***
Смирение, подобно парам ядовитого газа, растекается безысходным отчаянием. Она пытается отыскать причину, но так и не находит ответа. Данби стоит на крыльце у ворот Чхана и закуривала первую сигарету. Вся в мать пошла, только девочка не знает об этом и, может, даже к лучшему. Хео настигли неприятные воспоминания. — Домой собираешься? —спрашивает Чхан. — К матери хочу заскочить, сладенького ей куплю, а то она вечно после ночи как придёт, так всё, —только с усмешкой и вырвалось из уст девушки. Пропахнув сигаретным дымом, она приняла решение не заставлять мать волноваться и поспешила направиться в сторону дома. Чхан перед этим предложил либо ему, либо Тэхуну проводить её, на что та отказалась. Одна хочет побыть, без людей. Ей нормально быть одной и прокручивать всё свои невзгоды, думать о них. Раньше боялась как-то этого, потому что «теневая сторона» часто овладевала ею и не могла принять её. Жестокая и невыносимая. Неправильная и хаотичная. Она ненавидела её, презирала даже. Но без неё…чувствует себя как-то иначе. По лицу прошлись потоком слёзы. Красноволосая не понимает, с чего вдруг её так накатило, но душа требует выпустить пар. Сердце девушки рвалось на мелкие части и она сходила с ума, ощущая эту острую боль, разъедающую душу изнутри. От ветра у Данби щипали глаза, болела голова. Она массирует пальцы, разгоняет по ним кровь и думает. На подушечке указательного пальца есть шрам от укуса домашней крысы Данте. Хео тоже была удивлена, когда услышала от старосты то, что у него есть ручная крыса Рататуй. Иногда она позволяла себя гладить. Хео шокирована была, когда он клетку в кабинет принес, а она вечером купила упаковкиу кешью. «Это твоя Тутуйка снова обосрала домик»—говорит девушка, —«Тоже мне, ментовкáя крыса!» «Ты главное при сотрудниках так не ляпни»—перечит Данте. Крыса забавная была, своеобразная. Однако девушка была изумлена, когда поняла, что та привыкла к ее голосу, рукам. Хео не могла в это поверить, потому что совсем недавно эта «негодяйка» прокусила подушечку указательного пальца после того, как погладили её по мягкой шерсти. — Забавная она, —вслух шепчет Данби, усмехаясь горестно, — Тутуйка эта. И тут девушка вспомнила, что обещала маме забежать за сладостями. Матушка хоть и не афиширует это, но ей очень нравится время от времени есть сладкое и пить чай с мёдом. В ней скрывается комфортная, чайная душа, что любит в растянутой футболке сидеть в потёмках кухни и с кем-то болтать о чем-то философском. Как сейчас помнит: шелестящая картина завораживает взгляд своей нежной пастелью. В золотистых лучах заката раскинулось уютное убранство, словно прикосновение волшебного мира. В стекоянных кружках тлятся листья чая, излучающего нежное ароматное облако. Оттолкнувшись от зримого волнения, чайник вздыхает и заполняет чашки горячим напитком. В мгновение ока они превращаются в мистические чародейские котлы, в которых мед дразнит своею сладостью. Охристая капелька тает в этой ванне и становится частицей. Их связь соткала неповторимую симфонию вкуса и аромата. Ручка ложечки, украшенная светящимися кристаллами, многозначительно погружается в медово-чайный океан и всплеском подкидывает капельку блаженства. Прикосновение материнских губ к горячим глоткам сопровождается таинственным шипением. — Мама! Это я! Ты дома? —довольно радостно, не без оттенка усталости, донесся голос Дан из прихожей. Дверь хлопнула пару секунд назад. Хео аккуратно сняла обувь и вдруг её взгляд упал на чужую обувь. Золотые глаза тут же внимательно изучили их, акцентировались на том, что это не обувь Сангхуна. Обувь мужская, примерно сорок пятого размера. Девушка свела брови, стараясь не думать о плохом. Она услышала разговоры матери на кухне, и, судя по всему, поэтому не слышала голос дочери. Интересно всё получается. Девушка проводит рукой по волосам и говорит ещё раз громко, когда заходит на кухню, устремляя взгляд на свой шуршащий пакет. — Мам, смотри я тут купила твои любимые!..—радужка глаз цвета спелой охры устремляет на полную маму и на человека, рядом с которым она сидела. Тишина настигла кухню также быстро, как и звук выпавшего из рук пакета. Шокирование в глазах звоном в ушах отражалась, и пусть человек не мог увидеть, он мог прекрасно почувствовать. Время будто замедлило ход: Дан не могла понять, в какой момент времени она пошла не туда, что видит перебитого ею Со Хэсу и ещё парочкой людишек в доме мамы. Все казалось таким нереальным, страшным, неприятно волнующим. — Что-то ты, мама, по молодым пошла. Он тебе в сыновья годится, —собирается кое-как с мыслями и садится на корточки, собирает высыпанное с пакета. Мама моргает пару раз глазами, а потом охает, по-доброму отчитывает её и говорит о том, что всё совсем не так и ситуация тут иная сложилась. Да уж, Хео видит, что ситуация тут…иная. Раскаленный хрусталь блеснул в глазах, покрывая их соленой пленкой. Скатился по щекам и упал кристальным дождем. — Дан, солнышко, оставь ты этот уже пакет, —лиловласая садится перед ней на корточки и кладёт руки той на плечи, — Я с работы возвращалась. Столкнулась случайно с Хэсу, он едва в состоянии был. В больницу не хотел, что мне оставалось делать? Не оставлять же помирать? — Конечно, —и метнула свой строгий, сдержанный взгляд на него, — Нельзя оставлять. — Я пойду в душ. Дан, личная просьба — не обижай гостя. — Ясно, —буркнула дочь вдогонку той и повернулась вся к нему и с шёпотом агрессивно прорычала: — Какого хрена? — Я не имею к этому никакое отношение. Это твоя мать слишком добрая. — Рот свой закрой, иначе я тебя добью, —протянула руку и пригрозила ему упакованным сельдереем, — Тебе мало того, что с твоей рожей? Я тебе разрисую так, что судмедэксперты потом не опознают тебя. Хео испытывала настоящий шок и неприязнь, которая перебилась через бордюр её обычной вежливости. Размышления о том, как он смел позволить себе проникнуть в её пространство, без приглашения и ещё и раненый, вызвали лишь отвращение. Она не могла понять, как мог позволить себе причинить неудобства и выбраться из своего места, вместо того, чтобы отправиться куда ему полагается — на тот свет. Данби была готова вытолкнуть его из дома с первого же возможного момента. Думала о том, как поскорее избавиться от него и вернуть себе спокойствие. — Что с твоими патлами? —раздаётся вопрос от него. — Тебя ебет? —в её глазах был виден мрачный презрительный блеск, который она не стеснялась показывать. Ей было с трудом скрывать свои насмешки и подтрунивания, — Окунулась в месячные твои, вот и окрасилась. Этот парень в её доме был всего лишь нежеланным гостем, которого она считала обременением. Внутренний мир наполнили тревогу и враждебность. Дан поморщилась и проводила его долгим взглядом, испуская энергию отторжения на всю окружающую обстановку. — Долго здесь ты ещё торчать будешь? —на пятках разворачивается, оказывается буквально перед ним так, что её ноги упёрлись ему в колени, — Чай дохлебывай и уебывай. Иначе я не посмотрю на маму и ментам тебя нахер сдам. Данби глядит на него отстранённо, с неким недовольством, потому что с каждой чертовой секундой паника и гнев возрастал в геометрической прогрессии. Он сидел непокорно, как ледяная глыба, которую разрушить было очень тягостно. Красноволосая ощущает то, как глаз изнутри дергался и отдавался неким напряжённым ритмом. А может он так посылал свои знаки предупреждающие. Хэсу прищурился слегка, спиной прижался к мягкой спинке дивана и прикусил изнутри щеку. Мысли мельтешили между собой и не были ни одной хорошей на самом деле. Стояла над его душой и ведь не отходила но на шаг. Со молчит довольно упрямо и ведь даже не позволяет себе как-то съязвить пассивно или что-то сказануть. Не потому что боится её, а потому что ему нечего ей сказать. В жизни случается много плохого ужасного, а иногда и хорошего. Но ничто не сравнится в степени омерзительности с чувством, когда рушится привычный для тебя мир. Когда нана кухню зашла фурией Лан, то младшая Хео лениво перевела взгляд на неё, делая несколько шагов назад от парня, будто не при делах и вовсе. Однако, как бы красноволосая девушка ни пыталась «шифроваться», у матери чуйка на дочку есть точно, заметила это напряжение сразу. Женщина обессиленно вздохнула и расслабилась в плечах и напрямую сказала: — Дан, прояви уважение, пожалуйста. Мы же все люди. — Смело заявление, раз за человека его считаешь, —ей было нечего терять, учитывая такую картину, что этот парень всё ещё находится в их квартире и смотрит на неё. Нет, буравит взглядом. Лан просекла то, что эти двое знакомы и дочь точно на него зую точит. — Данби, не знаю, что между вами произошло, но пожалуйста, не сегодня. Не надо сегодня ни истерик, ни драк, ни ругани. Будьте хоть злейшими врагами, но я не хочу видеть в своём доме разгром. Так что, будьте добры — побудьте пока оба паиньками. К тому же, ему и без тебя досталось. Данби злобно усмехнулась и покосилась на Хэсу, как бы мысленно посылая ему о том, что могла бы и добавить этому засранцу по первое число, чтобы не выпендривался лишний раз. Она всё помнит. Злопамятная псина. Хотела матери сказать, чтоб вообще не влезала в дела её с Хэсу, потому что он — только её головная боль, которую почему-то решить всё никак толком не может. О, это так по-собственнически звучало. Хео буквально кидает из крайности в крайность. — Как твоё самочувствие, Хэсу? —прерывая угнетающую тишину, пролепетала как ни в чем не бывало старшая Хео, направляясь к кухонной гарнитуре за чем-то. — Нормально, —сухо ответил он, — Могло быть и хуже. — Это точно, —прыснула девчонка. Со скрипнул зубами и отвернулся от нее резче, чем планировал, из-за чего ощутил на себе колючий взгляд этой красноволосой юной леди. Парень поджал губы и хотел было что-то сказать, как закинул одну ногу на другую и сказал: — Тебе виднее. — О чем он? —уже не выдерживая каких-то непонятных бесед этих двоих, интересуется женщина, разворачивается к ним лицом, держа в руках керамическую кружку с чаем. Лан метнула выжидающий взгляд на свою дочь и заметила, как она скрестила руки на груди и задумчиво усмехнулась. Глаза матери начали постепенно набирать размеры, а в них наполнялся шок, становясь всё более концентрированным. — Получал как-то пару раз…от меня по шапке, —спокойно ответила Дан. На лице Со не отразилось ни одной эмоции. Он перевёл взгляд на девушку, потом снова посмотрел на её маму. Парень сидел, уставившись на девушку, словно увидел в ней призрака. Он не мог поверить своим глазам, в глубине души, потому что перед ним стояла забавная картина: у этих двух особ были похожие черты лица: те же строгие брови, изящный загнутый нос, пухлые губы, которые так и манили чем-то, но при этом знал точно: стоит им обеим открыть рот, как другие заткнутся в миг. Девушка стояла прямо, с некой непоколебимой уверенностью в себе, в то время как ее мама всегда казалась немного робкой и застенчивой. Она покоряла своей осанкой и взглядом — победоносным и решительным, словно мир лежал у ее ног. Возможно, так оно и есть. — Это правда? —полюбопытствовала Лан у Со. — Ага, —наблюдал за Хео, внимательно изучая каждую черту её, которая не сулила о хорошем. Дан была похожа на свою мать внешне, но их характеры были так разными. Музыкальный смех и нежные движения матери отлично контрастировали с решительностью и серьезностью дочери. Казалось бы, удивление охватило парня. Он не мог представить, что такие разные личности могут сосуществовать внутри одной конченной семьи. — И на что ты, черт возьми, так пялишься? —гаркнула недружелюбно красноволосая в сторону парня, демонстрируя свою некрасивую, изуродованную сторону лица, что была покрыта неэстетичными рубцами от несчастного случая. Почти несчастного, — Чай дохлебывай и уе-… — Данби! —рыкнула старшая Хео, — Хватит. Хватит устраивать эти сцены, просто…прекрати…пожалуйста. Боже, можешь хоть один день не вести себя как-…—женщина осеклась и не желала дальше продолжать. Как будто боялась произносить чьё-то имя, как будто боялась сказать то, что они оба так не хотят слышать в этом доме. Взгляд Данби потускнел, стал более глубоким и внимательным, изучающим. Она рассматривала каждую гребанную мимику на личике матери, так и наровя зацепиться за что-то, чтобы выдало её. — Как «кто»? —наклонила медленно голову девушка, шагнув навстречу к лиловласой. Этот шаг был едва ли слышимым, его можно было бы услышать при кромешной, стерильной тишине. Лан поджимает губы гневно, смотрит сначала на дочь, потом резко переводит этот же взор на Со Хэсу, но отчего-то на нём смягчается, разворачивается на пятках тапочек и уходит с топотом на второй этаж. Молчание. Молчание. Молчание. Ненавидит это. Ненавидит тишину, ненавидит в ней ощущать себя виноватой. Данби вдыхает холодный воздух ноздрями, которые то и дело расширялись от потока возмущений, но ничего на этот счёт не отмечает. Долгое время стояла и смотрела в темный проход, куда ушла мама на злой почве. Стоило бы извиниться, да только было бы за что. — Что ты ей наговорил, что оказался здесь? —вопрос, точно нож, врезался ему в грудь. Он не ожидал такого, признается честно. Девушка делает шаг назад в противовес его шагу вперед. Тишина, нависающая между ними заставляет сердце Хео бешено колотиться в груди, но не в силах оторвать от него взгляда. Хватает позади себя небольшой кухонный нож и выставляет вперёд. Рукоять все еще зажата в пальцах, — Я тебя не трогаю, так какого чёрта ты лезешь в мою семью? Зачем? Зачем, сука?! Ты решил меня до конца жизни блять мучать? Я вгрызусь, тварина, тебе в горло и разорву его в хуям собачьим. Слышишь меня, гнида? Все звуки внезапно исчезли. Только девичье сбитое дыхание все еще нарушает для него тишину, в то время как звон в ушах желтоглазой не позволяет услышать собственное учащенное сердцебиение. — Настоящая собака, —окатывает её своим Карим взором, протыкает всё естество девушки своими словами. Она не боится его, так от чего же у неё дрожь в руках такая яркая, прямо до умозрительного смеха. Со прищуривается изучающе, внимательно вглядывается в её суженный зрачок и дополняет: — Нет, псина с бешенством неконтролируемым. Вязкая багровая жидкость в венах Хео закипает, а голова так и кружится, что Хэсу едва уверен в том, что она стопроцентно стоит уверенно на ногах. Странные воспоминания из его прошлого впиваются в сознание, словно острые иглы. Склонив голову, она прижалась к холодному бетону, словно искала в нем опору, чтобы не упасть. — Я ничего не делал и не говорил твоей матери. Она сама хотела помочь. Это тупое совпадение, —ровным тоном отметит он. При каждом вздохе переживаний нежные розовые щеки девушки превратились в кипящее феерическое красное пламя, гремучее смешение боли и ярости. — Ты сам в такое враньё поверил бы на моём месте? Какое-то невероятное совпадение. Если ты хоть пальцем тронешь то, что у меня от семьи осталось-…я…—задержала на секунду паузу, — Я убью тебя, Хэсу. Я обещала тебе напомнить, где твоё место. В ебучей канаве. Он был поражен этим появлением, мгновенно замер на месте, словно и сам увяз в клубках своих собственных мыслей. Одни воспоминания о том, как ему приходилось выживать на улице вместе с братом вынуждали его интуитивно сжать руки свои в терпящие кулаки. — Не трогай её, —переходит на шёпот, на такой, где только услышит он её. Ее слезы, как хрустальные бусины, капающие из глубины души, окрасили полыхающие щеки. Скулы щекотали своими лезвиями обиды и предательства, вселяя в нее охватывающую печаль. И все это негодование, все эти чувства, которые медленно подобрались в девичьей груди, вырвались наружу в наводнение слез и бесшумных вскриков. — Не трогай. Не смей. В тихом плаче пробивались крошечные отголоски той утраченной веры, которую когда-то испытывала. К каждому вздоху через неконтролируемые слезы пробивался шепот сомнений и те жестокие слова, которые когда-то использовались против нее. Между Дан и Хэсу возникло неведомое