when the cycle breaks (it's christmas again)

Как и предсказывал Сонхва, Хонджун пришел к нему в середине декабря. Это был канун Рождества, что автоматически делало расставание на этот раз хуже предыдущих. Сонхва знал с того момента, как его представили новому парню Хонджуна, что они не продержатся дольше пяти месяцев. Если бы он был настолько беспечен, как Уен и Сан, чтобы присоединиться к ним в ставках на неудачную любовную жизнь Хонджуна, он, вероятно, заработал бы достаточно, чтобы ему хватило оплатить себе учебу. К несчастью для него, он слишком заботился о своем лучшем друге, чтобы ставить на него, даже в шутку, да и Пак был влюблен до беспамятства в упомянутого лучшего друга. И именно из-за этого факта Усаны никогда не делали никаких ставок, которые касались Пака. Задолго до того, как он даже встретил их или кого-либо из своих нынешних друзей, если уж на то пошло, сердце Сонхва уже полностью принадлежало Хонджуну. Если бы у него был хоть какой-то контроль над этим, он бы избавил себя от этого, потому что последние шесть лет, как он осознал свои чувства, были для него сплошным мучением. Он наблюдал, как Хонджун встречался со множеством парней, был рядом, чтобы обнять его после их расставаний, и стоял в стороне, когда он начинал встречаться со следующим. В общей сложности двенадцать раз — или тринадцать, если считать последнего, после расставания с которым Ким и появился на пороге квартиры старшего. Щеки младшего были в слезах, его опухшие красные глаза укоризненно смотрели на Пака. — Сонхва, — выдохнул он и бросился в объятия Сонхва. Сонхва промолчал, зная по прошлому опыту, что все, в чем сейчас нуждался Хонджун, - это физическая поддержка, хороший ночной сон и комфорт. Он просто хотел, чтобы не было так больно каждый раз, когда это случалось, когда наступало утро и Хонджун уходил почти сразу после завтрака. Каждый раз, когда дверь закрывалась и Сонхва оставался один в холодной, пустой квартире, зияющая дыра в его сердце, казалось, только расширялась. Сейчас Хонджун нуждался в нем. Так что он будет делать все то, что делал последние шесть лет. Сонхва пробормотал пару слов, дабы хоть немного успокоить младшего, осторожно введя своего друга в дверной проем дома и пересекая гостиную, закрывая дверь ногой. Одна рука находилась вокруг талии Ким, в то время как другая обнимала плечо Хонджуна близко к его торсу. Тело младшего задрожало, когда Пак усадил их на диван, и он сразу же прижался к груди, чтобы Сонхва не мог видеть его заплаканное лицо. Снаружи снежинки падали одна за другой и покрывали улицы ослепительной белизной. Сонхва мог видеть огни вдалеке от центра города. Почти мог слышать, если бы приложил достаточно усилий, рождественские гимны, звучащие из динамиков на центральных улицах. За его окном мирно мерцали дома соседей, их рождественские украшения время от времени отражали свет уличных фонарей. Когда он держал своего друга в объятиях, аромат рождественской елки в его гостиной наполнил его квартиру ощущением дежавю. Судьба жестока, решил Сонхва, когда прохладная влага просочилась сквозь его одежду, пока лицо Хонджуна лежало на его грудной клетке. В конце концов, именно в этот день шесть лет назад Сонхва впервые осознал свою непреодолимую влюбленность в своего лучшего друга. Тогда им было по семнадцать, и Рождество было традицией, которую их семьи проводили вместе в течение последних трех лет, с тех пор как Хонджун и Сонхва встретились в школе и стали неразлучной парой друзей. Сонхва вспомнил, как наблюдал за тем, как Хонджун отрезал два куска шоколадного бревенчатого торта и неуклюже подошел к нему, сияя. Это была одна из тех улыбок, от которых у него перехватывало дыхание еще с середины лета. Только когда в его голове промелькнула мысль о том, что он никогда не чувствовал себя счастливее, чем в это Рождество, до него дошло, что, возможно, причиной этой радости был парень перед ним. Парень, который