Линьяр

      Сцина поглаживала черного коня. Жеребца, лучшего, что смог достать, ей выдал Шедар. Только с прибытием в Макидар она полноценно осознала, каким почтением тут пользовался ее младший брат. А вот она… Владыки не возжелали ее даже увидеть. — Не смей, — просила его Сцина накануне вечером. — Не нужно, Шедар! Я просто уеду. Буду бродяжничать, как раньше! А ты не нарывайся на проблемы из-за меня! Не стоит линьяр этого. — Линьяр?! — возмутился он. Шедар в сердцах схватил кувшин с цветами и швырнул его в стену. — Ты столько сделал для народа! И вот их плата? — Для Макидара я лишь пятно позора! Забудь! Не думай обо мне. Думай о Нилейне. Ваше дерево возрастет, будет свадьба, детишки. Прелесть ведь, ну! — Сцина говорила натянуто радостным голосом. Она хотела показать, как ей безразлична собственная судьба в народе, но слезы удержать становилось все труднее. Не хотела оставлять брата одного в холодном граде. — А как же ты, Сцина? Как же… — его голос дрожал. От злости, от печали, от собственной беспомощности. — Ты моя сестра! — Оу, ну что ж ты, мелкий, такой сладкий, — Сцина привстала на носочки и потрепала его по волосам. Шедар покорно склонил голову. Впервые он не ворчал, не сбегал, а просто дал ей потрепать себя по голове. Черные волосы, собранные в косы, пришли в полный беспорядок. — Не будь таким, а то я разревусь. И так ведь не красотка. — Поезжай в Сиршаллен. Не живи среди смертных. — Приказ Кайране? — кусала щеки и пыталась ерничать. — Нет, просьба брата. Прошу тебя. Поклянись, что поедешь в Сиршаллен. Не сделаешь этого, и я не выпущу тебя из града. Буду драться с каждым, кто посмеет оскорбить тебя! — Шедара стал нервно нарезать круги по комнате. — Опавший лист — цена словам линьяр. — Клянись, Сцина! — рявкнул он. — Хорошо! Хорошо! Поеду в Сиршаллен, клянусь! — она вскинула руки, признавая поражение, стала судорожно тереть щеки тыльной стороной ладоней. Всё-таки расплакалась. Как можно было устоять перед такой заботой? — О, духи! — Шедар подскочил к ней и сжал в крепких объятьях. Сцина от удивления даже перестала всхлипывать. У-у-у как непочтенно. Чтобы Кайране да с линьяр обнимался… — Не ходи в людские поселения. Остановись передохнуть в Сигайне. Нилейна не даст тебя в обиду. — Твоя красотка-то? — Ты не знаешь её характера, — сдавленно рассмеялся он. — Владыки ей не откажут, и тебя примут. — Хорошо, хорошо. Всё, поняла, Кайране. Отпусти же меня! — Сцина шмыгнула носом и ударила Шедара в грудь, но тот сжал ее только крепче. Словно прощался навсегда. Опасался, что с ней может что-то случиться, что там, за стенами, в опасном мире одна она погибнет. — Я отправлю с тобой кого-то из своих перстов, — заключил он. — Обезумел, Кайране?! Не вздумай! Я не маленькая девочка! Справлюсь! — Ты дева! Это опасно! — Шедар, — Сцина сжала его лицо в своих ладонях. — Клянусь, я поеду в Сиршаллен самым коротким и самым безопасным из всех возможных путей. Я буду в порядке. Не стану безумствовать. Клянусь. Ты веришь мне или, как прочите, считаешь, я презренный линьяр, чьи слова не достойны внимание.       Шедар нахмурился. Она ударила его точно в больное место. Он не мог не переживать, и не мог сказать, что не верит. — Я подготовлю всё к отправлению. Достану лучшего коня. Не позволю тебе ехать с пустыми руками. — На рассвете Шедар. Таково слово Владык. Мне должно покинуть град на рассвете. — Что они за родители! — Кайране отошел от Сцины, размахнулся и ударил кулаком в стену. — Все, все, — макидарка похлопала его по плечу. — Успокойся. Это великая милость, что меня не отправили ночью. Тем более, что гостила я у тебя несколько месяцев. — Великая милость?! — Не милость, не милость, — примирительно пролепетала она. Нужно было срочно успокаивать Шедара, пока он все не разнес. Как дело доходила до его близких, холодным он переставал быть в ту же секунду. — Какой толк в титуле, если я не могу отстоять свою сестру? — Кайране устало опустился на стул. Глупый позднорожденный. Так он и не понял, что только лишь титула было не достаточно. Ну ничего, минует сотня другая зим, и Шедар станет отличным Кайране. Жаль только вот она не сможет быть с ним рядом. И чего это она к этому сопляку-то так прикипела? — Да брось. Буду жить в Сиршаллене, если не погонят, — пожала плечами и стала вытирать глаза. Потом поревет. Завтра. Отъедет подальше от сторожевых постов и как зарыдает. Завоет раненным волком, а потом приедет в первый из эльфийских градов и будет пытаться отстоять свое место там. Но только потому, что поклялась Шедару. Сколько сможет продержится, а потом снова сбежит к людям. Следить за смертными. Там её место. Так она и будет до конца своих дней наблюдать за людьми из тени. Одна. Не в силах побороть призрение народа.       