У Му Цина есть сердце

Хуа Чен полюбопытствовал: «Чем же вы были так заняты, когда не приняли мой вызов?», однако ответа не получил. Да никто бы не получил, хоть пытайте. Представьте, разве могла хоть одна душа среди всех трёх миров узнать и поверить, что Генерал Сюаньчжэнь в тот день нарушил путь своего совершенствования на диванчике своего врага? Вероятно, сплетни разлетелись бы даже быстрее его невероятной скорости, обретая всё новые и новые выдуманные подробности. Ничего, что мог бы придумать люд не было, однако же.. Было кое-что. В тот день Южные боги войны напились. Это произошло абсолютно случайно, если имеет смысл говорить это слово в мире, оплетённом красными нитями в клубок. Му Цина разозлил чёрт уже знает какой пустяк, и он пришёл разобраться лично. Он собирался хорошенько подраться, но застал Фэн Синя уже достаточно захмелевшего с бутылкой вина в руке. – Если ты пытаешься выглядеть драматично, чтобы я оставил тебя в покое, вынужден огорчить тебя новостью, что получается хреново. Ты выглядишь жалко, – он скрестил руки на груди, облокотившись на дверной косяк. – И я рад тебя видеть. Пошёл вон, – сказал Фэн Синь, повернувшись к нему лицом, и приложился к бутылке, глядя на него. Му Цин фыркнул что-то типа «ещё чего» и подошёл ближе, чтобы выхватить бутыль под возмущённое ворчание. Он поднёс её к лицу, чтобы понюхать и скривился. – Весь алкоголь отвратительный? – спросил из интереса. Фэн Синь собирался выхватить вино, но быстро передумал, опуская руку обратно на спинку дивана. Му Цин с забавой наблюдал как разглаживается морщинка между его бровей. – Кажется, да, – сказал Фэн Синь, кивком головы предлагая присесть рядом, – Попробуешь? – На кой чёрт мне пробовать что-то отвратительное? – поднял брови Сюаньчжэнь. Он обошёл диван и присел рядом, протягивая бутылку хозяину. Фэн Синь пожал плечами и сказал: – Думал, ты не из брезгливых. И вот так просто он поймал его в ловушку. Му Цин принципиально вздернул нос и всё-таки попробовал. И правда отвратительно, но, может быть, это стоило мягкой усмешки Фэн Синя, когда он скривился от горечи напитка. Чуть-чуть. Случилось так, что вместо ссоры они пили вино и препирались друг с другом пол вечера, а Му Цин потихоньку хмелел и двигался ближе. На этот раз Фэн Синь замечал, на этот раз он сам склонялся навстречу, чтобы рассказать вспомнившуюся сплетню о ком-то с Верхних Небес. Му Цин совсем не выглядел внимательным слушателем, то и дело прикрывая глаза и теряя фокусировку зрения. Он лениво рассматривал лицо лучника и слушал его негромкую речь, иногда пуская смешки, а иногда действительно теряя нить разговора. Он размял затекшую шею и положил свою голову на Фэнсиневу руку, что так и покоилась на спинке дивана, а тот наблюдал за румянцем, мягко растекающимся по его щекам из-за алкоголя. Му Цин медленно моргал, не стесняясь смотреть в глаза. Лучник сделал ещё один глоток вина и опустил руку ему на спину, притягивая ближе, чтобы Сюаньчжэнь склонил голову на подставленное плечо. Му Цин устроил руки на его груди, но они медленно соскальзывали вниз, не находя опоры, чтобы удержаться. Когда он почувствовал под ладонями крепкий пресс, ладони сами принялись заинтересовано исследовать своё местоположение. Фэн Синь не прерывал, позволяя самодеятельность. – Никогда бы не подумал, что ты из тех, кто распускает руки, Му Цин, – прошептал он, мягко проводя по волосам. Му Цин пропустил его слова мимо ушей и даже не посчитал нужным тратить свои последние силы на отрицание. А как спорить, если это действительно именно то, чем он занимается? Вполне себе осознанно, на самом деле, потому что хочется и хотелось раньше, только сейчас куда-то исчез его предохранитель, и обдумывать последствия своих действий он пока что не намерен. – Поперебирай мои волосы, – сказал он вместо всех возможных колкостей и грубостей, которые обычно слетают с языка. Наньян моргнул. Он действительно попросил его коснуться его волос? Фэн Синь не дурак, помнит и знает, что Му Цин не ненавидит касания на самом деле, но чтобы он об этом просил.. Сам… Чтобы Му