом и улыбаясь произнёс он в тишине. Франц усмехнулся — Конечно!..— его рука, выскальзывая из чужих, поднялась выше, нежно погладив по скуле— Если за тобой не следить то обязательно что-нибудь случится… Однако мысли Франца вились в тот момент возле имени «Синдбад Мореход». Правда, все эти мысли растворились, когда перед ними встал мрачный Колизей. Перед тем, как разойтись, Альбер накинул Францу на шею свой белый легкий шарф, невесомый но прячущий от ветра. Колизей во мраке выглядел по-своему романтично и эстетично. Сколько он здесь простоял, сколько увидел, сколько простоит и увидит ещё!.. Сколько будоражил мыслей, сколько картин ему просвещали, ведь здесь он стоит чуть ли не восемнадцать столетий. Смотря на небо с этой высоты видно звёзды, застрявшие в небе, горизонт был чист. Белой шёлковой лентой, шарф развевался на ветру. Франц закутался в него носом, расхаживая по амфитеатру. Альбер ходил с чичероне. — Это настоящий переворот в мировом строительстве, ведь были изобретены бетонные блоки и кирпичи из терракоты. Надо заметить, что потребовалось примерно миллион кирпичей! На мостовой видны столбики, о назначении которых все еще ведутся споры. Видите? — спросил чичероне, показывая на них рукой— По одной версии, к столбам крепились канаты тента, другая утверждает, что это своего рода турникеты для сдерживания толпы. Каждый пролет служил для входа в амфитеатр, где еще и сегодня можно увидеть нумерацию. Свое официальное название, это чудо архитектурной и инженерной мысли получило от латинского слова colossus (что переводится, как «великан»). Франца не так интересовали его слова, ведь в Колизее он был уже десяток раз. Однако, на Альбера ночная прогулка провела большое впечатление. Мысли занимали Франца в другом ключе. Вернулись они той же дорогой. Всю ночь Франц не мог сомкнуть глаз. Его мысли переплетались в сегодняшнем дне. Спустя час бессонницы он зашёл в комнату Альбера. Тот мирно спал на боку. Лунный свет лился на него через приоткрытое окно. — я знаю, ты не будешь против…— садясь рядом прошептал он. Франц лёг рядом, но с другой стороны, смотря в окно, подложив под голову руку. Высоко в синеве плылли лёгкие облака. За ними по небу скользила Луна. Космический невод успокаивал мысли д’Эпине. Уснул он только под утро.