Шедар накинул черный плащ с меховым воротником и вышел. У него было совсем мало времени, чтобы собрать провизию, найти коня и побольше оружия. Сцина поглядела в окно и, как только Кайране скрылся за каменной аркой входа, вышла прогуляться по улицам Макидара.       Град изменился. Появились новые дома, магазины, мастерские. И все таки… Дух его остался прежним. Непоколебимым, воинственным, непримиримым… Она шла каменными улицами, накинув на голову капюшон. Время было позднее, эльфов на пути почти не попадалось. И хорошо. Было бы неприятно столкнуться с кем-нибудь недружелюбным.       Она прошла мимо домов, где жили ее друзья. Мимо кузницы, где ей сковали клинок по руке, мимо мясной лавки, где когда-то покупала лакомства своему волку, если желала побаловать верного соратника.       Сцина свернула в центр города.       Вот там в переулке она угрожала кинжалом эльфу, которому должна была быть обещана. Её тогда не спросили хочет ли она свадьбы. А он был почтенным. Из достойной семьи. Сын отцовского перста. Владыка озверел, узнав, что она сделала. Матушка быстро его умаслила. То был единственный раз, когда Сцина труханула перед отцом. Везде она могла побродить, пусть и глядели косо, но прогулки возбранить не могли. Только в одно место ей не было ходу — дом ее родителей. Там, на широкой площадке, она впервые увидела сражающегося старшего брата. Там он, забавы ради, учил ее держать клинок, кинжал и лук. В каменном зале, где эхо разлеталось от громких эльфийских голосов, она уговорила отца позволить ей обучаться у ментора. И Владыка пошел на поводу у дочери. Думала, он ждал, что она сдаться, побалуется, и будет. А теперь Сцина знала, отец просто любил ее. Характер у него был макидарский, но любил он ее сильно.       Сцина ещё немного прогулялась по улицам города и вернулась в дом, где ей разрешено было жить. Она хотела подняться в горы и побродить по местам из своих очень далеких воспоминаний, но не стала. Не смогла. Поняла, что не сможет сдержать слезы. А ей нужно было любой ценой держать лицо.       В гостиной на диване, спиной к арке сидел эльф. Не Шедар. Сцина сразу узнала гостя. Он был выше её брата, волосы длиннее, собраны в косы, украшены бусинами. Эльф встал и повернулся к ней лицом. Его черный жакет был расшит золотыми нитями.       Все-таки Шедар был больше похож на отца, чем на матушку.       Сцина молчала. Не могла раскрыть рта. Владыка Макидара должен был начать разговор. Это была их первая встреча за более чем четыреста зим. Она склонила голову и сильно прикусила губу: пусть лучше льется кровь, чем слезы. — Линьяр, — в низком и ровном голосе не было призрения и брезгливости. Он просто констатировал факт. Она молчала. Светел ли день? Да что-то не очень. — Владычица тревожилась о тебе.       Сцина не поднимала головы. Только сильнее кусала губы. Во рту появился соленый вкус крови. Не перед кем из народа она не чувствовала стыда. А вот перед отцом ощутила нестерпимый укол совести. Заболело так, что в пору было и в синар впасть от боли и нанесенного душе ущерба. — Взгляни на меня, дитя мое, — его низкий красивый голос сводил ее с ума. Слышать, как он почти ласково обращается после всего, было мукой. Знала она, что его родительское сердце все же любит её, несмотря ни на что. Как и знала, что будучи Владыкой, не может он просто принять ее. Служение нельзя предавать. Но все-таки Сцина надеялась. Такой вот сраной оптимисткой она была.        Владыка пришел один, без перстов, без свиты. Тайная встреча с преступницей. Отец рисковал. Никто бы открыто не стал выражать недовольство — слепое эльфийское почитание Владык — но за спиной, на кухнях, у каминов в гостинных, макидарцы бы шептались. — Добрый вечер, — выдавила из себя Сцина, подняв глаза на отца. Он глядел на нее с тоской и болью. Дитя Владыки стала позором града. Как ещё он мог смотреть на нее? Она предала служение, ушла к людям. Слухи о ней конечно не могли не добраться до их с Владычицей ушей. — Вести не лгали. Впитала ты множество пороков смертных. — У вас ко мне какое-то дело, Владыка? — Сцина хотела скорее расправиться с гостем. Видеть отца, слышать его холодное осуждение было невыносимо. Болело все нутро. — У тебя были лучшие наставники, отчего же ты всегда была так плохо воспитана?       Владыка медленно обошел диван. Шагал он легко, тихо, но уверенно. Сцина так давно не видела отца, что уже и не сразу вспомнила, как его владыческое величие может давить даже на неё. — Это, наверное, врожденное, — буркнула она. — Скорее уж семейное, — Сцина не поверила глазам. Владыка ей улыбнулся. Печально так. А затем лицо его посуровело. — Более никогда не приближайся к Макидару. Покуда не сменится Владыка, ворота града будут для тебя закрыты. Линьяр тут не место.       