расстояние, как гранитная стена, не пропускающая даже луч солнца. Парень долгое время молча стоял и следил за этим. Она затаила дыхание, глядя на него через свои размытые слезами глаза. — Я и не собирался. Мне нет никакого дела до твоей матери, —его холодное прикосновение выводит Хео из оцепенения, заставляя вздрогнуть, когда он отобрал у неё нож и направил лезвие против самой девушки. Дрожащие губы, содранные в кровь, распахиваются, когда собиралась что-то сказать, только вот слова свернулись в колкий ком, застрявший в горле. Густые брови парня приподнимаются, когда она хватаешь его запястье рукой. Мордашка Дан выглядит крайне нахмуренной, когда одаривает этого придурка раздраженным взглядом. — Тогда почему ты всё ещё здесь? — голос пронизан сталью и мрачностью. — Не знаю, —на выдохе ответил он. Если бы знал ответ на этот вопрос, то, может быть, действительно сказал. Хотя, что-то объяснять сейчас этой сконфуженной — бесполезное занятие от слова «совсем». Хэсу раздраженно прищелкнул языком. Его непроницаемые глаза уставились прямо на нее, что выводило ту из себя еще больше. — Что значит «не знаю»?! Всё ты знаешь, Хэсу, —яд сочился бурно из голоса младшей Хео. Они оба стоят в тишине вновь, пока она не обошла резко его. Подошла к столе кухонному, склонилась над ним, уставившись на свой телефон, — Нет такого ответа. Есть либо «да», либо «нет». — С какой это стати ты вдруг разделяешь все на чёрное и белое? —наконец заговорил, когда она услышала приближающиеся шаги, — Я сказал то, что сказал. Я не знаю ответа. — То есть то, что было в заброшке, там, тебя вообще никак не доводит до ума-разума? Ты потрепал мне нервы, ты довёл Тэхуна до такого, сука, состояния, что его прокапывали. Повезло ему, что гены хорошие достались, —скрестила руки на груди Дании и смотрела на него с неким уколотым равнодушием, — Я тебе же ещё раз скажу: ты хуже чем я, ты хуже собаки. И твоё место — в канаве. Рядом с Ли Джинхо. От стен дома отскочил звук удара легкого металла о пол, когда Хео обронила чайную ложку на пол, обернувшись к нему. Тишь была оглушительной, поскольку они двое уставились друг на друга. Дан издала гневный рык, прежде чем ощутить на себе остриё уже не кухонного ножа, а простой вилки. — Знаешь что, я пожалуй выберу «вилкой в глаз», —едко скалится девушка ему в лицо. Хэсу грубо схватив за обожжённое лицо, заставляя ее посмотреть на него. У желтоглазой нарисовано выражение шока и беспокойство, пока он пристально изучает, поворачивая голову из стороны в сторону. — Ты кажется выбрала «мордой в огонь раз», —голос устрашающе спокоен, пока юноша возвышается над маленькой фигуркой. Вместо того, чтобы хлестануть его по щеке, она гортанно хохочет, не по-доброму совсем. — А меня особо не спрашивали, впрочем, мне нет никакого дела до ожога. Вы с Ли Джинхо первые у меня в списке. Но в своём доме я тебя не стану убивать, мама и так зла на меня. Лишь из-за неё я пока не вышибла по второму кругу тебе мозги. — Много слов, —вилка уже начинает со слабой силой впиваться в её шею, но та смотрит на него остекленевше, с вызовом лёгким, да отвечает ему наперевес: — Ну так действуй. Только вот…ты не грохнешь. Видишь ли…—выжидала паузу, — Тебе незачем это, да и ты всё с самого начала предполагал, что я буду против вас. Ты всё знал, но почему-то не предпринимал. Тебе нет смысла убивать, тебе жаль меня. Хэсу почувствовал, как желваки у него начали ходить, а непонятная ярость накапливаться где-то под рёбрами острой болью. — Ты не хочешь ни со мной, ни с Хобином сражаться. Ты как считающаяся, дворовая собака, которая пойдёт за тем, кто прокормит. В твоём случае это буквально, —спокойный тон так контрастирует с тем, что было ранее, ведь Со совсем недавно застал её со слезами на глазах, — Ты не живёшь, а вы-жи-ва-ешь. Я права? Он молчал. А она только усмехалась. Молчание — знак согласия. — Только вот это не оправдывает тебя и твои поступки. Ты сделал больно Тэхуну, твоя шайка мучала команду Хобина. Та же ситуация с девочками, —завершает свой вердикт, — И всё для чего? Ты действительно так уж сильно хочешь работать на Ли Джинхо? — Мне надоело слушать тебя, —он резко замахивается вилкой, но та бьёт лбом ему прямо по переносице. Удар выходит крепче. Девушка выпускает все свои все плохие эмоции с помощью насилия. Вилка со звоном падает, а Со хватается рукой за нос, потому что из ноздрей начала всё же течь кровь. — Пока ты в этом доме — будешь слушать. Но тебя никто не держит. Чем быстрее уйдешь, тем-…—отчего-то делает запинывание, когда слышит шаги тяжёлые со стороны коридора. И когда она хотела было что-то сказать, как из-за угла выходит с пакетом продуктов Сангхун и, не глядя, громко оповестил: — Лан, ты не представляешь, рис подорожал! Я думал!.. —…тем живее всех живых будешь, —закончила свою фразу Хео, округляя свои жёлтые глаза от какого-то чувства, будто её застукали вместе с этим идиотом. И как вообще этот мудак мог нравится? О, точно, типаж на таких, как могла совсем об этом позабыть. Данби осторожно, инстинктивно делает защитные шаги вперед, когда Санг медленно опускает пакеты на пол. Да так медленно, предупреждающе похоже. Штиль перед бурей. Не к добру. — Дорогие товарищи еще не усопшие, вы даже не представляете, с каким трудом мне удаётся сейчас совмещать в себе три великих звания: падлы, фашиста и решаловы из-за вашей пробитой нахер бошки. Но это было лирическое отступление, —бархатистый голосок Санга тут же сменился на стальной, твёрдый, приказной: — Я не знаю, чем ты руководствовалась, Данби, что привела сюда того, кого сама клялась убить — логику я исключаю сразу. — О, удивишься, но это даже не моих рук дело, —скрестила руки на груди Хео, — Я бы на такое пошла в самую последнюю очередь. — Что у вас тут опять? —Лан заходит на кухню и едва ли не спотыкается о пакеты мужчины, который поступил из по центру комнаты, — Сан, ну ты бы ещё под ноги поставил! Ну что такое? — Вон, благотворительный фонд прибыл, —кивает в сторону матери дочка, — Она его в дом приволокла. — Вся семейка в сборе, —закидывает руки в карманы, подмечает негромко Хэсу. — Лан, давай проясним ситуацию, хорошо? —голову к жене повернул Сангхун, — Ты притащила в дом этого хулигана, который сидел в тюрьме за не самые приятные моменты, который причинял боль ей и Тэхуну. Я правильно понял? — Что прости? —она поглядела на него, как на умалишённого, — Ты его видел? Он на обочине едва ли живой валялся, а ты говоришь такие ужасные вещи. Вы на пару с Данби крышей двинулись окончательно? По вам уже даже не дурка плачет, а что-то покрупнее. — Хоть кто-то в этом доме адекватно оценивает их, —буркнул про себя Со. — Завали рот, —вполголоса ответили одновременно отчим и дочка, зыркнул на паренька отстранённо. — Вы можете оба вести себя как люди, а не как животные?! —Лан упиралась, расставив руки на своей тонкой талии. Она, указав на Хэсу, добавила: — Пока вы находитесь дома — никакой вражды. Я не хочу разбираться в вашей херне криминальной, я пожить спокойно хочу, всё же было хорошо, пока-… — Пока я не начала искать ответы о смерти отца. Ты это хотела сказать? —закидывая руки свои в карманы, с безнадёжной улыбкой проговорила Данби, ощущая странную смесь обиды и злости на маму. Неужели ей было так трудно войти в положение и понять, что приютила она змею, а не мальчугана? Если бы это был другой какой-то парень, разговоров было всяко меньше. Но это Со Хэсу. Это совсем не простой парень. Хео прошлась вокруг стола, задумчиво провела ладонью по поверхности скатерти и нащупала пальцами пылинки. Растирая их подушечками, ощутила микроскопические частицы песка, который возможно надуло ветром. Девушка уже не могла ни плакать, ни орать, по крайней мере так думала. — Хэсу, это правда? —со смиренным вздохом спросила Лан, — Ты действительно причастен ко всему этому и причинял боль моей дочери и её парню? — Я предупреждал её и её парня ни один раз. Никто не заставлял их двоих сувать свой нос не в своё дело, —Со было плевать, как о нём подумает эта женщина, но когда смотрит в её глаза, то у него в груди что-то сжимается невольно. Сердце у него стучит быстрее, грудная клетка словно сжимается в тиски боли. Мысли проникают в каждую клеточку его тела, окутывая странными флешбеками. Незнакомая женщина, с добротой, настолько редкой в этом мире, пригрела его у себя. Насколько же надо быть наивной и такой дружелюбной. Она была человеком, что предложил ему уют, поддержку и заботу, и все это безо всякого подвоха. Почему совсем чужой человек ведёт себя лучше, чем когда-то его мать? Мать, с которой приходилось делить маленькую кастрюлю риса и всегда отдавать ей большую порцию еды, потому что она работает. Он никогда не пытался осуждать свою маму, искренее пытался любить её, невзирая на условия, в которых они жили. Это было пыткой для него. И в очередной день, когда они с братом дожидались прихода уставшей женщины, в пороге появилась она, а за ней стояли два огромных бугая. Тогда Хэсу ощутил поистине страх и разбитое сердце. Сердце сына, который никогда не желал зла матери. Его глаза непрерывно наполняются непониманием, когда смотрит на Лан. Он не в силах объяснить, какая именно боль бушует в груди, но она словно та невидимая петля, которая не отпускает, не позволяет забыть о том, что было. Лиловласая словно не верила в эти слова, сначала испуганно оглядела парня и лишь погодя свела брови у переносицы и строго хлопнула ладонью по столу. — Неважно, что между вами троими случилось. Пока вы находитесь в этом доме — никакого кровопролития. За пределами дома — делайте что хотите, это будет полностью ваша ответственность. Я устала вечно сидеть на иголках, хоть я и не наркоман, без шуток всяких, окей, Сангхун?! Если хотите разобраться, долой из дома. Я никого не держу. Я хочу просто жить дальше, хочу пытаться… — Лан…—мужчина протянул руку, чтобы положить её на хрупкое плечо, но та отстранённо выставила останавливающую ладонь. — Не надо. Возможно, я поторопилась действительно, когда не уточнила, кого с собой взяла. Но он всё ещё ребёнок, как и ты, Данби. У вас должно было быть главное учёба, дружба, любовь, приключения. Но не это дерьмо. Вы не заслужили такое. Хэсу почувствовал себя особым, значимым в мире. Воспоминания теперь лишь отсвечивали в уголке памяти, теряясь в тенях этой новой жизни. Со не забудет глаза старшей Хео, у которой они были полны доброты, а улыбка — настоящая и искренняя. Парень словно погружается в океан эмоций, в котором нежность смешивается с благодарностью, а боль сменяется счастьем. Он знает, что незнакомая женщина оказалась для него больше, чем просто человеком — стала тем, кто показал, что чужие люди порой нежнее относятся, чем родные. — Это я его избила, —сознаётся младшая Хео перед мамой, — Я и Тэхун. А потом…—глянула косо на Санга и потупила взгляд, — Я избила его заслуженно. Возможно, сейчас это никак не поменяет ситуацию, но моё желание убить тебя, Хэсу, всё ещё есть и оно никуда не пропадёт. — Это должно меня напугать? —выгнул бровь тот. — Тебе не страшно только потому что тебя ещё поистине не пугали, —мужчина сперва говорит твёрдо, но затем голос смягчается от пристального взгляда Лан. Хэсу впервые за разговором усмехается, покопошился какое-то время в кармане. Подойдя ближе к красноволосому мужчине в очках, он перед его носом показал разробленную от выстрела пулю. Укороченная гильза от патрона калибра 7,65×21 мм Парабеллум — натренированный глаз мужчины знал это наверняка. Он знает, откуда у него эта штуковина. Маленькая вещица с невыступающей закраиной, образованной кольцевой проточкой. Металлическая оболочка имела резкие кромки и, если приглядеться, то имела следы от контакта с поверхностью. — Ты меня не напугаешь, Сангхун. Я достаточно дерьма навидался и, в какой-то степени, из-за тебя. Ведь тебе же знакома эта маленькая штука? Или ты запямятовал, как и с тем, что тактично скрываешь перед своими же родными своё прошлое? —Хэсу сжал с силой гильзу и просипел: — Напомнить тебе о том, как ты хотел из нас с братом сделать ручных собак? — Ты столького дерьма ещё не видел, Хэсу, —закатил глаза мужчина и, когда заметил округлые глаза женщины и девушки, вытянул руку и пригласил их присесть за стол. Сан помассировал переносицу и устало выдохнул, пока Дан не шикнула: — О чем он говорит? Вы оба были знакомы? — Пусть это расскажет тебе твой отец, Данби, —леденящие ответил Хэсу, разворачиваясь к ней целиком и полностью, — Ты конечно то ещё бельмо в глазу, но не повезло иметь такого отца, особенно, если он у тебя под носом скрывался. — Что? —Лан подскочила из-за стола, пока девочка руку не вытянула и не остановила пылкий нрав своей мамы. Она сама ничем не лучше неё сейчас на самом деле, но что-то подсказало вовремя среагировать. Данби помотала головой, отметила про себя, что нужно дослушать всё до конца. Перекидывает копну уже отросших коралловых волос, оборачивается к Сангхуну и окатывает его своими золотистыми глазами, наполненных сигналом. «Говори правду» Правда. Это самое трудное. Сан хмурится, крутит в грубых пальцах гульзу и думает про себя, прокручивает всё так детально, разбирая буквально всё на винтики, на порох, на кусочки разбитых воспоминаний. С чего ему начать говорить? Он смотрел какое-то долгое время на вещь, лишь погодя на выдохе сипло начал рассказывать о том, что знаком с этим раздолбаем ещё с мелкого возраста. Мужчина даже запутался сначала, как именно с мальцом повстречался. Оказывается, столько всего было с ним, а факт того, что он держит много информации в голове, неудивительно, если какие-то воспоминания могли оказаться даже для него ложными. У него мозги текут и сам начинает порой в своём мозгу сомневаться. Что правда, а что — нет. Кажется, первая встреча как раз была из-за женщины, которая оказалась матерью двух сыновей, один из которых в будущем сыграет не самую приятную роль. Мужчина тогда впал в ступор. Он не мог представить, что один мальчик способен рвануть на двух амбалов. Мальчик орал другому о том, чтобы бежал отсюда. Сангхун помнит тогда испуганные, карие глаза маленького Хэсу. Так рванул, как только мог. Для ребёнка, у него способности под адреналином довольно дивные. Мужчина шёл ускоренно, вышагивая в своих грубых берцах. Ему продали этих детей. Они должны были пойти за ним. Человек зашёл в ванную комнату и приблизился к женщине, что лежала на холодном сером кафеле от какой-то хронической силы и глядела пустыми, призрачными глазами. Мальчуган оказал было сопротивление, и Санг был готов увидеть его, сбитого, на земле, но произошло то, что прочно засело в его сознании — бесшумный корейский пистолет Daewoo K5¹ выстрелил, не раздумывая, хладнокровно, точно возле виска ребенка. Перекинув ствол пистолета в другую руку, еще дважды нажал на спусковой крючок, стреляя над головой парня. ¹—Daewoo K5 — компактный самозарядный пистолет, разработанный южнокорейской компанией Daewoo Precision Industries с 1984 по 1988 год, вышел на мировой рынок оружия в 1991 году под артикулом DP-51. Годом ранее это оружие было принято на вооружение армии Южной Кореи под обозначением K5. Точно. Вот их настоящее знакомство. Он тогда мог пристрелить Хэсу. Возможно, стоило ещё тогда это сделать. Но не сделал. Сангхун стягивает с себя тактическую балаклаву и окидывает его темно-горчичной радужкой глаз. Испуганные глаза Со, наполненные солёной мокротой, смотрели на него остолбеневше. — Чего застыл? —разлетается по ванне раскалённый голос мужчины, что указал пальцем на стену продырявленную, — Достань из стены гильзу. Живо. Хэсу хотел просто жить, хотел выжить в этом мире. Почему его судьба вечно куда-то утаскивает на дно? Мальчик вздрогнул от одной такой просьбы и начал своими пальцами доставать гильзу. Это было крайне кропотливо и так уныло, что тому становится душно в этой комнате. Однако ребёнка дожидается и когда тот в ладошке стал сжимать раскрытую «розочкой» гильзу, взрослый вдруг проговорил