У Му Цина есть сердце

– А вы?.. – Его Высочество моргает и слегка напугано глядит на двух хмурых парней с залёгшими под глазами кругами. Он пытается понять, где он мог видеть таких знакомых младших служащих и, заодно, почему они смотрят на него так, будто это он их сна лишил. – Фу Яо, дворец генерала Сюаньчжэня, – щурит глаза шатен. – Нань Фэн, дворец генерала Наньяна, – выпрямляется второй, как будто по стойке, однако очевидно нехотя. Се Лянь на автомате выдаёт примирительную улыбочку и трёт шею. Ох и нелегко ему придётся.. – Это ваши генералы прислали вас ко мне? Парни в один голос отвечают, что их генералы об этом ничего не знают, и бросают друг на друга недовольные взгляды. Се Ляню кажется, что он уже где-то это видел. Может, дежавю? Он мотает головой и доносит Лин Вэнь по духовной сети, слегка отворачиваясь: «Они точно пришли помочь? Выглядят, словно хотят меня убить», – духовной силы на эту жалобу предсказуемо не хватает. Южные боги войны под личинами двух чиновников Средних Небес пользуясь заминкой переговариваются: – Думаешь, узнал? – тихо и нервно спрашивает Фэн Синь, наклоняясь. – Точно нет, – так же напряжённо отвечает Му Цин, повторяя движение. А потом добавляет в духовной сети: «Если ты продолжишь нас палить, то узнает, придурок, – и смотрит злобно, – Он итак относится к нам с подозрением, не видишь?» «Да ты везде подозрение углядишь», – хмурится Фэн Синь. Му Цин давит желание переспорить его и убеждается: день будет тяжёлым. Они оба нервные и не выспавшиеся, да можно уже ставить ставки через сколько они сорвутся друг на друга. Сюаньчжэнь полагает, что к ночи они уже будут прятать синяки. – Так.. Вы знаете кто я? – начинает наконец Се Лянь. – Ты – Его Высочество наследный принц. – Ты – истина всего человечества, ты – сердце мира, – саркастично выдаёт Му Цин, получая коленом в бедро под столом. Се Лянь очень удачно давится, заглушая звук его шипения. Сюаньчжэнь сжимает кулаки и пинает своего компаньона в ответ. – Он что, закатил глаза? – прокашлявшись, уточняет у «Нань Фэна» Се Лянь. Тому даже взгляда не надо, чтобы уверенно сказать: «Да». Кажется, это нормально... Се Лянь думает, насколько же эти двое близки, и невольно сравнивает их со своими старыми друзьями, вспоминая, как Фэн Синя всегда раздражала эта повадка Му Цина. «Нань Фэн» же, кажется, на дерзкое поведение «Фу Яо» и глазом не ведёт. Естественно, ему не видно, как первому набивают синяк острой коленкой под столом. – А знаете одну забавную историю? – уж очень воодушевлённо начинает Му Цин, когда вечером, оглядев статую Наньяна в главном зале храма, служащего им ночлегом на эту ночь, разворачивается к ним. Фэн Синь знает – ничего хорошего ждать не придётся. А ещё он знает, что Му Цин так вдохновляется только двумя вещами – фехтованием и возможностью припомнить ему какое-то дерьмо. И вряд ли он собрался фехтовать прямо сейчас. – Замолкни! – предупреждает он, гадая за что ему сейчас будет стыдно. – Давным-давно в одном государстве при постройке храмов для генерала Наньяна допустили одну огромную, – ставит ударение ехидный Му Цин, – Ошибку... Что ж, Фэн Синь должен был догадаться: поганец обожает распускать этот чёртов слух. Это было так давно, что даже небеса давно забыли бы об этом, если бы не один мерзавец… Кажется, только Му Цин помнит откуда это пошло, и, не исключено, если он решил в обязательном порядке информировать об этом каждого новоиспеченного чиновника. Этакое «посвящение» на Верхние Небеса. Добро пожаловать, у Совершенного Владыки Наньяна огромный член. Иначе почему раз в столетие сплетни разлетаются с новой силой и молодые богини, краснея, интересуются им? В прошлый раз одна оказалась достаточно настойчивой и целеустремленной, чтобы прямо на улице Небесной Столицы подойти