Слова Владыки проникали глубоко в сердце острым холодным клинком. Как бы Сцина не сопротивлялась, чтобы себе не говорила, какой бы сильной не была, она не могла побороть накрывающие её горечь и тоску. Он был не просто каким-то эльфом, не пожелавшим видеть линьяр подле себя, а её отцом! Он лично учил ее сидеть верхом! Он позволил ей взять щенка макидарского волка! И он же прогонял ее с порога.       В Макидаре с ней бы обращались едва ли как не со смертной. Прогнав её, отец хотя бы избавил себя и матушку от необходимости воочию наблюдать за унижением их дочери. — Владычица, — бросила она на последок, когда отец в прихожей накидывал капюшон плаща на голову, — как она? — Тоскует. Тревожиться, что Шедар пойдет по твоим стопам. Особенно после того, какой шум он поднял.       Отец ответил, и Сцина облегченно выдохнула. Мог ведь проигнорировать. Нет, должен был. — Успокойте ее. Скажите, что Кайране слишком уж по сердцу пришлась Прекрасная Синране. Да и я просила его остудить голову. Наверное, десятки зим в моем обществе не пошли ему на пользу.       Владыка помолчал. — Все же не так ты безумна, как молва о тебе в народе. — Прощай, — шепотом произнесла она, когда дверь закрылась. Не увидятся они более. Это подразумевал отец, когда велел не приближаться к граду.       Сцина подгоняла стремена, пока Шедар нервно расхаживал рядом с ней. Она проревела добрую половину ночи. Давно её так не накрывало. Она плакала и плакала, до самых рассветных сумерек. А потом вытерла слезы, умылась и стала собираться в путь. Ничего, справится. Она со всем справится. — Все будет хорошо, — успокаивала она то ли себя, то ли Кайране, поглаживая морду черного, как тоска в её сердце, коня. — Да какое хорошо? Это же конь, Сцина! Ты собираешься ехать до Сиршаллена верхом! — Шедар смотрел на коня будто тот невиданное доселе чудище. По его лицу было видно, как он представлял себя путь до эльфийской столицы верхом. Видят Духи, ни одной положительной мысли в его юной голове не вертелось. Что с него взять? Позднорожденный. Машину ему подавай. — Эх, мелкий, какой же ты все-таки очаровашка, — Сцина похлопала его по плечу. — Я ездила в Сиршаллен верхом, когда тебя ещё в помине не было. — Тогда не было буйных смертных, озверевших от голода! — О, они были всегда. Ну все, хватит переживать. Я доберусь до Сиршаллена и попытаюсь как можно быстрее передать весточку. Да и посмотри на это с другой стороны. У машины закончится топливо, и где мне заправляться? Думаешь оголодавшие смертные оставили хоть что-то? — А если с этим жеребцом что-то случиться? Где ты ночевать будешь? Зима, черт побери! — Брат, — обратилась к нему Сцина, — я же тебе поклялась. Все будет в порядке. — Никаких безумств. Долгих привалов не делай. Со смертными не водись. От старых убежишь точно ничего не осталось. Сиршаллен или Сигайна. — И кто из нас старше вообще? — Сцина по доброму рассмеялась. Забавной была забота её брата. — Ну все, поеду я. Наклонись-ка. Напоследок.       Шедар закатил глаза, но голову склонил. Сцина потрепала его по волосам. Она больно кусала язык, чтобы держаться до конца, и не плакать. Увидев её слезы, Кайране точно бы передумал и не пустил сестру. Какой эльф простит обидчика плачущей девы? Вот и Шедар бы поднял на уши весь град.       Сцина ловко запрыгнула на коня. Она поправила полы своего черного длинного жакета, с разрезами до самого пояса штанов, закуталась в плащ с меховым воротником, накинула на голову капюшон, натянула на нос шарф, надела перчатки и взялась за поводья. Было не привычно. Эльфийские одежды, езда верхом, клинок на поясе… Не хватало только звезды Кайране Эльтана на плече. Её отсутствие и возвращало Сцину в реальность. Нет все уже не как прежде.       Она развернулась и поехала прочь от сторожевых постов. Жеребец шел прогулочным шагом. Сцина делала глубокие вдохи. Уходить было больно, но она не оборачивалась. Вдруг передумает, как только увидит там в далеке Шедара, провожающего ее взглядом. Она все про себя знала, знала что чумная, что все они видеть ее не желали, но все-таки надеялась. Надеялась, что у нее есть шанс сыскать милость, найти свое место среди народа. Но места не было. Как и милосердия для линьяр. Эльфы ее не жаловали, для людей она была чужачкой. А ей просто хотелось наконец перестать бродяжничать.       