Мимолетный момент

Ичиро Морияма всегда знал, что, будучи наследником, у него будет много забот, но он все равно никак не мог отделаться от накатывающей усталости и желания бросить все и пойти отдыхать, и именно поэтому он решил все-таки сделать себе внеплановый выходной хотя бы на один день. Возвращаясь в их общую с Натаниэлем квартиру — они слишком привыкли к обществу друг друга, чтобы жить по отдельности, — Ичиро думал лишь о спокойном сне, пока, зайдя в помещение, не услышал этих слов: — Ро, ты уже вернулся? И как же он мог забыть, что Натаниэль для него словно панацея? Повернувшись в сторону голоса, он увидел выглядывающего из-за угла Мандаринку, который до этого, видимо, что-то делал на кухне. Японец приулыбнулся, но, как только Веснински вышел в коридор, замер на месте. — ... Что это? — приложив немалые усилия, все-таки спросил Ичиро. Он только вернулся, а тут это. — О чем ты? — Натаниэль вскинул бровь, с непониманием смотря на него. И ведь действительно выглядел так, будто бы ни о чем не догадывался, зараза. Морияма лишь неопределенно махнул рукой в сторону парня, как будто это могло что-либо объяснить, но, чувствуя на себе все тот же полный недоумения взгляд, произнес: — Что это на тебе? Натаниэль стоял перед ним в бежевом фартуке с изображениями ярких мандаринов. Ичиро честно не знал, откуда у него было это, однако теперь он стал самой настоящей мандаринкой, словно кто-то прознал об этом прозвище (хотя о нем не знал даже сам Натаниэль). — А, это, — наконец понял рыжик. — Он был вместе с остальными подарками от дяди Стюарта, вот я и решил надеть. Этот старик точно хочет довести Ичиро до инфаркта и забрать своего дорогого племянника себе. — Разве раньше ты принимал что-то от него? — решил спросить японец. Он прекрасно помнил, как всего несколько месяцев назад застал Веснински за разговором с Хэтфордом. Парень тогда спорил со своим дядей, который в который раз отправил ему что-то, хотя прекрасно знал, как Натаниэль не любил сюрпризов или подарков. Именно поэтому Морияма сейчас был растерян. — Нет, но в этот раз ему удалось меня уговорить. — Уговорить..? — Не твоего ума дело, — ухмыльнулся Натаниэль и, повернувшись к своему господину спиной, направился обратно на кухню. — Пойдем есть, я кое-что приготовил. Ичиро, который только начал идти за парнем, резко остановился. — Ты что-то приготовил сам? — И почему ты ведешь себя так, будто я не умею? — Натаниэль выглядел уязвленным. Да потому что за все годы совместного проживания Мандаринка готовил лишь пару раз и то это была какая-то лапша. — Может, потому что из нас двоих обычно готовлю только я? Мне кажется, я еще ни разу не видел тебя за готовкой. Что же сегодня такого случилось? — приулыбнулся Ичиро, все-таки продолжая свой путь на кухню за парнем. — ... Вот сейчас попробуешь и поймешь, что ты потерял, потому что больше я точно не буду готовить, — произнес Натаниэль с хитрой улыбкой, игнорируя вопрос старшего. Опять эта его хитрожопость. Ну правда, как тот тихий мальчик превратился в этого наглого рыжего дьявола? Ичиро не понимал, хотя, кажется, и не был особо против. — И что же ты приготовил? — спросил Морияма, заходя на кухню и сразу же замечая на столе тарелки с лазанью. — Ладно, выглядит не так плохо... как я предполагал. — Я сейчас заберу твою порцию, и ты останешься без еды, — пригрозил ему Натаниэль, начиная развязывать фартук, пока Ичиро садился за стол. — Как страшно. Если ты не забыл, то я твой господин. — И что же этот господин может сделать? — самодовольно улыбнулся Мандаринка, складывая руки на груди и с весельем наблюдая за Мориямой. Лучше тебе не знать, — промелькнуло у него в мыслях, потому что то, что Ичиро хотел сделать с Натаниэлем, смущало даже самого Ичиро. Он хотел притянуть это рыжее безумие к себе, усадить на колени и начать беспорядочно целовать его щеки и губы, медленно спускаясь к шее и покрывая ее ярко-алыми засосами, в то же время оглаживать руками его талию и постепенно раздевать, касаясь пальцами израненной кожи, а после уже губами пройтись по каждому шраму и услышать томные вздохи Натаниэля. Ему точно не стоит знать о подобных мыслях японца. — Ну? — все с той же улыбкой на лице спросил