к нему и предложить... себя. Фэн Синь тогда выпучил глаза, сделал несколько осторожных шагов назад и с позором засверкал пятками. Он успел заметить, как недовольное всем миром выражение лица Му Цина в секунду сменилось на удивлённое, когда он развернулся и увидел его немного позади. Сюаньчжэнь же в свою очередь заметил вселенский ужас на его лице и усмехнулся, начиная понимать, что происходит. – Ты! – нервно закричал Фэн Синь, ускоряя шаг и тыча пальцем, – Ты опять треплешь об этом всему свету?! И вот тогда до Му Цина окончательно дошло. Он подавился уже придуманной издёвкой по поводу его трусливого побега от женщины и засмеялся во весь голос. – По-твоему, это смешно?! – гневно возмутился Фэн Синь, выглядя так, будто сейчас засвистит как чайник, пуская пар из ушей и краснея лицом. Му Цин, кажется, даже не успевал дышать в перерывах между смехом, который он не мог остановить. Лучник подошёл совсем близко, чтобы высказать, какого он хорошего мнения о сплетниках, и только тогда понял – Му Цин смеялся на всю улицу из-за него. Холодный и скрывающий эмоции Му Цин схватился за его плечо, чтобы наклонить голову и спрятать то, как искренне уголки его губ тянутся вверх. Мысль выбила весь воздух из лёгких: он чувствовал себя достаточно безопасно рядом с Фэн Синем, чтобы продолжать смеяться и опираться на него, будучи уверенным в том, что веселье не прервут ударом в лицо. И это было справедливо, Фэн Синь не позволил бы себе помешать этому, тем более – таким подлым образом. Даже если поганец смеялся с него, и эта ужасная тема ужасно смущает, у него от этого смеха совсем потеплело в груди. Если Му Цин будет хотя бы улыбаться после своих выходок, Фэн Синь согласен на это. – Сукин сын… – вздохнул он, кажется, обречённо. Му Цин уже почти сквозь слёзы сказал: – Она сама спросила у меня совета о мужчинах на небесах. Я не мог... Ха, я не мог скрыть от дамы нужную ей информацию, – он похлопал Фэн Синя по плечу и наконец успокоился, разбрасываясь усмешками и искорками веселья в глазах, – И я также был достаточно щедр, чтобы добавить от себя, что ей стоит быть понастойчивей. – Да ты.. – захлопал глазами Фэн Синь, – Ты просто невозможный. Му Цин, кажется, в хорошем расположении духа, раз подарил ему неверящее фырканье вместо ссоры. Наньян естественно не имеет это в виду на самом деле, пусть и не следит за языком. Они всё ещё стояли посреди Небесной Столицы, а предмет страха Фэн Синя с оскорблённым видом скрылся из его зоны видимости, позволяя расслабиться. Боги вокруг постепенно перестали обращать на них внимание. Кроме, конечно же, одного особо длинноносого Пэй Мина: – И откуда Генерал Сюаньчжэнь так осведомлён.. Му Цин сразу напрягся и вернул себе обычное выражение лица, вспоминая о существовании других людей: – Ты к чему клонишь? – Нет, нет, просто… Не сочтите за грубость, я лишь подчеркиваю очевидный факт, – Пэй Мин почесал бровь, пытаясь спрятать ухмылочку, и, действительно, ничего хорошего ждать не приходилось. – Какой, – медленно обернулся он, – факт? – Кажется, это новая волна сплетен о генерале Цзюйяне. Не ваших ли уст дело? – скаламбурил Пэй Мин, растягивая наконец усмешку до ушей. Фэн Синь подавился воздухом от услышанного, когда сообразил, на что это он намекает. – Что ты сказал? Му Цин, словно дикий зверь на охоте, не спеша подкрадывался ближе к своей жертве и шипел: – Повтори. – Я сказал... Фэн Синь немного запаниковал. Стоило быстро что-нибудь придумать, пока Пэй Мин ещё в добром здравии (но уже точно не в трезвом уме, какого чёрта он такое сказал), а Му Цину не совсем испортили настроение. Вина-то на Пэй Мине, а терпеть последствия придётся исключительно ему. Да и лучше бы Му Цин улыбался, честное слово. – Мне стоит ревновать? – бросил нервную усмешку Фэн