Я видел остова судов, затёртых в языках огней.
Я понимал, что шансов нет ни к чёрту и дело всё во мне.
Когда бы смог считать я тайный код, назвать чужие имена,
Под ликами двух лун повёл бы флот во днях, а не в волнах.
Хелависа — «Саламандра»
С событий в Камино, которые не приняли огромных масштабов, прошло больше недели. Ученики во всю ходили в Юэй. За те три дня, которые им дали на передышку, преподаватели объездили всех родителей учеников, спрашивая, позволят ли они жить своим детям в общежитиях. После всего, что произошло, было понятно, что у злодеев и всяких тëмных личностей есть виды на учеников. Даже если пока что маргиналы залегли на дно. И, кто бы что ни говорил, а попасть в Юэй сложнее, чем непосредственно в дом абстрактного ученика. Да и выявить и устранить возможные психологические проблемы можно быстрее, когда дети под боком. На такой аргумент Шота устало вздохнул. Как бы эти самые дети не обеспечили друг другу ещë парочку проблем с головой.***
Инко, пусть и неохотно, согласилась отпустить своих детей (Хитоши тоже был еë ребëнком, а как иначе) жить в общежитие. К настоящим родителям Хитоши Шота даже не собирался ехать: если те не забили тревогу за год отсутствия сына дома, то и говорить здесь нечего. Проблема была с отцом Шото: сам мальчик не сказал ничего. Но по его взгляду было заметно, что он вообще не хочет видеться с отцом. Кажется, после того, как Хитоши вместо Шото послал Старателя в сообщении, Шото домой и не возвращался. Незу подсобил с бумагами, и вот уже постфактум Старателю приходит весточка, что его сын живëт в общежитии Юэй. У них такая политика, а они, всë-таки, лучшая геройская школа! И вряд ли Старатель будет громко оспаривать это решение: себе дороже. С остальными же (даже с родителями Кацуки) проблем не возникло. И вот уже уставший от всего на свете учитель ведëт своих детей в огромное отстроенное здание. Ученики пока ещë не видели его, а потому перешëптывались между собой, думая, как всë будет выглядеть. Что же, их реакция стоила всех мучений, через которые Шоте пришлось пройти, чтобы уговорить родителей разрешить детям жить в общежитии. И именно в такие моменты Шота понимал, что его ученики всë ещë дети. Они удивительно много раз сталкивались со злодеями. Но иногда ему казалось, что всë могло быть намного хуже.***
Ученикам действительно понравилось осматривать место, в котором им предстояло обжиться. Очако постоянно падала в обморок от шока. Для неë всë было слишком большим и роскошным. Пожалуй, еë реакция была самой запоминающейся. Фумикаге осматривал каждый угол на наличие тени. После летнего лагеря его страх темноты, кажется, достиг своего пика. Кьëка стучала по стенам, оценивая то, насколько они звуконепроницаемые. Мезо занимался примерно тем же. Только если Кьëка хотела понять, услышит ли кто-то еë музыку и пение, то Мезо был озабочен тем, чтобы он сам ничего не услышал. Или хотя бы слышал не так громко. Хитоши долго смотрел в одну точку, после чего тихо пробурчал себе под нос: «Интересно, могу ли я принести сюда кошку», — и загадочно скрылся в одной из комнат. Денки... это Денки. Он громко комментировал всë подряд, подключая к обсуждению Эйджиро и Мину. Последняя умудрилась втянуть в разговор Кацуки. Некоторые, как Коджи, осторожно осматривались, пока что боясь прикоснуться к чему-либо. Постепенно дети разбрелись по комнатам, собираясь с духом, чтобы их обустроить.***
К вечеру все ребята выползли в общую гостиную, так как Мина предложила оценить комнаты друг друга и выбрать потом лучшую среди всех. Идею поддержали не все: Кацуки замялся, но отказался от затеи, так как собирался спать. Никто не стал его задерживать: у всех разный режим сна. Первой на очереди была комната Изуку. Потому что он сам вызвался. Его комната поражала неподготовленное к подобным перформансам воображение. Первым делом в глаза бросалось то, как свободно в ней было. А причиной тому являлось полное отсутствие кровати — она, всë-таки, занимает довольно много места. Еë Изуку заменил на диван с пëстрыми нашивками. Одна из стен была расписана в стиле уличного граффити, другая пестрела