Цин о чём-то просил? Да Фэн Синь сделал бы что угодно, если только Му Цин попросит. Так что он послушно поднял руки и аккуратно выпутал заколку, распуская хвост. Мягкий шёлк стелился по плечам почти доставая до обивки дивана, и Фэн Синь запустил в этот шёлк свои пальцы и чуть не потерял голову. Он на пробу погладил кожу головы, спустился ниже, прочёсывая спутавшиеся пряди, и всё ещё ожидал удара под рёбра, которого никак не получал. Му Цин прикрыл глаза и потерся носом о его шею, устраиваясь поудобнее, и бить явно не собирался. Хорошо, Фэн Синю нужно было успокоиться. Этот удивительный день закончился объятиями на диване. Он тогда распустил всех слуг, но, к сожалению, кто-то всё равно настойчиво пытался их потревожить. Раздражающий стук в дверь не прекращался. Фэн Синь осознанно игнорировал весь шум с улицы, путая пальцы в мягких волосах и потихоньку выходя из себя. Никогда такого не происходило, так почему именно сейчас?! Когда Му Цин поддаётся его рукам всего-то в третий раз в их длиннющих жизнях.. Хрен там Фэн Синь позволил бы кому-то прервать это. Поглаживая Му Цина по боку, он подумал тогда: «Пусть хоть небеса упадут, я с места не сдвинусь», потому что на его плече дремал драгоценный генерал Юго-Запада, раскинув руки на груди и дыша куда-то в изгиб шеи. Он и сказал сонным и хриплым голосом: – Заглуши это дерьмо. Пусть отвалят. – Ты прав, – промямлил Фэн Синь, накладывая заклинание и прижимая его поближе. Шум прекратился, и Му Цин издал довольный вздох, опрокидывая его на спину и укладываясь под боком. Фэн Синь, кажется, удовлетворённо улыбался ему в волосы, пока тот закидывал на него свою ногу. Голова была совсем пустая, а руки бесконтрольно пустились исследовать новую открывшуюся территорию, в конце концов остановившись на чужом бедре. А потом наступило трезвое утро, и они проснулись пулей отлетая друг от друга. К общему сожалению, в одном и том же направлении, так что валясь на ковёр, пришлось запутаться в конечностях и очень громко возмутиться. Когда смущённый до чёртиков Му Цин сбежал из дворца Наньяна, то очень быстро столкнулся с необходимостью вернуться назад всего через десять минут, чтобы объявить, что из-за Фэн Синя они пропустили, – пропили, скрывается между строк, – вторжение Князя демонов на Небеса. И дать ему за это по шее, разумеется. Фэн Синь зевает, прокручивая тот вечер в голове. Да уж, эту маленькую тайну он унесёт с собой в могилу. И нет, это не шутка, Му Цин заставил его поклясться на крови, что о причине их отсутствия на посту никто никогда не узнает. А потом они подрались, потому что: «Ты мне настолько не доверяешь?!» и всё в этом духе. Однако же клятву они заключили, как раз оба разбили себе костяшки друг об друга. Теперь, если кто-то из них скажет об этом третьему лицу хоть слово – падёт замертво, но не то чтобы это было проблемой, Фэн Синь бы всё равно не рассказал бы. «К вам Его Высочество Циин, Генерал», – подаёт голос младший служащий в духовной сети. «Скажи, что я смогу принять его через пол часа», – бросает он и заставляет себя встать и распахнуть шторы. Пропущенный в комнату солнечный свет заставляет прищуриться. Он начинает приводить себя в порядок. И что понадобилось Цюань Ичженю в его дворце с утра пораньше? Цюань Ичженю? Ничего. А вот Му Цину захотелось проверить, как так называемый приём гостей во дворце Наньяна вообще должен происходить. Под личиной другого бога войны его не пустили дальше порога. – Мои извинения, Генерал Наньян пока не принимает, – кланяется мальчишка, но Му Цин принял обличие Ичженя не просто так. – Мне нужно срочно, – говорит, нахмуривая брови, и движется дальше. – Ваше Высочество Циин, Вас примут через пол часа, пожалуйста, ожидайте! – выскакивают ещё двое с лестницы. Му Цин настороженно принимает боевую стойку, тормозя, чтобы сыграть эгоцентричного Западного бога. – Хотите подраться? – спрашивает, глядя то на одного, то на другого. – Ваше Высочество, если это очень срочно, мы можем передать весть нашему Генералу, – примирительно начинает знакомый служащий, подходя со спины. Он поднимает