Ночь после самой тёмной

— Эм, семейный совет? — неуверенно спросила Джинни, спускаясь в гостиную поттеровского коттеджа. В креслах у расширенного по такому случаю журнального столика в оной гостиной собралось довольно неожиданное общество: Билл и Чарли Уизли, Гарри Поттер, кресло рядом с которым призывно пустовало, и Драко Люциус Малфой, демонстративно занявший место председательствующего. — Боюсь, mes chers parents будут против моего усыновления в вашу семью, — хмыкнул Малфой. — Просто мы смиренно дождались, когда ты наконец закончишь отдавать материнский долг со всеми процентами за будущие просрочки, и теперь нижайше просим уделить минуту внима... — Ты так весь день можешь, я знаю и трепещу, — перебила Джин, усаживаясь рядом с мужем. — Итак, повестка собрания? — Некая песня, исполненная квидичисткой Поттер и разрушителем проклятий Уизли в ночь на двадцать четвертое декабря прошлого года. Интересует? — Что-то узнал? — оживился Билл, а Джинни просто энергично закивала. Гарри и Чарли явно были уже в теме, но тоже выразили заинтересованность, и Малфой заговорил почти как на брифинге у министра: — Начну с исторической справки. Примерно тысячу лет назад на зеленом острове, ныне именуемом Ирландия, жила то ли семья, то ли община, то ли клан, короче, некое сообщество волшебников, а может, и не только волшебников. Предположительно, весьма могущественное сообщество, потому что именно женщины их крови считались ни много ни мало — источниками жизни всего сущего, по крайней мере волшебного сущего. Всеобщими магическими матерями, как изящно сформулировано в одном из источников. Тут я хочу напомнить, — Малфой показательно зыркнул на Гарри, — что всего лишь веков шесть-семь назад нравы повсеместно были довольно дикие, забавы вроде ритуального развешивания девственниц по деревьям практиковались активно и повсеместно, так что прошу учитывать исторический контекст. Потому что дальше источники принципиально делятся на две категории: в большинстве крайне велеречиво и крайне размыто описываются ритуалы или даже просто быт общины, и эти описания, при некоторой склонности к романтизации, можно свести к «у костров плясали фэйри, и искры к небу звездами летели». А Кернунн и его звери благостно возлежали у тех костров, и всё в таком духе. Вторая категория источников, напротив, крайне щедра на конкретику: развешивание девственниц по деревьям или закапывание их же живьем в землю, ритуалы плодородия с участием Рогатого Бога и всей его свиты, соитие с чем и кем попало в ночных лесах — вот так наши предки представляли воплощение связи человека с силами природы и магии. Очень красочное чтиво! Отмечу, что наиболее щедрым на подробности источником является протокол дознания, датированный серединой шестнадцатого века. Вассалы рода Пьюси законспектировали крайне жесткий допрос некоего магловского церковника, пойманного ими над трупом ранее так же допрошенной им с пристрастием девушки из семьи Прюэтт. Так что у нас есть многотомное описание дичайших непотребств, но что из этого плод фантазии измученного целибатом магла, что в угоду этому же маглу выдумала под пытками несчастная ведьма, а что является реальными фактами — я разбираться не возьмусь. Так или иначе, но легендарная была община.       Дальше в некоторых записях фигурирует некая решительная дама, которой то ли не глянулись перспективы, то ли наоборот хотелось Рогатого в мужья, а он выбрал другую, то ли общину нашли и вырезали во имя магловского бога, а она чудом сбежала — тут источники расходятся. По некой причине дама покинула общину, и чуть позже «жена, сильная духом, телом и магией» объявилась уже в Уэльсе, взяла в мужья сквиба, далее история Рода Прюэтт более-менее задокументирована. — Ну, отношение мамы к древним традициям становится понятнее, — с деланой небрежностью резюмировала Джин, когда Малфой умолк. — Я так понимаю, это было только начало? — уточнил Билл.       