Как только сторожевые посты остались далеко позади, Сцина пришпорила лошадь, и та пустилась вскачь. Она не старалась загнать её, но хотела оказаться подальше, как можно скорее. Через пол дня она сделала привал. Остановилась в лесах, спустилась с коня и вновь дала волю слезам. Выла как стая макидарских волков. Решила, что вот в последний раз поплачет до хриплого голоса и опухших глаз и поедет прямиком в Сиршаллен. Глядишь к весне доберется. Да. Доберется к весне. Повидает Цветочка. Зачем ей этот Макидар? Синая снова будет доставать. Да, все так и будет.       Кого она дурит?       Сцина давилась слезами, понимая, что уж Синай-то первый выставит ее из Сиршаллена. А все остальные эльфы его поддержат. Никогда уже не будет так, как в Верхнем. Её собственные родители погнали, что там какой-то Синай, который, вообще-то, и не понятно чего ради терпел болтливую линьяр. Никто и нигде не будет ей рад.       Поездка в Макидар отрезвила — нет ей места среди народа.       Высокие ясени были видны издалека. До сторожевых постов Сиршаллена оставался один день пути. Сцина ободряюще похлопала жеребца по мощной шее. Конь и в самом деле был хорош. Достойно выдержал долгий и трудный путь. Макидарка несколько раз пополняла запасы в маленьких деревушках, смертные не с руки было давать много, но за достойное вознаграждение делились чем могли. Пару раз на нее пытались напасть. Но ни смекалки, ни силы не хватило нерадивым разбойникам, чтобы совладать с опытным воином, пусть и девой. Когда-то они видно были бандой успешных мародеров, но со временем превратились просто в шайку типичных разбойников чуть ли не из детских сказок. Награбленное бедным разве что не раздавали.       К вечеру Сцина остановилась у сторожевого поста. С высокого массивного ясеня спрыгнул эльф. За спиной у него был меч. Никакого огнестрельного оружия. Уши не обрезаны. Он не покидал града. Сцина сняла капюшон и обратилась на эльфийском к незнакомому мужу народа: — Приветствую, — помедлила, решая, как представиться. — Я Сцина, Макидарская волчица.       Она выбрала то прозвище, что нравилось ей более других. Эльф кивнул. Сам представляться не стал. Узнал, значит, закоренелого нарушителя эльфийских линья. — Сообщите о моем визите, Кайране Эльтану. — Кайране Сиршаллена Шеол, — нахмурившись подал голос эльф. — А отец его Владыка. — А, ну, тогда Владыке сообщите, или пропустите, и я сама сообщу, — просто пожала плечами Сцина. Как мило, Эльтан перестал быть Кайране. Теперь она предатель аж Владыки. Вот это повышение по службе.       Эльф ухватился за канат и взмыл на верхушку ясеня. Весть о ее прибытии понеслась по сторожевым постам.       Сцина спешилась. Никто просто так пропускать ее не собирался. На передачу сообщения мог уйти целый час, если не больше. Как знать где сейчас Владыка, и чем он занят? А мобильники-то себя изжили, как впрочем и множество других благ цивилизации.       Она смиренно ждала. Жеребец пощипывал травку. В дороге Сцина провела целый месяц. Праздник весны благополучно пропустила. Ей уже повстречалась зеленая трава, значит Сиршаллен отпраздновал наступление нового года. Её страшно хотелось двух вещей: поесть и нормально помыться. Холодные реки не способствуют улучшению настроения. Она бы сейчас много отдала за блага развитого человеческого мира и возможность переночевать в отеле. И надо же было Шахране перетравить всех смертных!       Где-то через два часа её все-таки пропустили. Видно не слишком уж торопились с сообщениями от линьяр. Сцина оседлала верного и утомленного не меньше её самой скакуна и потопала дальше, в центр Сиршаллена.       Под кронами деревьев оказалось неожиданно оживленно. Эльфы сновали туда-сюда. Близилось время ужина, и Сцине почему-то думалось, что улицы будут пусты. Но жизнь бурлила. Народ кажется был воодушевлен и занимался работой. Мимо пробежала пара эльфийских детей, в толпе она могла разглядеть мужей в грязной одежде, словно те весь день работали в полях, что впрочем не удивительно, ведь есть что-то да надо было, у людей теперь уж ничего не купишь. Девы несли плетенные корзины, лавки готовились к закрытию.       Раньше было как-то потише. Град словно проснулся от многовекового сна и забурлил жизнью. Не как города смертных, конечно, но больше не было так пусто.       Сцина доехала до центра и остановилась у Дома Решений. Она отчаянно пыталась сообразить, куда бы ей податься. Если бы Нилан был жив, пошла бы к нему. Где жил Шахране со своей Госпожой она не ведала, могла бы пойти к дому Владыки, но ждал ли ее кто-нибудь там?       