Синь, перетягивая внимание на себя и надеясь остановить придурка Пэй Мина от выкапывания могилок для них обоих. Покрасневший, только от возмущения, разумеется, Сюаньчжэнь остановился напротив Северного бога войны, сжимая кулаки и обещая ему что-то похуже небесной кары глазами. Он медленно сделал глубокий вдох и выдохнул сквозь зубы. – Тебе стоит помолчать, – ответил Му Цин уже более спокойно, – Хотя к тебе, генерал Пэй – это относится в первую очередь. К нему самому, по его скромному мнению, это вообще никак не относится, так что он продолжает издеваться, наизусть зачитывая Его Высочеству стишок о достоинстве генерала Наньяна. Упомянутый прикрывает глаза рукой и думает, что, если так продолжится, он будет вынужден использовать запрещённые приемчики придурка Пэй Мина. – Перенял привычки своего генерала? – спрашивает, злясь от смущения. – А что мой генерал? – предупреждающе уточняет «Фу Яо». Как говорится, предупреждён – значит вооружен, но, к сожалению, к Фэн Синю эта поговорка не имеет никакого отношения. – Да если бы не твой генерал, небеса не знали бы подобных слухов о моём, – игнорирует он угрозу в глазах напротив. Се Лянь был готов разнимать без минуты драку, пока не задумался о двусмысленности заявления, честное слово. Однако сие заставило его замешкаться, а уже секунду спустя «Фу Яо» налетает на противника, не успевает он открыть и рта. – Мой генерал не имеет никакого отношения к..! – Му Цин бросает идею сформулировать мысль, свободную от намёков и двусмысленности, в пользу качественного мордобоя. Всё равно затея бессмысленная. Всё равно ударить по чужому лицу хочется, чешется. Фэн Синь отклоняется от удара и толкает в грудь, заставляя шагнуть назад и снести подношения. – Только кулаками разбрасываться и умеешь, – говорит и встаёт в стойку. – Хочешь разнообразия? Да пожалуйста, – парирует Му Цин, подхватив чёрствую булку и бросая в не ожидавшего подобного «Нань Фэна». – Охренел?! – взрывается тот и так же хватается за подношения. Они бросаются едой и всякими безделушками, пока не замечают, что Се Лянь пытается съесть какую-то гадость с пола. После «Фу Яо» и «Нань Фэн» прибирают за собой беспорядок по просьбе Его Высочества и, пока тот удаляется раздобыть что-нибудь, что может сойти за косметику для «невесты», тихо переругиваются. – Ну и что это было? – негодует Фэн Синь, поднимая подношения обратно на поднос. – Это я должен тебя спросить. Какого чёрта ты устроил? – предъявляет Му Цин, собирая то, что не уцелело. – Ты не видел Его Высочество столько лет, и это то, что ты хотел ему сказать? Серьёзно? Му Цин фыркает и закатывает глаза в ответ. – По крайней мере, я не пытался пустить нашу маскировку коту под хвост самым тупым выбором имени из всех возможных, «Нань Фэн», – язвит он и бросает Фэн Синю яблоко, чтобы тот разложил фрукты к фруктам. – Нормальное имя! То, что ты придираешься – не моя проблема, – сурово отвечает тот, ловя плод и отправляя к остальным. – Нормальное? Не твоя проблема? Му Цин хмыкает и отворачивается. А чья тогда? – А я о чём говорю, – слышится за спиной. Он резко разворачивается и сокращает расстояние, яростно сверкая глазами, и это заставляет Фэн Синя подняться. – То, что я думаю – не твоя проблема, вот о чём. Ну конечно, с чего бы тебя это волновало? – чуть громче шёпота ругается Му Цин, вынуждая его нахмуриться. Да что в его башке такое?! – Как ты, блять, вообще умудрился настолько исказить мои слова? – возмущается Наньян. – Как будто ты не это имел в виду, – Му Цин бросает раскромсанную в кулаке булку на пол. – Как будто ты послушаешь меня, если я скажу, что это не так, – отвечает Фэн Синь. Му Цин думает, что он мог бы поверить в эту ложь, не разгляди он в ней столь очевидной издёвки. Му Цин думает, что это больновато, и хочет плюнуть «Нань Фэну» в лицо. – И правильно сделаю, – он толкает его в плечи, чтобы оттолкнуть, но Фэн Синь, сделав по инерции шаг назад, делает ещё два вперёд, заставляя отступить самого. Му Цин слишком принципиальный, так что толкает снова, и снова отступает назад, сжимая челюсть. Злость вскипает по новой, и он не собирается сдаваться в этом мелком противостоянии. Он толкает ещё раз, второй, и прикладывает больше силы, пока Фэн Синю не надоедает шататься туда-сюда и он не хватает его за руки, пытаясь перехватить оба запястья одной ладонью. Му Цин сопротивляется, но в конечном итоге оказывается прижат к чужой груди свободной рукой. Он шипит и дёргается, требуя, чтобы его отпустили, но Фэн Синь не намерен этого делать. – Тихо. Всё. Прекрати уже, иначе я тоже разозлюсь, – говорит он и тянет руку вдоль его спины, чтобы перехватить поудобнее. – Ох, ну если разозлишься, то, блять, не буду, – с ядовитым сарказмом говорит Му Цин и продолжает. Продолжает чисто из принципа, если быть откровенным. Не то, чтобы рука Фэн Синя, перехватывающая его за пояс и нервно оглаживающая чувствительные рёбра, была совсем уж нежелательна. Наоборот. – Хочешь, чтобы Его Высочество застал нас за дракой? – повышает голос Фэн Синь. Он правда старается, чтобы всё прошло гладко, но это ведь Му Цин. Разве с ним такое вообще возможно? Однако он неожиданно замирает в его руках, и Фэн Синь благодарит небеса за то, что это сработало. – Ну конечно, – выдыхает Му Цин, – Его Высочество, – и дёргается сильнее, умудряясь вытащить руки и всё-таки его оттолкнуть. Он делает свои неясные никому выводы и шаг назад. Фэн Синь хмурится и ждёт продолжения, но тот разворачивается, взмахивая хвостом, и уходит. – Эй! Какого чёрта опять? – крик оказывается проигнорирован. По возвращении Его Высочество находит их по разным углам храма. Он вздыхает и предлагает взяться за дело с утра, а ночь провести здесь, и это действительно хорошая идея для двух неспавших разругавшихся богов. Му Цин сворачивается на подушках для поклонений и думает: «А я говорил». Паршивый день. И негодует, что Фэн Синь такой идиот, и что он, вероятно, тоже, раз вчера позволил себе повестись на мягкую атмосферу и сладость вишни. Бесит, как же бесит. Он подумал, что, может быть... К чёрту. Сюаньчжэнь возвращается к своим старым давно забытым мыслям о том, что Фэн Синь рядом с ним и делает что-то только из-за Его Высочества, и напрочь забывает о том, что они, вообще-то, восемь веков провели без него, а Фэн Синь почему-то никуда не делся. Он думает, что ему стоит держать дистанцию и сделать шаг назад, пока это не причинило ему вреда. Фэн Синь, спрятанный темнотой где-то вдали зала, лежит и притворяется спящим, коря себя за мысль, что им не стоило приходить. Он боится, что они вернутся туда, откуда начали, что всё повторится. Что Му Цин может снова уйти. Он боится, что Му Цин может снова уйти. Твою мать. Он даже не заметил в какой момент перестал повторять себе, что стоит держаться подальше. Он снова повёлся и, вероятно, уже давно. Фэн Синь шумно вздыхает и намеревается как можно быстрее отвыкнуть от Му Цина.. Как-нибудь. Каким-нибудь образом. И он действительно так думает до поры. Ровно до того момента, пока мысли в засыпающем мозге не перестают контролироваться здравым смыслом. А потом сформировалось неосознанно – как здорово было бы Му Цина обнимать. Как тогда в постели после драки. Как тогда в траве после вина. Касаться его кожи губами.. Фэн Синь настолько избегает подобных мыслей, что на утро об этом желании даже не вспомнит. Хотя, вряд ли забудет тот хриплый тихий стон, звучавший во сне точь-в-точь как в тот день под клёнами. Но он очень-очень постарается. Се Лянь сладко спит где-то посередине и не подозревает о вероятности того, что его спутники