У Му Цина есть сердце

В следующий раз они пьют что-то нормальное. Они сидят на опушке леса, где-то на территории горы, опираясь на кленовые деревья, одолжив вчерашним вечером, по просьбе Его Высочества, бутыль хорошего вина из погреба. Если Его Высочество приказал - это ведь не считается воровством у королевской семьи, так? Даже если выглядело как воровство, когда Му Цин с Фэн Синем прокрадывались внутрь мимо слуг и охраны, вдруг отнесясь к этому со всей присущей им серьёзностью. У них дело, как никак. Важное. Приказ самого Его Высочества. Получилось мастерски, хотя их чуть не словили в момент, когда они притормозили поругаться. – Нахера нам старье? Ты же помнишь какой вкус был у той пыльной бутылки? – морщится Фэн Синь, всем своим видом показывая, будто его сейчас стошнит. – Тогда чего лакал за милую душу, м? – интересуется надменным шёпотом Му Цин, – Качество вина измеряется во времени его выдержки. Чем дольше – тем лучше, – ставит перед фактом, скрещивая руки. – Я лакал? – Фэн Синь удивлённо вскидывает брови, тыча пальцем себе в грудь, – А кто из нас двоих накидался, напомни-ка? – Я пил впервые, откуда мне было знать, какова моя мера алкоголя, идиот? – он закатывает глаза, и Фэн Синь диву даётся – вот ведь: разговаривают. Об этом спокойно (относительно) разговаривают. – Теперь-то знаешь? – хмыкает парень, так же скрещивая руки. – Знаю, блять, – вызывающе повышает голос Му Цин, сжимая кулаки. – Я внимательно посмотрю на твою меру завтра, котёнок, – Фэн Синь прикрывает глаза и показушно кивает головой, очевидно, не веря ни секунды. – Как ты, блять, меня– Му Цин не успевает возмутиться, как его резко тянут на себя и затыкают рот рукой. Глаза вмиг расширяются, а щёки краснеют, когда он ловит флэшбек. Блять. Фэн Синь ловит такую интересную штучку тоже, и рука нервно подрагивает. Он чувствует, как Му Цин сжимает губы в тонкую полоску, и понимает, что теперь он – абсолютно трезвый – оказывается по ту сторону происшествия. И он постыдно своей ладони касается носом. Вот настолько близко. Ситуацию совсем не спасают охранники, услышавшие шум. Спускающиеся вниз по лестнице в погреб. Надо убираться. Он смотрит на Му Цина, но тот, схватившись за его плечи, быстро-быстро моргает, и Фэн Синь понимает, тихо вздыхая: на него сейчас полагаться не стоит. У него стресс. И Фэн Синь его прекрасно понимает. Он поворачивает голову в сторону звуков, вслушиваясь. Двое мужчин. Идут к левому от выхода ряду. Они прячутся за правым. Проблема и спасение заключались в одной небольшой детали. С противоположной стороны помещения есть ещё одна дверь прямо за ними. Не запертая. Парень в голове представляет карту винного погреба. Если оттуда вдруг решит кто зайти внутрь – пиши пропало. Вероятно, они встретятся даже с гильотиной, за предательство Императора. Это, конечно, вряд ли, это абсолютно надуманно и высосано из пальца, потому что, мать Се Ляня их любит, а сам Се Лянь ни за что этого не допустит. Но всё-таки лучше не рисковать. Фэн Синь аккуратно берёт с полки бутылку, всучивая её Му Цину в руки. Тот послушно хватает на автомате. Это хорошо. Фэн Синь берет вторую, понимая, что сейчас, вероятно, у него слишком мало рук. Он предупреждающе глядит на парня напротив, перед тем, как скользнуть рукой от его губ к задней стороне затылка. Он правда молится Небесам, чтобы Му Цин не надумал лишнего, не взъелся и не выдал их присутствие, когда тянет его на себя, сам отступая на маленький шажок назад. Фэн Синь медленно ведёт его, а сам идёт спиной вперёд, благо запомнил, что там позади. Му Цин с удовольствием сам себе сейчас рот рукой закроет, чтобы не вырвалось ничего лишнего. Он старается дышать тише. Старается