Драко кивнул: — Именно! А вы, Вильям, поговорили с миссис Уизли-старшей? — Поговорил, но толку мало. Я бы сказал — вообще без толку, но твоя «историческая справка» даёт контекст. Мать наотрез отказалась объяснить что-то по делу, зато было много эмоций и общих слов в духе «страшная судьба», «безумные ритуалы ради силы, чуждой людям», «тебя же и сожрёт», «варварство», — Билл обозначил руками некое абстрактное «Бу». — Всё к тому, что традиции чистокровных — это ужасно и отвратительно. — Ритуалы языческой общины тысячу лет назад не имеют отношения к Роду Уизли, — ровно сказал Чарли. Он с самого начала слушал молча и почти неподвижно, напоминая дремлющую змею. Или дракона, что вернее.       Малфой кивнул, соглашаясь, но счел нужным уточнить: — Речь не об Уизли, а о Прюэттах. Что не мешает, при отсутствии должного понимания, валить всё под одну табличку: «древние традиции», — он пальцами подчеркнул кавычки. — Однако же заметим, что откуда-то юная Молли Прюэтт почерпнула весьма неаппетитные сведения, поскольку побег из дому она мотивировала вот этой страшной судьбой чистокровных.       Билл кивнул, и Драко продолжил: — И тут мы переходим к третьему источнику информации — мадам Мюриэль Прюэтт, известной нам выборочным исполнением малоизвестных колыбельных песенок. Сперва я хотел всё выяснить через моего друга Теодора Нотта, который сподобился позвать мадам Прюэтт в крестные к своей дочери. Увы, несмотря на родство, Тео обломался с треском: мадам сказала, что данная тема — только между нею и Джиневрой. Но первый триместр беременности — плохое время для международных аппараций, а мы сгорали от любопытства и совершенно не могли ждать!       Драко прервался, чтобы многозначительно похмыкать в сторону Гарри, тот ответил ему взглядом «и ни о чем не сожалею!». — Мы с Поттером вдвоем посетили Мюриэль, и Поттер довольно резко высказался о том, что Джинни чуть не поймала выброс из-за вспомнившейся ей песни. И, мол, вообще, если старая ведьма пытается втравить его жену в какие-то ритуалы непристойного характера, то он — Герой и законный супруг — не допустит и пресечет! — То есть ты ему давно рассказал про всю эту старинную порнографию, а мне — только сейчас? — возмутилась Джин. — Отклеить тебя от Джеймса — та еще задача, — меланхолично напомнил Драко. — А первый триместр — плохое время для нервных потрясений. Короче, мы решили сперва сами во всем разобраться, а потом уже радовать тебя всей полнотой информации. С другой стороны — твой Поттер еще месяц назад примчался ко мне с во-от-т-такенными глазами, красный, аж бордовый. Пьюси же лично ему выписки принес, не мне. Меня Пьюси боится, право, не знаю почему. Ну и чтобы Поттер совсем не... — Ладно, фиг с вами. И что тётушка? — Джинни азартно подалась вперед, демонстрируя полную уверенность в том, где именно Мюриэль Прюэтт видела Героя-Супруга с его негодованием. — Велела ему выметаться, пока не научится манерам. Ну а я, как благоразумный и хорошо воспитанный молодой человек, удостоился подробной беседы. Потому что если девочке, — Малфой кивнул на Джинни, — у Йольского огня приходят такие странные воспоминания, то за ней действительно стоит присмотреть, а сама мадам уже слишком стара и слишком занята крестницей.       Билл и Чарли дружно зааплодировали. — Это была домашняя заготовка или экспромт? — поинтересовался Билл даже с некоторой завистью. — Это было знание о повадках героев, примененное на пользу делу, — скромно ответил Малфой, а Гарри недовольно буркнул: — Ближе к теме, Великолепный наш! — Как скажешь, Светлейший Герой и Спаситель! Во-первых, ничего сильно красочного мне мадам не поведала, никаких ирландских ночных лесов и ритуальных убийств. Зато рассказала другую легенду, которой я — несмотря на классическое образование Наследника — ранее не слышал. Легенда такая: исконное величие и сила рода Прюэтт заключены