спокойно: — Отлично. А теперь возьми её и храни у себя до того, пока мы не встретимся, когда ты будешь с мозгамм. Я найду в любом случае тебя и твоего брата. В твоих целях сохранить гильзу, иначе вы сляжете после своей жалкой матери. Усек? Свободен. Санг скучающе оглядывает, когда в ванну вбегает старший брат Хэсу и когда видит из-за угла человека в военной экипировке темнистого окраса, на миг замирает, пока тот театрально не пропустил его вперёд со словами «Даю пять секунд». Эти чертовые пять секунд полетели так молниеносно, что дети двинули куда глаза глядят. Подоспевшие двое амбалов, которые не могли друг друга пропустить, начали хрюкают возмущаться на желтоглазого. Он скучающе зевнул и увидел, как одному из них под лопатку влетела пуля и высвободила энергию точно под сердцем. Раздался истошный вопль, от которого уши резались сами по себе. Инстинкт вынуждал одичавше рвать руками одежду, ковыряться в ране, в поисках разгоряченного вещества. Следующая встреча оказалась совсем скоро. Когда Сан брёл по городскому кладбищу, потому что не навещал своего сослуживца. Долгое время бродил в поиске той самой могилы, увидел возле одного памятника маленького мальчика, что забивал конфеты и прочие угощения в карманы. Помнил он, как крикнул громкое «Эй!» и то, как твердил о том, что нельзя у мертвых брать еду. Это было удивительно с его стороны, ведь он отнимал жизни у людей и это было куда хуже, чем это. «Нельзя оставлять детей одних без жилья и родителей. Как видишь, половина населения такое»—фраза мальчика завелась в головном мозге паразитом у этого загадочного мужчины. — Я отдал гильзу её хозяину, —тихо добавил Хэсу после длительной истории о их встречи, — Я не стал ни под каким предлогом твоей собакой. И не стану, Хео Джун. — Ты собака Ли Джинхо, Хэсу. Это хуже, чем работать на меня. Вы с братом могли иметь крышу над головой, есть и учиться. Вы выбрали другой путь и поэтому из-за голода он скончался, —рвал фактами Сангхун, снимая с лица очки и натягивая их на лоб, — Ты хотел выжить? Хреново хотел. Это было неправильно. Он давил на него и Со это прекрасно сейчас понимал. Понимал как никто другой. На него всегда так давили и у него зародилась такая привычка. Цепная реакция в самом деле. Мужчина заметил, как взгляд парня менялся, однако непоколебимо себя держал, старался держать. Сан знает, куда можно было надавить и злобно пользовался этим. Однако при этом распахнул руки в стороны и со слабой улыбкой поклонился всем, заявляя: — Ну, как говорится: «вспомнишь говно-вот и оно». Парень раскрыл мои карты, какая жалость. — Это бред! Это просто не может быть! Это розыгрыш какой-то?! —Лан моргала часто глазами, потому что перегруз информации у неё был виден сразу, — Ты не можешь быть им. — Может, —умиротворенно заявила, как отрезала, Данби, ягодицами упираясь о край стола, — Ну здравствуй, Желтоглазый Демон. Ни «папа», ни «отец», а прямо отрубила — начала с прозвища неприятного. Была бы у него возможность, сила воли, Джун бы не допустил в свою голову мысли о пуле, которую Хэсу действительно сохранил. Он сделал несколько глубоких вдохов-выдохов и многозначительно приподнял уголок губы. — Значит, «Сангхун» это не твоё имя…—Лан отворачивается. Лан не хочет слышать и видеть его и всего этого. Становится тошно и дурно. — Это кодированное имя. Сангхун — объект средней опасной категории, но, этот статус закреплён был больше 10 лет назад. Кому-то просто оно приъелось. — Кто ты? —старшая Хео не унимается, — Ты больше десятка лет скрывался, чет пойми где был. Чем ты занимался? Раз сегодня день откровений, то добивай уж до конца. — Специальный агент, —утверждает Дан. — Ну…почти. Работаю в Группе Специального Назначения. Военный контрразведчик. Это всё, что можно знать. Ни больше, ни меньше. Мне крайне жаль, что это всё выяснилось не на хорошей ноте и при таких обстоятельствах, —глядя на дочь, как-то виновато отвёл свои глаза, — Насчёт глаз…это не линзы. — Операция. В курсе, —поджала губы девушка в тонкую, кривую линию, — И те давние татуировки твои — ложные. Тоже знаю. — Вот как, —грустно опускает руки Хео и всё не может принять тот факт, что они наконец знают о его личности, знают, что он был жив. Семейка Хео никогда себя в обиду не дают. Джун виновато смотрит то в пол, то на дочь, будто надеясь, что та прикроет перед женой, но та тоже злилась. По глазам видно, — Как давно догадывалась? — Сомневалась много, но он помог выйти на некоторые мысли, —макушкой кивает желтоглазая в сторону Со, ничуть не повышая свой тон, а так хотелось на самом деле, — Да и некоторые бумаги тоже навели на мысль. У меня только один вопрос: надеюсь, ты доволен ТАКИМ результатом? Она не хочет даже ответ его слышать. Не хочет смотреть в глаза человека, которые казалось бы совсем чужие, но в них мелькает золотистые вкрапления вокруг радужной оболочки. Джун протянул к ней свою руку, обсыпанную различными мелкими шрамами. Данби почувствовала вес ошейника злобы, который стягивался у её тонкой шеи. Несокрушимая сила возрастала в ее теле и так тяжко было держать в себе что-то ужасающе. Хео смотрит на своего отца, долго так, протяжно если можно было назвать. Зрачок сужался и, если бы у неё была способность как у кошек, то точно сузился в худощавый диск. Глаза не моргали вовсе, они смотрела ему в упор, сверлили, буравили, выжигали. Дан гневно рванула мимо отца в тёмный, длинный коридор. «Сука»—рычит она, и последнее, что Джун видел, прежде чем заставить свет в груди погаснуть — лихорадочный блеск её глаз. Выбегает бездумно из дома, босыми ногами ощущая холод лестницы. — Разбирайся с этим сам, мне здесь делать нечего, —хлопнул Со по плечу Санга скорее провоцирующе, нежели по-дружески. Ему теперь не было никакого дела до того, как этот человек будет разбираться со своей семьёй, это полностью его решение, его сделанный выбор. В промозглом воздухе ей становилось легче. Непроглядная тьма сгущалась в сердце, почти не давая крупицам надежды эхом раздаваться в ушах. Покрасневшие белки глаз налились слезами, стоило только выдохнуть. Опечаленный небосвод мрачнео всё сильнее, своими страданиями пытаясь утопить Хео. Блеск в глазах завял, кристальные слезы водопадами потекли из очей. Каждую ночь. Каждую ночь ей снился один и тот же кошмар о котором никогда, никому не говорила. Представший пред янтарными очами картина поражало ежедневно: лицо умиротворенное, спокойное и нездорово светлое было отдернуто от мирских забот, бледные багровые локоны волос отца распластались по поверхности металлического стола и тряпок, пропитанных кровью. Данби склонила голову, как бы заглядывая в безжизненные глаза отца. Во сне он был староват немного, бороду сильно отпустил. Его голос отголосками бился о стенки сознания и исчезал бесследно. Весь мир разрушался каждый день у неё перед носом. Не хочет вспоминать кошмар этот. Не хочет вспоминать, как каждый день видела расплывчато порой мёртвое тело отца в морге, где работала мама. Дан рухнулв на колени, схватилась за голову и пальцами с силой вцепилась в корни своих сальных волос. Соленые слезы не утихали. Сердце разрывалось, заставляя рыдать еще сильнее. — Сука…сука…—шепот сорвался с обветренных губ и резко стал переходить в крик: — СУКА! СУКА! СУКА! СУКА-А-А-А-! Тревожные, негативные мысли проносились в голове с той же скоростью, что и ветер. Выражение лица с каждой секундой становилось всё мрачнее, и тут уже оставалось гадать, что Хео чувствует прямо сейчас. Она, спотыкаясь, сбегает с лестницы и подбегает к железной бочке с водой, с которой иногда во дворе Лан набирала в лейку воду и поливала цветы. Девушка обхватывает пальцами за ржавые края металла и орёт на воду. Сует импульсивно руки в воду и игнорирует катастрофически обледенение кончиков пальцев. Большими глотками хлебала ледяную воду и глушила желание засунуть голову туда, чтобы освежить мозги. Хотя, чего ей терять? Она безжалостно погрузила свою голову со смешанными чувствами в бочку, наполненную прохладной водой. Волосы пропитались водой, стали отливать вишнёвым оттенком. Дрожащими руками Дан приподняла мокрую голову, искореженную злобой, из-под бездны воды. Ее губы раскрылись и из горла прокатился свирепый рев, прерывавший дыхание и переполняющий окружающую атмосферу маниакальной энергией. Казалось, что эхо ее крика распространилось насквозь сумеречной тишины и отразилось во всех уголках местности. Взмотнув своей головой, растрепав свои торчащие короткие волоски. Капли с кончиков волос стекали по лицу и соединялись у края подбородка. Однако краем глазом замечает тело на лестнице, резко поворачивается и окатывает своим разъяренным, раскалённым взором. Встретившись взглядами с Хэсу, парень и девушка повисли в какой-то эмоциональной тишине. Дан потряхивало и едва лихорадило. Она то нервно подскакивала, то разом сжималась, истерично крутила глазами и старалась не глядеть на парня. Считая вдохи и выдохи, девушка старалась прийти в себя, потому едва спокойно отстранилась от бочки, когда услышала шаги в её сторону. Нет. Сейчас видеть и его не желает. Не хочет с ним разговаривать. Или хочет? Нет. Нет. Нет. И когда шаги приблизились, они словно прошли скользем девушку. Хео раскрыла удивлённые глаза и повернула голову в сторону уходящего Хэсу. И, точно почувствовав эту секунду, он тоже повернул свою тёмную макушку к ней и на секунду взглянул на неё. Показалось, что кровоснабжающий орган отказался работать вовсе, что кровь перестала перемещаться по телу. Чувствовала себя в данный момент железной рухлядью, под влиянием обстоятельств покрывшейся ржавчиной. Дан разрушалась постепенно и не хотела бы, чтобы кто-то помешал этому процессу. Со вздергивает уголок губ в каком-то задумчивом лице, отворачивается и уходит, больше не оглядываясь. Смотрит ему вслед, ничего даже вдогонку не хочет сказать. Ни оскорбительное, ни хорошее. Ничего. Просто ничего. Хео шмыгает звонко носом, запускает пятью в волосы свои и зализывает передние пряди назад. Разворачивается к дому и осторожно, совсем не спеша идёт туда. У неё есть маленькое желание. Совсем скромное. Выбить из проклятого отца всё, что в нём было все эти года.***
Ей хотелось спрятаться где-нибудь, в каком-то тёмном углу мира, чтобы ни один глаз не обнаружил её. У неё голова на холоде начинает активно мёрзнуть, но в дом идти сейчас совсем не хотелось. Она чувствует как в груди у неё начинает что-то знакомое закипать. То, что так долго подавляла в себе. Хео знает же наверняка, что скрывается в ее тьме, но не знает точно, что ждёт потом, в голове лишь крутится лишь лицо человека, из-за которого оказалась в этом дерьме. Вот уж кому, так это именно ей не повезло с отцом. Возможно, ещё и Пак Су не повезло ему с отцом-полковником, который то и дело что горел желанием, чтобы сын пошёл по его стопам. Светловолосый только в осознанном возрасте понял, что попал в такую безвыходную ситуацию, что иной путь ему будет даваться потом и кровью, возможно даже своей. Данби не завидовала ему, хлоя в некоторых аспектах всё же зубы скрипят у девушки. Су довольно богатый молодой человек, у которого золотые часы на руке блестят, монеты звенят в кожаном кошельке, а купюры летят из карманов. Однако его никчёмная жизнь крутится вокруг дочурки старого знакомого папы. Дахён. Звучит для него как проклятие. Вся его жизнь похожа на карусель из красивых картинок и роскоши, а в нём чернильным пятном всё пачкает какая-то несносная деваха, у которой за спиной нет ничего святого. Она соткана из равнодушие, величия и борзости, которую презирал Пак сам. Данби первое время поддерживала мировоззрение Су, она тоже не особо любила эту дамочку, пока вместе с ней не пережила несколько фрагментов. Первое знакомство с богатеньким сыночком было крайне неоднозначным, у желтоглазой появлялась не самая приятная функция в головном мозге — развешивание ярлыков. Дан и не думала, что их двоих так сильно подкосит смерть Чон Ву; что им двоим придётся справляться с такой нелёгкой ношей на душе. Если Хео ещё и пыталась идти дальше, то Пак предпочитал не афишировать свои чувства и мысли о Ву. Его истинное имя, которое произносить было категорически запрещено, как Волан-де-Морт во вселенной Гарри Поттера. По молодости, он по участку гонял с «шедевральной» причёской, из-за которого его тайком в участке прозвали «американский парень из восьмидесятых». Это всё из-за того, что он носил маллет, а его волнистые волосы после дождя могли стать кучерявее. Это первое время смешило юного Пак, пока тот однажды молча не состриг. Его невозмутимое лицо вызывало у папенькиного сынка смех. Рядом с Чон, как и всегда, целая куча народа, не понятно, как у этого человека с покер фейсом вообще получается рядом с ними дышать. Голова идёт кругом, что юноша не может сконцентрироваться, потому утыкается в документы. Знакомство Пак с Чон было категорически спонтанным, и если бы тогда он знал о том, что этот угрюмый полицейский станет нечто большим, то отдал всё на свете. Су возился с «невероятно интересными» документами в отделе по борьбе с наркотиками, пока к ним в кабинет не ворвался сама светлость с недовольным лицом. Пацан уже тогда понял, что обстановку он явно не прибыл разряжать. «Мне нужен Пак Су»—чётко и конкретно расставил свои приоритеты тот. Парень интуитивно поднялся и выпрямился в плечах. Их взгляды встретились, а в голове уже пробежались не самые добрые мысли. Старший окатил его оценивающе и кивнул головой в сторону коридора и со своим «Пройдём со мной» ушёл из кабинета. «Зачем я вам, мистер Чон?»—осмеливается спросить юноша, из-за чего старший разворачивается резко на пятках и довольно убедительно ему заявляет: «К отцу твоему. Поговорить надо. Меня хотел он назначить твоим напарником, а я, откровенно говоря, не желаю с тобой возиться. У меня дел невпроворот. Поэтому сделай одолжение — убеди своего отца. Тебе зачтётся это» Убеждать его отца — это было практически то же самое, что и биться головой в стену. Бесполезно. Как бы Су ни пытался отказаться от сотрудничества с этим угрюмым и ворчливым полицейским, их всё равно назначили и ещё успели обоих отчитать. Чон, несомненно, сам виноват, что не предусмотрел этого, но раз попытка увенчалась поражением, то чего теперь делать. Придётся работать со «шкетом». Когда им пришлось поехать вместе на место преступления, Чон выкатил свои разнокалиберные глаза, надул щеки, пытаясь вытолкнуть изо рта что-то адекватное, напряг мышцы, намереваясь порвать всех и вся. Су довольно чётко помнил яркий шум стрельбы, что усиливался из-за подоспевшей подмоги. Это была не самая приятная западня, которую Ву терпеть больше всего не мог. Его стремление закончить с этим делом было настолько высоким, что переходило рамки приличия и профессионализма. Адреналин в этот момент зашкаливал у обоих, поэтому светловолосый зажмурился и сильнее сжал плечо своего напарника. Они вместе рванули к выходу, но серия мощных взрывов сбила их с ног. Ву грохнулся звонко, закрывая собой бездыханное тело молодого напарника. Старший даже и не думал, что способен на подвиги ради того, кто заставлял его раздражаться. «Держись, шкет. Это ещё лучший вариант. Нужно вызвать поддержку»—спокойно твердил Чон. А Су был весь на взводе. Ему страшно было. Откровенно страшно. Такая передрчга для него было первым опытом, а уровень сложности был невероятно высокий. Прежде чем хватить кулаком по столу и разметать по кабинету письменные принадлежности и телефонные аппараты, полковник Пак не меньше минуты держал трубку возле уха, чуть отстранившись от нее. Абонент стал вестником плохой новости. Голос в нем показался неживым, заезженным, не раз перезаписанным на пленку будто бы. Отчетливо слышны шумы, как в легких курильщика, ясно дал знать о себе нездоровый фон. Пауза, черт возьми. Словно пленку перематывали на исходную позицию. «С-с-сука!» — прошипел полковник. И его прорвало, как плотину в паводок. Он подхватил со стола телефон и, приподнимаясь, ударил