руки в воздух, и Му Цин внутренне усмехается. Ну что за несмышлёное дитя, разве не знает, что последует за этим от настоящего Цюань Ичженя? Он медленно разворачивается к парнишке, заставляя того побледнеть от испуга, и искренне забавляется происходящим. На лице он строит самое оскорблённо-грозное выражение, на которое способен. – Мне нужно поговорить лично, – и почти слышит, как тот возносит Наньяну молитвы прямо в духовную сеть. – Генерал будет здесь через пару минут, – выдыхает он, надеясь, что этого достаточно для компромисса. – Пусть поторопится, – кивает Му Цин. Только после этого его проводят в зал, созданный для принятия других чиновников, и просят ожидать здесь. – Ваше Высочество Циин, – кивает Фэн Синь, заходя в помещение, – Чем обязан вашему срочному визиту? «Цюань Ичжень» наконец позволяет себе смешок. Наньян хмурится, наклоняя голову и бегло оглядывая его. Пары секунд хватает для вывода: – Му Цин? Гадёныш смеётся чужим голосом в ответ. – Ну и нахрен ты меня подорвал? – вздыхает Фэн Синь, приглаживая небрежно собранные волосы. – Это было забавно. Твои служащие даже глупее тебя, – пожимает плечами Му Цин. Фэн Синь качает головой. Сюаньчжэнь оглядывает его и поднимает брови: – Скоро начнётся собрание по поводу духа нерождённого, а ты выглядишь как чучело. – Зато ты сегодня нарядился, – Наньян разворачивается к дверям и кивает Му Цину головой, зовя за собой, но тот и с места не сдвигается. – Сядь и не позорься, – он цокает и выдвигает стул перед собой, кивая на него головой. – А? – Фэн Синь непонимающе глядит на него. Это заставляет «Цюань Ичженя» закатить глаза, и зрелища чуднее лучник вроде как в жизни не видел. – Сядь, я сказал. Наньян сводит брови к переносице, но подходит, чтобы усесться на предложенный стул. Му Цин за его спиной распускает ленту в его волосах, и всё встаёт на свои странные места. Фэн Синь разворачивает голову под раздражённое «не вертись» и получает по затылку. Он, конечно, в курсе, что такие жесты не в Муциновом стиле, и тот очевидно разозлится за секунду, если Фэн Синь сделает хоть что-то не так, но всё-таки рискует попросить: – Только смени обличие. Му Цину было бы проще прятаться за кем-то другим, да и щёки Циина не так предрасположены к румянцу, но он тоже чувствует, что странность действа начинает выходить за рамки. Не то чтобы у их взаимоотношений были рамки, но допустим. Он возвращается в свое истинное обличие и нервно запускает пальцы в тёплый каштан. Фэн Синь каким-то образом замечает изменения и перестаёт дёргаться, прикрывая глаза. Вот так правильно. Му Цин заплетает извечный пучок на его голове и выпускает прядь, а после отходит, чтобы придирчиво оглядеть работу. Он поворачивает голову Фэн Синя, наклоняясь, и кивает, довольный результатом. – Хотя бы не совсем позорище, – он легко шлёпает его по щеке и отстраняется, чтобы выйти за дверь, – Пошли. Фэн Синь фыркает, не в силах разозлиться на такие вольности, и бросает благодарность, следуя за ним. А на повестке который день одна и та же тема: демоница с ребёнком. Лань Чан и дух её нерождённого чада так и находятся под стражей в темнице, а небожители Верхних Небес мусолят вопрос, что же с ними делать. Мать наотрез отказывается говорить, кто же отец маленького демона, и ни один из богов не признаётся, однако на этот раз обсуждение сдвинулось с пустых обвинений на более весомые. Хотя бы потому, что теперь рассматриваются преступления духа. – Он не может действовать из собственных мотивов. У него вообще не может быть мотивов, умники, он даже не был рождён, – Му Цин скрещивает руки на груди, оглядывая всех собравшихся взглядом, смутно говорящим о том, что он считает их всех идиотами. – Хочешь сказать, должен быть и тот, кого он слушается? – хмурится единственный, кого этот взгляд не берёт. – Гениально, Фэн Синь. Сам догадался? – иронизирует Сюаньчжэнь, – А теперь угадай, кого может слушаться ребёнок? Фэн Синь одаривает его раздражённым взглядом. – Не язви, дорогой генерал Сюаньчжэнь, – воркует Пэй Мин, прежде, чем он успевает ответить, – Он может действовать на