И возвращаясь поздно к ужину домой,
Ведёт она беседы с мужа головой,
Что между книг лежит на верхней полке.
И каждый вечер, полночь лишь пробьют часы,
К ней в дом приходят выпить чаю мертвецы,
Выносит дама пряники в коробке.
Rotten Toten — «Ужин у вдовы»
После неприятного вылета с испытания, Изуку ушëл из зоны ожидания и плюхнулся на трибуну рядом с Шотой. — Вот уж не думала, что именно ты будешь тем, кто не пройдëт дальше! — Эми экспрессивно взмахнула руками. — И зачем ты это сделал? — Шота вздохнул. — Нет, не так. Что ты задумал? Изуку не ответил. Его взгляд был безжизненным, как тогда, когда Шота встретил его на крыше Юэй. — Задумал? — Изуку тупо уставился на свои руки. — Я знал, что всë так и закончится. Так было всегда. Если до этого момента Шота считал, что всë происходящее — очередной план Изуку, то теперь он ни в чëм, чëрт возьми, не был уверен.***
Изуку и Хитоши не говорили уже больше недели. К поступку Кьëки и Хитоши отнеслись очень холодно, но выбивать своих правилами было не запрещено. Экзамен на временную лицензию смогли сдать все из 1-А и 1-В. За исключением Изуку. Мстить Хитоши и Кьëке никто за него не стал — это слишком низко для героев. Изуку, казалось, совсем не задевало происходящее. Но что-то в тогдашнем его поведении тревожило Шоту. В итоге он сдался и попросил Изуку зайти после урока в учительскую. Как он думал, там никого не должно было быть. Обычно именно на этой перемене все уходят на обед, а Шота остаëтся один в учительской. После урока Изуку сорвался с места и мгновенно исчез. Шота надеялся, что ребëнок не забыл о том, куда его попросили пойти. Шота не спеша направился в учительскую. Стоило ему открыть дверь, как тут же появилось жгучее желание с грохотом захлопнуть еë. Стол, стоящий между двумя диванами посередине комнаты, был отодвинут, а на его месте стояли Немури и Изуку, танцующие что-то отдалëнно похожее на вальс под громкое пение Хизаши: — Она прошла, как каравелла по зелëным волнам, прохладным ливнем после жаркого дня! Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я... — одна рука Хизаши лежала на груди, а другая была отставлена в сторону. Сам он раскачивался, сидя на диване и наблюдая за импровизированным танцем. Шоте хотелось закатить глаза и, возможно, умереть. — Почему вы не на обеде? — Хизаши, услышавший голос Шоты, тут же замолчал, а Немури и Изуку остановились. — О, Айзава! — Немури помахала рукой. — Скажи, что мы — отличная пара! — женщина обхватила Изуку за плечи и положила подбородок на его макушку. Только сейчас Шота заметил, что обувь Немури сняла. Но разница в росте всë равно была приличной. Или неприличной — это как посмотреть. — Вы не пара, вы... — Шота хотел бы сказать что-то нецензурное, но решил, что в присутствии ребëнка этого делать не стоит. Пусть этот ребëнок наверняка знает побольше, чем он. — К чëрту идите. Я звал только Мидорию. Почему вы не на обеде? — он сверлил взглядом Хизаши и Немури. Оба учителя переглянулись, закатили глаза и не сдвинулись со своих мест. Шота вздохнул. Он попытается проигнорировать присутствие этих двоих. Наконец, учитель обратился к Изуку: — Ты будешь пересдавать экзамен через два месяца, — это был вопрос, но звучал он, скорее, как утверждение. В этот момент Изуку смотрел в окно, после чего смешно дëрнулся, будто вспомнил о чëм-то. — О, кажется, у нас время обеда! — Изуку будто не услышал Шоту и подбежал к двери. Только сделав шаг за порог, он развернулся, с прищуром посмотрел на учителя и выдал: — Не хочу. После этого Изуку скрылся за дверью, а Шота пялился на собственные руки. Поговорить о большем, к сожалению Шоты, не вышло. Что Изуку хотел сказать своим отказом? Какое впечатление произвести? Напомнить, что он в герои не сильно стремился? Что он был линчеваетелем? Шота не был уверен. Лучше отбросить любые мысли по этому поводу. Он всë ещë не знал точно, какие цели преследует Изуку. Хизаши и Немури молча смотрели на Шоту, не отвлекая его от разглядывания собственных рук. Все знали, что произошло на экзамене, и сейчас двое учителей тоже не понимали отказа Изуку.***