в его дочерях. Были заключены. Но в незапамятные времена дар дщерей прюэттовских был утрачен, вернее, отнят неким злокозненным проклятьем. Всё как положено в сказках: девица отказала какому-то шибко нервному ухажеру, а его матушка обиделась за чадушко и прокляла и девицу, и весь род. Как положено в тех же сказках, у проклятья было условие снятия: продуктивный брак девицы Прюэтт (не той, которая обидела, а вообще любой) с «тварью, отвратительной самоей природой своей», мол, чтоб смирили гордыню. Нормальная, короче, сказка, типовая, я бы сказал, но мадам Мюриэль уверяла, что у Прюэттов она имела статус семейного предания — не достоверная история в чистом виде, но и не безусловный вымысел. То есть всегда была тихая надежда проклятье снять и «величие» вернуть, но не настолько, чтобы всерьез брачевать собственных дочерей с какой-нибудь нелюдью. По крайней мере последний десяток поколений Прюэтты были достаточно светлыми, чтобы не пытаться решать недостоверную проблему таким образом, их более ранние семейные хроники я не откопал, может, и было... — Я интересовался, — подал голос Чарли. — У Прюэттов запредельно много девиц так и оставались незамужними. Насчет «отвратительности» супругов как-то не сообразил проверить. Но никаких особо одаренных или специфических девиц тоже не упоминалось, нормальный средний уровень магии чистокровных. — Я тоже обращал внимание, — кивнул Малфой. — Как и на то, что нигде нет указания, что же это собственно за «величие и сила». Но главная прелесть в том, что легендарный статус проклятья, размытость утраченного и светлый образ мысли вообще — со слов Мюриэль — не мешал уже современным Прюэттам стабильно промывать девочкам мозги о том, как мило было бы со стороны одной из них как-нибудь так удачно подобрать себе мужа... И сказка про Красавицу и Чудовище у них в семье любимая, мол «отвратительный» — это не приговор! — Фу, — сказала Джинни. — Да, — кивнул Билл. — Действительно. — Это еще не финал, — оборвал их Малфой. — Потому что конкретно про Молли был еще нумерологический расчет, сделанный на ее четырнадцатилетие. По результатам вышло, что именно она станет той самой женой неизвестной твари. Лорд Прюэтт заинтересовался, заказал дополнительно какие-то прорицания, и ему напророчили, что да, правильный брак Молли снимет древнее проклятье, а ее потомство, «если окажется пригодными» — это цитата — «обретёт природу различную и иную, чуждую для несведущих». Будут разномастной нелюдью, если по-английски, это в трактовке уже прямым текстом написали. И старший Прюэтт не нашел ничего лучше, чем немедленно осчастливить новостями дочь, мол, ты — надежда рода, избранница Магии. Дальнейшие убеждения, что принуждать её к браку всё равно никто не будет, а дети-перевертыши — это совсем не страшно, почему-то оказались уже не услышаны, тем более школа, Дамблдор... — Не думаю, что Дамблдор тут как-то повлиял, — раздраженно отозвался Билл. — И без него поводов достаточно. Теперь я понимаю мать и ее ненависть ко всем делам родо́в. Глупо, конечно, так обобщать, но понятно.       Гарри молчал — свое негодование по поводу дремучих традиций он уже излил Малфою лично. Сам Драко тоже молчал и смотрел на всех по очереди, больше всех — на Джинни, причем с каким-то выжидательным интересом. — Ну, я уже слегка не дева и никогда не была Прюэтт, — сказала она, поймав этот взгляд. — И слава Мерлину, — хором отозвались Билл и Гарри. — Но всё же жаль... — закончила, вернее, не закончила мысль Джинни.       