инстинктах, а значит, послушается любого, у кого есть сила. – То есть, либо Лань Чан, либо Хуа Чен? Помнится, дух впервые появился вместе с Собирателем Цветов на пару. Но зачем бы ему помогать ловить его в таком случае? – Помнишь свою теорию? – спрашивает Му Цин после паузы на раздумья, обращаясь к Фэн Синю. Тот непонимающе хмурится, так что приходится закатить глаза и аккуратно уточнить, – Ну, ту, отвратительную. Если ты прав, остаётся только мать. Фэн Синь напрягает мозг, а потом издаёт понимающее «а», когда лампочка в голове загорается. Под «отвратительной теорией» подразумевается, что у Хуа Чена есть некие планы на Его Высочество, и в таком случае, он действительно не может быть при делах, ведь дух доставлял неприятности и Се Ляню тоже. Лучник кивает и складывает руки на груди, бросая подозрительный взгляд. Значит ли это, что Му Цин переосмыслил тот разговор и принял вероятность того, что Фэн Синь мог быть прав? Удивительно. Может ли это значить, что слова о том, что Му Цин может быть желанен, он тоже принял к сведению? Невероятно. – Я думал, ты со мной не согласился, – задумчиво говорит Наньян, имея в виду второе. – Мало ли что ты думал, – Му Цин отводит глаза и напрягает плечи, что даёт понять – он понимает, о чем спрашивает Фэн Синь. И не отрицает! Фэн Синь победно усмехается, но делает это очень тихо, чтобы ни в коем случае не заставить его передумать. – Так вы двое уверены в непричастности Собирателя Цветов Под Кровавым Дождём, что ли? – Только в этом деле. В остальном он подозрительней всех, – Му Цин спешит поддержать новую тему, чтобы перевести прошлую, и, тряхнув головой, Фэн Синь тоже возвращается к текущей проблеме. – В любом случае, дух нерождённого неконтролируем и опасен. Мы должны очистить его, – предлагает. – Нет. Это же всего лишь ребёнок. Нужно найти настоящего преступника и разбираться с ним, дух нерождённого – лишь оружие в чужих руках, – не соглашается Му Цин. Фэн Синь удивлённо на него смотрит. Ещё когда Его Высочество привёл сюда демоницу, ему показалось, что что-то было не так, однако, он не мог утверждать. Возможно, всё-таки стоило, потому что Му Цин ведёт себя иначе, чем с другими редкими пленными небес. Он ведь всегда смотрел на демонов с презрением и, казалось, считал их плохими по умолчанию, так почему он встал на защиту сейчас? – Что-то я раньше не видел у тебя подобного стремления к милосердию, – бросает он на пробу. Му Цин предсказуемо прищуривает глаза и шипит в ответ: – На что это ты намекаешь? – Я не намекаю, только говорю, – и это не совсем ложь, потому что он не обвиняет, а лишь хочет добраться до истины, – Думаю, ты с ним уже встречался. Он и не предполагает, что Му Цин может быть виновен в смерти ребёнка или в его подстрекательстве, но все, похоже, думают иначе. Му Цин только открывает рот и теряется, а другие боги начинают переговариваться: – Кто-то же убил мать и вырезал ребёнка у неё прямо из живота! – Точно. Генерал Сюаньчжэнь может быть тем, кто сделал его таким. – Поговаривают, такие методы ускоряют вознесение. Фэн Синь хмурит брови и оглядывается вокруг. Он не это имел в виду! Он всего лишь сказал, что думает, что Му Цин уже видел их раньше! – Обвинять меня в подобном просто омерзительно, – отрицает Му Цин, скрещивая руки, защищаясь, – У вас нет никаких доказательств. Лучник понимает, что с этого момента признание его знакомства с Лань Чан будет лишь уликой против него, и теперь он точно ничего не скажет. – Почему ты защищаешь его? – хочет узнать Фэн Синь. – Дух нерождённого может слушаться и небожителя, так? – не слишком тихо спрашивает неизвестный небожитель у своего соседа. Му Цин слышит, да все слышат, и он смотрит на Фэн Синя этими своими злыми глазами так, что от этого хочется извиниться. Он не это имел в виду! – Демон не будет слушаться бога, вы, идиоты, – ругается Му Цин и делается совсем холодным, – И я не собираюсь отвечать на ваш вопрос, генерал Наньян. Фэн Синю кажется, что если коснуться его сейчас, можно запросто обжечь все пальцы об этот вечный лёд. Можно застыть на месте, когда этим холодом