не смотреть на Фэн Синя, но больше перед глазами ничего и нет. Слишком близко. И Фэн Синь тянет ближе, сукин сын, убирая какую-никакую, а преграду, между ними, дарующую прежде, оказывается, чувство гаранта, что они точно-точно не столкнутся губами. Теперь ладони между ними нет. Му Цин, кажется, умрёт в этом погребе. Это будет нелепая смерть, думает он, Фэн Синь будет смеяться всю свою жизнь. Он прикрывает глаза, представляя сию позорную картину, всего на секунду, но Фэн Синь намеренно стукается кончиком носа об его нос, заставляя глаза таки распахнуть. Он смотрит предупреждая, и вверх возводит глаза. На секунду Му Цин всё же хочет отпрянуть и по-человечески так ахуеть от мысли, что он сейчас закатил глаза. Это вообще-то особенность поведения Му Цина. И вообще.. В такой момент?! Спустя эту секунду он понимает, что – отмена. Ложная тревога, Фэн Синь ничего никуда не закатывал. Он имеет в виду держать глаза открытыми, потому что сейчас будет лестница. Он собирается в таком положении подняться наверх. Му Цин забирает назад свои слова о том, что Фэн Синь будет смеяться над ним до конца жизни. Неа. Они сейчас оба умрут, ещё более нелепо, чем Му Цин предполагал, навернувшись со скрипучей лестницы. Какой кошмар. Лучше бы гильотина. – Здесь кто-нибудь есть? – резко раздаётся почти что рядом, и Му Цин дёргается. Фэн Синь тянет на себя, сталкивая их лбами. Му Цину кажется, что он ему угрожает. Учитывая факт, что он понимает любые движения Фэн Синя прежде, чем он их закончит, ему не кажется. Фэн Синь реально угрожает ему поцелуем, если вдруг Му Цин сделает ещё хоть одно лишнее движение. У Му Цина под давлением внимательного взгляда и осознания сводит живот. Становится правда страшно. Он прикусывает губу, чтобы немного себя обезопасить и, блять, совсем позорно не застонать. Если всё-таки сорвётся, он надеется, что Фэн Синь свою угрозу исполнит и заткнет ему чёртов рот. Блять, снова. Чёртов живот, он что, съел с утра что-то не то? Парень напротив не отстраняясь опускается вниз, надавливая ему на шею, заставляя присесть вместе с ним. У Му Цина в голове каша. На корточках, что ли, по лестнице поползут? Что за чушь? А Фэн Синь, отпускаясь достаточно, клацает бутылкой об пол, заставляя прийти в себя. Он отводит руку и катит бутылку по полу, отпуская, та перекатывается под бочками и полками вызывая шум, привлекая настороженное внимание охраны. А потом Фэн Синь резко подрывается, хватая Му Цина за руку и отпускает наконец его затылок, утаскивая по лестнице за собой. Они пробегают достаточно, чтобы наконец остановиться и, оперевшись на стену, отдышаться, не столько от физической нагрузки, сколько от адреналина, чувства безнаказанности и их первой маленькой победы. Таких будет ещё целая бесконечность впереди, которая непременно будет каждый раз, вороша память, воскрешать этот кусочек совсем ещё наивного, детского, заставляющего юное сердце трепетать и чувствовать ноющую тоску по давним временам, чувства. А пока Му Цин прячет краденое вино за пазуху, чтобы никто их с уликами не спалил. Се Лянь, сидя в густой траве, учит их залечивать раны духовной силой, ещё только читая лекции и рассказывая теорию. А каким образом к этому приписалась бутылочка – никто не понял. Открыли её новеньким кинжалом Фэн Синя, он думает – хороший, раз не пострадал от подобного обращения. Снова пьют по очереди, и снова Му Цина разносит. Кажется, дело не в мере, просто алкоголь в крови так на него влияет. Бутылка ещё даже не опустела. Он сидит, слушая Се Ляня и лениво играется с поясом Фэнсинева ханьфу. Тот стоически выдерживает посягательство на личное пространство, стоит отдать должное. Даже не шарахается, как