могут стать ещё хмурее завтра, когда синяки под глазами станут темнее. Му Цин просыпается от того, как утреннее солнце светит в лицо, и сразу нарекает этот день отвратительным. Во-первых, он не выспался. Во-вторых, чёртово солнце. В-третьих, по старинке вспоминается один генерал ранее Равный Солнцу, и Му Цин со вздохом проклинает все три пункта в списке причин его отвратительного утра, переворачиваясь на другой бок. – Не спишь? – слышится хрипло из-за спины. Помяни идиота, как говорится. – Отвали, ради всего святого, – бубнит Му Цин, понимая, что ещё хоть слово – и он подорвётся бить морды. – Будешь чай? – неловко спрашивает Фэн Синь, и Му Цин куда-то теряет желание драться за дополнительную минуту покоя. Он медленно разворачивается, прикрывая от слепящего солнца глаза, и пытается проморгаться. – Чего? – спрашивает. – Ну.. Я тут нашёл кое-что. Ты такой, кажется, любишь, – Фэн Синь сидит, облокотившись на собственную статую, и двигает чашку по полу в его направлении. Му Цин опускает взгляд и рассеянно наблюдает за тем, как от горячего напитка медленно поднимается пар. Не вините Фэн Синя за парадокс Лапьера, он смотрел на спящего Му Цина десять минут и потерял себя в его расслабленном виде. Такой Му Цин придаёт решимости и желания направить свои старания в другое русло. Фэн Синь вопреки собственной логике хочет разрушить нахрен всю ту дистанцию, которую собирался держать, и за свои действия не ручается. Однако же, он твёрдо решил постараться. Может, он и сомневается, что это действительно хорошая идея, но не он ли, – Совершенный Владыка Наньян, – славится своей упрямостью и верностью? Это был риторический вопрос, так что он заметил глиняный чайничек и по всему храму разыскивал чёртову заварку, чтобы на огне-на-ладони подогреть Му Цину его любимый глупый чай. ...Хорошо, в его голове эта идея звучала лучше. Благо Му Цин только открыл глаза и разбираться с его мотивами пока не намерен. Он поднимается, чтобы подойти и усесться рядом, и Фэн Синь медленно выдыхает, пока он нюхает чай, пытаясь разобрать сорт. Он удивляется, понимая. Фэн Синь правда знает, что он питает страсть к пуэру? Где он его здесь вообще отыскал? Возможно, Му Цин забирает назад свои проклятия. Хорошее утро. Он делает маленький глоток и глядит в сторону, где ещё спит Се Лянь. Он рад, что не придётся скучать по чаепитиям пока он здесь, но вместо благодарности изо рта вылетает размеренное: – Как ты позволил своим верующим поставить такое уродство вместо статуи? Фэн Синь оборачивается на свою статую и пожимает плечами: – У меня, в отличии от некоторых, есть дела поважнее, чем угрожать своим верующим, если нос не похож. Му Цин разворачивается и внимательно рассматривает статую снизу вверх. Переводит глаза на Фэн Синя и снова на статую, будто бы сравнивая. Задумчиво наклоняет голову и спрашивает: – Думаешь, дело в носе? – Заткнись, – Фэн Синь легонько пинает его лодышку, и Му Цин щурится, толкая его локтём. – Ты со мной согласен! – Да какая разница, похоже или нет, – фыркает Фэн Синь. Он снова смотрит на свою статую. Она действительно ужасна, если говорить честно. – Просто это объективно уродство, – заключает «Фу Яо», грея горло мягким вкусом чая. Он прикрывает глаза, и Фэн Синь ничего этому не противопоставляет, засмотревшись на трепещущие длинные ресницы, подсвеченные солнечными лучами, на мягкий румянец растёртых после сна щёк, на спутанные пряди и подсвечиваемую бледность кожи... Под аккомпанемент «Блять. Блять. Бля-ять» в голове. В одно мгновение он понимает, что пропал, яснее, чем когда-либо прежде. Словно по щелчку вчерашние думы оказываются пустой тратой времени, потому что сдать назад он не сможет уже чисто физически. На этой точке невозврата ему остаётся либо стараться, либо принять, что Му Цин уйдёт следующим, вот как. При таком раскладе сдаваться он не намерен. Но всё-таки... как же глупо. Какой же пиздец. Му Цин. Это Му Цин. – ...