повеет, если даже просто слишком близко подойти. – Если это собрание устроено только для того, чтобы обвинять меня в любом преступлении, которое попадётся под руку, я дам вам возможность сделать это за моей спиной, как и подобает таким как вы, – говорит Му Цин, одаривая каждого из присутствующих напускной высокомерностью своего взгляда. Он разворачивается на каблуках и шагает прочь с высоко поднятой головой. Фэн Синь спешит следом. – Му Цин, твою мать! – зовёт, когда порог небесного дворца оказывается пересечён. Сюаньчжэнь резко разворачивается и делает шаг навстречу, заставляя подолы одежд взлететь в воздух. Он вскидывает руку и тычет ему пальцем в грудь, касаясь, надавливая. – Ты это начал, так и оставайся там, поболтай с единомышленниками, – огрызается. – Я просто спросил! Я видел её реакцию на тебя, ясно? – объясняет Фэн Синь, начиная жестикулировать, – Она тебя узнала! – «Просто спросил». А почему не обвинил, м? – поднимает брови Му Цин, возвращая руки в привычное для них сложенное положение, – Вместо неё меня как обычно обвиняешь ты, безо всяких доказательств. Чуть что случилось, это я виноват, ну конечно! – Я этого не говорил! – возмущается лучник, но Му Цин показывает ему неприличный жест и скрывается из виду, не желая продолжать спор. Фэн Синю хочется закатить свои глаза куда-нибудь туда, где они бы этого больше не видели, но он не сделает этого на людях чисто из принципа. – Ну почему ты такой.. – раздражённо сетует он, не желая продолжать фразу. Он и сам не знает, какой «такой». И, что ж, он позволит ему уйти от этого разговора пока, но возможно другая сторона расскажет ему правду. Фэн Синь направляется поговорить с заключёнными. Сырость темницы всегда казалась ему странной. Это же небеса. Неужели нельзя было организовать всё иначе? Создать место получше? Они же небожители, а не варвары, ей-богу. Фэн Синь морщится, когда с потолка что-то капает на плечо. Слева слышится шорох ткани, и с его-то рефлексами боевого бога было бы странностью не заметить. Он останавливается и поворачивает голову. Из-за потемневших прутьев решётки на него смотрит смутно знакомым взглядом пара тёмных глаз. Он смахивает это на то, что подобный оборонительный вид он лицезреет от Му Цина почти каждый день, и не узнаёт. – Ты знаешь Му Цина? – спрашивает он прямо. Лань Чан по другую сторону решительно молчит. Вероятно, она может и не знать о ком именно он говорит, так что он исправляется и зачем-то показывает на себе, – Генерала Сюаньчжэня. Стоял рядом со мной, высокий хвост, тёмные волосы. Вместо ответа женщина показательно отворачивается. Фэн Синь подходит к решётке, чтобы врезаться в неё руками. – От тебя зависит судьба и твоего сына тоже, – говорит, – Если ты будешь сотрудничать, я имею голос при окончательном решении. Лань Чан фыркает и продолжает его игнорировать. Боги, он ожидал, что с ней будет легче, чем с Му Цином, а она ведёт себя точно как он! – Хочешь, чтобы его душу очистили? Потому что именно это и произойдёт, если ты не будешь отвечать! – прикрикивает он. Демоница вздрагивает и, кажется, борется с собственной гордостью пару минут, прежде чем ответить. – Я его не знаю. Фэн Синь ждал другого ответа. – Ты уверена? Смотри, если ты обманываешь, я узнаю об этом, и тогда.. – Узнаешь? – перебивает она, – Так почему же ты не спросил об этом самого генерала Сюаньчжэня? Рискну предположить, что ты уже спросил и не получил ответа. В любом случае, какое это имеет отношение? – Мне казалось, это я здесь задаю вопросы, – Фэн Синь бы поскрипел зубами от того, что она права, но пока держится. Она качает головой. – Дело даже не во мне. И уж точно не в том, чтобы разложить всё по полочкам. Дело в нём, я права? – и тень осознания мелькает на её лице. Она шёпотом повторяет, – Ну конечно дело в нём. – Что? – теряется Наньян, – Что? Нет! О чем ты говоришь?! И прокляните его, если это настолько очевидно. Лань Чан хихикает и подходит ближе к решётке, заставляя его сделать шаг назад. – К чему эти отрицания? Он не знает? Как глупо. – Заткнись! Я не понимаю, о чем ты говоришь! – ох, как