***
— извини… прости за вчерашнее. За окном предрассветные сумерки, на кухне свет не горит. Минчжу молча ставит две тарелки на стол. — мам, — Джиа проводит рукой по белым коротким волосам, которые и без того на гнездо похожи. — у тебя что-то случилось? — выдыхает Минчжу и садится напротив. — типа того, — девушка берёт вилку и без аппетита ковыряет пасту — Сюли меня отшила вчера. Хорошо хоть копам не настучала, а то я бы улетел лет на пять. — Джи, — Минчжу не нравятся разговоры о девушках. — плохой идеей было с ними идти, на самом деле. У тебя бывает такое, что хочется напиться? В говно прям, — несколько светлых прядей падают на лоб. — бывает, — Минчжу начинает есть. Она всё ещё должна быть сильной — но я так не делаю, — был упущен момент, когда их жизнь превратилась в бесконечную борьбу: с окружающими людьми, с родственниками, с врачами — со всем миром. — ага, я помню ту грандиозную пьянку после развода, — Джиа устало улыбается уголком губ и накручивает лапшу на палочки, прикрывает рот и зевает. Минчжу какое-то время жуёт, глядя в тарелку. Иногда ей кажется, что жизнь после ухода мужа действительно скатилась в дерьмо, но потом вспоминает, что с ним было ещё хуже. Было хуже, но всё ещё не его силуэта она боится. — планируешь ходить в школу? — да нахер надо, — Джиа пытается поднести лапшу ко рту, но та соскальзывает — да бл… — злостно выдыхает — меня уже отчислили наверно, смысла нет. — не отчислили. Закончи среднюю школу, а там посмотрим, — Минчжу встаёт и идёт к раковине мыть тарелку — ешь быстрее. В итоге Джиа не пошла вообще никуда. Это был долгий период работы над собой и своим телом без лишних свидетелей.***
Многоэтажка. Ночь. Ни единой души на улице. Ибо стоит с двумя коробками в руках, не отрывает взгляд от неба. Звёзд не видно, луну частично закрывают облака. Ветер находит порывами, но пряди волос слишком короткие, чтобы как-то мешать из-за этого. Прохладный воздух уже не несёт с собой те же нотки свежести, что за городом. Багажник автомобиля открыт, Минчжу достаёт оттуда коробку поменьше и ставит на две другие в руках Ибо. Теперь они оказываются выше его головы. — за один заход не заберём, — одной фразой она режет приятную тишину. — ничего страшного, — голос Ибо хриплый от долгого молчания, но его это даже радует. Мама идёт к двери подъезда и подпирает её кирпичом. Берёт ещё две коробки. — захлопни. Ибо кое-как закрывает багажник ногой и идёт следом. Пока он там корячился, она уже успела подняться на один этаж. Подъезд очень даже ничего, чистый. Пол выложен белой плиткой, стены того же цвета. Они поднимаются на четвертый этаж, предпоследний. Минчжу ставит коробки на пол и звенит ключами. — занесём тогда всё, а потом разбирать? — ага, — Ибо уже снова хочет спать, поэтому голос кажется отстранённым. С первого этажа слышится хлопок двери. Ибо молится, чтобы вошедший остановился где-нибудь на третьем, но нет. Минчжу заходит в квартиру и заносит вещи куда-то вглубь. Ибо тем временем чуть наклоняется, чтобы коробки вид не загораживали. Незнакомый парень быстро идёт по лестнице, но чуть притормаживает, бегло осматривая его с коробками и открытую дверь, а после бежит на следующий этаж. Ибо почему-то накрывает невероятная неловкость после этого странного обмена взглядами. Этажом выше в замке проворачиваются ключи и хлопает дверь. Каждая деталь внешности незнакомца отпечатывается на внутренней стороне века. Но почему… Он ведь выглядит совершенно непрезентабельно, но дело ведь не в этом. Словно этот человек за две секунды прочитал Ибо как открытую книгу, хотя это, конечно, не так. Это не