его о пол. Его сын попал в передрягу. Убьет. Убьет и его и Чон Ву, когда найдёт их. Увидел пульсирующий под глазом нерв. Но почему не почувствовал его? Попытался унять свой тик и предпринять здравое решение. Прилетело после того случая им двоим довольно знатно. Хоть к ним и успели приехать поддержка, злость полковника была неописуемая, что он аж сам к ним приехал и едва ли себя мог сдержать при людях. Чон Ву тогда предпочёл взять всю ответственность на себя, потому что ему было так проще, хотя урезать зарплату для него было — ударом под дых. Су никак не ожидал от этого человека такой поступок. Он как бы рад, но как бы в смятении. Их взаимотношения были довольно непростыми после этого случая. Каждый раз могли успеть за что-то друг к другу прицепиться и начать спорить. Однако если первое время Ву ещё агрессировал, то погодя начал вырабатывать в себе спокойствие и стальную непоколебимость. А Су как остался идиотом, так им и был. До самой смерти Чон Ву. Данби уверена была в том, что смерть этого человека заставило Пак подкосить. Его психика повидала, несомненно, многое, но благодаря лишь старшему мог справляться с ними. Теперь же, когда его нет, ему это даётся всячески труднее. Она понимала это. Может быть, по этой причине выходит из дому, доходит до ближайшей телефонной будки и набирает по памяти номер Су. Не знает почему, не знает как. Просто берёт и набирает. Сейчас ей хочется передавить отца. Давить, давить, давить, пока вслед за слезами его из глаз не потечет кровь, сукровица, что там еще, клеточная жидкость, что ли?.. Ею двигала ненависть. Ничто иное как ненависть. — Слушаю? —по ту сторону послышался тихий, неуверенный голос инспектора. — Привет, Су, —в ответ прошептала девушка, — Это Данби. Мы…мы можем сейчас встретиться? — Данби? Черт, я только хотел лечь спать, у меня неделю бессоница, —прыснул тот, — Ладно, наверное срочное, раз сама звонишь. Сейчас накину кофту и подъеду. Где ты? — Недалеко от дома матери, там телефонная будка есть. Приезжай скорее. Хочу…поговорить с тобой… Сердце как-то негромко стучало, будто готовилось к какому-то бою, оттого и замедлилось может. Или наоборот, уже показательно вертело белым флагом, понимая, что всё — конечка. Пак закрыл за собой двери и проверил машину. Bugatti La Voiture Noire — это была его любимица, эдакая дань памяти классической модели, а точнее, одному из четырех построенных экземпляров. Довольно дорогая машина и, черт возьми, жрёт бензин как вне себя. Светловолосый молодой офицер подошёл к Данби и, приобняв за плечи, вдруг спросил у неё так просто, как ни в чем не бывало: — Ты вся мокрая. Ну…типо…ты чего с мокрой головой вышла на улицу? Так и заболеть можно, а практику кто за тебя проходить будет? Не тот же парень-напарник твой. — Су…—вздохнула, — Это пиздец. Прям…прям пиздец по десятибалльной шкале. Все, сука, одиннадцать. Не знал почему именно к ней обратился, не знал вообще почему сорвался так не подумав. Она старалась унять дрожь в теле. Её основательно трясло из-за совокупности разных эмоции. Он пригласить хотел её в машину, но вспомнил, что машина — с одним местом, поэтому просто накидывает на её плечи свою куртку, а сам расположился на лавочке в тёплой чёрной водолазке. — Рассказывай, —ответил мужчина, — У тебя такое лицо, будто смерть увидела. — Хуже. Мой отец жив. Мой…ну…настоящий отец, —призналась нехотя, складывая руки на животе своём и опечалено вздыхает, — Причём оказалось то, что отчим — это и есть отец. Он шифровался всё это время. Я только начала думать об этом, как сегодня день пошёл насмарку просто. Всё по пизде как обычно. Пак аккуратно перенёс одну руку на её бордовые волосы, чтобы запутаться в них пальцами и ответить. Но сказать ничего так и не смог. Такое ощущать не каждому удаётся, а в связи с его ситуацией — так и подавно не понять. — Поддержка из меня…херовая, честно. Но знаю хорошее место, чтобы спустить пар. Пойдём. Тут недалеко. Прийти в тир оказывается проще простого, как и ожидалось. Данби крайне удивляется, когда они заходят в тир, в котором они часто тренируются со студентами. Вокруг царит сущая пустошь. Су шумно выдыхает, закидывая назад упавшие на глаза светлые волосы. Его мучают сомнения. Но как их обьяснить даже самому себе — не понимает. Просто предчувствие плохое и на этом все, вот так беспочвенно. Он слышит, как Хео закрывает дверь в тир и поворачивается к нему лицом, но только хмурится, не зная, что вообще сказать. Девушка прислониламь спиной к двери и сказала: — Как ты до этого додумался? — Я часто здесь ночью бываю, когда бессоница или приступы эмоций случаются, —парня вдруг сковывает страх. Сильный, пробирающий до костей. В горле образуется ком, он не понимает, что происходит с его телом и языком. Зачем вообще ляпнул такое. Су закрывает лицо двумя руками, быстро потерев его, чтобы прийти в чувства, но это мало помогает, — Я не гарантирую, что тебе точно этот способ стопроцентно поможет, но полегчает немного. Обещаю. — Я так мечтала о том…чтобы он оказался живым, но когда это случилось, меня просто накрыло злобой на него, —объясняет ему, неспеша подходя, — Зачем так поступать? Зачем? Зачем так мучать? — У него были причины наверное. Но сейчас тебе лучше не думать о нём, выпусти пар. На его плечо ложится рука, сжимая его до скрипа куртки. Он открывает глаза, встречаясь с двумя желтыми напротив, там горячий огонёк на дне зрачков, который так роднит. К её груди тут же прижимается пистолет и она рефлекторно обхватывает руками. Отталкивается от двери, расправляя плечи, словно только что направили на верный путь. — Отцов не выбирают — это единственное что я понял, когда…—вздохнул, — В общем, ты поняла. Пак гулко сглатывает, снова поднимая глаза на нее, а затем и оглядывает тир. — Наши отцы — те ещё сволочи. Хео довольно быстро вставляет новый магазин в пистолет, сразу заряжая его, и еще несколько разбрасывает по карманам. Несколько секунд смотрит на десятки ножей-муляжей для тренировок. Вертит в одной руке черный пистолет, второй опирается о стойку. — Сволочи, —девушка повторяет, не смотрит в глаза белобрысого, который сразу чувствует в голосе лишь тонну сомнений. Пак грустно усмехается, понимая, что нужно наконец собраться в кучу, даже если это сейчас почти что нереально. Они оба сейчас замешаны с отцами. Он должен стоять горой за свою знакомую, должен сейчас забыть о себе, когда многое от него зависит. — На самом деле ты даже сильнее меня. Признаю, —светловолосый тут же ухмыляется, видя, как та после выстрелов в мишени застыла на месте, метнув взгляд в сторону человека. Сжав пистолет до побелевших костяшек, она горестно усмехается, — Я серьёзно. Ты сильнее многих парней, а это уже говорит о многом. Первое время ты меня бесила, но я ошибался. Ву очень много ворчал…на тебя…но он так выражал свою заботу. — Ты очень привязался к нему, да? Ему будто влепили отрезвляющую пощечину. Оказывается, его злость за смерть напарника никуда и не уходила. Она лишь притихла на мгновение, вобрав в себя еще больше негативной энергии. — Я ощущаю себя запутанно. Неправильно. Я не просто скучаю, я как будто потерял что-то. Это как-то по-уёбищному звучит, простите меня за ругань дешёвую, —делает после дамы выстрел в мишень. Точно в середину. И только сейчас Су замечает в эту тихую и спокойную ночь — это напряжение в его груди, пока он наблюдает, как та понимающе сводит брови к переносице. У него нет абсолютно никакой причины чувствовать эти терзания, что ему снова и снова безжалостно наносят удары ножом в область сердца. Это неправильно. Столь дурное состояние не останавливает тихий поток мыслей в переутомленных, совершенно разрушенных мозгах по поводу того. — Мне не хватает его ворчливости и этого вечного, —он прочистил горло, чтобы исказить голос под тональность Чона, — «Опять ты, шкет, на обеде просиживаешься? А кто преступников ловить будет?». Это так смешно всегда было. — Он — твоя родственная душа? — Да, черт возьми. И пусть это звучит ужасно или как-то неправильно, но мне не хватает этого человека каждый ёбаный день, —разводит руки в разные стороны и повышает свой тон, а та смотрит на то, как танцуют по его лицу блики от противного света так интимно, почти бесстыдно, настолько, что у нее чешутся пальцы и грудь еще сильнее сжимается от странного, глупого смеха, — Блять, он редкостный говнюк, который заставлял меня работать. Меня так отец не гонял за документацией, как Ву. Но с ним…мне действительно хотелось быть полицейским. А сейчас…не то. Просто не то, Данби. — Су, —она откладывает пистолет на стойку и подходит к нему, — Тебе нравится Ву? — Что прости?! —Пак сморщился и чуть оттолкнул красноволосую от себя, — Бля, я тебе что, пидор какой-то? Я же не Чхан и это не заражается воздушно-капельным путём. Херню сморозила. Как тебе вообще это на ум пришло? Парень морщится и начинает злиться. На самом деле, это превращается в целую цепочку, от которой он не в состоянии себя удержать: как только офицер начинает замечать различные мелочи, то не может остановиться, потому что сперва ему уже не нравится то, как бархатный голос Чон заседает в черепе. Откровенно говоря, это все приводит к факту, который Су замечает — он абсолютно ненавидит то, как сильно презирает в себе неподобающие мысли. Дахён ведь ему нравилась, и даже готов был признать это уже с белым флагом, но когда Хео задала этот вопрос, то у него всё к чертям перемешалось. Белобрысый отходит назад и запускает пятью волос в свои платиновые локоны, выпуская раздражённо пар. С Дахён у него слишком много порывов эмоций и, раз уж на то пошло, довольно страстный секс выходит, но от него парень чувствует себя просто никем, пустым. На мгновение, даже когда Ву дразнил его, тот не может удержаться, чтобы не посмотреть на человека с обожанием во взгляде. Черт возьми. И ведь пялился же наверняка без чувства стыда лишь потому, что никогда толком не заботился о том, что может быть пойманным за такое. Он вспоминает, как по коридору проносились негромкие шаги, которые с каждой секундой все ближе и ближе были. Они переглядываются, останавливаясь. Светловолосый кивает в противоположную сторону, обхватывая удобнее пистолет, и сворачивает в другой коридор, прижимаясь спиной к стене, а Ву возле него рядом. Не быдо такого, чтоб порознь шли на задание. Парни выжидают некоторое время, пока враги подойдут ближе, чтобы устранить их. Перестрелка сейчас совсем не кстати. Чон держит свое оружие уверенно, а молодой достает нож, направив его лезвием вниз. «Тебе идут ножи»—заявляет это так спонтанно напарник, а у того бледной коже пробегают редкие мурашки. Взгляд Су снова на нем, и Чон чувствует, как глаза изучают каждый сантиметр его тела, словно он собирается каким-то образом исчезнуть, не дав толком даже запомнить ни единой мелочи. — Блять, да ну…не…—мотает головой Пак, призожя в себя от воспоминаний, — Я не из этих, Данби. Не неси чушь. — Су, ты засомневался ведь. Я не хочу тебе внушать это, но мне со стороны это показалось. Возможно, я ошиблась. Извини меня. — Ошиблась. Я хочу построить отношения с Дахён. Дико это от меня звучит, но мне она более чем…—замолкает угрюмо, — Так. Нет. Стоп! Данби, какого хуя? Что происходит? Это просто злая шутка Данби и ничего нового. Шутка. Неправда. Ложь. Однако чем чаще он начинает отрицать это лихорадочно, тем сильнее проскакивает воспоминание: преступная группировка подходила ближе, совсем не ожидая опасности какой-либо. Их всего двое, что эти два полуфабриката против больше десяти человек сделают? Чон хоть и не показывал каких-либо эмоций, но вся его широкая спина вдруг выпрямилась и заметно напряглась. Со стороны кажется Пак, что он сейчас куда сосредоточеннее чем обычно. Однако когда призный тон Ву говорит «вперед», тот, точно послушный пёс, набрасывается сзади на одного из них, и беспощадным, быстрым движением перерезает горло. Эти люди не заслужили жить, они понесли столько дерьма в мирный город. Такого хладнокровия капитан еще не видел со стороны своего напарника, но ему опреденно нравилось то, как преступник падает на колени, роняя свое оркжие, и безуспешно пытается остановить кровь, хлещущую сильной струей из раны. «Молодец»—доносится тихое со стороны старшего и Су ощутил давление в левой стороне груди, а затем и легкую радость. Парень одарил капитана одной смелой, дерзкой улыбкой. Он почувствовал себя в казино, где ставит на кон все. Глаза закатываются, пока тело не падает бездыханной грудой, человека грязный пол алой кровью. А когда уже сам Чон накинулся смело на другого мужчину, ударяя со всей силы его прикладом пистолета, преступник от неожиданности и сильной боли жмет на курок своего автомата, который оказывается заряженным, оставляя несколько дыр в стене. Су хотел накрыть руками уши и не слышать этого. Детская привычка. Капитан не останавливается, ударяя прикладом еще и еще. Впервые Пак видел, как эта каменная глыба ростом почти в сто девяносто скалится зверем от каждого своего движения, чувствуя, как разрывает изнутри все сильнее. И ведь остановился только тогда, когда увидел брызги крови. Мужчина выпрямился в спине и бвло отчетлиао видно, как офицерскпя рубашка обтягивала каждую натренированную мышцу, обнажая её элегантно под слоем ткани. Ву прокашливается, утерев край губы костяшкой, и оглядывается. «Ты в порядке?»—поднимает свой взор на белобрысого человек, когда тот был пойман с поличным, что откровенно смотрел на него и восхищённо лыбился, —«Убери эту лыбу со своего лица, Су, она ни к месту, хорошо?» «Ты когда ворчишь, напоминаешь мне мою любимую бабушку»—пролепетал Пак, следуя за напарником. Они, чего уж греха таить, оставляли мертвые тела посреди коридора, не заботясь, что кто-то их увидит. Совершенно плевать. Они просто выполняли не самую лучшую работу. Но для Су она становилась лучшей лишь потому что рядом была эта заноза в заднице. С ним всегда было весело, а иногда, если повезёт, можно было от того услышать серию анекдотов. Однако был момент, который настиг его своим чередом: на одном из задании Су неудачно подставился под пулю и довольно много потерял крови. От шока, что настиг его, не сразу понял, как над ним нависло огромное тело напарника, который пытался предпринять первую медицинскую помощь. «Шкет, держись! Я вызвал скорую, прояви терпение и не ной»—рычит Ву, смотря в глаза с большими зрачками, прижимая к своей груди, и ладонью постукивает по бледной худой щеке. Су зажмуривается, будто пытается вспомнить что-то важное, —«Только попробуй кони двинуть, я за тебя бумажную волокиту делать не намерен, засранец херов». Молодой офицер медленно переваривал сказанное и молчал. Все ярче ощущал тепло этого шкафа своим телом и холодную руку на своей спине, что аж по позвоночнику осыпался рой мурашек. Стоило только о таком вспомнить, как следом решающе добивал ещё один случай, о котором ранее даже не задумывался. Совсем не задумывался. Дело было об изнасиловании школьницы, на которую покушался человек, что был старше её на целых двадцать лет. Сказать о том, что это было довольно мерзко — не сказать, потому что тот говнюк записал на видео их совокупление и пытался шантажировать ту девочку. Су сидел напротив Ву, упираясь коленями тому в чашечки, когда тот с мрачным лицом откровенно сверлил экран ноутбука, на котором представлена видеозапись. Чон нажал на кнопку воспроизведения, забросил ногу за ногу, и, чуть склонив голову, помотрел на монитор. Но боковым зрением видел побледневшего напарника, подавшегося вперед, а потом безвольно опустившего плечи. Су даже не попросил капитана остановить «порнушку», самую правдивую, в которой не было ни капли фальши. Пак пытался не смотреть на экран, но звуки передавали картинку. Обнаженная грудь девушки, ее почти нетронутые бедра и плечи. И этот выродок. «Блять, Ву, какого хуя?»—резко подаётся белокурый вперёд и закрывает ноутбук, —«Противно аж» «Ты такое вытворяешь в клубах, предлагая девушкам прокатиться на «твоём байке». Чего нос отводишь?»