красиво краснеет это смуглое лицо, строящее на себе хмурое отрицание. – Может тебе стоит поговорить с ним не обо мне? – заговорщически улыбается демоница, – Ну знаешь, о вас, о твоих чу- Она наклоняет голову и смеётся, когда он дёрганно её перебивает. – Я сказал замолкни! Мать твою! От тебя никакого толку! – Фэн Синь разворачивается, спеша на выход, подальше от слишком проницательной женщины, и её смех, кажется, преследует его даже после всех коридоров. Он нервно отмахивается от её слов, потому что и сам знает, что она права, а демоница в своей камере понимает, что всё встало на свои места. Последний паззлик старой истории наконец-то нашёлся и встал на своё место. А Фэн Синь абсолютный дурак, раз всё это отрицает. Подумать только, восемьсот лет! Лучник старается уйти оттуда подальше и побыстрее, упускает момент, когда выходит на улицу и врезается в кого-то. Очевидно, судьба, большое спасибо, фортуна. Му Цин. – Ты! Смотри куда.. – начинается, и Фэн Синю думается, что это какое-то издевательство. Он складывает на груди руки, а Сюаньчжэнь свои предполагаемые два и два в голове, – Серьёзно?! Ходил к ней убедиться в моей лжи? Я думал, ты сказал, что не обвиняешь меня ни в чём! – Я и не обвинял! Разве это обвинение – считать, что вы знакомы? Я просто хочу знать, – вздыхает крайне нервный сегодня Фэн Синь. О, ну и день. Где-то в подвалах темниц какая-то демоница каким-то образом прознала о его чувствах к Му Цину, и очень маловероятно, что она будет молчать. Чёрт возьми, пора планировать что-нибудь плохое, потому что вариантов у него немного. Либо убийство, либо самоубийство. – А я хочу, чтобы ты не лез не в своё дело! Это тебя не касается! – Му Цин сжимает кулаки, и Фэн Синю думается, что если выбирать собственную смерть, Сюаньчжэнь сам её организует. – То есть ты уже не отрицаешь? – Я повторю для тупых, – медленно и высокомерно, – Это не твоё собачье дело. И Фэн Синь срывается. Перенервничал? Возможно. Он просто не задумывается, когда толкает его в плечи, и Му Цин почти мгновенно ударяет его в скулу кулаком. – Хватит прикидываться, что ты не думаешь обо мне дерьма, если ты это делаешь! Не думал, что ты опустишься настолько низко, чтобы лгать мне в лицо! Чего ты этим добиваешься? Фэн Синь защищает себя ответным ударом и делает шаг назад, чтобы иметь возможность возмущённо переспросить: – Я думаю о тебе плохо?! Это ты считаешь, что я тебе лгу, чёрт возьми! – Потому что именно это ты и делаешь, – Му Цин с вызовом поднимает подбородок, мол, переубеди меня. Докажи. – Схрена ли?? – не понимает Фэн Синь. И с его стороны наивно полагать, что у Му Цина нет причин на подобные мысли. Ха, да у него целый список. Он делает глубокий вдох, мысленно раскрывает его, заставляя воображаемую бумагу коснуться самой земли, и начинает: – Ты ведёшь себя странно! Как я могу тебе верить, если я тебя не понимаю! Чего ты вообще добиваешься? Что ты, блять, задумал? – хочется спросить. У всего должны быть свои причины, но понимать мотивы лучника в последнее время больше не получается. Его действия противоречат привычным худшим ожиданиям, а думать о других вариантах… он себе не позволит. Это же его разобьёт. – Ничего! Какого хрена, Му Цин? Ты даже не знаешь, в чём меня обвинить, и всё равно это делаешь! – отрицает тот, и это начинает неимоверно злить. Почему бы просто не признаться? Зачем он ломает эту блядскую комедию? – У меня есть на то причины! – Му Цин сжимает кулаки и стоит на своём. Ещё слово и он ударит его снова. Точно ударит. Фэн Синь искренне злится и ничего не понимает. Он хмурится всё сильнее, пытается докопаться до причин этой ссоры и говорит то, что по мнению Му Цина не должен говорить. – Да ничего я не добиваюсь, я даже не понимаю в чем наша проблема! Что я опять сделал не так?! И Му Цин сходит от этих слов с ума. «Наша» проблема – считает Фэн Синь. Их проблема. Почему?.. Голова идёт кругом, а лёгкая растерянность прячет свою голову и плавится в зыбучих обжигающих песках его ярости. Расстояние снова пропадает, исчезая в двух широких шагах, когда он кричит ему в