протянул ему тарелку торта со слоем крема и малиной, зная, что он это любит; Парень, чье тело естественным образом наклонилось к старшему, чья голова инстинктивно упала на плечо Пака; Парень, который заставил тепло расцвести в его груди и распространиться по всему телу Сонхва. Сонхва был влюблен в Хонджуна, своего лучшего друга, на протяжении четырех лет. Он был влюблен в единственного, перед кем он не боялся быть собой. Он боролся со своими чувствами всю ночь, когда их семьи собрались, чтобы посмотреть рождественский фильм, и все, на чем он мог сосредоточиться, - это тепло тела Хонджуна, когда он лежал, прижавшись к Паку, и мягкое дыхание на его шее, когда его лучший друг в конце концов заснул поздно ночью. Рука старшего чесалась от желания протянуть руку и переплести свои пальцы с пальцами Хонджуна. Его руки жаждали притянуть друга ближе. Они были так близко, достаточно близко, что он мог наклонить голову и прижаться губами ко лбу своего лучшего друга в молчаливом признании эмоций, которым он только что нашел название. Но в конце ночи Сонхва только помахал на прощание Хонджуну, который все еще сонно моргал, пока ему не напомнили о подарке, который он забыл положить под елку. Хонджун побежал обратно в дом и сунул небольшой сверток в руки Сонхва, глаза только один раз поднялись, чтобы встретиться с глазами другого, его щеки покраснели, прежде чем он выбежал обратно за дверь. На следующее утро Сонхва открыл его и увидел кожаную записную книжку с выгравированной надписью «от Ким Хонджуна для Пак Сонхва». Только год спустя он обнаружил простое серебряное кольцо, спрятанное в тонком заднем кармане записной книжки. На самом деле, когда он прижимал Хонджуна к груди, серебряное кольцо обвивало его средний палец, холодное напоминание о том, чего у него никогда не будет. Для Сонхва стало своего рода личной рождественской традицией носить его в тот единственный день в году, чтобы позволить себе подумать о том, что «могло бы быть», которое он блокировал в остальное время. Сонхва посмотрел вниз на копну спутанных каштановых волос и пожалел, что они не были вместе на Рождество в результате других обстоятельств. Он нежно провел рукой вверх и вниз по спине Хонджуна, радуясь, что его рыдания утихли до небольшой икоты. Его другая рука поднялась, чтобы погладить младшего по затылку, пальцы поглаживали мягкие пряди волос. Руки Кима больше не сжимали футболку Сонхва спереди, вместо этого он вытянул руки, чтобы обнять его за талию. Старший позволил себе хоть ненадолго насладиться теплом тела Хонджуна, прежде чем неохотно отстранился. Его пальцы поднялись, чтобы приподнять подбородок друга так, чтобы глаза младшего встретились с его глазами. — Джуни? — тихо сказал он, чувствуя, как Хонджуна убрал руки. — Ты хочешь поговорить об этом? К его ужасу, еще больше слез появилось на глазах Хонджуна в тот момент, когда он говорил. В панике Сонхва убрал руки с того места, где они находились до этого. Пак обхватил лицо Кима ладонями, вытирая большими пальцами слезы, которые уже лились по его щекам. Когда Хонджун еще раз всхлипнул, старший поспешно притянул его ближе, так что его друг практически полусидел у него на бедрах. И стал слегка покачиваться в объятиях. — Джуни, что случилось? Что он с тобой сделал, Джун-а? — Сонхва пробормотал что-то в волосы Хонджуна, позволяя своим губам прижаться к его макушке. Он уже уверенно мог сказать, что этот «опыт» будет самым болезненным. Дело было даже не только в том, что Хонджуну было хуже, чем обычно, но и в том, что дата расставания пришлась на канун Рождества. Хонджун повернул голову так, чтобы его заплаканные глаза смотрели в окно. Сонхва встретился с его взглядом в окне. Мгновение они просто смотрели друг на друга. Свернувшись калачиком вот так, рядом с диваном, на котором они сидели, стояла рождественская елка, и они выглядели как пара. Сонхва моргнул и прогнал эту мысль, прежде чем он успел почувствовать