—мирно поинтересовался Чон, не выгибая вопросительно бровь, —«Это компромат, связанный с делом. Относись к этому серьёзно, я же не по-дружески решил включить порно, чтоб скучно не было» «В порно половину всё — неправда»—скрестил руки на груди напарник, хмыкая себе под нос, —«Столько наёба, а всё для того чтобы кто-то другой дрочил» «Вижу, ты в этом куда опытнее»—прокомментировал капитан. «А ты — нет?»—вырывается вопрос случайно, совсем без какого-либо намека. «А тебя это почему интересует?»—давит своим вопросом. Пак мотает импульсивно головой и спиной припечатывается к стене, накрывая ладонями разгоряченное лицо, которое бы не стоило обнажать вот так постыдно перед Хео. Офицер затылком бьётся о дерево и запрокидывпет макушку назад, облизывая свою иссохшую нижнюю губу, пока из его рта не вырывается: — Не, не, не. Я конечно шутил про то что «это не гейство, а чистый мужской секс», но не в свой же адрес блять! У меня отношения были только с девушками, с какого мне хуя на мужика переключаться? Вот херню ты сморозила, а накручиваю себе я. Иди нахер, Хео, со своим языком блять. — Пак, а зачем ты себя накручиваешь, если ты «уверен» в себе? —спрашивает снова. Черт. Черт. Слова, произнесенные посреди зала, посеяло мгновенную тишину — воздух закипал от подступающей волны ярости и, возможно, боли и неловкости. Девушка, стоящая напротив негр, гордо вещала о том, что тот испытывает чувства к капитану. — Ты не уверен, да? —наклонила голову та и сочувствующе зыркнула на белобрысого, что скатился по стене и свернулся клубочком, точно котёнок, и уткнулся своим мокрым носом в колени, — Су. Всё хорошо? Скажи что-нибудь. — Это же бред, я же не такой. Я же нормально рос, ничего же не было такого. Это просто блять какой-то прикол…—выпустил разгоряченнвй воздух из себя, — Данби, ну что за глупости? Я и Ву? Ну это же смешно. Он постоянно думает о том человеке. И снится чуть ли не каждую ночь. Там, кажется, они такие счастливые. Капитан улыбается ему так искренне, что иногда парень действительно забывает, что это сон. Су не может любить человека своего пола. Это неправда. И при этом, они ведь абсолютно из разных миров, но почему же тогда он буквально дышит мыслью о том, что в какой-то момент проснется и увидет его сообщение не по работе, а, скажем, просто скинул мем с котиками и подписью «мы». Офицер хочет поделиться с ним всей своей болью, всей своей тоской о нему… Очень сильно хочет просто поговорить с Ву, сильно хочет услышать слова о том, что…гордится им, о том, что нуждается в нём так же, как сам парниша в капитане. Но эти мечты разрушает одна лишь вещь. Чона нет — и это суровая реальность, где эта «два метром роста шкаф» ничего не чувствует к нему, давно остыл телом и возможно даже поистине плевал на него. — Данби, —всхлипывает от потока слез, а сам так глупо давит во все щели улыбку беспечную, — Это же глупо, да? Его же нет. Я так…сильно скучаю по нему…очень-очень. Я даже по отцу так не скучаю… Глупо… Хео садится на корточки перед человеком и прикоснулась к его мокрой щеке и со слабой улыбкой сказала: — Я не считаю твои чувства глупостью. И не думаю, что Ву со мной не согласился бы. Ему смешно, от того и хохочет. Но смех этот не искренний, не тот что лезет с души, а от истерики и безысходности. Был бы отец и слышал всё это, то точно, не долго думая, пристрелил их обоих и даже бровью не повёл. Чтобы сын самого полковника Пак был нетрадиционной ориентации, так ещё и в правоохранительных органах — немыслимо. Отец никогда не поддерживал это «движение» и всегда скептически, нет, негативно относился к этому, будто боялся что к нему кто-то действительно пристанет. Себе дороже. Су же имел своё мнение на счет — он нейтрален, пока к нему самому насильно не пристанут. Как говорится: «не трогает пока не тронут». — Кажется, тир тебе не помогает, —заключила довольно очевидно Хео, глядя на то, как у Пак менялось выражение лица от гнева до радости и обратно, — Есть что-то…что спасает тебя от переизбытка чувств? — Алкоголь. — А помимо него? — Есть кое-что, но…—он отвёл свои смущенные глазенки от неё подальше, — Обещай, что никому не расскажешь. Это будет наш с тобой секрет, если я сам не захочу конечно кому-то рассказать. — Это заставляет меня пасть в интригу и страх. Не люблю такое подвешенное состояние, но всё же пойму тебя на сей раз. Хорошо, даю слово, —девушка прикладывает ладонь к сердцу и кивает головой. Машина хоть и была дорогой, со своими привилегиями, но Данби это нисколько не смущало, потому что ей не привыкать ездить вне условий своего комфорта, так что ей даже было весело ехать в тачке, которая стоит больше её почек вместе взятых. Они ехали в кромешной тишине и девушка не позволила себе даже попросить Су включить какую-то музыку. Человек еле себя концентрирует на дороге, сейчас лучше его не мучать и дать спокойно доехать до пункта назначения. Хер никогда не видела этого парня…таким. Крайне сломленным, запутанным котёнком в огромном сером мире. Крайне сильно хотелось сказать о том, что всё будет хорошо, но Дан понимала — от этого легче не станет ему ни капли. Когда они приехали, то машина остановилась и он, потирая лицо руками, сказал: — Прежде чем мы зайдем, то пожалуйста: не суди меня и не смейся. — Слушай, меня даже преступники так не запугивали, серьёзно, —приподнимает вопросительно бровь и посмотрела на здание скромное, — Куда мы приехали. — Доверься мне, хорошо? Просто хочу, чтобы это ты увидела. Я в это вкладываю душу. Потому что никто кроме тебя на это не посмотрит…ну…с интимом что-ли? Пойдём. Здание как снаружи, так и внутри ничем толковым не отличалось. Это походило на студию, где тоже ведётся охранная система, с которой Су легко справляется с помощью денег. Он из богатой семьи и ясное дело у него в привычке усталой есть такая чёрта как пихать деньги для решения каких-то препятствий. С каждым шагом Хер только сильнее убеждалась в том, что это была некая танцевальная студия, судя по обложкам и вывеская на стенах. — Танцуешь? — Тяжело объяснить, просто…знаю, что ты меня поймёшь. Они заходят в довольно широкий зал для, видимо, тренировок. Мужчина включает свет и видит много танцевальных станков и пилонов. Естественно, в танцевальных студиях развивают различные виды танцев, но вот видеть во всем этом Пак Су как-то несвойственно если честно. Офицер просит её уместиться на спортивных матах и просто подождать. Это пугало, интриговало. В конце комнаты была маленькая сцена, для чего конкретно она использовалась — крайне непонятно. От лёгкой духоты капельки пота бегут по позвоночнику и на мгновение задерживаются в ямочках на пояснице Хео. С той сцены послышалась мелодия, а затем уже далеко знакомая песня и Данби готова на кон всё поставить, что сейчас Пак Су будет танцевать под неё. С малюсенькой сцены просочились нефритовые софиты от прожектора, и в ней она увидела стоящего полицейского в одних лишь чёртовых тёмных джинсах. Красноволосая заметно округляет глаза и первая мысль, которая вылетает у неё из рта, это: — Да ну не, ты гонишь. А он её и не слышал. Он хочет прочувствовать мелодию, которую сам исполнял. Если память не подводит девушку, то это была Heartbeat, которую исполнял Childish Gambino. У неё не воспринимается совершенно тот факт, что это пел не певец какой-то там, а сам Су, вытягивая свой голос довольно неплохо для человека, который ловит преступников. I wanted you to know That I am ready to go, heartbeat A heartbeat I wanted you to know Whenever you are around, can't speak I can't speak Забывает обо всём. О том, что ему надо искать отца; о том, что надо отпустить смерть Ву и жить дальше; о том, что как ему теперь смотреть в глаза Дахён. Плевать. Когда Пак отбросил все предрассудки, все страхи, все комплексы юности, он мысленно пришёл к главному. Парень выгнулся хищным леопардом и словил на себе умеренных взгляд Хео. В этих глазах нет капли удивления или стыда — только сочувствие и восторг смешанный. Су падает на колени, выпуская изо рта строчки песни, для красочности атмосферы предельно разводит бедра в стороны и касается себя, но в голове довольно пикантная картина мелькает — то, как его трогал капитан и ему крайне стыдно. Стыдно за эти мысли, но лучше об этом поразмыслить потом. Не сейчас. Белокурый парень прогибается и понимает, как нарастающий ритм выбивал искры. Голос, тягучий, как расплавленный шоколад, застывает, не успев вскипеть толком будто. Данби вздыхает вместе с ним. Впервые видит человека, который так же искусно отдавался какой-то песне сполна, забивая на всё. Сквозь потоки света, лимонные, фиолетовые лучи, сквозь мерцание шара долетает до Су расслабленная улыбка желтоглазой. Она проникалась в эту ночь, проникалост в то, что пытался сказать парень через строчки. Ему больно и страшно, но при том сейчас смиряется со своей оплошностью и говорит о чувствах. Сейчас этому офицеру была так плевать о том, что сказал бы отец, что сказала бы Дахён. Кто они такие чтобы вершить его судьбу? Почему вечно кто-то за него должен что-то решать? Да, парень родился с золотой ложкой во рту, и может себе довольно много чего позволить, однако это не значит, что и его можно подкупить деньгами. Раньше Пак не мог себе позволить что-то прямо и в лоб донести до ворчливого, упрямого отца, потому что тот всё всегда лучше всех знал. Но никто ведь не учёл, что даже полковники ошибаются, потому что это…свойственно для людей. Свойственно для ВСЕХ. Белобрысый весь пошёл в мать — так обычно говорил отец с неким укором. Мальчик всей душой любил маму и никогда не мог понять, почему такая добрая женщина оставалась с этим тираном. Он ведь жить никому нормально не давал и раздавал свои приказы даже дома, мол, чтобы всё по струночки ходили. Это настрлько невыносимо было, что парень навзрыд ревел в подушку и пытался заткнуть себя когда отец мимо комнаты проходил. Су не хочет, но всё равно вспоминает довольно много неприятных ситуаций. Один за другим настигал его в этот тяжёлый день. Помнит, как еле спихнул с себя мужика в пальто и тут же получил удар под дых. К счастью, успел втянуть мышцы, и постоянные тренировки сделали свое дело — удержался на ногах. Однако он тогда только начинал ходить в спортзал, потому что отец не потерпит жирдяя в доме, и плевать ему было, что Пак склонен к полноте. Несмотря на выставленный блок, дважды угостил противника в челюсть. Тот врезался затылком в стенку кабины машины и ненадолго отступил. Юноша держался за нос. Кровь текла у него между пальцев и даже забрызгала белый снег. И единственное, что тогда выбило из рассудка — так это женский визг. Бритый Су, которого совсем недавно знатно саданули затылком в стекло, кое-как отделался от боли и принялся атаковать на своего обидчика с тыла. Ощутив вокруг себя чьи-то руки, но мотнул головой назад. Затылком угодил бандиту в нос, что-то хрустнуло, тот заорал. Пацан развернулся, занося кулак, и тут же получил пинок в ухо. Перед глазами заплясали искры. Дальше он видел происходящее кусками, но в них чётко слышал горластый голос отца. Пак Су- позор семьи. Песня завершается, а вместе с ним и мерцающее от пола тело замедляется, голос становится тише. Когда всё подошло к концу, то тот элегантно поклонился и запрокинул волосы свои назад, устремляя свои глаза на зрительницу. А у той сердце бьётся не на шутку, потому что она так же зарядилась этими эмоциями, которые преподнёс офицер через исполнение песни и танца. Это было довольно интимно, необычно и, чёрта с два, непривычно. Эти пластичные, уверенные движенмя были кажется годами надрючены всеми действиями, что напоминали стрип-пластику, от которой Данби тошнило. Но как это преподнёс Су — совсем иное. В этом не было извращения, не было намёка на похоть. В этом всес были чувства, выплеск эмоций и крик о том, что ему надоело петь под дудку общества и семьи. Он — личность, он — человек прежде всего. Ему свойственно плакать, злиться, любить, ругаться, смеяться. — Я…—парень отводит снова по привычке глаза в сторону, спрыгивая с невысокой сцены и приближаясь к девушке с тем же голым торсом. Хео не смотрела на его торс как-то отдельно, что крайне удивительно, ведь тренированное тело офицера было довольно-таки подтянутым и выстроенным атлетически, — Я не знаю, что на меня нашло. Наверное…—запрокидывает голову назад и выдавливает расслабленный, осознанный смешок, — Наверное! я бы хотел, чтобы он на меня сейчас посмотрел. Хотел бы, чтобы он ощутил это. Не знаю…глупо конечно все это. — Скажи…—Хео поднимается и ловит на себе его глаза, — Давно ты движения стрип-пластики знаешь? Это поэтому тебя со стрип-клубов не вытащить было?.. — Я находил в этом что-то красивое, но…—вдох, — Сам я никогда в клубе не танцевал. Это для меня было личным. Если бы я танцевал, отец меня давно убил. Знаешь же его… — Если это приносит тебе удовольствие, то почему не попробовать? Понятное дело, в связи с тем, что ты в правоохранительных органах работаешь и идти после такого в стриптиз — это равносильно, что идти после педагогического в бардель, —изъясняет, — Но если ты считаешь это личным, то нет в этом ничего плохого. По крайней мере, я так считаю. — Тебя это действительно не смутило никак? Всё же дело такое…со стороны иначе наверное смотрелось. — Честно? Давно я не видела чего-то прям стоящего в плане танцах и исполнения песни. Я как будто снова очутилась в том возрасте, где я на стадионе танцевала. Петь я конечно не так хорошо умею как ты, но душа вырывалась только так. — Впечатляюще, —он впервые за это время давит улыбку более честно, — Дан, спасибо тебе большое. Извини, что по итогу мы не решили вопрос с твоим отцом. — Напротив, я отвлеклась и забыла о нём. Пусть делает что хочет, не хочу загружать себя этим в ближайшее время, —закинула руки в карманы, — Это будет на его совести, хотя сомневаюсь, что она осталась. Я бы не отказалась сейчас на самом деле покопаться с поисками твоего отца. Что скажешь? — Лучше завтра утром. Раз у вас скоро практика производственная заканчивается, то лучше бы нам успеть с поисками. Надеюсь, он жив. Не хочется на самом деле подключать вас, студентов, к этому, но для вас с Данте это будет как некий опыт и помощь. Я не доверяю участку, зная то, что там многие охотно принимают взятки и добросовестно могли соглашаться на условия вашего злодея. Как его там…в общем, ты поняла. Давай я тебя всё же до дома отвезу, ты пару часов храпу дашь, а утром мы с твоим адекватным товарищем попробуем что-то подумать. Что скажешь? — Я понимаю, сон важен. Как и для меня, так и для тебя, а для Данте и подавно. Он скоро меня в чёрный список кинет, я вечно засоряю наш с ним чат глупыми записями с юристами или офицерами. — Я в общий чат сотрудников скидывал мемы с волками, ты сейчас серьёзно? Давай не будем хуями мериться, я знаю, что ты у нас девушка с сюрпризом, но позориться всё же больше всего люблю я, —развёл руки в стороны, так и радостно вспоминая о том, как же всё на дух не переносили когда Пак скидывал в серьёзный общий чат что-то довольно глупое, смешное. Для него такие картинки были чем-то родным, славным. Не было ни одного у него чата с людьми, где он не скидывал мемное фото. Было что-то в этом молодом полицейском забавное, такое цепляющее прям за душу, что отпускать и вовсе не хотелось. И его это «Доброй ночи, недо-полицейский» так хватало за девичье сердце. Иногда случайное знакомство оказывается и далеко не случайным. Поразительный мир.***