лицо. – Ты опять это делаешь!! Зачем ты говоришь такие вещи? «В чём наша проблема»?! Расскажи мне, что ты скрываешь! Что произошло в тот день на горе Юйцзюнь? Что случилось на заброшенной ферме?! Ты ищешь литературу по психологии, зачем-то купил это! – он дёргает цепочку из под воротника и чеканит, – Чего ты добиваешься? Фэн Синь не может сказать правду. Его взгляд лихорадочно бегает по лицу Му Цина, встречает злость в глазах и снова спускается ниже, потому что идей, что сказать взамен правды, нет. Резкий вздох режет горло. Он должен сказать хоть что-то, пока окончательно всё не испортил. – Боги, почему ты такой мнительный, Му Цин? – спрашивает он, так и не найдя хоть малость подходящий ответ, – Почему это должно быть чем-то плохим? – Да потому что ты меня ненавидишь! – Му Цин предсказуемо распускает руки, чтобы толкнуть его, но лучник успевает перехватить его под локти и дёрнуть на себя в отчаянной попытке заставить его понять. Сталкиваясь лбом ко лбу вполне себе буквально, касаясь чужой кожи и чувствуя дыхание на своих губах, Фэн Синь не может удержать себя от крика: – Я тебя НЕ ненавижу! И Му Цин замирает в его руках. Он хмурится и моргает пару раз, пока Фэн Синь снова прижимается к его лбу. Возможно, у него дрожат руки. Это нечестно. Он рваным глубоким вздохом вбирает побольше кислорода в лёгкие и поднимает ладонь. Фэн Синь пытается взглядом доказать ему искренность своих слов, когда отстраняется, но вместо веры получает звонкую пощёчину. – Иди к чёрту, Фэн Синь, – Му Цин ненавидит себя за то, как ломается его голос, – Прекрати мне врать. Его трясет от злости. Как Фэн Синь смеет так издеваться над ним? Он немигающим взглядом пытается прожечь дыру у него во лбу, выжечь глаза, превратить в пепел, заставить его уйти, хоть что-то, лишь бы больше не слышать подобных слов. Это заставляет сердце по абсолютно не физическим причинам сбиваться с ритма, и Му Цину кажется, что он задыхается от своей уязвимости. Эти слова могут сделать с ним что угодно, и он не знает, как им противостоять. Глаза Фэн Синя же выражают полное чёрт-те что, абсолютный хаос эмоций, которые во всей этой мещанине никак не удаётся разобрать. Наньян сжимает кулаки и выглядит так, будто хочет развернуться и уйти, и Сюаньчжэнь впервые видит его таким. Он впервые видит подобный порыв, и, честно говоря, хочется согнуться пополам от резкой боли где-то в грудной клетке. Хочется зажмурить глаза. Фэн Синь не из тех, кто бросает дело на полпути. Он упрямый, он никогда не уходил посреди ссоры. Как сильно, должно быть, Му Цин невыносим, чтобы сломать даже эту непоколебимую упрямость? Он знал, что когда-нибудь он его доведёт, что Фэн Синь действительно от него устанет и захочет прекратить с ним хоть какие-то взаимоотношения, но, чёрт возьми, чёрт возьми! – Да кто сказал, что я вру?? – прикрикивает лучник, толкая его от себя так, что хочется сжаться. Му Цин не слабак. Он не позволит такому глупому желанию взять верх. Он не имеет права на слабости, так что бьёт в ответ он уже не словами. Он хочет доказать свою силу хотя бы себе. Фэн Синь пропускает удар, но с рычанием наносит следующий, слово за слово, толчок за толчком, и они снова здесь – дерутся до последней капли своих сил, как физических, так и духовных. Ни один небожитель не осмеливается подойти и попытаться разнять двух богов, попасть под раздачу никто не желает, пока они сцепились друг с другом так серьёзно. Давненько не было драки на Небесах, что произошла бы прилюдно на потеху Среднему и Верхнему Небу. Му Цин выплескивает наконец всё, что волновало его, вкладывает все эмоции в свои удары и почти что по-животному рычит, когда Фэн Синь обжигает его своей распалённой натурой, доведённой до белого каления. От хватки под рёбра, когда он умудряется с силой уронить его на дорогу, кожа горит сильнее, чем от болезненного столкновения с землёй. Он не чувствует боли, на адреналине отправляя свои кулаки в самые уязвимые места, а Фэн Синь бьёт в ответ, не жалея, чувствуя насколько бессмысленна и бестолкова его чёртова любовь. Они оба сорвались и устроили