может быть так. «Выбрось из головы» — говорит он сам себе и заносит коробки в прихожую. Комнатка совсем маленькая, едва есть где развернуться, но очень красивая. Ему уже здесь нравится. Разбор вещей проходит почти в тишине. Ибо лишь изредка перекидывается с матерью какими-то фразами. Из головы не исчезает ещё свежий образ: чёрная толстовка, натянутый чуть ли не на глаза капюшон. Незнакомец на вид его ровесник, но выглядел как-то враждебно. Было не похоже, что он возвращается из клуба или типа того, но что тогда молодой человек делал вне дома в столь поздний час? Загадка. Ибо одновременно хочет пересечься с ним снова, но и боится этого чувства… смущения? стыда? Подобное он испытывал, войдя несколько часов назад в кафе. Будто все люди смотрели только на него. А сейчас эти взгляды слились в один. Ибо боится осуждения, что уж скрывать. Боится, что кто-то сразу прочитает, что он не парень. Хотя он вроде выглядит беспалевно. Ибо с какой-то грустью осматривает свою новую комнату. Здесь ещё предстоит навести порядок. Он подходит к окну, берётся за шторы и распахивает их, как в каком-нибудь голливудском фильме. Солнце за окном и не думает вставать. Подоконник покрыт тонким слоем пыли. Пока Ибо меняет постельное и ставит на зарядку ноутбук. В глазах снова появляется странная рябь от усталости. Комната небольшая, но места для стола и кровати хватает. Кровать на полтора — что-то среднее между односпальной и двуспальной, но много места лишним никогда не будет. И, о, вау! Это что, кондиционер? Какая роскошь. Позже Ибо найдёт такой же в комнате мамы. В их прошлом доме о подобном можно было только мечтать. — тебе чай сделать? — спрашивает Минчжу из коридора. — ты вроде говорила, что есть больше не будем, — усмехается Ибо. — я передумала, но ты можешь не есть. — эй, — говорит он слегка отстранённо, не поднимая взгляд, и разрезает скотч на коробке канцелярским ножом, доставая слегка помятые стопки одежды — оставь мне лапшу, я потом, — перекладывает в узкий бежевый шкаф, стараясь как-то рассортировать. Лапша быстрого приготовления в разных цветных упаковках — классика. В ней нет ничего плохого, но ему рекомендована «нормальная» еда. Странная диета. В первое время вообще сладкое запретили, хотя Ибо не понимает, как это связано с терапией. Все препараты он кидает на стол, потом разберётся, куда их сунуть. Мысль, что на некоторых придётся сидеть всю жизнь, удручает. Но это ведь можно пережить? Есть много чего, что люди делают каждый день, и ничего страшного. Будто кому-то нравится чистить зубы, но делают ведь. Скейт он ставит в угол. В детстве это было чем-то вроде мечты, но кататься он начал лишь незадолго до переезда — в момент, когда смог хоть как-то выходить из дома, не начиная при этом плакать. Тестостерон вообще отучает от слёз, заменяя их неконтролируемым гневом. Минчжу ходит из комнаты в комнату, шаги слышны в коридоре, но Ибо не спешит выходить. Её силуэт на периферии отзывается лёгкой тревогой. На кухне закипает чайник. Стены тут тонкие. Слышно, как соседи решили устроить разборки. Вот заняться людям нечем… До Ибо запоздало доходит, что звуки идут сверху. Он прислушивается, но едва может расслышать отдельные слова. Он сидит на коленях посреди комнаты перед картонной коробкой, а сердце так сжимается. Не бесит, скорее… Он не готов сейчас углубляться в это. Ибо выходит на кухню, и всё моментально перекрывается бессмысленным и лёгким разговором с мамой. Это расслабляет, даёт ощущение окутывающей безопасности. Он не может заснуть до шести утра. Лежит, раскинув руки. Одеяло сбилось в ногах. На улице уже