Ответ нашел её сам. Тинар, верхом на лошади, затормозил рядом с ней. Он не стал спешиваться. — Рад приветствовать тебя, Непримиримая дочь, — холодная усмешка заиграла на его губах. Вот уж кто точно предпочел бы её подстрелить ещё на подъезде к сторожевым постам. В этом желании соперником ему мог оказаться разве что Халлен. — И тебе не хворать, — она поглаживала коня. Тот фыркал в ответ. Тинар проигнорировал полное отсутствие почтения в её словах. — Владыка ждет тебя в старом городе. Седлай коня. — Как успехи с переездом? — Сцина забралась в седло и слегка пришпорила коня. Тот не сдвинулся ни на шаг. Тинар хмуро посмотрел на ее потуги. — Даже животное призирает тебя, — хмыкнул он. — Животинка устала! Я на нем аж с Макидара ехала! Имей совесть! — попыталась отстоять достоинство верного спутника. Признаться, праздная беседа с побратимом отвлекла ее от печальных мыслей, что вот уже месяц непрекращающимся ураганом вертелись в голове. — О Духи, забирайся. Подброшу тебя, — Тинар кивнул себе за спину. — Ого, какие почести. Разделишь со мной седло? — не удержалась и заерничала Сцина, хотя ее изрядно удивила оказанная любезность. — Седло, не трапеза, а я не Халлен. Будь он на моем месте, точно погнал бы тебя бегом до самого старого Сиршаллена. — Я гляжу у кого-то прорезалось чувство юмора, пока меня не было, — Сцина спешилась со своей лошади, привязала ее к какой-то более или менее надежной перекладине, и забралась за спину Тинара. — Девчонкой обзавелся или просто настроение хорошее? — Следи за тем, что говоришь, линьяр, — рыкнул он, пришпоривая лошадь. — Погоди, серьезно? Ты женишься? На ком? Посадили дерево? — ее не было от силы года полтора, а тут такие разительные перемены! — Не болтай попусту. Лучше держись крепче.       И Тинар, во избежания неловких бесед, резво погнал лошадь. Все попытки Сцины завести разговор он игнорировал. Так они и ехали под её неумную болтовню до самого дома Владыки.       Во дворе Эльтан о чем-то беседовал со своими сыновьями. На крыльце, прислонившись к колонне стояла Мелана в красивом синем платье. Она с особой нежностью глядела на мужа и детей. Заметив Сцину и Тинара, Владычица приветливо улыбнулась.       Тинар начал останавливать лошадь, а Сцина едва ли не на ходу выпрыгнула из седла. Владыка встречал ее легкой улыбкой. Она была рада видеть Эльтана счастливым, улыбающимся и таким… Необычно семейным. Он сильно переменился за то время, что провел в Верхнем. Душа его была для Сцины загадочной, но святила ярко. Потому-то она наверное и стремилась к этому свету. Со звездой или без. И то, что Владыка улыбнулся при встрече с ней, тронуло её сердце. В такое печальное время, любая улыбка, адресованная ей, казалась чем-то очень ценным.       Так её растрогало радушие Эльтана, что Сцина в кое-то веки даже решила помолчать, отдавая дань почтения Владыке и господину, которому когда-то предложила службу. Пусть первым заводит разговор. — Подменили ли тебя в дороге, Макидарская волчица? — Эльтан в пару шагов оказался у входа. — Чего? — нахмурилась она. — С каких это пор ты, как должно, ждешь дозволения начать беседу? — усмехнулся. — Оу, ну так… — Сцина потупилась. Хрена с два она признает, что просто растрогало её, что хоть где-то, хоть кто-то был ей рад. — На мгновение разумом помутилась. Больше такого не повториться, Владыка. — Признаться я уже успел соскучиться за тобой, — Эльтан по дружески похлопал Сцину по плечу. — Присоединишься к нам за ужином? — Ой, нет, не стоит. Ты же Владыка, а я линьяр, ты где-то во-о-он там, — Сцина взглядом указала на небо, — а я где-то вот тут, — опустила взгляд и пошоркала носком своих черных сапог по притоптанной земле. — Не печаль мою госпожу, отужинай с нами, — тон Эльтана не терпел возражений, и Сцина покорно поплелась за Владыкой в дом.       Мелана сама лично поставила перед Сциной тарелку с супом, от чего ей стало до жути неловко. Она заерзала на стуле. В сердце глубоко сидела заноза. Отказывать было бы не почтенно, но не должна она была быть тут, не должна есть с ними, не должна говорить. Её выслать должны, и дело с концом. Не примет ее народ. Эльтану бы, как Владыке, следовало прогнать Сцину. Так она рассуждала про себя. И так много мостов придется налаживать, многое менять, а её присутствие только породит в народе злые толки. И эльфы будут правы. Она линьяр. — Я думала ты останешься в новом Сиршаллене. Даже не предполагала, что за год так все перемениться, — Сцина оглядела столовую. Она отвыкла от эльфийских убранств, от изысканной резной мебели, от обилия живых цветов, от арочных дверных проемов, от этой лесной красоты. Воспоминания никогда не мерки, но все это было так давно, что хоть и помнилось совершенно точно, но казалось немного замыленным. Где-то там, когда-то совершенно точно было так же. Но так давно, что глаза отвыкли. — Владыка и Мать народа не стали возвращаться, — ответил Эльтан, надламывая кусок хлеба. Сцина никак не решалась взять ложку в руки. Перед глазами все стояли гневные макидарцы, в ушах звенели отголоски споров. — Клинок Севера? Сцина, что с тобой?       