в первый раз. Му Цин своим от вина по-детски наивным разумом думает – это хорошо. А чего, собственно, хорошего? С чего вдруг это хорошо? «Какая разница?» – произносит, отмахиваясь, голос разума, и Му Цин соглашается. Трогать Фэн Синя нравится, хочется. Фэн Синь спиной облокачивается на кленовый ствол, и Му Цин внутренне радуется, потому что уже собирался его на это дерево толкать. Терпения у пьяного Му Цина примерно с пол чайной ложечки. Он сразу хватает бутылку и откидывается спиной на него, притираясь затылком к плечу и отпивая большим глотком. Это вино вкуснее. И моложе, всё-таки, выдержка – может и признак качества, но никак не вкуса. Фэн Синь присвистывает и забирает у него бутыль, останавливая. Му Цин в ответ издаёт какой-то возмущённый звук. – Тебе хватит, – говорят ему. – Не указывай, – отмахивается рукой Му Цин, в итоге роняя её Фэн Синю на бедро, и тот поражается ему вновь, понимая, что Му Цин – источник для удивления неиссякаемый. Всегда найдется что-то новое, как хорошо его не знай. – Где же твоя хвалёная мера, кот.. – Му Цин перебивает, резко разворачиваясь, опираясь на его бёдра руками, смотрит предупреждающе, мол, закончишь фразу и тебя немедля поколотят. – Ну всё, всё! Не думаю, что он хотел тебя оскорбить, Му Цин, – примиряюще машет руками Се Лянь. Му Цин поворачивается к нему и снова укладывается обратно, строя недовольную моську: – Он хотел назвать меня котёнком, – скрещивает руки на груди и дёргает головой так, чтобы хвост обязательно попал Фэн Синю по лицу. Тот давится от смеха и пытается прокашляться, приходится припасть губами к горлышку бутылки и старательно не поднимать на вытянувшееся лицо Се Ляня взгляд, иначе – выплюнет всё вино, что в рот набрал, и, упаси небеса, попасть на Му Цина и его чистые волосы. – Я бы не посмел, – заверяет Фэн Синь, посмеиваясь и закидывая руку Му Цину на плечо. – Ещё как посмел бы, – фыркает Му Цин, устраиваясь поудобнее под приятной тяжестью руки, – Вчера же посмел. Ты много чего вчера посмел. Фэн Синь думает – блять. У него ещё и язык развязывается от алкоголя. Может, снова ему рот рукой зажать?.. Это, кажется, очень хорошо помогает. Му Цин послушно молчал целых десять минут вчера. – Ты что же, теперь на мне отыграться удумал? – спрашивает Фэн Синь, но Му Цин, жмурясь на солнышке, уже потихоньку стекается в лужу. Они разговаривают с Се Лянем о стрельбе из лука так увлечённо, что Му Цин даже отрывает заспанную головушку от груди Фэн Синя, медленно моргая. – Мне нравится смотреть, как ты стреляешь, – бубнит он, – Ты сразу такой... Такой, – пытается уточнить Му Цин. Фэн Синь моргает и чувствует затапливающее смущение и что-то вроде самодовольства даже от такого «комплимента». Он игриво спрашивает: – Такой какой? Му Цин недовольно жмурится от того, что его тревожат лишний раз, но отвечает. – Такой сосредоточенный. Красивый. Фэн Синь вдыхает и забывает выдохнуть. Ёбаные небеса. – Считаешь Фэн Синя красивым? – спрашивает, вдруг воодушевившись, Его Высочество. Му Цин тянется и выгибает спину, заставляя себя открыть глаза, и лучник не может удержаться от того, чтобы снова мысленно сравнить его с котом и рукой скользнуть под рёбра, прижимая к себе пока позволяют. – Почему нет? – искренне не понимая, как Фэн Синя можно считать некрасивым, спрашивает Му Цин, пожимая плечами, – Ты тоже красив. А потом вдруг перекидывает через Фэн Синя ногу и усаживается на его бёдра, хватая за предплечья и заводя его руки себе за спину. Смотрит на него вроде бы осознанно, но в то же время совсем иначе, нежели обычно. – Ты чего творишь..? – теряется Фэн Синь и возвращая руки с его пояса себе, – Слезай с меня. – Нет, – выдыхает Му