светает, а через открытое окно слышен щебет птиц. Прохладный ветер колышет шторы. Ибо хочет, но, кажется, физически не может уснуть. Наверно, на новом месте всегда тяжело, хотя он был из тех детей, кто мог уснуть на шумном празднике, положив под голову рюкзак. Всё же через полчаса он отключается. Пробуждение сопровождается не покидающим ощущением, что прошло часов двенадцать. Пока Ибо не открывает глаз, ему кажется, будто он у себя в кровати там, дома, за сотни километров. Но реальность звонко рушит иллюзию. Он вспоминает, что было вчера. Тянется за телефоном, который лежит в слишком непривычном месте — на полу. В старом доме рядом с кроватью была тумбочка. На часах почти девять, но Ибо чувствует себя на удивление отдохнувшим. Он поднимается с постели и останавливается у окна. Воздух, попадающий в комнату, всё ещё прохладный. На улице почти никого нет, час пик подходит к концу. Ибо невольно отмечает, что четвёртый этаж — идеальная высота, чтобы наблюдать за людьми. Таблетки так же лежат на столе. Он берёт одну и идёт на кухню, параллельно думая, куда их всё-таки сунуть, чтобы глаз не мозолили. Сегодня в планах осмотреть город. Неплохо было бы узнать, где здесь ближайший продуктовый и другие заведения первой необходимости, типа аптеки. Заодно на скейте прокатиться можно. — ты когда на работу выходишь? — спрашивает Ибо между делом. Минчжу куда-то активно собирается. — послезавтра. — после… — он опирается одной рукой на подоконник, прикидывая, какое это будет число — блять, — тут же отдёргивает её, понимая, что этот подоконник настолько же пыльный, как и в его комнате — тут сколько лет никого не было? — Ван Ибо, не выражайся, — она секунду смотрит на него и продолжает собирать всякую мелочь в сумку. — а ты не издевайся, — полное имя почему-то воспринимается, как издёвка. Хотя оно настоящее, официальное. Он включает кран, смывает пыль и говорит: — тут нужна генеральная уборка. — вот и займись этим, — теперь уже мама издевательски улыбается. — не-не, у меня на сегодня другие планы, — да и одному как-то скучно полы драить. Вырваться из дома удаётся лишь после завтрака. Погода потрясающая, на небе ни единого облачка, но солнце жарит так, что Ибо уже жалеет о выходе из тени. Он бросает скейт на асфальт и катится к ближайшему общественному заведению буквально через дорогу. Денег он с собой взять, как назло, забыл, так что придётся ограничиться осмотром снаружи. Магазины обычные, в его родном городе таких полно, но приятно, что они в шаговой доступности. Ибо проезжает чуть дальше. Это что-то вроде сети небольших магазинчиков вплотную друг к другу на первом этаже многоквартирного дома. Тут буквально всё, на любой вкус и цвет, и оформлено наилучшим образом. Ибо, привыкшему к мегаполису, пиздец как приятно находиться здесь, где высота зданий не превышает девяти этажей. Городу этот минимализм, скорее всего, от страны-соседки достался. Думая об этом, он стоит обеими ногами на скейте, что изначально делает положение неустойчивым. И вот из мыслей его вырывает чья-то тачка, пролетевшая буквально в сантиметрах. От испуга он теряет равновесие и уже предвкушает встречу с асфальтом, но… — вот идиот. Ибо чувствует, как его крепко обхватывают чьи-то голые руки. Он открывает глаза и ловит второй шок меньше чем за минуту. Его держит парень с лестничной клетки, только выглядит он совсем иначе. Ибо вовремя спохватывается и, опуская одну ногу на асфальт, обретает собственное равновесие. Чёрт, это правда тот парень. Сейчас он в обычной белой футболке и джинсах, на предплечье висит холщовая сумка, под завязку набитая