Она оторвала взгляд от тарелки. И Эльтан и Мелана обеспокоенно глядели на неё. Видимо она слишком сильно ушла в себя и не заметила, как её окликнули несколько раз. — Что? Я задумалась, простите, — она потупилась. Да что черт возьми с ней такое?!       Соберись, тряпка! Ты воин! Вот и не веди себя как сахарная дева!       Но собраться не выходило. Смотрела она на эту тарелку с едой, потом на Владык, и не понимала, что ей делать. Не могла совладать с внутренней борьбой, не могла признать, что устала быть изгоем, что не тянет она в одиночку эту ношу, и притворяться, что побоку все, тоже уже не могла. Весь мир претерпел изменения, каждый эльф нашел свое место, а она нет. Только Сцина была никому не нужна. Линьяр никто не станет приветствовать в городе.       Не станет и точка.       Но вот Эльтан предложил ей разделить еду в его доме. Мелана тревожно смотрела на неё. А она только и чувствовала, как это не правильно все. В Верхнем она была нужна потому, что знала смертных, но теперь они и сами неплохо разбирались, да и нужды потакать людям не было. Значит и она теперь никакой ценности не представляла. Погнали из Макидара, так и из Сиршаллена погонят. Сцина надеялась остаться в той же степени, в которой и хотела оставить всякую надежду. Проще смириться с реальностью, когда нет никаких ожиданий. — Какие вести привезла ты из Макидара? — вкрадчиво спросила Владычица. — А, да все хорошо, и в Сигайне, и в Макидаре, — Сцина наконец вышла из ступора. Её заторможенность, кажется, неверно истолковали. — Согласие Владыки на свадьбу дали. Все хорошо. — Отчего ты тогда столь печальна? — Мелана оказавшаяся напротив нее за столом, положила свою маленькую ладошку поверху руки Сцины, но та одернула ее, будто ошпарившись. Она прижала к себе руку и отвела глаза. Больно прикусила язык, чтобы привести себя в чувства, натянула безразличную мину и улыбнулась. Пусть лучше так. Не надо ее жалеть. — Не печаль, просто задумалась. И устала немного. Перекантуюсь в Сиршаллене, с вашего позволения, а потом уйду. Кому-то же надо шуршать среди смертных, а я вроде как бездомная, такая работенка как раз по мне, — Сцина нервно взялась за ложку и поелозила ею в тарелке. — Оставайся в Сиршаллене столько, сколько нужно. Никто тебя не гонит. К смертным сейчас идти не нужно, — Сцина посмотрела на Эльтана. Сразу поняла, Владыка догадался. И промолчал. — Угу, спасибо, — она снова поелозила ложкой и отложила ее. — Дом, где я раньше останавливалась… Могу там жить?       Владыка задумался. — Тот дом, кажется, требует ремонта. — Да, ничего. Я разберусь как-нибудь. Главное не под открытым небом. Я как-то за месяц дороги даже затосковала по людским отелям и нашим очень уютным убежищам.       Сцина хохотнула и вновь поерзала. Хотелось как можно быстрее слинять из дома Владыки, чтобы никому не досаждать своим присутствием. — Все в порядке, если ты устала с дороги и хочешь пойти отдохнуть, — Мелана заботливо улыбнулась.       О Духи, как же вы подольстили Эльтану, послав ему такую чудесную госпожу! Он её не достоин! — Благодарю за приют и пищу, я пойду.       Владыка слабо кивнул, и Сцина, стараясь выглядеть как можно более непринуждённо, быстро метнулась к выходу. Сердце бешено колотилось. Да что она творит? Ведет себя до ужаса непочтенно! Ее вот считай приютили, а она…       И все-таки, сколько бы она не пыталась проигнорировать занозу в сердце, а ныла та всё сильнее.       Следующим днем Сцина навестила Софи. Она была несказанно рада видеть подругу. Не все эльфы оказались к ней добродушны. Приходилось отстаивать свое место под солнцем. София же и поведала, что менторство Эльтан велел упразднить, учредить школу, эльфы, и девы, и мужи, трудились на посевных, продовольствия из людских городов ждать-то теперь не приходилось, на сторожевых постах требовалось больше воинов. То орки, то люди все ещё раз на раз пытались прорваться в леса не с самыми благими намерениями. Град начали отстраивать. Вот на почве той самой стройки эльфы были готовы спорить больше, чем делать. Проектирование улиц, материалы, строительные работы — ни в чем не было согласия. Владыка и Шахране придерживались мнения, что пользоваться людскими знаниями и технологиями не зазорно, а вот почтенные эльфы были в корне не согласны. Да так не согласны, что уже единожды чуть не случился поединок.       