на лице? Фэн Синь глупо моргает и фокусируется. Может быть, не всё так плохо? – Что? – заторможенно спрашивает он. – Что-то не так с моим лицом? – переспрашивает Му Цин. Он недовольно хмурит свои тонкие брови и ловит его в ловушку своих обсидиановых глаз. Всё ОЧЕНЬ плохо. – Н-нет, я просто.. Просто задумался, – отвечает Фэн Синь, не отводя взгляда. Он очень надеется, что не сидит с открытым ртом, как полнейший идиот. Как давно это продолжается? – Тогда в чём дело? «Я в тебя влюблён». – Фэн Синь. «Я тебя люблю?» – Идиот, прекрати так пялиться на меня. «Твою мать». Фэн Синь мотает головой и жмурится, отворачиваясь. Пиздец. Как давно? – Мне что-то нехорошо, – говорит он и отталкивается руками от пола, чтобы встать и уйти отсюда как можно, блять, дальше. Он сбивает какой-то поднос, снова рассыпая собственные подношения по полу, и металл с отвратительным звуком раскручивается перед тем, как улечься на плитку. Му Цин морщится, но не успевает окликнуть его, когда Се Лянь просыпается от шума. – Что случилось? – сонно спрашивает он. – Я скоро вернусь, – бормочет лучник, прежде чем выскочить из храма на трясущихся ногах. – Твою мать, твою мать, твою мать, – бубнит вслух, когда срывается на бег, чтобы разогреть мышцы и перезапустить свой чёртов мозг. – Твою, блять... – поражается, когда тормозит среди деревьев. Никакая это не привязанность. Никакое не «объективное мнение о красоте соседствующего бога». Это, чёрт возьми.. Когда? Когда это случилось? Когда этого не было с ним? Твою ма-ать. Фэн Синь истерично усмехается, осознавая, что он не может припомнить, когда он этого не чувствовал. Хорошо, чёрт возьми. Ладно. Ладно. Это не страшно. Это ничего, он ведь жил с этим прежде, верно? Верно. Ничего страшного, и дальше поживёт, любовь – это не смертельно. Не смертельно же? Если Му Цин... если он уйдёт.. Это смертельно. Это, блять, его плаха. Он опирается спиной на дерево и рвано дышит, ощущая себя так, как будто за ним ведётся погоня. Вспышкой в голове мелькает непрошенное воспоминание о побеге из родного государства. На пару секунд он путает его с реальностью, а потом мотает головой, чтобы понять: он здесь, а прошлое в прошлом. Любил ли он Му Цина тогда? Заботился – точно, переживал – да, дорожил.. Сто процентов. Вероятно, тогда это было каким-то более платоническим чувством, но всё же. Он любил его. Это было всегда, он просто позволил этому случиться, даже не придав особого значения, и теперь... Теперь к этому прибавились зависания на любовании. Это эволюционировало в огромную, блять, проблему. Это не платонически. Фэн Синь понимает это, вспоминая давно выброшенные из головы сны с объятиями и мягкими касаниями кожа к коже. Но чисто теоретически... Последний шанс на то, что он не съехал крышей. Чисто теоретически, если бы у него был шанс поцеловать Му Цина? Прямо сейчас. Твою мать, он хочет его поцеловать. Фэн Синь заставляет себя дышать глубже и ногтями царапает кору бедного дерева. Ему нужно пару минут. Романтические чувства к Му Цину? В дерьмо похуже он не мог и вляпаться. Просто-напросто за неимением оного. Он приходит в себя только когда по сети духовного общения слышит: «Ты решил свалить? Где ты, чёрт возьми?» Это всё тот же Му Цин. Ничего не изменилось, только теперь Фэн Синь понимает, от чего руки чешутся. И чего он так паникует? Это нормально. В конце концов, это лучше, чем Пэй Мин. Или чем Цюань Ичжень, к примеру. И Ши Уду. И Мин И. Женщин можно даже не перечислять, очевидно. Возможно, Му Цин вообще лучший вариант для него. ...