продуктами. У него длинные волосы, длиннее плеч, завязанные в хвост. Машина, едва не послужившая причиной разбитого носа Ибо, выезжает на дорогу и быстро сливается с потоком. Этот парень, смотревший ей в след, поворачивается к Ибо. Он всё ещё держит его одной рукой за плечо, другой в районе рёбер, и точно чувствует ещё не отошедшее от испуга сердце. — всё нормально? Блять. Блятьблятьблять. Это совсем другой человек. Первое впечатление оказалось настолько неправильным, что Ибо готов ударить себя по лбу прямо сейчас. — да, вроде… — вдох получается рваным. И парень перед ним внезапно улыбается. Твою мать. Его улыбка — что-то, явно посланное свыше. Такая светлая и яркая, а главное — искренняя. Ибо сразу подмечает едва заметную родинку под губой. — будь осторожнее, тут полно идиотов, которые купили права в переходе, — незнакомец выдерживает небольшую паузу — Ты ведь вчера сюда переехал? — типа того, — Ибо медленно убирает его руку с рёбер. Почти коснулся края утяжки — мы пересеклись тогда? — ага, — улыбка чуть меркнет, но не пропадает полностью — будет странно, если я попрошу твои контакты? Брови Ибо ползут вверх. — а что насчёт моего имени? — блять, прости, — парень с лестничной клетки поднимает руки в защитном жесте — я впервые знакомлюсь с человеком на улице. Ибо это искренне смешит. Такой… под хмурой маской обнаружить такого человека — приятный сюрприз. — давай вейбо, — он у него есть просто для галочки — Ван Ибо. — Сяо Чжань, — он просто открывает вейбо и передаёт телефон незнакомому человеку. Ибо бы так не смог. — прошу, — отправляет себе точку и возвращает владельцу — а ты хорош. В знакомствах, имею в виду. Сяо Чжань усмехается. — могло быть и хуже, если бы я не успел тебя поймать. Ибо окончательно успокаивается, сердце восстанавливает привычный ритм. — спасибо за это. Ты куда-то торопишься? — домой продукты занести, а так свободен, — он перехватывает сумку другой рукой — а ты уже решил пригласить меня погулять? Каков наглец. Ибо это даже нравится, хотя с другой стороны — что за подкаты уровня Бога? Подк… что? Точно удачное знакомство. Он сводит брови к переносице, будто пребывает в глубоких раздумьях. — да. Пожалуй, было бы неплохо, если бы кто-то из местных рассказал мне, как тут выживать. — к вашим услугам через пятнадцать минут. Посиди на бордюре, — Сяо Чжань подмигивает ему и тут же исчезает. Охренеть. Нет, ахуеть. Ибо правда опускается на бордюр, нагретый солнцем. Это что было вообще? Всё тело горит, он переполнен каким-то возбуждением, но не в том смысле. Это было настолько спонтанно и… вау! Сяо Чжань ему точно понравился. Ибо уже достаточно хорошо разбирается в собственных чувствах, чтобы понять это. И он не хочет упускать шанс завести первого друга на новом месте. А они ещё и соседи. Такая удача просто не могла подвернуться Ван Ибо. Вдох-выдох. Нужно успокоить своё разбушевавшееся… что бы это ни было. Ибо достаёт телефон и какое-то время залипает в игру. — эй, самоубийца, — Сяо Чжань трогает его за плечо, вытаскивая из мыслей. Пятнадцать минут уже прошли? — ты быстро, — Ибо встаёт, подхватывает скейт подмышку и суёт руки в карманы. Теперь он смотрит на Сяо Чжаня более трезво, но тот всё ещё выглядит как хорошая, очень хорошая перспектива для общения. Холодный расчет, теперь да. — вывернулся из-под руки отчима, — Сяо Чжань улыбается и задевает его плечом, подталкивая вдоль улицы — считай, повезло. Так вот что у них там происходит… Да уж, мало кто любит, когда у их пары есть дети, особенно такого возраста. Но говорить о подобном с улыбкой? Картинка происходящего складывается в голове