Утро выдалось крайне холодным, что пришлось даже накинуть на себя куртку, в которой Хео выглядит больше на расплывшийся блин, нежели на человека. Девушка зябко пожимает плечами, разворачиваясь лицом и к остановке. Прохладный воздух без спроса врывается в лёгкие, доставляя жгучий дискомфорт. — Доброе утро! —хрипло смеется староста, кидая фантик от сосательной конфеты куда-то в сторону. — Хуютро. Фантик подбери, Данте, —шикует желтоглазая с порога. Она склоняет голову набок, внимательно разглядывая своего однокурсника. И к своему большому удивлению замечает, что тот несколько сконфужено хмыкает, но всё же выкидывает фантик от конфеты, — Су тебя осведомил тем, чем мы займёмся в ближайшие дни? — К сожалению, —выдает он, переходя в серьёзную, почти профессиональную позицию, — Одного кофе недостаточно будет. Дело, касаемое товарища полковника, крайне сложное, учитывая то, что мы не имеем особого права участвовать в расследовании, так как мы не аккредитованы. — Это хорошая практика. — Данби, это не практика простая. Как ты так можешь говорить, когда дело касается самого полковника? Это начальник и отец твоего знакомого. Это человек, прежде всего. Пусть и человек он…нехороший. Выгибает бровь дугой, с легкой улыбкой глядя на эти жалкие попытки дотронуться до её души. Ей жалко больше младшего Пака, нежели этого старого кренделя. Если бы раньше у неё спросили про сочувствие, то она ещё бы поддержала слова старосты, но не сейчас. Она понимает, что парень пытается быть лояльным, но в данном случае ты либо «за», либо «против». — Да, конечно, —бубнит в ответ, опуская подбородок в воротник куртки и разворачивается лицом к дороге. Слышно, как староста шмыгает носом, но все также стоит за ее спиной. Она определённо не особо была впечатлена его речами. — Ты делаешь это только из-за господина Пака, —не вопрос, а уже как прямое утверждение было со стороны парня. — Именно, и ничуть не жалею, —не выдерживает Хео. Ее столь неловкая грубость отдает искренней злостью. Будто ей все равно. Девушка не хочет идти, если честно, торопиться в участок, но строгий взор Данте всё же вынуждает ее направиться вместе с ним в здание. Его разговоры о практике с утра очень сильно утомляли, а потому перед тем как им открыть дверь, девушка хватает паренька за капюшон и тянет подальше от «дома-дурдома» ближе к вагончику с кофе. — Маршрут перестроен, —подмечает красноволосая. — Мы же сейчас опоздаем! — Слушай, хорош гундеть? Кофе Су возьмём — и будет как паинька, — подобные фразы ее прилично раздражают, хоть и где-то в глубине шкурки радуют. С ней точно он не соскучится. Картинки на экране компъютера менялись с не возможной скоростью. Пак Су усердно пытался найти хоть что-то в данных ноутбука отца. Пальцы проходились по клавишам, как вдруг мурашки ударяют по спине, заставляя его вглядеться как можно внимательнее. Секунда и замирает, не успевая как-либо обработать информацию. Он находит переписку по электронной почте с интересным человеком, суть которой состояла в том, что «важному человеку» нужен был какой-то препарат, а у них дефицит в городе красного фосфора. С чем связано — непонятно. Вот только белобрысый не припоминает что-то о том, чтобы отец ходил по больницам и лечился. Папа из тех людей, что не любил поликлиники и лечился с девизом «само пройдёт». — Что за хероборина? Ещё и препарат хрен вышепчешь, —прищурился он, — Я если прочту — демона не вызову? — Демона не надо звать, он сам пришёл, —в кабинет заходит вальяжно Данби и перед тем как Су уже захотел читать нотации о том, что они опоздали на шесть минут, девушка молча ставит перед ним кедровый капуччино без сахара прямо под нос. Пак оглядывает стаканчик бумажный и поднимает ладони перед собой, говоря: — Разъебала, не поспоришь. — Я же говорила, —заулыбалась Хео, когда увидела чуть встревоженное личико старосты, — Итак, белобрысый, какой план? Есть версии? — Ещё раз такое выкинешь, и я не зачту твоё пребывание в участке в вашем бригадном журнале. Не выпендривайся, —прищурился Пак и с грохотом кинул им на край стола папку с бумагами, — Отсортируешь бумаги — дальше разберёмся. Данте, ты поможешь мне найти один препарат. — А чего мне бумаги, а ему — поиск препарата? Это нечестно! — За базар отвечай, я всё ещё присматриваю за вами. Поэтому это тебе напоминание, что никакой кофе меня не подкупит. Чем раньше начнёшь, тем быстрее освободишься, —откинулся на спинку стула молодой офицер, — Всё очень просто. Мне твои выкрутасы с утра вообще не канают, так что давай без ругани. Деликатно, дипломатично. Он никогда не любил подростков, которые набивали себе цену. Иронично, ведь Су был, в молодости, точно таким же проказником и тем самым никем нелюбимым парнем, что хвастался значимостью отца. Не хочет даже особо вспоминать те годы, когда раскидывался деньгами направо и налево и даже не обижался, когда у него, в школе, дети деньги крали. У него их было достаточно, что и не считал. Чуть постарше начал кликать везде о том, что его отец — полковник в полиции, когда на него наезжали парни со старших классов. И сколько бы Су ни звездился титулом папы, чувство отвращения к нему не пропадало. Наоборот — только усиливалось. Ему до блевоты не нравилось об этом говорить, но страх перед отвественностью был настолько высоким, что не знал, как лучше выкрутиться и выйти сухим из воды. Это было несамая приятная пора, когда каждый день за его спиной обсуждали белобрысого паренька и назвали «денежным кошельком». Друзей особо не было, а вот врагов — хоть жопой жуй. Каждый раз, когда мог слышать от кого-то из ребят о том, что он сын главного мента в городе — по позвоночнику снисходили мурашки. Страх. Простой человеческий страх. С возрастом стал понимать, что ни одни его понты не стоили всего того, чего хотел тогда. Каждое упоминание папы оставалось жгучим следом на сердце, которое сейчас, за компьютером, держится на последних тонких волокнах. Ворох бумаг, некогда разложенных по стопочкам, приглкшился со временем и перед глазами Пака замаячила красная голова студентки, что не могла на месте сидеть, когда есть важное дело. Данте методично искал прерарат, но по его лицу не скажешь, что обнаружил что-то хорошее. На фоне привычный гул принтера и гудения телефонов. А девочке бы сейчас раскрыть это гребанное дело и найти полковника для Су. Пак берет вибрирующий смартфон, видит входящий вызов и раздраженно принимает его, даже не обращая внимания на то, кто звонит. «Доброе утро, Су. Ты в участке?»—доносится женский голосок. — Да. Я занят, Дахён, давай позже созвонимся? —вздыхает молодой мужчина. «Вообще-то я тебе помочь хочу»—хмыкнула, —«Я по поводу твоего отца. Может быть, эта информация полезна будет. Но это надо не по…телефону» — Подъезжай. Как приедешь, дай знать. Я предупрежу своих, —в какой-то момент голос парня смягчился, плечи расслабились. Она завершила разговор и запрокинул голову назад, цокая языком, — Как успехи, Данте? — Вышел на кодеиносодержащие препараты, —произнес паренёк и как-то брезгливо сморщил нос свой, — Это же наркотический препарат. — Зато от кашля¹ зачётно помогает, если дозу не превышать, —иронично подметила Дан без всякой нотки сарказма. ¹— Кодеи́н — наркотический анальгетик, алкалоид опиума, используется как противокашлевое лекарственное средство центрального действия, обычно в сочетании с другими веществами. Обладает слабым наркотическим (опиатным) и болеутоляющим эффектом, в связи с чем используется также как компонент болеутоляющих лекарств. — И каким образом ты вышел на кодеиносодержащие препараты? —поинтересовался Пак, как после этого Данте с неохотой сказал, что в этом длинном названии «лекарства» сдержится дезоморфин. Девушка, как только услышала об этом, в её голове сразу же всплыл разговор с Чханом, который то и дело, что мельком рассказывал о этом полусинтетическом опиоидном наркотическом анальгетике. Кажется, в простонародье называют его «крокодил». Следуя из этого, староста решил покопаться в источниках, где говорилось о том, что дезоморфин изготовить можно и в домашних условиях: из кодеиносодержащих препаратов, с применением кристаллического йода и красного фосфора. — Разве дезоморфин не был популярен среди маргиналов? —прищурилась желтоглазая. Эти разговоры, порой становившиеся такой роскошью в загруженном графике Су, были глотком свежего воздуха, — Зачем важной шишке дезоморфин? Это же дешманский наркотик. — Тебе виднее что-ли? —хмыкнул староста. — Ты просто с Чханом тесно не общался, он за эти темы шарит будь здоров, —погладил пальцами своими подбородок Хео, — Всё равно этот наркотик не сравнится по цене с героином. Да и зачем им? — Да погоди ты, —отмахивается Данте и пролистывает переписку с тем самым человеком, с которым общался полковник, — Черт, что за брехня? Господин Су, не хочу вас расстраивать с утра, но здесь речь о кодеинесодержащем и о красном фосфоре. Это стопроцентно «крокодил», но в самых верхних переписках речь идёт об амидоне! Кто вообще говорит о таком в переписках на почте?! — А если это афера? Привлечение внимания для таких, как мы — клоунов, —взмахнула руками студентка, — А вообще, о таком беседуют в тех соцсетях, где нельзя прослушать спецслужбам. Это ну точно афера, я вам говорю! — Мой отец не умеет пользоваться соцсетями, где используется мощное шифрование, где отправитель и получатель могут прочитать сообщения, —утвердил офицер, — По крайней мере, не видел у него в телефоне таких приложений. — Второй телефон? У него был второй телефон? —спросила Данби, — А первый телефон отследить пытался? — С чего ты взяла, что у него был-…—Пак приподнялся резко из-за стола, но когда до него дошло опознание, он акуратно присел обратно, — Он отдал свой старый телефон любовнице, потому что та свой утопила и ходила первое время с ним. По крайней мере, так говорил сам отец, а сам бродил с тем, который я пытался найти. Последнее его местоположение — сдача цветного металла, но это было тогда, когда он поехал на задание. Я уже ездил туда и не смог найти. — Может, съездить к любовнице? —хмыкнула девушка, — Данте, так что там с наркотиками то? — Как я понял, у одного из знакомых полковника, которого они оба знают, обнаружили рак головного мозга и проводили светскую беседу о чудодейственных препаратах, —пояснил тот, — Не нравится мне это. — Дождёмся Дахён — там и помозгуем, —отсалютовал офицер. — Ну-ка, Данте, двигайся, —подруга уселась на край стала, где располагался староста. Ему не привыкать уступать этой прохвостке, но уж сесть на свой стул можно было. Впрочем спорить сейчас о стуле было бесполезно, пока девушка что-то усиленно искала, рыскала если быть точнее, по просторам интернета. И пока те двое перебирали, накидывали идеи, Су позвонила Чанг и он на какое-то время отлучился, оставляя «малышариков» наедине. Парниша косо смотрел на эту серьёзную мордашку и не мог не усмехнуться про себя. Однако сердце его подпрыгивает через какое-то время, когда та внезапно хлопает по стулу и выкрикивает: «ДА НУ НАХЕР!». В этом была вся Данби — за языком действительно не следит. В этот момент ужасно зашли в кабинет Су и Дахён, и они даже слово проронить не успели, как Хео подскакивает с места и говорит рассержено: — Су, «Уроборос»! — Извини? —захлопала глазами Чанг, когда Пак косо зыркнул на неё. — Один из тех препаратов в переписке был произведён этой фармацевтической компанией! Года три-четыре назад его списали с производства из-за сильных подобных эффектов. Но где гарантия того, что его не стали больше производить? Продавали может быть нелегально людям ещё тогда! — Данби, компания сгорела. Ты же в курсе. А переписка была месяц назад, —скрестил руки на груди мужчина и пригласил Дахён расположиться на диване. — Вообще-то, Данби подвела к тому, о чем я как раз и хотела сообщить, —таинственно заявила Чанг, закинув ногу на другую, — В день пожара некоторых сотрудников не было, но когда они оттуда ушли после всего этого, то стали искать работу. С некоторыми я была очень хорошо знакома и недавно выяснилась…что оставшиеся резервы остались целыми и кто-то из ушедших ими охотно пользовался. — Завелась крыса, —подытоживает желтоглазка. — Или крысы, —предположил товарищ, — И что нам это даёт? Предположим, злобная компания торгует нелегально. Как нам их выловить? И кто руководит этой конторой? — Это всё ещё моя компания, парень, —выпрямилась в плечах Дахён и чётко отставила свои границы. Данте не особо знал эту молодую женщину, поэтому так необдуманно ляпнул. А когда до него дошло, поймал на себе недобрый на миг взор Пак. Хоть Су и был старше и куда опытнее старосты, парень всё же временами думал, что он здесь единственный адекватный. — Прошу прощения за грубость. Я не хотел оскорблять как-то, но раз такое дело, то лучше и меня во всём просвятить. Ваш отец был замешан с нелегальными делами, а когда произошёл инцидент с пожаром, то очень много шума было, —отвёл взгляд парень, — Я хочу просто понять. — Мой отец связан напрямую с её отцом, —довольно честно отметил Су, — И я не понимаю предположенного Данби мотива им устранять моего отца. Они хорошо сотрудничали. Наверное. Дахён понимала, что это и её косяк, что такое допустила. Хоть её отец и не был кровно родным, желание вспоминать о нём пропадало молниеносно. Кто бы знал, что так тяжело отпустить собственные неудачи. Ведь она была близка к успеху, но ничего не получилось. Какой бы ни была: идеальной, суровой, чёрствой, человеком на дне — все равно происходит именно это. После того, как произошёл пожар в компании, на самом деле жить от этого легче не стало. Это просто тормозящий фактор. В моменте Чанг даже приняла нелёгкое решение — замкнуться в себе, наконец выбрать долгожданное одиночество. Но стоит ей только встретиться с Пак Су, как все эти мысли улетучиваются. С ним, на удивление, после всего этого общаться стало легче. Но временами, в моменте она не понимает, зачем живет. В чем предназначение, смысл бытия. Устала уже от осуждения какого-либо в свой адрес, да так, что просто кладет на это огромный резиновый член. Ведь по правде — всем наплевать на самом деле, какие у нее проблемы. — Людям неважны отношения, когда дело касается собственной шкуры. Все мы по натуре эгоистичные, —внезапно заявляет об этом староста. — Какой-то у вас парень пессимистичный, —щурится Чанг, — Откуда вы его взяли? — Это мой одногруппник, —поясняет Хео. — Точно, —закатывает глаза Су. — Мой отец — инспектор, мистер Пак. Я хочу пойти по стопам своего отца. Мне нравится работа в правоохранительных органах. Я же рассказывал вам, —слегка обиженно пробормотал юноша, скрестив руки на груди. Хео только сейчас вспомнила о том, что староста об этом и ей говорил, но настолько редко упоминает это, что каждый раз — как первый. — А, ещё один мальчик со связями, —закатила глаза Чанг, — Расслабься, я такая же. Желание идти по стопам родителя — тот ещё геморрой. — Мы с вами разные, мисс Чанг. К вам это тоже относится, мистер Пак, —поднялся молодой человек из-за стола и запустил пятью в свой короткие светлые волосы, убранные в хвост. Данте нахмурил чуть брови свои, сводя в переносицу, и подумал о том, что зря зарекнулся об этом. Его чувства такие тянущиеся, почти не болезненные. Взгляд такой глубокий, уравновешенный, уверенный в своих словах. Моментами Данби понимает, что ничего не знает толком о старосте, не знает кто он по сути своей. Парень прикусил изнутри щеку и на какой-то момент выронил невзрачное «Я ненадолго отойду». Хео провожает задумчиво его, ловит на себе взгляд Пак, который тоже не особо был в курсе этого невзрачного поведения пацана. Дан поднимается и следом решила пойти за одногруппником. Она находит его у одного из кабинетов, где на табличке было написано «Инспектор по делам несовершеннолетних», а внизу подписано «Морган О’Коннелл». — Данте, ты чего? —спросила девушка, подходя к товарищу всё ближе и ближе, — На тебя это было совсем не похоже. Тебя расстроили слова Дахён? — Мне неинтересно слушать что-то из разряда того, что я попал сюда благодаря отцу. Это не так, —его взгляд падает на табличку с инициалами инспектора, которого Хео ни разу в жизни и не видела, — Я всё делал сам, если она и мистер Пак работают против своей воли, то мне нравится моя учёба, моя будущая работа. Не хочу думать, что кто-то считает, что это труды каких-то поблажек. Со стены, прямо ему на плечо, брызнул освежитель воздуха. Лавандовый что-ли? Впрочем это не имело значения. Она смотрела на профиль старосты и не могла не спросить у него о том, это кабинет его отца. Данте молча кивает головой, больше ничего толком не сказав обо всем этом. Стоило всё же поддержать его как-то. — Я только сейчас вспомнила, что ты ни разу не называл свою фамилию. Точнее, у тебя же она другая, разве нет? — У меня фамилия от матери, они с отцом развелись, —грустно улыбнулся, — Мама решила, что фамилия Керри мне подходит больше, нежели О’Коннелл. Потому что я тогда был был как ирландский политик¹. ¹—Да́ниел О’Ко́ннелл (англ. Daniel O'Connell, ирл. Dónal Ó Conaill, известный в Ирландии как «Освободитель» или «Эмансипатор» — ирландский политический деятель первой половины XIX века. Выступал активным сторонником Католической эмансипации (англ.)