боль. — Хва, — наконец заговорил Хонджун. Его голос был хриплым, и он надломился, когда он продолжил говорить, повернув лицо назад, чтобы посмотреть на Сонхва. — Почему ты это делаешь? Делаю что? Сонхва чуть не спросил, но они оба уже знали ответ. Почему ты позволяешь мне вернуться к тебе, почему ты прижимаешь меня к себе и утешаешь, почему ты ведешь себя как мой парень, когда это не так? Это было то, о чем спрашивал Хонджун. Хонджун должен знать. Забота Сонхва о нем выходила за рамки обычной дружбы. Сонхва просто повезло, что он не дистанцировался от старшего, несмотря на свои догадки. Тем не менее, Сонхва не собирался раскрывать свои чувства к парню перед ним. Высказать это вслух, а затем услышать отказ было бы еще больнее, поэтому Сонхва сохранял настороженное выражение лица, пытаясь спасти ситуацию. — Потому что ты мой лучший друг, Джуни, — Потому что я безвозвратно влюблен в тебя, Ким Хонджун. Что-то в глазах Кима дрогнуло. Его взгляд упал и остановился на руке старшего, которая устроилась на бедре другого. Глаза Хонджуна внезапно расширились, и он поднял взгляд так быстро, что сердце Сонхва заколотилось. Пак поспешно отдернул руку, ожидая, когда младший заговорит. Серебряное кольцо на его среднем пальце, казалось, впилось в кожу, и Сонхва с удивлением понял, что Хонджун никогда раньше не видел, чтобы он носил подарок шестилетней давности. Возможно, именно поэтому он выглядел таким потрясенным. — Прости, что испортил тебе Рождество, — внезапно сказал Хонджун, меняя тему. — Ты не испортил, Джун-а, — ответил Сонхва. Твое присутствие здесь, независимо от причины, делает прямо противоположное. Сонхва попытался мягко улыбнуться, снова слегка приподняв подбородок, чтобы Хонджун мог встретиться с ним взглядом. Пак все еще мог видеть печаль в его глазах. — Пойдем, я приготовлю горячий шоколад, который поможет нам согреться. Хонджун последовал за старшим, направляясь на кухню, чтобы приготовить две кружки теплого напитка. Когда Пак закончил, он передал одну другу, и парень взял ее обеими руками, позволяя кружке согреть его ладони. Сонхва подавил улыбку, увидев, каким маленьким он выглядел в своей одежде. Он обошел стол и осторожно снял пальто с плеч Хонджуна. Его друг согласился, не сказав ни слова. Только когда Сонхва повернулся спиной, чтобы аккуратно сложить пальто на диване, он заговорил. — Хва-я, — сказал Хонджун. — Почему ты проводишь Сочельник в одиночестве? Сонхва почти хотел рассмеяться. «Потому что проводить его с кем-то, кроме тебя, неправильно», - хотел сказать он. Вместо этого он пожал плечами. — Это просто вошло в привычку. Раньше я проводил его со своей семьей — и твоей — но после того, как я переехал в город, я просто не нашел никого другого, с кем можно было бы отпраздновать Рождество. Хонджун поднял глаза, чтобы ответить, но Сонхва понял, что ему жаль еще до того, как они слетели с его губ. — Я просто счастлив, что ты сейчас здесь, со мной. Это делает Рождество немного менее одиноким, — он криво улыбнулся, и Хонджун выглядел более уверенным. Я бы хотел, чтобы ты был со мной каждое Рождество. — Тогда я обязательно проведу следующее Рождество с тобой, — Сонхва вскинул голову при его словах, его глаза расширились. Он подумал, что Хонджун пошутил, но серьезное выражение его лица говорило об обратном. Сонхва сел напротив своего лучшего друга, надеясь, что тот не заметит легкий румянец на лице Пака. — Ты знаешь, почему я начал встречаться с Джейваном? — внезапно сказал Хонджун, и сердце Сонхва пропустило удар. Он был рад смене темы, но по правде говоря не хотел слышать о том, как Хонджун был влюблен в этого мудака, который разбил ему сердце в самый счастливый день в году. Сонхва промычал, не отрывая глаз от темной жидкости в своей кружке. — Потому что я узнал, что ему нравилось строить и собирать эти наборы Lego, и я подумал, что это мило, — сказал Хонджун. Сонхва рассмеялся над абсурдностью