Гарри от такой заявки оторопел. Малфой продолжал смотреть на нее, так же молча смотрел Чарли, но больше на Малфоя, хотя и на сестру тоже. — Чего тебе жаль? — неуверенно спросил Билл. — Не знаю, — сказала Джинни. — Песни. Там было... как будто так надо, как будто я знаю, как надо. И ничего о кровавых жертвах и уродах! — В тексте песни чары какие-то? — спросил Гарри, обращаясь к Малфою. — Ты не заметил или не сказал? — Нет там чар... как таковых, — нетвердо протянул Драко. Еще раз присмотрелся к затихшей Джин, потом переглянулся с Чарли, встряхнулся и заговорил нарочито резко: — Осознали, господа и дама, прониклись? А хотите сеанс разоблачения? — Ну? — буркнул Билл, а Чарли кивнул и слегка улыбнулся, словно уже знал, о чем речь. Гарри и Джинни недоуменно переглянулись. — Следите за руками, кто еще не понял, — Драко тоже чуть улыбнулся лорду Уизли. — Вот ты, Джиневра, ты как, не планируешь пока завершать карьеру в квиддиче? — Обсуждали же, и причем здесь... — Да или нет? — Нет! — Значит, ты у нас как была, так и остаешься Холихедской Гарпией? Да или нет? — Да! — Короче говоря, ты — Гарпия? — Да!       Драко обернулся к Чарли. Тот не стал ждать вопроса. — Камень, человек и дракон, в равных пропорциях. — Спасибо, Лорд Уизли, — церемонно кивнул Малфой. — Вильям, я не хотел бы быть грубым... — Да, — хмуро кивнул Билл. — Глупо отрицать. Волк стал частью меня, надеюсь, всё же не равной человеку, — он с сомнением глянул на брата. — Для ясности добавлю, что «потомство» — это не только первое поколение. Еще и вейла в невестках, внуки, соответственно... — Драко развел руками. На Гарри он не смотрел, за что тот был ему благодарен. Но сам понимал и соглашался: после двух пережитых авад, после прыжка в Арку и возвращения из нее, человечность его природы под большим вопросом, а дети Джинни — от него. Гарри просто кивнул сам себе и спросил: — Ну а первое условие? Молли же вышла замуж по любви. — «Отвратителен природой своей», Поттер! Предатель крови для чистокровной семьи. — Ну, если так смотреть... — Перед нами, господа и дама, классический случай неудачно истолкованного пророчества. То есть всё исполнилось буквально по тексту, но совершенно не так, как нафантазировали себе участники. Более того, они исполнение наглухо просмотрели, хотя все происходило вот прямо перед их носами. Что лишний раз доказывает безусловный вред любых прорицаний: от них только путаница и нервы. — То есть уже всё? — спросила Джинни разочарованно. — Всё должное уже сбылось на самом деле? — И разве это не отлично? — мягко спросил Чарли. — Нет! То есть да, отлично, конечно же... — поправилась Джинни таким тоном, что даже впервые увидевший ее человек понял бы: врёт, в первую очередь — себе. — Отлично, что проклятье снято, но это же не всё? — А что еще? — спросил Драко с несколько медицинским энтузиазмом.       Гарри дернулся, но получил пинок в голень и стих. — Драко вот думает, что чар на тебе нет, но он тоже может ошибаться, — продолжил Чарли тем же мягким, слегка гипнотизирующим тоном. — Подумай, не сто́ит ли найти других специалистов и хорошенько провериться? Или на самом деле нет ничего, кроме нормального любопытства и детской впечатлительности, в конце концов, поющая тётушка Мюриэль — то еще потрясение, верно? — Ты меня еще истеричкой обзови! — окрысилась Джинни. — Ерунда какая-то! То есть действительно отлично, что проклятье уже снялось без всяких катастроф и инфарктов, но не складывается! — Что именно? — Не знаю... — Знаешь что, Поттер, — раздраженно сказал Малфой и тут же снова припечатал ногу Гарри каблуком, обозначая, что привычное обращение по фамилии сейчас относится не к нему. — А давай я тебе просто отгружу всё, что успел перелопатить по этому делу, и ищи сама, что там тебе не сложилось. Правда, в основном там как раз порнографические ужастики из архивов Пьюси, но зелье сна без сновидений тебе можно, если что. — Джин, не ведись! — попытался встрять Гарри, но девушка уже решительно встала. — Давай. — Прямо сейчас? — А что? — Да ничего. Басси, зеленую папку из моего кабинета.       Через несколько секунд Джин выхватила толстый архивный короб из лапок домовика, и только рыжая грива метнулась вверх по лестнице. — Какого пикси происходит? — ровно и опасно спросил Билл, смотревший весь спектакль с непроницаемым выражением лица.       