Там же у Софии Сцина пересеклась с Синаем. Он не брюзжал, не хмурился, не гнал ее. Кажется вовсе был не против её присутствия в Сиршаллене. Мол службу она отдала Эльтану, так и должна быть рядом с ним. Она нашла свое место. Так сказал Ментор. Сцина ещё пару дней не могла перестать думать о том, что он сказал? Знал ли он, как сильно она переживала, и какими меткими оказались его слова?       Как бы сильно Сцине не хотелось впасть в непроглядную тоску, запереться на ясене и плакать днями напролет о своей горестной судьбе, по утрам приходилось поднимать свое депрессивное тело с ложа. Дел было невпроворот. Отремонтировать самостоятельно дом не такая уж и легкая задача. Особенно если учесть, что большая часть Сиршаллена будет демонстративно тебя игнорировать. И за помощью обратиться было абсолютно не к кому. Все и без нее были заняты. А она выходит была пятым колесом у телеги. — Черт с два я так просто сдамся! — бурчала Сцина разгребая кладовку. О, сколько барахла там хранилось. Она специально оставила эту комнаты на последок. Знала, какая пытка её ждет. — Я три войны прошла! Побеждала орков! Побеждала людей! И этот хлам я уделаю! Сцина макидарская не спасует перед каким-то старьем!       Она все вытаскивала пыльные плетенные коробки, старые сундуки, стопки книг, перевязанные веревкой, посуду, одежду, даже доспехи там нашла. При чем явно не ее. Видимо утащили их однажды как трофей с поля боя. Да, точно. Они тогда знатно повеселились, и Сцина, на волне всеобщего ликования, уперла с собой сувенир. Только куда теперь-то его девать?       Шахране и Синай за тем и застали ее: Сцина присела на подлокотник кресла, подперла голову рукой и, постукивала пальцами по подбородку, гадая, сколь сильно возрастет градус негодования в народе, если она все это добро просто сбросит с ясеня, а не будет чинно до следующей зимы спускать это все вниз. — Приветствую, Сцина, — обратился к ней Шахране. Синай только кивнул. — И вам доброго дня. Зачем пожаловали? — Может помощь какая нужна? Эльтан сказал, что дом твой пустовал много сотен зим, — Линар старательно пробирался сквозь кучи мусора к Сцине.       Макидарка не удержалась и прыснула. Синай хмуро глядел на все это безобразие. Горестно вздохнул, пододвигая ногой доспехи и облокачиваясь на косяк арочного прохода. — Да. Вот с того дня, как я Сиршаллен покинула, так и пустовал. Я прибралась везде, кроме кладовой. Ума не приложу, как разобраться с сантехникой, нужно окна подлатать, привести в чувства печь. Да и все кажется. Справлюсь за пару недель, — пожала плечами Сцина. — Нет у тебя пары недель, — отрезал Линар. — Твоя помощь пригодиться в старом Сиршаллене. — О, я наслышана, какие у вас там горячие споры. Боюсь, мое появление не поспособствует улучшению атмосферы, — Сцина поднялась с края кресла и принялась перебирать свое добро. Нужно было рассортировать: что оставить, что сдать на переработку, а что бесповоротно в утиль. — Эльтан тебя перстом завет. Всем несогласным придется смириться со словами Владыки, — Линар горделиво улыбнулся. Льстило ему что ли быть братом столь почитаемого всеми эльфа? — Да только вот я не перст, и все знают об этом. Не трави душу, Шахране. Умоляю, — она устало выдохнула. Задвинутая подальше болезненная обида и удушливая печаль вновь завыли из дальних уголков сознания. — Тогда, можем мы хотя бы помочь тебе устроиться, если будет дозволено? — Линар обратился к ней со всем почтением, которого она, по собственному разумению, не стоила.       Сцина кивнула. Без всяких почестей. К чему они, когда речь идет о линьяр?       Втроем они управились за день. А на следующий уже починили окна, чуть позже наладили печь и сантехнику то, что от нее осталось.       Через пару месяцев Сцина полностью обжилась, но не смирилась. Не смирилась с платьями. Стонала и бухтела каждый раз, когда ноги путались в эльфийских одеждах, а потому она старалась носить их как можно реже. Благо портниха оказалась столь любезной, что подогнала пару мужских жакетов ей по фигуре и две пары штанов впридачу.       На рассвете Сцина умылась, надела зеленое эльфийское платье, приколола его край булавками к талии, надела штаны, обулась и вышла на балкон. Накануне она всю ночь ворочалась, не могла уснуть. Её вдруг осенило — она же обещала Синаю доставать его до самой смерти! В потоке дел совсем упустила это из виду. Сцина тут же загорелась идеей наверстать упущенное. Не могла она объяснить свою тягу к Великому ментору. Но с ним было спокойнее и сердце не болело. Из приземленных причин: Синай просто был одним из немногих, кто не пытался прогнать ее, и кто был так же одинок, как и она сама.       