рус. — права католиков быть избранными в Вестминстерский парламент, которого они не имели в течение более чем столетия, а также отмены Акта об унии Великобритании и Ирландии 1800 года. — Даниэл Керри звучит так себе, чем Даниэл О’Коннелл. Хотя я тебя всё равно Данте зову, —усмехается ему в ответ. Тишина. Шипение лавандового освежителя. Было его едва слышно, как тикают большие часы на стене. Он приподнимает уголок губ вверх, но ничего не отмечает по замечанию девушки. Они смотрят оба на дверь кабинета, и ничего не делают. Их мир поглощает необузданное пламя. — «Данте» — лучший вариант, —срывает с губ парня, что засовывает руки в карманы, — Как-то привык к этому. Как переехал в Сеул, так и стали призывать так, я тогда ходил со светлыми волосами, всё действительно думали, что я похож на молодого персонажа из «Devil my cry». Лично я не особо играл в эту игру, и не интересовался этим. Данби сдержала смешок. Она решила коротко рассказать о том, что в этой игре Данте являлся главным героем серии игр Devil May Cry. Кажется, он являлся сыном демона Спарды и земной женщины Евы. Главный герой являлся охотником на демонов. Тем, кто гоняется за теми, кто убил его мать и поработил брата Вергилия. — Сложно, —закатывает глаза староста, — Брата у меня нет. Есть у нового мужика моей мамы сестра, но я с ней не в хороших отношениях. Впрочем, я как-то особо сам не старался подружиться с ней. — Тяжело пережил развод родителей? —интересуется. — Не сказать, что тяжело. Я сам начал понимать, что они устали друг от друга и держались до последнего из-за меня. Первое время я переживал больше за них, нежели за свои чувства. Я просто ничего не ощущал. И сейчас так же. Я с обоими родителями в хороших отношениях. Это их выбор, они взрослые люди. Порой Хео чудится, что внутри Даниэла отшельник, мудрый бродяга. Не тот, кто колесит с семьёй по миру, или пользуется современными услугами человечества. Нет! Тот, кто однажды ушёл, и не вернулся. Он остался там, в своём здравом уме и выделяется очень сильно среди сумашедшего общества. Возможно, Керри бы с ней согласился. Не так часто, но всё же вспоминает о том, что хотел бы просто взять небольшие запасы еды, выйти из дома, закрыть за собой дверь, выйти на улицу, выкинуть ключи, телефон, паспорт, и не разрешать людям спрашивать своё имя. Чтобы полностью забыть кто он, для чего, зачем и как. Тупо выйти из дома, и просто идти до бесконечности туда, куда глаза глядят. Идти, идти, и наблюдать за тем, как мир живёт внутри себя. Дании думает, что в душе Данте сплошная морская тишь. Либо тихий лес, где изредка слышится каждый шорох ветра, хруст веточки под ногами. — Красиво сказано, —отвечает спустя какое-то время красноволосая. — Если однажды мир пойдёт против тебя, то я буду прикрывать тебя и продавать тебе патроны. — Подавать, может? — Нет, —отрезает Керри, — Патроны дорогие, а я тебя не содержу. — Козёл, —обиженно надула губы. — Не отрицаю, —не сдержавшись, улыбнулся широко-широко, да так, что щеки у него по швам бы сейчас разошлись и это нужно было бы вручную зашивать. В коридоре было прохладно, поэтому ее тело покрылось мурашками, даже не смотря на кофту. — Слушай, —пробормотал Данте, — Ты с ней знакома? Ну, с мисс Чанг. Тебя серьёзно каждый знает в этом городе? — Случайно познакомилась, —отметила, — Сама не в восторге, что меня знают. Популярность мешает. Она слишком приторная. Дахён иногда остра на язык, но в целом неплохая, хотя её скептицизм порой меня раздражает. Керри шумно дышит, она слышит и чувствует гулкое сердцебиение. — Ясно, —отрезает он. — Дани-и-иэ-эл! Лучик ты мой, привет! —с конца другого коридора раздался звонкий женский голос. Керри пошатнулся и, едва ли не сморщившись, встал позади Данби. Хео озадачено кинула взгляд на своего напарника и одногруппника по совместительству, а когда на его лице просочилось напряжение и лёгкая паника, то она приподняла бровь и всем видом спросила будто бы у него, в чем дело. — Видишь ту девушку? Это Тохва, вы, кажется с ней знакомы. Как минимум она тебя знает. Я ей часто помогал с компьютером, и она вот…сюсюкается теперь со мной. То шоколадкой угощает, то на кофе зовёт. А я отказать не могу. Я ж ей в племянники гожусь, ей богу, —зажмурился он и холодно вздохнул, — Может, она просто вежливая? Тохву она знает. Кажется, это та молодая офицерша, что тогда вышла из кабинета полковника со слезами. А сейчас, видя её в конце того коридора, то не может узнать ту офицершу: девушка наклоняется, чтобы поймать прицепившийся к каблуку фантик. Она была в теплом пальто песчаного оттенка, и единственное, что так сильно привлекает внимание — это растянутая улыбка, окрашена в помаду винного оттенка. Её нежно-персиковые локоны убраны в аккуратный низкий хвост, но впереди выбившиеся из прически тонкие пряди придавали образ Тохвы более нежный. Прохлада раннего утра пробирается под тонкую ткань платья молодой офицерши. Когда она подходит к ним и радостно приветствует их, то её внимание сразу же переключилось на Даниэла, который то и дело, что сзади несильно сжал в пальцах ткань кофты Хео. — Здравствуй, Тохва, —сдержанно выдавил из себя молодой человек, сглотнув нервно слюну. — Как у вас настроение? Не хотите составить компанию мне и попить кофе? Я видела, там завезли фисташки, можно теперь раф заказать с тертыми орешками, —офицерша наклонила голову на бок и продемонстрировала свои сияющие от чистоты зубы. — Неплохо? —произнесла Данби, — Вижу, ты сегодня бодрая. — Ах, да! —закивала Тохва и прикрыла рукой рот, сдерживая лёгкий смешок, — Просто с утра пробежку устроила. Решила включить это в свой рацион. Это очищает голову от плохих мыслей. Так что? Составите компанию? — Вообще-то…—не договорила Хео, как её сразу же перебил Данте, ничуть не страшась: — В данный момент мы заняты, мистер Пак завалил нас документами и мы пытаемся ему помочь с поиском полковника. В следующий раз, хорошо? Благодарим за приглашение, —среагировал тут же парень и потянул за собой, а та, не отставая, пыталась не заржать от этой нелепой картины. Данте хлопнул ей по затылку, рыча себе под нос, чтобы не делала такое лицо, особенно при этой девушке. — Пф-фх-ха-ха, ну ты видел бы своё лицо, —прошептала желтогдазая, несмотря на старосту, — Ну а что? Радуйся, что я тактично не слилась и не оставила тебя с ней наедине. Ты сразу становишься нахохлившимся ёжиком. — Иди нахер, —выдыхает, — Я её младше на три года. — И? Тоже мне проблема, —закатила глазенки и развела руки в разные стороны, — Это же не десять лет разницы. — Я сюда пришёл учиться и практику получать, а не отношения заводить. Особенно отношения на работе, —на этой ноте парень открыл дверь и зашёл в кабинет Пак. Странный он. Хотя, в конце концов, они выполняют общее дело. Она терпеливо выдерживает этот неловкий момент, который провоцирует интересные мысли, и следует за ним. Когда Данби говорит ему напрямую, что Тохва очень вежливая и дружелюбная, он вдруг разражается какой-то тирадой о том, что не хочет это обсуждать. Су встречает их с приподнятой бровью и спрашивает, причём тут офицерша. — Да Тохва катает к Данте, а он как мальчик избегает её, —коротко и понятно отмечает Данби и уворачивается довольно лихо от шлепка по затылку со стороны старосты, — Ну серьёзно! Она противна тебе что-ли? — Нет. — Ну сходил бы, кофе попил. Я не думаю, что мы что то криминальное без тебя раскроем, —не понимая в чем дело, предлагает Су, так и не подняв особого взгляда на парня. Его сейчас привлекал экран с документами, а стоящая рядом Дахён только и ноготком указывала ему что-то, да подмечала маленькие детали, которые могли бы сыграть роль для расследования. — Да вы прикалываетесь, —сомкнул пальцы на переносице Данте, — Нет. Я хочу помочь расследованию. Данби почему-то представила, как Данте прислоняется спиной к стене, сползает по ней вниз и долго сидит, уткнувшись носом в колени и мысленно прокручивая у себя в мыслях, как глупо ведёт себя. Хео в кулак хихикает и замечает, как лицо старосты не меняется, оно было таким же бесчувственным, холодным. — Зануда, —комментирует девчонка и плюхается на подоконник. — Я же сказал, она мне в старшие сестры годится, —закатил глаза староста, и от безысходности разводит руки в стороны, — Она выше меня в полголовы, я чувствую себя малолеткой. Кем и прихожусь. — Ты дурак? Тебе двадцать один, мне уже двадцать. Подумаешь три года расхождения, —проворчала с недовольством Данби, — И что ты к росту прикопался? Если ты карлик херов, то не обязательно же жалкий. — По себе судишь? — Не уходи от ответа. Нравится или нет? — Нет, —на выдохе говорит Данте, снова сжимая пальцы в кулаки и хлопая себя ими по бёдрами. — Долбоёба ответ. Дахён не могла закрыть рот, который сам по себе открылся от удивления, от такой странной динамики между этими двумя детьми. Совсем не узнавая себя, она опускает взгляд и прячет руки за спину. Улыбка постепенно переходит в смех, и она прикрывает рот ладонью, переводя на Су взгляд. — Да хватит меня оскорблять. Что за ребячество? —староста стоит напротив неё, тяжело дыша и никак не мог поверить, что только что сказала эта девчонка, — Мне неинтереснв отношения. Хватит меня докучать. — У тебя были до этого токсичные отношения? —интересуется Хео. — У тебя был секс по дружбе, после которого ты привязался? —закидывает вопрос Дахён. — Тебе изменили в отношениях? —в завершении, дополнил Пак. — Да хватит, серьёзно, —пробурчал Керри, — С моей бывшей девушкой мы нормально, по-человечески разошлись. Мы друг друга не презираем, не обсуждаем друг друга за чужими спинами и я не выставляю фотки, где я такой крутой без неё. — Реально зануда, —кивает Чанг, глядя на Данби, которая закивала ей в ответ. Керри старается не комментировать такие ситуации, потому что надеется, что оно само обойдётся. Зачем только тогда Тохва появилась ещё и при Данби? Хео теперь не упустит возможности подколоть его и напомнить о том, какой же он идиот, раз такую девушку упускает из виду. А он не знает как реагировать на Тохву. Ли Тохва — молодой офицер, что закончил ту же академию, что и Данте с Данби. А познакомились совершенно случайно, он даже не рассчитывал на дальнейшее общение после этого знакомства: после очередного напрошенного дежурства, Керри сидел в куче бумаг и заполнял их, пока ему поистине не стало скучно. Обычно он любил копошиться в бумагах, любил сам по себе кропотливую работу. Он об этом не так часто говорит и не хочет, потому что могут этим яро пользоваться. Ночь за окнами окутывает своей ледяной простыню и ему бы пора домой, но староста не спешит, отвечает в чате товарищам по группе на интересующиеся вопросы, а потом откладывает телефон. Он выходит из кабинета, едва ли сонный если честно, потому что время уже за двенадцать, а в участке некотрые до сих пор здесь торчат. Данте не осуждает их за выбор, потому что сам такой же. Однако спускается на этаж ниже, чтобы наконец потратить свои деньги на жестяную бутылку с кофейным напитком, как из одного кабинета стали доносится множество голосов и приглашённая музыка. Корпоратив что-ли? Не то чтобы Керри не облил шумные мероприятия, напротив — любил временами в них быть. Но раз не пригласили, то её станет напрашиваться. Однако с того кабинета выходит слегка пошатывающийся инспектор, который является как раз напарником отца. Приветствует его так тепло, даже заключает в небрежные объятия, и Данте ощущает неловкость между ними. Отец редко говорит о своей работе, но вот напарник его крайне разговорчивый. Наверное, в любом дуэте есть противоположности. Слово за слово и каким-то, черт возьми, образом этот молодой студент застревает у них в кабинете, где был корпоратив. Ему неловко, неудобно и хочет если честно свалить отсюда. — Тебе неуютно? —он слышит позади себя голос небрежный, такой негромкий, почти ангельский, и Керри поистине ощущает мурашки по коже из-за этого. Старостс оборачивается неспеша и замечает перед собой девушку довольно молодую, но точно старше, выше него. — Я здесь случайно, —холодно отмечает он, выпрямляясь в своём деликатном светлом костюме, — Хочу уйти. Как отсюда деликатно уйти? — Мне тоже некомфортно, здесь по большей части все — старички. Хоть и любимые. Могу помочь тебе свалить отсюда, если поможешь мне с компьютером. Что скажешь? — Громкие слова, мисс…—он не заметил бейджика, а потому неловко запнулся в своих же словах, пока девушка деликатно не дополнила его: — Мисс Ли. Я — Ли Тохва. Давай на «ты»? Хорошо? Тохва улыбается хмельно и весело. Данте кидает взор на отца, а тот, бросая другу вызов, на который тот отвечает залпом, выпивает оставшийся в стакане алкоголь. — Даниэл Керри, —кивает в знак приветствия, — Но лучше обращаться ко мне как «Данте», мне так привычно. Прозвище мне нравится больше, чем имя. — У тебя красивое имя, чего ты так? —Тохва поднимается на ноги, и сперва тот думает, что это для того, чтобы наполнить свой бокал. Но она подходит к нему, склоняется к лицу и хихикает так чистейше: — Какая прелесть! У тебя родинки на лице есть. — Родинки? —прочистив пересохшее горло, спрашивает студент неуверенно, — У меня наверное там не родинки, а… — Ты знал, что родинки — это поцелуй от Солнца? А в другой версии это шрамы из прошлого? Прежде чем ответишь — пошли со мной, с компьютером поможешь? —потянула она за собой, как полно быстрее вытащив из хмельного, душного кабинета. Ли Тохва молчит. Когда они уходят довольно быстро в совершенно другой кабинет, а довольно прохладный, девушка быстро трезвеет. Она стояла у окна открытого и дышала. Парень молча сидел за компьютером, пока девушка неловко не спросила: — Ты не ответил. Что думаешь по версии родинок? — Не знаю? Я считаю, что это просто пигментированные или беспигментные образования на коже, слизистых, радужной оболочке возникающие из меланоцитов и имеющие различные цвета — например, коричневый, чёрный, красный, фиолетовый и другие. Они ведь могут располагаться на уровне кожи или возвышаться над ней. — Ты скептик, так понимаю? —хихикнула офицерша. — Думаю да, мисс Ли, —кивнул головой. — Я же просила, чтобы на «ты» общался. Тохва. Всё нормально, я вроде не настолько ещё стара, чтобы относишься официально, —накрыла ладонями нос и чихнула пискляво, едва ли не ультразвуком оглушив. Она забудет его, как забывается в этом мире всё: со временем, постепенно. В мире миллионов и миллионов людей Даниэл всегда находит кого-то, кто поможет забыть. Это забудется. со временем станет не таким ярким, цвета смажутся, наверное, только отголосок того воспоминания. Тохва сидела напротив, слушала внимательно причину, по которой компьютер медленно работает. Она не перебивала его, как ожидал староста. Внизу живота становится туго и почти больно от мысли, что офицерша поистине задавала конкретные вопросы, а не бездумно флиртовала. Данте знал, что это симпатичный, но обычно не хотел говорить об этом, дабы не показаться самовлюблённым, но когда эта молоденькая офицерша расхохоталась на моменте ворчание Даниэла на пере установления драйверов на принтер, он понял, что вечер обещает быть загадочным. Керри хорошего о ней мнения, правда. Временами забавно шутила, возмущалась на отчёты и ругалась на полковника Пак, пока он не пропал. Данте не планировал быть психологической губкой, однако почему-то оказывался во владениях Ли и молча вслушивал её печальные комментарии о таком человеке. Он сам не был в восторге от него, но ничего не говорил никому, а когда Тохва жаловалась на него, то у него просыпалась жалобная бабушка, что всем недовольна. «Можно я все-таки буду по имени к тебе обращаться, голубчик?»