Драко вместо ответа развернулся к Гарри: — Ваши комментарии, следователь Поттер? — Про песню в результате так ничего и не выяснили, — уж что-что, а не давать свидетелям сбивать следствие с цели Гарри умел накрепко. — А зацепила Джин именно песня. — Профи, — одобрительно кивнул Малфой. — Мадам Мюриэль рассказала мне кучу подробностей о житье-бытье девочек в их семье, в красках расписала скандал Молли и Прюэтта-старшего, пророчества эти. И, признаю, об изначальном вопросе я вспомнил уже в Англии. Мадам сказала, что разговаривать о песне ни с кем из нас не будет, и мадам — кремень. Всё, что мы тут навыясняли — это история, от мордредовых ирландцев до детей Молли. Только история вопроса, а не суть. — Думаешь, всё-таки чары в тексте? — с сомнением протянул Билл. — На проклятья я тоже смотрел, чисто всё. — Это не чары, — отозвался Малфой и с надеждой глянул на Чарли. — Это судьба, — принял пас тот. — Зов крови. Или нет. Только Джинни может понять. — Не улавливаю, — в голосе Билла прорезалось далекое пока рычание. — Вы хотите запихнуть мелкую в какие-нибудь ирландские руины? Уизли-холла маловато уже? — Билл, не злись, — сказал лорд Уизли. — Ты, может, заметил, мы тут не особо поддерживаем ее порывы. — И если там действительно просто любопытство, то Джиневра почитает конкретику о «древних традициях» и начисто заречется думать в эту сторону, — подхватил Малфой. — Не поддержали они! Нарассказывали сказок... — Песню она вспомнила сама. Поверь мне, лучше, когда тебе хотя бы дают информацию о том, что тебя выкручивает изнутри. — Значит, всё-таки затеяли. — Билл перевел тяжелый взгляд на Гарри. — Оргий в ночных лесах, значит, не хватает? — Билл! — Чарли в свою очередь подпустил в голос далекое рычание. — Я не смогу объяснить, а Гарри тут вообще ни при чем. Но я могу показать, если Драко даст думосбор. — Басси, — окликнул Малфой, не дожидаясь продолжения.       Билл молчал, буравя взглядом всех по очереди, пока Басси добывал чашу из мэнора, а потом Чарли вытягивал в нее нитку воспоминаний. — Что там? — спросил Малфой сразу, как только Билл опустил лицо в серебристую дымку. — То, каким я впервые увидел Уизли-Холл. Гноящиеся раны на стенах, и я ведь успел заглянуть в подвал...       Билл вынырнул из думосбора очень быстро, с выражением крайнего отвращения и крайнего недоумения на лице. — Что это? — спросил он в свою очередь. — То, каким я впервые увидел Род Уизли, — почти слово в слово повторил Чарли. — И теперь ты должен спросить, каким идиотом надо быть, чтобы, увидев это — продолжать лезть дальше. Ответа у меня нет. Такие решения не от ума, Билл, даже, скорее, вопреки. Нашу маленькую сестренку зовёт что-то древнее, и только ей решать... — Нахер вали, — Билл резко встал, едва не опрокинув кресло, — Пойду прочищу ей мозги.       Он размашистым шагом двинулся к лестнице, но уже на первых ступеньках нервно обернулся, рефлексы ликвидатора проклятий сработали, не иначе. Трое в креслах провожали его задумчивыми взглядами, Гарри — еще и чуточку тоскливым, Малфой — полностью удовлетворенным. — Что? — приглушенно рявкнул Билл, чуя подвох.       Малфой немедленно состроил морду кирпичом, Гарри вздохнул. Отозвался только Чарли: — Ты не дослушал. Я дальше хотел сказать, что меня еще и отговаривали, яростно и местами невежливо, особенно вот этот Наследник, — он ткнул пальцем в Драко.       Билл, хоть и был взвинчен на совсем другую тему, все равно удивленно уставился на Малфоя — явно представлял себе его роль в действиях Чарли прямо противоположным образом. — Отговаривал, — кивнул тот. — Отговаривать от всякой блажи — вообще правильное дело.       