Или так считает его поехавшая влюблённая крыша. В любом случае, это уже случилось. «Фэн Синь, ты, блять, игнорировать меня вздумал?» – слышится раздражённое. «Сейчас вернусь», – Фэн Синь выдыхает и надеется, что это не звучало слишком потеряно. Он приходит как раз вовремя, чтобы испугаться, увидев Се Ляня, нарядившегося в женщину. Наньян делает несколько шагов назад, пока не натыкается спиной на «Фу Яо», пугаясь так, что отскакивает и орёт. Он ожидает насмешки, и он её заслуживает, но, вероятно, что-то в его растрёпанном дёрганом виде заставляет Му Цина сделаться серьёзным. – В чём дело? – спрашивает он, медленно подходя, чтобы не спугнуть. И не зря, потому что у Фэн Синя все нервы расшатаны. Может быть, он сегодня сойдёт с ума. Он рассматривает Му Цина в облике «Фу Яо» так, будто видит его впервые. Впервые потеряв рассудок он ясно видит насколько Му Цин красив, и, блять, как же хочется прижать его к себе поближе, чтобы не отпускать никогда... Он рассеянно трясет головой. – А? Нет, ни в чём, ты.. – Фэн Синь поворачивается на Се Ляня, тыча в него пальцем, – Ты это видел? – Ты серьёзно? – Му Цин останавливается, поднимая бровь. – Совсем плохо? – спрашивает Се Лянь, заламывая пальцы. В сравнении с Му Цином? – Э-э... Если бы мне послали такую невесту– – Ты бы сразу уничтожил её? – поднимает брови Му Цин, обдумывая причины его странного поведения. – Я уничтожил бы всё поселение, – заканчивает Фэн Синь и делает вид, что не замечает бросаемых на него подозрительных взглядов. Му Цин, в свою очередь, делает вид, что не переживает как чёрт знает кто. «Ты что-то скрываешь», – выдаёт Му Цин в духовную сеть, когда они идут по разные стороны от свадебного паланкина. Фэн Синь покрывается потом и собирается впервые солгать ему о чём-то важном. Раньше он мог кичиться своей честностью до конца вечности, каждый раз обвиняя Му Цина в его чрезмерной мнительности, но это.. это нужно скрыть. Он надеется, что это не скажется на доверии и ничего не испортит. «Прекращай надумывать», – отвечает и чувствует, будто уже всё портит. «Ты думаешь я не вижу? – шипит Му Цин, – В чём, блять, дело?» «Это неважно и не имеет отношения к заданию», – сдаётся Фэн Синь. «О. И к чему же это имеет отношение?» Фэн Синь по голосу слышит – злится. Он вздыхает и буквально умоляет: «Пожалуйста, у меня могут быть свои секреты». «Конечно. Точно. Скрывай свои секреты. Только не жди, что я буду с тобой разговаривать», – после выдержанной паузы чеканит уязвлённый Му Цин. «Что ты имеешь в виду?» – хмурится Фэн Синь. «Му Цин?» «Эй, ты не можешь и правда перестать со мной разговаривать!» – возмущается он. «Это ещё почему? Могу», – ехидно отвечает Сюаньчжэнь и снова пропадает. «Му Цин!» Байкот Му Цина продолжается до тех пор, пока они не остаются наедине, оставив паланкин в лесу и уведя оттуда людей. Фэн Синь готов лезть на стену, – в его случае, на одну из тех, которые возводит один конкретный придурок по левую руку от него. Он вздыхает и предпринимает свою очень глупую попытку: – Ладно, но Нань Фэн же здесь не при чём, верно? Му Цин в ответ награждает его поднятой бровью. – Нань Фэну нечего скрывать, следовательно, ты не можешь объявить ему молчанку, – объясняет свою тактику «Нань Фэн». «Фу Яо» молчит с полминуты, щуря глаза и смотря на него как на последнего идиота, но говорит: – И это лучшее, что ты смог придумать? Вы оба абсолютно тупые. – Ну сработало же, – Фэн Синь улыбается и чешет затылок. Му Цин фыркает. – Ничего плохого я не скрываю, если хочешь знать, – говорит Фэн Синь, – Я просто не хочу об этом говорить. – Мне плевать, – заявляет Сюаньчжэнь, закатывая глаза, и лучник знает, что он, вероятно, врёт. – Как скажешь, – говорит однако. После завершения дела они возвращаются на небеса вдвоём, и Му Цин, что не может не радовать, всё-таки разговаривает с ним, когда они принимают свои истинные обличия.