—интересуется она, а он готов провалиться сквозь землю, лишь бы не ощущать это тошнотворное чувство безотказности. Всё равно ведётся. У него есть дурная, ещё с самого детства, привычка с тяжестью кому-то в чём-то отказывать. «Без проблем?»—выдаёт натяжно. По утрам Тохва пьет кофе, а вечерами запивает им снотворное. Сам лично замечал. Та, что поможет в любое время суток, придет, расскажет беспонтовую шутку. Будет умирать, но никогда не покажет погоду своей души. Это, на самом деле, плохо. Ли Тохва, как показалось парню, самый настоящий интроверт. Мечтательность и реализм борются в ней не на жизнь, а на смерть. Девушка с выцветшими розовыми локонами может говорить целый день о том, что где-то есть гриб, который растёт в диких условиях и на вкус, как жаренная курица. Данте понятие не имеет, как вляпался во всё это. Она время от времени говорит, что не является романтической особой, однако собирает на выходных камни с берега и расписывает красками их для близких людей. Тохва, как рассказывала, достаточно много хранит билетики из кино и театра. Ведь на этом клочке бумаге с названием, датой и временем столько воспоминаний. Староста не может понять, как стал слушателем молодой офицерши. По-началу хотел даже свалить, но через несколько дней стало даже интересно, хоть и не признаеи открыто. Её просто интересно слушать. Неважно что, важно — тон, скорость голоса, обстановка. Возможно, кто-то назовёт ее старомодной или странной, ведь Ли Тохва предпочитает прогулки по ночному городу, при тусклом свете, нежели рестораны. Даниэл старался деликатно избегать Ли, потому что за ней всегда ходили хвостиком пару молодых сотрудников, у которых слюни с уголков рта вытекали, точно у голодных собак. Противно аж на это было смотреть, возможно, по этой причине у парня ком в горле застревал и мешал проглотить слюну. Он предпочитает не встревать в проблемы и не портить репутацию свою и отца. Для него было это что-то важным, настолько ценным. Отец слишком много значит для пацана. Ненароком помнит неловкий случай после этого знакомства, как ранним утром купил себе крепкий американо с одной ложкой сахара и носом утыкался в шарф, связанный его бабушкой. Керри не стеснялся носить бабушкины вязаные вещи, потому что это было тепло и удобно, и совсем неважно что там говорили за спиной. Пусть дальше говорят. Он одной рукой держал в руках стаканчик с кофе, а между паотуна зажал тонкую сигарету с кнопкой со вкусом вишни и шоколада. Увидел бы кто-то из сотрудников — точно по шее дали. Во-первых, что курит, а, во-вторых, что такие «бабские сигареты» курит. Светлые прядли лезли ему в лицо от дуновения ветра. Даниэл не обратил внимания на писк телефона, посчитав, что пришло очередное засоряющее чаты сообщение, и лишь закатил глаза. «Ты поздравил маму с днём рождения?»—всё же глянул в экран смартфона и увидел смс от отца. Керри отчаянно вздыхает и отвечает сухо «Да». Не то чтобы не хотел с ним разговаривать, просто не был в ресурсе чтобы с кем-то говорить. Помнит, как сама недавно выпила лишнего и начала плакаться в плечо сына, говоря о том, что он так сильно похож на него. Парень чувствовал мысленно привкус соли, отдававший горечью воспоминаний и болью. Ещё считанные месяцы назад тело мамы содрогалось бы от беззвучных рыданий, а в груди не хватало бы воздуха. Керри лишь мог быть рядом и молча гладит по голове, говоря о том, что они со всем справятся. Понимание этого не вызывало в усталом сознании неприятных мыслей, но где-то внутри замигала тревога. Утро его тогда встречала яркими лучами прямо в глаза и дикой жаждой. От воспоминания о матери у него голова начала взрываться дикой ноющей болью. — Ага! Кто это тут у нас тут курит?! Совсем стал потерял! —раздался по затылку леденящий голос, который раздался перетекабще звонким смехом, что Данте не сразу же сообразил кто это. Его рука автоматически потянулась к мусорному Баку и притащила окурок вишневой сигареты. — Я не-…—округлив свои глаза серо-голубые от растерянности, повернул голову молодой человек и столкнулся с заряженной улыбкой перед собой. Керри свёл брови к переносице и смущённо отвёл взор свой в сторону, — Здравствуйте, мисс Ли. — Курить плохо, Даниэл! —заведенно заверещала девушка и похлопала тому по лбу. — Пить тоже плохо, мисс Ли, —с утра он не сразу сообразил, что стоило бы фильтровать свой разговор, потому что словил на себе сначала осуждающий, затем удивлённый взгляд от молодой офицерши. — А ты с утра не с той ноги встал, я погляжу? —слабо улыбнулась Ли, — Один-один, лапуля. Уделал меня. — Я не специально. Простите, мисс Ли, —глаза его смотрят на ее фигуру, наблюдают за движениями, и парень изо всех сил старается их не копировать, — Утро паршивое выдалось, да. — Кофе не помогло? —обеспокоенно выгнула брови свои густые домиком, да вздохнула так тревожно, едва ли не замерев, — Пойдём? Я тебе чай заварю. Малина и мята. У меня матушка ягоды сама собирала, а я в кабинете пакет оставила, временами пью и на душе-е-е хо-ро-шо-о-о! — Не любитель чая, но вы так хорошо расписали его, что не могу отказаться, —он сделал шаг назад от ощущения неловкости, напоминая себе о том, что она всё ещё сотрудник. — Поможешь ещё тогда лампочку прикрутить? Всё своего товарища хотела попросить, а тот вечно занят. И вряд ли сделает…—обиженно надула губы Тохва, — Ты не подумай, я не использую тебя! Мне просто приятна твоя компания, да и ты парень рукастый. Мне тебя приятнее попросить. «Ну да, конечно»—отметил Данте, —«Пользуется же» — Ладно, извини пожалуйста, лапушка, я не-… — Пошлите, мисс Ли. Прикручу вам лампочку, —со вздохом заявляет Керри. — Правда? Ой, спасибо тебе большое, зайчик, всегда выручаешь меня! Чтоб я действительно без тебя делала. Ну просто золото, а не мужчина. Пойдём, пойдём! Помнит, как его пальцы мягко, но уверенно закручивали лампочку. Его закатанные рукава белой рубашки смотрелись даже очень симпатично вместе с сероватыми классическими брюками. Тохва не должна пялиться, по крайней мере, не сейчас. Всячески пыталась не смотреть на парня, но по итогу глаза снова смотрят на руки Керри, которые теперь держали напряжённо отвёртку. У него худые, но довольно тонкие пальцы, однако это не мешало взбухгим венам просочиться и выпирать из-под кожи. — Кажется, готово. Проверьте свет, — мягкий голос выводит ее из оцепенения, взгляды пересекаются, пока она не подскакивает и не включает свет. Заработал. Ли захлопали в ладони и широко заулыбалась. — Спасибо тебе большое, котик! Чай уже готов! —глаза Данте бегают туда-сюда, не зная, куда смотреть: это должно быть незаконно, потому что ее улыбка заразная, — Печеньки будешь? — Откажусь, спасибо, —голос старосты ломается, и он надеется, что не заметила этого, но по ухмылке на лице офицерши он понимает, что сейчас кажется идиотом, — Я не голоден просто. — Утром завтракать необходимо. Даже печеньки в желудок лучше, чем ничего. В прочем, это твой выбор. Будь умницей, не угробь своё здоровье. Курит, не завтракает. — Вы как моя бабушка… — Ты кого бабушкой назвал?! Обалдеть! —театрально схватилась за сердце и расселилась так, что он на миг поверил, пока та не рассмеялась, — Я старше тебя там…на сколько? На два-три года? Ужас! Я не бабушка. — Я не об этом, мисс Ли. Просто вы такая же заботливая, как моя бабушка. Скажите, у всех девушек так работает, что вы слышите только то, что вам не нравится? Не первый раз сталкиваюсь с такой ситуацией. Я не со зла. Напротив, хотел…ну…комплимент? Не обижайтесь. — Ты опять на «вы» перескочил? Я же разрешила тебе на «ты». Всё хорошо, я не обижаюсь, просто обстановку хотела разрядить. Я не обидчивая сама по себе, предпочитаю все решать… — Мирным путём? — Да! Правильно понял! Видишь, мы уже понимаем друг друга с полуслова, разве это не хорошо? На этом и строится общение. А то здесь всё вокруг за спиной сплетничают, мне не нравится это. Хочу в мир любовь и понимание. Только собаки меня…понимают… Вылезая из своих мыслей, Данте понял, что слишком долго прокручивал это воспоминание, в котором узнал о том, что эта улыбающаяся девушка является полицейским кинологом. Это было действительно шоком, потому что работать с собаками наверное должен кто-то более строгий, недели она? Или это стереотип. — Данте! Земля вызывает Данте! Хватит пропадать! —сказала громко Данби, — В мечтах своих пропал? — Никак нет. — О той девочке думал? —подстрекать начала Дахён, — Она кажется милой очень. — Ага, —закатил глаза Пак Су, — Эта ваша милая Тохва с собаками работает. Кинолог. Я бы не назвал её милой. Вы просто не видели её в работе, в РЕАЛЬНОЙ работе. — Серьёзно? —вскинула бровь Хео, — Я пару месяцев видела её заплаканную возле кабинета твоего отца. Она и кинолог? Шутишь что-ли? — Сам удивлён был, —соглашается Керри. Су отмечает, что кинолог в полиции — это горе в семье. Тохва буквально обожает собак, не бомтся этих бугаев огромных и вечно с ними воркует. У собак, как и у людей, бывают разные характеры, поэтому Тохва, как кинолог, довольно терпелива и спокойна, умеет себя контролировать на работе. — Она недавно ездила на мероприятие с собакой, даже видео есть, —отметил Пак, залезая внезапно в телефон, — Могу показать. Собака у неё славная, только смотрит на меня вечно укоризненно. Будто у неё колбасу стащил. Служебные собаки же полгода проходят общий курс дрессировки и специальную подготовку. На последней их обучают следовать по запаху для поиска вещей, пропавших людей, подозреваемых, выявлять наркотические и взрывчатые вещества, проводить задержания. Некоторых собак учат распознавать определенные запахи, например, наличных денег. Это нужно для раскрытия финансовых преступлений. После прохождения обучения собаки сдают выпускной экзамен, а затем их допускают к работе в органах внутренних дел. Собака Тохвы как раз прошла экзамен. Кажется её восточноевропейская овчарка Лесси тогда лидировала по всем показаниям. — Ты как сплетница, Су, —фыркнула Чанг. — Ну а что? Я с Тохвой в нейтральных теперь отношениях. Раньше конечно недолюбливали друг друга, но потом как-то устаканилось, —показала телефон, — Мне показывать видео или мы всё же делом займёмся? — Давайте делом, —выбирает Данте. — От тебя другого и не ждала. Покажи видео! —захлопала в ладони желтоглазая, — Тебе же самому интересно. Чего противишься?! Ты как маленький мальчик, которого мама заставила надеть костюм на детской утренник. — Мне неинтересно, —наперекор твердил уже упрямо, надувая слегка щеки, из-за чего появлялось необузданное желание растянуть щёчки и назвать хомяком. Он ругает себя мысленно, да и чувствует себя глупо. Как вообще разговор затянулся этот? Данте захотел внезапно домой. Очень сильно. Не хочет разбираться с этими тремя, и не хочет прокручивать всё это. — Он ведь упрямится? —не оценивая эту упертость, отмечает безэмоционально Дахён. Её эти детские «люблю-не люблю» просто скучны, да и она, будучи не ванной, может сказать, что парень откровенно лжёт. Или просто врать Данте не умеет. В прочем, Керри поистине лгать не всегда хорошо умел, ему об этом часто напоминала мама, возможно, отсюда и выработалась привычка — говорить правду, — Да уж, тяжёлый случай. — Я ведь сказал, что я пришёл сюда учиться, а не отношения заводить. Отношения на работе — это очень трудно и непросто, сколько мне ещё говорить? Пожалуйста, давайте просто займёмся наконец-то делом и разберёмся где полковник Пак? Как закончим с делом — говорите мне что хотите. Хоть обоссыте. — Ты это при Данби не говори, а то она у нас не постесняется, —отвечает Пак. — Он прав, я ж реально могу сделать. Тебе давно надо было понять, что я в любой заварушке участвую, —чувствует Хео, что еще больше крови приливает к голове, заставляя щеки стать слегка от возмущения пунцовыми, — Так что, какой план? Дахён, те люди тебя подставили, получается. — Я смогла найти информацию об одном человеке, который знал о встречах других с «клиентами». — И как ты смогла найти информацию? — Насилием, Су. Люди иначе не понимают, —поясняет, — Выяснилось, что у них были какие-то отдалённо проблемы с полицией. Может, твой отец в этом и участвовал тогда? Суть не в этом, а в том, что они использовали резервные склады для торговли и хранения препарата. Мысли Данби вначале не плохо подыграли сам сюжет. Кто-то уж сильно хочет денег, что даже после смерти генерального директора пользуется его продуктом. — Предлагаете ворваться туда? Там определённо охрана или что-то из этого разряда. Мисс Чанг, у вас имеется карта, может быть? Карта самого здания как снаружи, так и внутри? —предложил Данте и кинул взгляд уставший на свою одногруппницу. Та бросила пакетик чая в темную кружку и залила его кипятком. Затем зачерпнула чайную ложку сахара из маленькой глубокой тарелочки и размешивает всё это. Обычно она с сахаром не пьёт, странно. И почему Даниэл запомнил эту мелочь? — С этим мог отлично справиться Чхан. Отвлекать у него славно получается, —рассуждает Дан. — Исключено. Я и так под свою отвественность взял вас, так ещё и приплел к этому делу. Вы, по идее, не иметь никакого права туда идти. Ни вы, ни Дахён. Слишком много народа — шум поднимите, —сказал Пак, — Я боюсь, что Данби быстрее склад подорвёт или перережет к чертям всех. — Осуждаю, я давно катану отца не трогаю, а сейчас и подавно не хочу прикасаться. Ты сам знаешь почему, —отвернулась. Крепкая мужская ладонь схватила его за локоть, что заставило ее остановиться и посмотреть на руку. Она обещала больше не грустить. Су сейчас казался холодным и равнодушным, что пережил много плохих событий. — Даже уточнять боюсь, какие у тебя скелеты в шкафу, —недоверчиво произносит Данте. — Там не скелеты, а кладбище, —парирует Пак и выходит из-за стола, потягиваясь, — Я гляну по координатам это место. У вас есть время настроиться и переодеться. Экипировку я предоставлю. Насчёт оружия я бы не надеялся на огнестрельное. Каждый патрон может зарегистрирован, как и пистолет. Вы всё ещё не имеете права. — Что?! Это опасно, —Дахён тут же запричитала, заворковала, — Они ещё дети. Возьми сотрудников! Ту же девушку-кинолога, ещё кого-нибудь! Его глаза между тем рассматривали грустное женское лицо. Су слишком хорошо знал Чанг, потому и боялся, что усталость возьмет верх и это повлечет за собой необратимые последствия. Замечая упрямое молчание, женщина только махнула горестно. — Это бред, — хриплый голос негромко раздался. — Всё нормально. В участке нельзя особо кому-то верить. Я буду приглядывать за ними, — усмехнулся мужчина, откидывая голову набок. Он спокойно стоял и смотрел на настенные часы, — Или они за мной…? Как получится. — Звучит ненадёжно, —скептически отмечает староста. — Можно со спокойной душой бить людей. Обожаю это делать, —разминая спину поворотами, бодро заговорила красноволосая и хохотнула со своей же шутки, — Не то чтоб я не любила людей, просто…да ну вас, —она оборачивается к своего друга и с приподнятым настроением говорит: — Ну что? Покажешь им, как ты ловко их сведешь с ума разговорами о шахматах? Керри молча лыбится ей. Он всегда пытается быть храбрым. Что бы не произошло, остаётся сильным, хотя бы для этой бестолковой, чтобы могла опереться на него. Данби знает, что ему бывает не просто. Что, глядя на нее, становится чуточку спокойнее, потому что знает — она действительно сильна, сильна по-своему. Без понятия, как парень держится, но это восхищает желтоглазку и заставляет не сдаваться. Хео решила признать, что старости он заставляет её идти вперёд, когда совсем не хочется. Возможно, они в будущем станут хорошими напарниками.