Цин, – Обними, – требует. Се Лянь краснеет и тихонько сваливает с опасной территории. – Я… Я отойду. Фэн Синь вздыхает и серьёзно смотрит на Му цина. – У тебя совсем никакой совести, да? – Обними, – повторяет требовательнее Му Цин, смешно дуя губы и хмуря брови так же, как когда-то на софе на чердаке. Он возвращает руки на чужую талию, но только для того, чтобы легко сказать «отцепись» и защекотать. Му Цин недовольно охает, пытаясь оттолкнуть от себя смуглые руки и давит возмущённый смех. – Прекрати! Слышишь, Фэн Синь, прекрати! – начинает возиться, усиливая сопротивление, но Фэн Синь переворачивает его на спину и нападает с удвоенной силой, – Блять, стой! Останов-вись! И хрипло смеётся на всю опушку. Искренне, едва дыша. Фэн Синь считает, что поехал крышей. Му Цин смеётся, толкается и отбивается от него. Смеётся. Фэн Синь впервые слышит это так чисто и неподдельно и с первой же секунды записывает это в свои любимые звуки. Кажется, лучше этого он ничего не слышал. И вряд ли услышит когда-либо. Как и смех Му Цина вновь. Поэтому он ни за что не остановится, пока у самого пальцы не откажут. Они комком спутанных конечностей перекатываются по траве под заливистый хохот. Фэн Синь клянётся, что готов отдать лет двадцать своей жизни за то, чтобы это продлилось чуть дольше. Се Лянь позволяет себе обернутся на них и улыбается, расслабляясь. Его телохранителю с завидной скоростью удаётся покорить того скрытного Му Цина, которого он знал раньше. Он думает, что, вероятно, причина в том, что он уже давно его покорил, просто только сейчас начал пытаться. Вдруг наследный принц чувствует движение в траве и переводит туда взгляд. Движение не причудилось и спешно отдаляется от него. Се Лянь надеется, что это не какая-нибудь дикая змея и пускается в погоню. – Ахаха! Фэн Синь! Ха... Пожалуйста! – Му Цин хватает его за плечи, и они наконец валятся на землю полностью выбившиеся из сил. Му Цин отсмеивается и зовёт его придурком, а Фэн Синь в неизвестном ранее приступе нежности обхватывает, наконец, его талию, притягивая к себе. Ртом пытается вобрать побольше воздуха и горячо опаляет шею Му Цина дыханием. Му Цин издает тихий стон и тянет Фэн Синя за шею ближе, заставляя губами вжаться в его кожу. О. Этот звук, кажется, обогнал даже его смех в том глупом списке, – стыдливо думается лучнику. Он слегка отстраняется и поднимает глаза, вглядываясь в запыхавшегося Му Цина. – Фэн С-Синь.. – скуляще слышится прямо над ухом. – Ты хочешь… чтобы я..? – Фэн Синь не может заставить себя озвучить это, но получает «да» на выдохе, и Му Цин снова рукой старается притянуть его к своей шее. Фэн Синь не знает, что им вообще движет, когда кивает и облизывает свои губы, случайно проходясь языком по влажной коже Му Цина. Тот ахает и откидывает голову на другой бок просяще. Фэн Синь целует его шею, прижимаясь горящими губами и не позволяя себе закрыть глаза. Смотрит на стремительно алеющую щеку, блять, Му Цина и не особенно соображает, что он с ним такое творит. – Ребят, вы только посмотрите на эту лягушку! Да она точно не отсюда, у неё окрас..!! – Се Лянь резко возвращается довольный своей выслеженной и пойманной добычей и видит... То, что не должен был видеть. Не обязательно быть мудрецом, чтобы понять, что здесь происходило, когда он залетел на опушку. Му Цин вздрогнул всем телом и распахнул глаза, вспоминая, что они тут не одни, а Фэн Синь, резко оторвавшийся от его шеи развернулся и совершенно неясным взглядом на него посмотрел, – Ох?.. Ох! Я.. я это.. кажется, голоден, пойду, что ли, что-нибудь... – Се Лянь не совсем понимает, что говорит, но пытается связать свои мысли правильно, – Лягушка! Точно! – и улепётывает прочь.