Сцина поправила сумку на плече и пошагала к окраине Сиршаллена. Видела она то видео смертных, на которых Синай сосредоточенно придавался тренировке, а потому знала, где его искать. За почти сотню лет в Верхнем ещё и выяснила, что Великий Ментор всегда тренировался в одно и то же время. Неохотно, но Сцина признала, что ее начала восхищать незыблемая дисциплинированность Синая. Ей самой-то такого качества не хватало.       Синай уже вовсю разошелся. Рубашка и жакет весели на одиноком деревянном столбике, к которому аккуратно были прислонены ножны его могучего клинка. Ну, почти как в Верхнем! Видимо столбик был неотъемлемой частью бытия Синая.       Сцина присела под дерево, скрестила ноги и стала наблюдать за ментором. Да уж и в самом деле муж неисчислимых добродетелей. И сложен был хорошо. И лицом красив. И достойный. Жаль дев на дух не переносил, а то так бы любая эльфийка за него охотно замуж пошла. Ну, и хмурым был. Скучно девам было бы рядом с ним. Хотя может, какой такой же почтенной, как он сам, и было бы в самый раз. Сцина припомнила, как один раз, всего единожды, этот хмурых достопочтенный муж дразнил ее, словно юнец. Вспомнила и тут же прогнала эту мысль. Ей наверняка тогда просто показалось. — Где же твой ученик, Великий ментор? — выкрикнула Сцина не сумев обуздать врожденную девичью болтливость. — Шахране не ученик мне более, — Синай вздохнул и подошел к столбу. Убрал клинок в ножны. — Тогда может меня возьмешь к себе в ученики? — Сцина поднялась с земли и подошла к ментору. Тот уже принялся надевать рубашку. — Ты закончил тренировку? Так быстро?       Они удивленно посмотрели друг на друга. Синай даже замер, перестав застегивать пуговицы. — Знаешь сколько длятся мои тренировки? — Ну я же за тобой гоняюсь уже черт знает сколько зим. Много чего успела узнать. Сколько ты тренируешься, например. Невольно запоминается, — Сцина пожала плечами.       В сущности так оно и было. Она ведь эльфийка. Стоило на что-то обратить внимание, и это навсегда отпечатывалось в памяти.       Синай ничего не ответил. Закончил приводить себя в порядок, хмуро глянул на нее, да и пошел себе в сторону тропинки ведущей к домам. Сцина последовала за Ментором. Она твердила себе, что это все потому, что им в одну сторону. Совсем не потому, что она сама хотела пройти с ним и ещё немного поболтать. — Как дела в старом Сиршаллене? — спросила она, поравнявшись с ментором. Ей взаправду было интересно. Она туда не совалась, дыбы не сеять ещё больший разлад и смуту среди народа. Сцина знала, что вызовись она помогать, Владыка и Шахране будут рады, станут прислушиваться к разумным словам, эльфы, приехавшие из Верхнего, тоже не будут против нее, а что же остальные? О, они будут готовы обнажить клинки, стоит ей только подойти к стенам города. Все ради того, чтобы среди достойных не вертелось воплощение всего самого скверного, что есть в народе. — От чего бы тебе самой не сходить узнать, как обстоят дела? — признаться Сцина не особо рассчитывала на полноценный диалог. Синай обычно мало говорил с ней. В основном слушал. — Мне там не рады, — она выдавила ухмылку. Перед ментором держать лицо было сложно. Он напоминал ей скалу, за которой можно спрятаться от летящих стрел. От того и была она с ним честнее в чувствах, чем с кем бы то ни было другим. — Ты же знаешь, как народ относится к линьяр. Вообще-то, и тебе бы не следовало любезничать со мной. — Не следовало бы, — согласился он и усмехнулся. Сцина подмечала каждую его улыбку, редкое это было явление. — Однако, твое общество меня не обременяет. — О, ну, это повод для гордости. Я не обременяю Великого мужа! — она рассмеялась. Да уж, выходит Синай вообще-то был почти рад ее компании, раз она не «обременяет». — По правде говоря, я счастлива, что могу таскаться за тобой, а то было бы совсем тоскливо. Устала я бродяжничать… Хотела бы уже приткнуться хоть где-то, да никто не ждет. — В Сиршаллене твое место.       Сцина горестно улыбнулась, глядя под ноги. — В Сиршаллене меня и подавно все призерают. Я так-то именно вашего Кайране предала. — И все же Шахране со смертной Госпожой рады видеть тебя. Владыкам ты желанный гость. Так уж и все? — И ты ещё. Как видишь, люблю я греться в лучах твоего почтения, — Сцина рассмеялась. Поболтали о личном и хватит. А то подумает ещё, что она жалуется.       В целом, как бы ни было все плохо, а сдаваться она не собиралась. Может быть однажды, свершиться чудо, и агрессия перестанет быть такой явной. — Грейся, коли любишь. Меня это нисколько не стеснит, — ментор пожал плечами и прибавил ходу, так что замешкавшая от удивления Сцина перестала за ним поспевать.