Денки, Эйджиро, Шото и Момо часто приходили к Изуку в комнату. Тот никак не показывал того, что с ним что-то не так. Но он старался даже не пересекаться взглядом с Хитоши, когда они сталкивались. Если в поступок Кьëки можно было поверить (они очень мало знали о девочке), то действия Хитоши сильно ударили по ним всем. Тем более, что Изуку не сказал ничего по этому поводу. Это не казалось очередным его планом, но что-то явно было не так. Изуку же был просто рад присутствию друзей. Но иногда из его комнаты можно было услышать пение:Я закрою глаза на мгновение,
Отвернусь я от новых друзей,
И в момент их пустое доверие
Обернëтся ударом ножей.
Я забуду свои представления
О надеждах и планах вперëд.
Я закрою глаза на мгновение,
Буду ждать, когда кто-то уйдëт.
Я уйду от бегущего времени,
Боль стихает, а я остаюсь.
Я забуду свои представления,
Буду думать, что я не боюсь.
Я закрою глаза на мгновение,
В ожидании смерти своей.
Я уйду от бегущего времени,
И дойду до конца своих дней.
***
Настало время стажировок. На них шли те, кто получил временные лицензии. Шото, скрепя сердце, вновь выбрал Старателя. Но сейчас его мысли занимали немного другие вещи. Поэтому в первый день стажировки он то и дело поглядывал на часы. Шото решил, что ему нужно, наконец-то, собраться и навестить маму в больнице. После окончания рабочего дня он буквально вылетел из офиса Старателя. До этого Шото попросил у Сотриголовы разрешение на посещение матери, и тот дал его. И сейчас Шото стоит на ресепшене в психиатрической больнице и слушает, как пройти в палату Тодороки Рей. — А у Тодороки становится всë больше посетителей! — последнее, что услышал Шото. Женщина за стойкой доверительно пролепетала это своей напарнице, вновь садясь на своë место. Шото нахмурился. Кто мог приходить к его матери? Поднимаясь по лестнице, Шото не обращал внимания на редко проходящих мимо врачей. Иногда те шли одни, иногда — под руку с пациентами. Шото не чувствовал давящей атмосферы безысходности, которая всегда сопровождает подобные места. Еле слышимые крики и плач не мешали Шото думать и идти всë дальше. К тому моменту, как Шото выплыл из своих мыслей, он уже упëрся лбом в дверь, рядом с которой висела табличка, отличающаяся от сотен других лишь именем на ней. Потоптавшись на месте, Шото неуверенно занëс руку и, наконец, раздался заветный стук, оповещающий о чужом присутствии. Приглушëнный женский голос сообщил, что, кем бы ни был нежданный гость, он может зайти. Шото приоткрыл дверь и просунул голову в комнату, освещённую предзакатным солнцем. На кровати сидела женщина с длинными белыми волосами и глазами цвета тëмного грозового неба. В руке она держала карточку со знаком вопроса на видимой Шото стороне. — О, у нас ещë один игрок! — раздался задорный и знакомый Шото голос. Изуку. Кто бы мог подумать, что он будет здесь? Шото не подумал. Теперь же он понимал, что вероятность присутствия где-либо Изуку нельзя исключать. — Во что играете? — Шото не знал, что сказать. — В «Монополию», — в этот раз ответила Рей. Женщина слегка замялась. Видимо, ей тоже сложно было подобрать слова. — Будешь с нами, Шото? Шото вновь окинул взглядом комнату. Она явно не