Чарли глянул на него слегка раздраженно. — Только я хорошо понимал, что кроме Малфоя мне никто не поможет, а без помощи я не справлюсь. Иначе, после его выступлений, на милю бы к нему не подошел. А Джинни бешеная, рванет без поддержки и убъется. Возможно, я недооцениваю ее разумность, конечно, но именно потому, что она — моя маленькая сестренка и я за нее переживаю. Поэтому извини, Билл, но настраивать ее против себя я не буду, и эти двое — тоже. На слово поверю Малфою, что подсунутое ей чтиво само по себе достаточно отвратительно. — Тем не менее аргументированно отговаривать — дело правильное и нужное! — решительно встрял Малфой. — Вильям, вы — авторитет для сестры, я уверен, что вам есть смысл поговорить с ней. Только без давления, учитывайте деликатное положение Джиневры.       Гарри укоризненно покосился на слизеринского провокатора, но промолчал. В конце концов, Билл действительно старший брат, авторитет и всё такое. Мчаться в Ирландию и выяснять, что там было интересное тысячу лет назад, Гарри не хотел совершенно. Но если Джин все же решится — пусть знает, что они с Малфоем стопроцентно на ее стороне, и Чарли тоже.       Билл обвел подозрительным взглядом всех троих, останавливаясь на каждом. Потом развернулся и ушел вверх по лестнице. Когда раздался уверенный стук, а затем хлопнула дверь, Гарри в очередной раз вздохнул. — Ну что ты пыхтишь, Поттер? — Не хочу драться с Биллом. — А думаешь, придется? — оживился Малфой. — Когда Джинни хочет засветить в глаз очередному брату, мой супружеский долг — подержать...       Драко и Чарли слаженным хором фыркнули и сочувственно покивали.       То ли Билл оказался корректнее Рона, то ли авторитет самого старшего брата всё-таки сработал, но до рукоприкладства дело не дошло. Правда, и проку от увещеваний никто особо не заметил. Джинни ознакомилась с текстами и, никак не комментируя свои впечатления, засобиралась к тётушке во Францию. Вернулась оттуда в негодовании и вот тут уже молчать не стала. — Она ни-че-гошеньки не знает, Гарри! Кроме того, что это вроде как традиционная колыбельная для всех детей Прюэтт. Мама ее отмела вместе со всеми прочими традициями, а Мюриэль вот сперва осчастливила её первого ребенка, потом решила, что это и правда ерунда и вообще мы — Уизли, а потом Фабиан и Гидеон погибли, а я родилась, и ей опять приспичило... И больше ничего! Что за древний обман, что за история с проклятьем и его отменой — ни-че-го! Соскучилась, говорит, а от вас же не дождешься, чужие мальчишки навещают чаще, чем собственные двоюродные внуки, вот и пришлось заманивать. — И что? — осторожно спросил Гарри, когда фонтан негодования супруги иссяк. — Ну что-что? Чаю попили, я ей показала колдофото Джима, рассказала, как дела у мамы и братьев. — Я имею в виду — со всей этой историей. — А, — как-то неуверенно отмахнулась Джинни. — Не знаю. У меня скоро пузо на нос полезет, какая Ирландия... Потом, знаешь, правда, Гарри, я не думаю, что там что-то хорошее. Малфой говорит, что магия древнего мира — она вообще не такая, как сейчас, там реально «тёмные ритуалы», Волдеморту не снилось, говорит. Там могло считаться «величием» такое, что сейчас в списках запрещенных проклятий. Нафига оно мне? — И правильно! — облегченно выдохнул Гарри. По взгляду жены сразу понял, что реакция правильная, но неверная, и тут же переобулся в прыжке: — Как минимум до ро́дов тогда откладываем раскопки, а когда будет время и настроение, может, что-нибудь еще выясним. У меня сейчас на работе тоже завал. — У тебя всегда завал, — Джинни вроде и ворчала, но с благодарными интонациями. — Но да, до ро́дов я никуда не рыпаюсь. Как раз будет время подумать.       У серьезного взрослого человека всегда найдется миллион причин не заниматься всякой сомнительной ерундой. Хотя Джинни сохранила себе копию с малфоевской папки и иногда впадала в нехорошую задумчивость при упоминании Ирландии, Народа Холмов или древних ритуалов, но в целом энтузиазма осваивать дремучее семейное наследие не демонстрировала.       Чтобы хорошенько подумать и принять решение, ей потребовалось почти десять лет.