этого. — Если бы я знал, что тебе так нравится Lego, я бы пригласил тебя помочь мне собрать мою коллекцию, — пошутил Сонхва, думая о множестве неоткрытых коробок с кубиками под его кроватью. После продолжительного периода молчания Сонхва осмелился поднять голову, он сразу же встретился с пристальным взглядом Хонджуна. В его глазах было разочарование, но Сонхва не мог догадаться, что могло вызвать эту эмоцию. — А как насчет Сонхуна? Знаешь, почему он мне понравился? — спросил Хонджун, и это вопрос прозвучал, как какой-то приказ. Сонхва покачал головой, не понимая, почему его допрашивают о прошлых парнях Хонджуна. Затем пазл сложился. Выражение лица Сонхва вытянулось. — Хонджун-а, прости, — сказал Сонхва, в его голосе звучало чувство вины. — Я должен был уделять больше внимания твоим… отношениям и личной жизни. Хонджун только уставился на него в ответ, и на этот раз выражение его лица было непроницаемым для Сонхва. Затем Хонджун кивнул. — Да. Да, тебе и правда должно быть жаль, Сонхва, — сказал он, и сердце Сонхва упало в желудок. — Мне понравился Сонхун, потому что он всегда оставлял печенье на моем столе в начале каждой недели с напоминанием о том, что нужно поесть, вместо того, чтобы постоянно думать об учебе. А с Джинхи я согласился встречаться только потому, что он был нежным и милым и отодвигал стул, чтобы я сел, прежде чем он сел сам. Чонсок готов был пойти на все, чтобы рассмешить меня. Хендже лежал со мной ночью в кромешной темноте и разговаривал часами напролет. Сонхва почувствовал, что ему хочется зарыться в яму и никогда оттуда не выбираться. Зачем ты мне это рассказываешь? Разве ты не знаешь, как это больно? Он хотел закричать, но он не мог сказать и слова. Он мог только наблюдать, тупо положив руки рядом со своей кружкой шоколада, которая с каждой минутой становилась все холоднее, пока его лучший друг продолжал говорить. — Ты знаешь, почему у нас ничего не вышло? — наконец сказал Хонджун, понизив громкость. Выражение его лица утратило прежнюю напряженность. Сонхва резко покачал головой. Голова Хонджуна опустилась, а его плечо поникло, когда он рассмеялся. — Ну, Джейван догадался. Угадай, что он сказал, Сонхва, когда бросил меня, и я спросил почему. Он сказал, что мы расстаемся потому, что я не любил его, Хва, — сказал Хонджун, и в его голосе послышался намек на усталость. — Я был влюблен в своего лучшего друга, и он знал, потому что видел, как я смотрел на тебя каждый раз, когда мы виделись. Сонхва не мог сдвинуться со своего места. Мурашки поползли по его коже, а сердце бешено заколотилось в груди. Это было больно. Почему это было так больно? Только когда теплая жидкость потекла по его щекам и попала в стакан, он понял, что плачет. Глаза Хонджуна снова увлажнились, а руки, в которых он держал кружку, задрожали. — И когда он сказал это, я понял. Я так и не смог забыть тебя, Сонхва. Не с того Рождества шесть лет назад, когда я подарил тебе кольцо и не смог найти в себе смелости объяснить, что это было на самом деле. Голова Сонхва дернулась вниз, чтобы посмотреть на простое серебряное кольцо, которое охватывало его средний палец. — Когда ты не надел его, я подумал, что ты не отвечаешь мне взаимностью. Поэтому я попытался двигаться дальше, и я думал, что это удалось, я действительно добился успеха. До сегодняшнего дня, когда Джейван сказал, причину расставания, и я пришел сюда, и ты обнял меня, тогда я понял. Мне нравились только те парни, которые хоть как-то напоминали мне тебя. — Пак Сонхва, я влюблен в тебя. Голова Сонхва гудела от полученной информации, в то время как его тело двигалось само по себе. Он чуть не споткнулся о свой высокий стул, когда слез с него и, спотыкаясь, направился к Хонджуну, который сидел через стол. Пак не мог видеть выражение лица Кима сквозь слезы, которые затуманили его зрение, но в любом случае это не имело бы значения, потому что он немедленно бросился на него, прежде чем парень