здесь кровавую драку в качестве бунта против своих же собственных слабостей, и, ничего, они имеют на это право. Плевать, сколько небожителей собралось на это посмотреть, и конечно, наплевать дважды на разумность этого действа. Как глупо со стороны понимать – Южные боги ни сном ни духом, что являются слабостями друг для друга обоюдно. Они валятся на спины прямо рядом с ямой, которую проделали друг другом в каменной плитке пару минут назад, и пытаются отдышаться. Му Цин слабо сжатым кулаком бьёт по плечу, хотя скорей, просто роняет на Фэн Синя свою руку. Он оставляет её там, прикрывая глаза и забивая. Чёрт с ней, и с Фэн Синем тоже, если хочет страдать ерундой, пусть страдает, это вообще не должно его волновать. И не волнует в данный момент, потому что единственное, что беспокоит – это мельтешащие вокруг служащие Линвэнь, подсчитывающие убытки, и идиотский смешок Пэй Мина поодаль. Когда Наньян поднимает руку, чтобы положить её на его ладонь, причины беспокойства уходят план на десятый, теряют смысл и больше не имеют значения. Фэн Синь хрипит почему-то, и Му Цин медленно думает о том, не переборщил ли он с ударами в грудь. «Пострадавший» об этом, очевидно, не переживает. Он лениво касается чужой руки, гладит, не касаясь содранной кожи костяшек и щурясь от палящего солнца. – Стал бы я вообще за тобой бегать, если бы я тебя ненавидел? – тихо произносит он, не то чтобы вообще задавая вопрос. Му Цин почему-то всё равно пожимает плечами в ответ, но обещает себе задуматься об этом позже. Сейчас ему хотелось бы пролежать здесь пол жизни, позволяя мышцам приятно ныть от хорошего боя и Фэн Синю – касаться его. Хотелось бы, но он много чего хочет, а вселенная всегда несправедлива по отношению к нему, так что голос Лин Вэнь издалека заставляет мгновенно распахнуть глаза. – Что здесь произошло? – она звучит строго, обращаясь к кому-то из своих подчинённых. – Генералы Наньян и Сюаньчжэнь, Владыка, – отвечает служащий, и боги понимают: пора уносить ноги. Они глядят друг на друга с полсекунды, прежде чем оба стараются подняться, несмотря на боль от пропущенных ударов. Фэн Синь сжимает его пальцы, и Му Цин делает это в ответ, опираясь на него, чтобы подняться и по инерции потянуть следом. Он отпускает его ладонь только для того, чтобы опереться на плечо, и кивает в сторону ворот забора вокруг своего дворца. На Небесах мало тех, кто строит высокие бетонные стены, пряча изысканность архитектуры от чужих глаз, но Му Цин – именно такой, и Фэн Синь мысленно благодарит его за это, когда они скрываются от свидетелей и слепящего солнца в тени за забором. Му Цин соскальзывает по прохладной стенке прямо на стриженный газон, утягивая лучника за собой, и ведёт в воздухе двумя пальцами, закрывая проход для всех остальных. Рука с его плеча соскальзывает к тонкой талии, вызывая мурашки. Южные боги молча решают остаться так ненадолго. Перевести дух и начать сначала, потому что как бы они не ссорились, этот момент перемирия после стоит всего. Даже если они так и не поговорили. Фэн Синь пальцами скользит ему за спину, чтобы притянуть к себе, и Му Цин позволяет себе перенести вес с холодного камня на теплого лучника, пока тот сцепляет руки у него на животе. – Ты был бы самым последним идиотом, если бы ненавидел меня, – говорит он, и солнечный Фэн Синь мягко улыбается ему в затылок, он уверен. – Сразу после тебя, – отвечает Наньян. Сюаньчжэнь фыркает и задевает его локтём. Возможно, того, что Фэн Синь его не ненавидит, могло быть достаточно, чтобы принять изменения в его поведении. Возможно, он мог бы в это поверить, а доказательствами могли бы послужить смуглые руки, что держат его рядом. Возможно. Могли бы. – Ты всё равно идиот, – произносит Му Цин, позволяя себе секунду промедления, – Как я могу верить тебе, если ты не веришь мне? Он решительно берётся руками за Фэнсиневы запястья, чтобы выбраться из объятий, и, пошатываясь, встаёт. Дело в том, что он действительно с ней знаком и врёт ему в лицо, так что мешает Наньяну поступить так же? Му Цин прячется во дворце и закрывает лицо руками.