напоминала обычную палату в психиатрической больнице. В маленьком помещении было несколько коробок, в которых виднелись разные комиксы и книги. На подоконнике стоял фикус. Тумбочка рядом с кроватью могла похвастаться несколькими головоломками и плюшевым котом. Приличную часть от общего пространства занимала небольшая барабанная установка. На полу были два кресла-мешка. На табуретке между Рей и Изуку лежало картонное поле «Монополии». Как это всë разрешили разместить в палате, фактически, нездорового человека, который может сорваться по любой причине? По крайней мере, так должны были считать. Но, видимо, не считали. — Я хотел бы присоединиться, — Шото мягко улыбнулся. Его улыбку в точности отразила Рей.***
Изуку потянулся, выходя из больницы. После нескольких партий в «Монополию» он решил оставить Шото и Рей наедине. Им есть, о чëм поговорить. А у Изуку ещë есть пара дел на сегодняшний день. Прогулочным шагом он шëл по крышам Мусутафу. Его ждал один полупустой район. В нëм практически не было слышно далëкого шума машин или оживлëнных людских разговоров. Зато можно было расслышать звонкий стук крышечки закрывающегося заварочного чайничка. Нашëл. Весело бормоча себе что-то под нос, Изуку спрыгнул на землю и подошëл к двери, из-за которой услышал этот характерный звон и постучался. Остатки былой вежливости иногда давали о себе знать. Тут же послышались негромкие переговоры и звук стекающей на пол воды. Дверь приоткрылась с тихим скрипом. Из-за неë высунулась голова голубоглазого мужчины. — Я чем-то могу быть полезен? — мужчина спокойно окинул взглядом Изуку и слегка ему поклонился. — Здравствуй, Великодушный Преступник! — Изуку шуточно отдал честь. — Могу ли я попросить у тебя и Ла Бравы кое-что? Ожидал ли Тобита Данджуро, что в один прекрасный день к нему заявится ученик Юэй и попросит о помощи? Нет, нет и ещë раз нет. Но этот день настал. И кто он такой, чтобы отказывать улыбке зеленоглазого мальчика, скромно протягивающего ему пакет с травяным чаем? Осталось спросить у Ла Бравы.***
Наступил второй день стажировки. Шото уже жалел, что пошëл к Старателю. Видеть его лицо — невыносимо. Зайдя в его кабинет, Шото, к своему удивлению, самого Старателя там не увидел. Зато на его месте сидел Изуку. — Приветик, Шото! — Изуку помахал рукой. — Я тут, как видишь, развлекаюсь. Будешь пряники? — Изуку указал рукой на пакет, лежащий на столе. — Где Старатель? — Шото нахмурился. — О, сначала он попытался выжить меня своими силами, после — вызвал охрану, но те не отреагировали. Теперь же он ходит по всему офису, пытаясь найти того, кто мог бы ему помочь выкурить меня отсюда, — Изуку с довольным видом откусил ещë кусок пряника, активно шурша пакетом. — Наивный. После минутной паузы Изуку поднялся, стряхивая невидимые крошки с колен. — Что же, пойдëм! — зеленоглазый схватил Шото под руку и направился к выходу. — Нас отпустят? — Шото скептически посмотрел на Изуку, который тащил его прямо через главный коридор. — Им будет не до нас! — Изуку уверенно кивнул. — Хорошо. Так, куда мы идëм? — Шото не сопротивлялся тому, что его куда-то ведут, но вопрос решил задать. — К одному человеку, который настолько сэр, что всем сэрам сэр, — лицо Изуку приняло серьëзное, но, очевидно, напускное выражение, после чего он фыркнул и рассмеялся. — В моей голове слово «сэр» прочно ассоциируется с сыром. Шото смотрел на заливающегося смехом Изуку, склонив голову. — Тебя укусил Аояма? Или вы братья... — глаза Шото стали непроницаемыми. — Юга любит сыр? — Изуку поднял взгляд на Шото. — Да. И ты это знаешь. Зачем спрашиваешь? — последняя фраза Шото осталась без ответа.