Веснински. — Знаешь ли, много чего, — все-таки произнес Ичиро, поднимая на него взгляд, так как парень продолжал стоять перед ним. — Например, отправить тебя следить за Воронами. Как только он это произнес, Натаниэль сразу же скривился и посмотрел на мужчину как на полоумного. На самом деле такое происходило постоянно, когда речь заходила об этой команде. — Если ты так хочешь, чтобы я покончил с твоим братом, то валяй, — недовольно произнес он, садясь за стол рядом с Мориямой. — Ты же знаешь, как сильно он меня бесит. — Его пока нельзя убивать: он приносит доход. — Ичиро отрицательно покачал головой. На его слова Веснински фыркнул. Ичиро понимал, что «бесит» — еще мало сказано об отношении Натаниэля к Рико. — Я все равно не собираюсь в ближайшее время встречаться с этим придурком с комплексом бога. — Отмахнулся Натаниэль и принялся за еду. Если честно, Морияме и самому не хотелось отпускать его в Эвермор, потому что такие поездки никогда ничем хорошим не заканчивались. Он всё еще помнил, как в прошлый раз все дошло до того, что Натаниэль чуть не убил одного из игроков за распускание рук — наверняка приказ Рико. И все же... — Тебе придется поехать туда в скором времени, — со вздохом произнес Ичиро и попробовал на вкус лазанью. Вкусно. — Что? — Это приказ отца. Он считает, что Тэцудзи не договаривает ему, поэтому хочет, чтобы кто-то проверенный отправился в Эвермор. — Я? Серьёзно? — его голос был наполнен непониманием и откровенным недовольством. — Разве Кенго не знает о том, что обычно происходит в Гнезде, если там есть я? — Конечно, знает, но он решил поручить это тебе. Ты ведь как-никак правая рука будущей главы мафии. Натаниэль сморщил нос от раздражения, но промолчал. Ичиро прекрасно знал, что он не имел прав оспаривать решение Кенго, поэтому оставалось лишь выполнить это поручение. — Ладно, — махнул рукой Мандаринка, — но когда мне ехать и на сколько? — Отец сказал, чтобы ты ехал через месяц на неделю. Если понадобится больше времени, то задержишься, и наоборот. Морияме не хотелось отпускать свою правую руку на целую неделю, хоть это и не было таким долгим сроком, но в то же время ничего не мог с этим поделать. Он только надеялся, что тому не придется задерживаться в этом чертовом Эверморе с Рико. Натаниэль, конечно, сильный, да и никто не смел его касаться, однако кто знает, что взбредет в недоразвитую голову «Короля»? — Долго, — прошептал Веснински, и Ичиро согласно кивнул. — Обычная слежка? — Да. Если что, отец уточнит. — Понял. — И после этого Натаниэль продолжил есть. В комнате повисла тишина, да и атмосфера не вселяла надежд. Возможно, Ичиро стоило заговорить о Воронах после еды, но что сделано, то сделано, и изменить это было невозможно. На периферии зрения Морияма следил за Мандаринкой, который ковырял лазанью вилкой и думал о чем-то своем. Как жаль, что у японца не было возможности залезть в его голову и узнать о его мыслях, но это было бы слишком, не так ли? Когда на тарелках остались лишь крошки, Ичиро начал наблюдать за тем, как Натаниэль встал со стула и забрал посуду, оставляя все в посудомойке и после возвращаясь обратно к нему. — Ну что, пока я не уехал, давай проведем время в свое удовольствие? — спросил парень и улыбнулся. Кажется, со словами Натаниэля в комнате сразу же потеплело, и та уютная атмосфера вернулась обратно. — И что ты предлагаешь? — Ну... — задумчиво протянул дьяволенок, склоняясь к его лицу. — ゲームを見たいです. Натаниэль обожал экси, в то время как Ичиро никогда им не интересовался, и смотреть матч ему было всего-навсего не интересно. Видимо, именно поэтому Мандаринка решил использовать этот подлый трюк — заговорить на японском. — 小悪魔, — прошептал Морияма и щелкнул пальцами. Натаниэль был слишком близко — Ичиро даже не заметил, когда именно он оказался в такой непозволительной близости. Еле заметные шрамы на лице, светлые веснушки, рыжие волосы, слегка спадающие на лицо, глубокие голубые глаза и губы, растянутые в довольной улыбке. Слишком красивый. Слишком невозможный. Слишком нереальный. Ичиро приподнялся и, прикрыв глаза, медленно коснулся чужих губ, которые остались такими же, какими были в первый раз, — мягкими, теплыми и до безумия родными. — 愛してる.