смог сказать еще хоть слово. Теперь настала очередь старшего рыдать, уткнувшись лицом в плечо Хонджуна, пока тело сотрясала дрожь. Он едва мог разобрать слова, которые Хонджун шептал ему на ухо, слишком поглощенный болью в своем сердце. Было слишком много напрасных слез, слишком много ночей с разбитым сердцем, когда он лежал в постели, думая о своем лучшем друге с другим мужчиной, слишком много натянутых улыбок и жестких рукопожатий, когда его представляли людям, которым Хонджун доверил свое сердце. Сонхва почувствовал, что его поддерживают руки Хонджуна, крепко обхватившие его туловище, когда его вели по коридору в спальню. Его колени подогнулись в тот момент, когда задняя часть его ног коснулась кровати, и он сел. Ему стало легче, когда он почувствовал, что Хонджун провел большим пальцем по его щекам, а другой рукой обнял за плечи. Сонхва цеплялся за него. Пак икнул, глядя на убитое горем выражение лица друга. Губы Хонджуна задрожали, когда он посмотрел на друга, и он понял, что другой тоже изо всех сил старался не заплакать. Сонхва ослабил хватку и он откинулся назад, потянув с собой младшего. Глаза Хонджуна слегка расширились, когда он упал сверху на Сонхва, протянув руки к голове Пака. — Ким Хонджун, — сказал Сонхва, икнув, еще одна слеза скатилась. — Ты такой идиот. И Сонхва наклонился, чтобы поцеловать его. Когда их губы встретились, Пак почувствовал вкус соли от их слез и чего-то сладкого изо рта Хонджуна. Губы Кима были теплыми и влажными, и Сонхва почувствовал, как дыра в его груди наполняется теплом, которого он давно не чувствовал. Они целовались, их языки исследовали рты друг друга, руки двигались сами по себе, путаясь в волосах или двигаясь в поисках короткого пути к талии другого. Когда они оторвались друг от друга, Сонхва и Хонджун тяжело дышали, дыхание обдувало лица друг друга. Кончики их носов соприкасались. Слеза скатилась по кончику носа Хонджуна и упала на щеку Сонхва. Он моргнул, и Хонджун улыбнулся — настоящей улыбкой — впервые за эту ночь. — Я люблю тебя, Пак Сонхва, — снова сказал он, наклоняясь, чтобы прижаться губами к уголку рта Сонхва. Пак позволил своему взгляду скользнуть по длинным ресницам, которые он практически мог сосчитать, идеальному изгибу сказочного носа Хонджуна и игривому изгибу его плюшевых губ. Он был прекрасен, и он выбрал Сонхва — Сонхва — для того, чтобы любить. — Я люблю тебя, Ким Хонджун, — ответил Сонхва, крепче обнимая Хонджуна за талию. — Мне жаль, что мне потребовался год, чтобы найти твое кольцо. Глаза Хонджуна прищурились, когда он наклонился, чтобы спрятать лицо на плече Сонхва. Пак почувствовал, как тело Кима задрожало от болезненного смеха, когда он уставился в потолок, голова все еще кружилась от событий, которые произошли за эту ночь. Позже Сонхва все еще с трудом верил во все, что произошло. Он бы отмахнулся от этого как от сна — очень яркого, жестокого, — если бы Хонджун не сжимал его в объятиях, глядя на него снизу вверх со звездами в глазах. Время от времени его лучший друг — нет, его возлюбленный целовал его в челюсть или ключицу, и Сонхва смотрел на него сверху вниз невероятно нежным взглядом, как влюбленный дурак, которым он и был. — Хва? — прошептал Хонджун, и Сонхва подвинул парня так, чтобы они были на одном уровне глаз. Он наклонился вперед, чтобы поцеловать его в носик, и Хонджун покраснел. — Хм? — Я думаю, что это лучшее Рождество, которое у меня когда-либо было, — сказал Хонджун так, словно это было признание. Сердце Сонхва разорвалось от нежности, когда он приподнял подбородок Хонджуна, чтобы они могли поцеловаться. Он не мог стать еще ближе к Хонджуну, тонкие слои одежды между ними действовали как своего рода барьер. Впрочем, они исправят это в другой раз. На данный момент они были довольны тем, что лежали в объятиях друг друга, дыхание смешивалось, когда они медленно погружались в сон. Они больше никогда не будут одиноки в Рождество.