Ибо на удивление быстро. Ну и пусть, что она на восемьдесят процентов состоит из додумок. — он типа… — «бьёт тебя?». Ибо недоговаривает, но при беглом осмотре следов нет. Сяо Чжань прикусывает щёку изнутри, видимо, поняв не озвученную часть. Солнце светит сбоку, создавая на его лице удивительно красивые тени. — нет, ничего такого. Просто отношения не сложились. Ладно. Ибо думает: «Ладно». Буквально первое, о чём они говорят — кажется, пиздецки болезненная тема. — слушай, может, всё-таки проведёшь экскурсию? Мне тут как-то выжить надо. Сяо Чжань внезапно смеётся. О. Мой. Бог. Кажется, по нему текут все девочки района. Да Ибо готов поставить свою бессмысленную жизнь, что так и есть. Один его тихий мягкий смех уже очаровывает, а вкупе с улыбкой… Ибо оценивает это исключительно как парень. То есть, он вроде позиционирует себя как натурал. Трансгендерность не считается. У него есть определённый опыт и с мужчинами, и с женщинами, но последние ему всегда нравились больше, да и проблем с законом не хочется. Поэтому Сяо Чжаня он судит поверхностно. Многим девушкам, где-то трети, нравятся такие парни. Остальные предпочитают брутальных качков или гопников. — ну не знаю даже, что тут интересного может быть, — они продолжают медленно идти вдоль проезжей части. Машины проносятся мимо не так часто, но вибрация от них ощутима — тихий район, приятный, удобный, но слишком скучный, поэтому развлекаемся продажей наркоты. Ибо тихо усмехается. — прямо так? Тогда что насчёт базы? Типа, кафешки какие есть? — чуть дальше от центра скейт парк, раз уж ты, — он указывает на скейт подмышкой. — а ты катаешься? — «Раз знаешь». Судить по себе конечно не хорошо, но Ибо бы в жизни не узнал, допустим, о заведении у себя под носом, если бы не интересовался намеренно. Сяо Чжань чуть улыбается, и у него будто слегка поднимается настроение. — я нет, но мне нравится проводить там время на лавочке, как бы странно ни звучало. — сходим? Я реально боюсь тут потеряться, — Ибо намеренно толкает его плечом, и это вновь вызывает ту солнечную улыбку. — ладно-ладно, — Сяо Чжань мстит несильным ударом в ответ — я возьму на себя эту обязанность и сопровожу тебя. По итогу, Сяо Чжань оказывается тем ещё пиздаболом. В хорошем смысле. Стоит им выйти в центр, его не заткнуть. Это то, это это, и сто фактов о каждом здании. Ибо смотреть не успевает. — это, кстати, мой будущий универ, — указывает на роскошное здание. — воу, — Ибо чуть замедляется, вглядываясь — какой факультет? — пока без понятия, но планирую на дизайнерский, — Сяо Чжань произносит это с ноткой гордости. В голову Ибо закрадывается мысль: может, тоже? Пойти сюда. — а тебе сколько лет? — он внезапно решает уточнить. — восемнадцать, школу закончил. А тебе? — сейчас Сяо Чжань просто светится дружелюбием. Ни в какое сравнение с собой вчерашним. — семнадцать, но школу тоже закончил, — подробности можно опустить, пока. Домой Ибо возвращается через пару часов в приподнятом настроении. Сяо Чжань остаётся на лестничной клетке, отмахиваясь, что дома никого, а он забыл ключи. Это его дело, поэтому Ибо просто кивает. Он пока не воспринимает это место как дом, но тут по ощущениям стало немного лучше. Обувь Минчжу на месте, значит, она уже тоже дома. — мам? — он заглядывает в комнату и застаёт её за вытиранием подоконника. — ты где три часа шатался? — она смотрит на него с каким-то наигранным укором. — я… — он заводит руки за спину и облокачивается о дверную раму — …пытался узнать, как тут выжить. И познакомился с одним парнем, которого видел вчера. — случайно не тот, который на этаж выше живёт? — она выходит из комнаты и направляется на кухню. — а ты откуда знаешь? — спрашивет Ибо, оставаясь на месте. — когда возвращалась, заговорила с женщиной, которая там живёт. Наверно, его мама. — ты уже тоже успела с кем-то скорешиться, так что не упрекай меня, — усмехается Ибо. — иди, протри у себя в комнате, — просит Минчжу, возвращаясь с чистой тряпкой. Он цокает, но слушается. Уборка — это конечно дело хорошее, но нудное. — скажи ещё полы помыть. — было бы неплохо. — ладно, но это единоразовая акция, — он бы по-любому не отказал. Всё-таки хочется быть для неё хорошим… хорошим сыном. Именно эта мысль, собранная в голове, вызывает странное чувство. Стыд? Но за что? Ибо замирает. Рука с тряпкой на подоконнике тоже останавливается. Он никогда не будет для неё сыном, что бы она ни говорила. Он никогда не… Его жизнь — одна сплошная ошибка. Плакать хочется, но не получается. Любые мысли о том, что жизнь налаживается, рано или поздно разбиваются о реальность, в которой ему нет места. Это просто… другое. Это нельзя понять, пока сам не почувствуешь. Одно дело, когда ты внезапно обнаруживаешь себя геем или лесбиянкой, ты просто начнёшь строить отношения, которых действительно хочешь. А когда понимаешь, что с тобой, с твоим телом что-то не так… что с ним всё не так — это дискомфорт на всю жизнь. Придётся проделать огромную физическую работу, а не просто принять, что тебя возбуждает человек твоего же пола. Ведь не все такие удачливые как Ибо. Не у всех есть понимающие родители, не у всех есть средства или доступ к препаратам. Но у Ибо присутствует и другая проблема — постоянное чувство, что он палится. Мозги парней и девушек действительно устроены по разному, чисто из-за общества, сексизма и тому подобных вещей. Ему страшно, что Сяо Чжань при более близком общении поймёт это. Ну или просто сочтёт его супер-адекватным парнем. Сам Сяо Чжань вроде тоже нормальный, без стрёмных наклонностей. Это прозвучит очень по-сексистски, но большинство парней, которых Ибо встречал и которым отсасывал, были, мягко говоря, отстойными. Ужасными собеседниками и ужасными партнёрами в сексе. Хорошо хоть отсоса в машине им хватало, дальше никогда не заходило. — всё нормально? Он вздрагивает, понимая, что всё это время стоял неподвижно. — да, задумался просто. Через полчаса с подоконником и полом покончено. — спасибо, — Минчжу натянуто улыбается — отнеси на балкон. — да ты издеваешься, — Ибо зачёсывает волосы назад и тащится в указанном направлении вместе со шваброй. Балкон, кстати, тоже ничего такой. Хлама нет, прошлые владельцы всё забрали. Немного стараний, и этот участок квартиры можно сделать весьма презентабельным. Ибо точно возьмёт это на себя с удовольствием. Швабру он ставит в угол. Спустя пару падений она всё же остаётся на месте. Он уже хочет идти назад, но слышит голоса сверху. — блять, ударь меня, давай. Это голос Сяо Чжаня. Ни с кем не перепутать. — тебе не привыкать. Ибо, кажется, дышать перестаёт. Слышится грубый и немного нетрезвый мужской голос: — тебя язык за зубами держать не учили, щенок?! Глухой удар. — скажи спасибо, что я на тебя не заявил, — голос становится чуть дальше, приходится напрячь слух — в следующий раз это бухло тебе о ебальник разобью. Ибо, честно, не думал, что Сяо Чжань матерится. За те где-то три часа, что они ходили по городу, тот не сказал ни единого мата, в отличие от самого Ибо, у которого буквально через слово. Неясный шум продолжается. Ибо интересно, но он боится. Сердце так бьёт о рёбра… В итоге он просто заходит обратно в комнату и закрывает дверь, чтобы ничего не слышать.