отрисованными сценами из комиксов далëких допричудливых годов, третья могла похвастаться подробной картой города со всякими приписками маркером прямо по ней, а на четвëртой красовалась чернота с огромной красной надписью: «Вам не сбежать». А рядом с этой, несомненно, ничуть не угрозой, были налеплены в хаотичном порядке стикеры для заметок на слабой клейкой ленте. Что было в этих стикерах — загадка. Непонятные наборы слов, кружочки и палочки, цифры и рисунки — смешалось всë. И от каждого стикера неизменным маркером были проведены красные линии. Будто это что-то значило в голове Изуку. В комнате находилось множество полок и ящиков: и во всех них что-то определëнно было. В углу стройной башенкой стояли коробки. Они были исписаны всë теми же непонятными символами. И обклеены стикерами с кошками. На, без сомнения и преувеличения, огромном рабочем столе были три компьютерных экрана. Рядом примостился принтер. Пол был абсолютно чëрным. Изначально. Теперь же на нëм в странном порядке были разложены коврики. Где ковриков не было — были брызги краски. И снова шкафы, шкафы, тумбочки. Теперь и они были обозначены символами. Над компьютерным столом находилась пробковая доска. Вместо фотографий каких-то событий из жизни там красовались снимки с мест преступлений. И снизу они были подписаны. Всë теми же символами. Изуку даже не попытался скрыть кровавые фотографии. Честно признаться, он даже не подумал, что кого-то это может шокировать. Не он же убил. Вроде. — Эм, Мидория, — Очако неуверенно осмотрела комнату. — Ты точно здесь жить собрался? Не то чтобы я против чего-то, — нервный взгляд упал на пробковую доску. — Но выглядит так, будто это — лаборатория безумного учëного. Изуку встрепенулся: — Если учëный достаточно безумен, — мальчик провëл рукой по одной из полок. Только на ней стояли рамки с фотографиями из жизни Изуку. — То он в своей лаборатории очень даже неплохо живëт.***
Комната Юги сияла. Нет, не так. Она сияла. Сам Юга, очевидно, был очень доволен блеском своей комнаты. И Изуку пискнул что-то одобрительное. Этот его язык понимали лишь несколько человек. Так он выразил своë мнение по поводу комнаты Юги. Если самому хозяину очень нравится, то и Изуку очень нравится. Потому что любовь к своей комнате — показатель того, как хорошо отразил свою индивидуальность еë владелец. Комната Хитоши была достаточно светлой: не то, что от него ожидали многие. Кошачья подушка, настольная лампа в таком же стиле, ковëр в виде кошачьей лапки... Всë это явно не вязалось с образом мрачного Хитоши. Как и пастельные стены. И розовые наклейки на тумбочке. Под столом стояла закрытая коробка. Изуку знал, что в ней, а потому посмеивался над попытками Денки выяснить, чей труп там спрятан. Далее — комната Кьëки. Та, кажется, немного нервничала. Но все были слишком увлечены количеством музыкальных инструментов. Изуку же сделал вид, что не заметил, как девочка мнëтся, посматривая в один из углов комнаты, чтобы никто не подошëл к нему. У Мезо всë было минималистично. Тут и сказать нечего. Так, ученики класса 1-А обходили комнаты своих одноклассников. Больше всего Изуку понравились комнаты Мины, Юги и Шото. Последнему он отдавал должное: трудно всë так быстро обустроить, к тому же очень гармонично. Впрочем, про его комнату говорили то же самое, когда стало понятно, что карту города и граффити он отрисовывал от руки. У Шото даже закралось подозрение, что у Изуку есть ещë одна причуда, которую он скрывает. Этим он тут же поделился вслух. Теперь на Изуку косили ещë несколько одноклассников. Рикидо угостил всех тортом, который приготовил. После такого титул короля комнат безоговорочно отдали ему.***
Изуку вышел из комнаты, спускаясь в гостиную. Ему нужно немного подождать, да? Услышав скрип половицы, мальчик шагнул на улицу. Давно он не выходил куда-то ночью через дверь. Он зацепился руками за раму окна на первом этаже, и полез выше. На свой этаж, четвëртый. Заглянув в свою комнату, он увидел копошащуюся в его вещах тень. Та ни о чëм не подозревала. Мальчик оскалился. Что же, она попалась. Услышав, как открылось окно, тень не успела отреагировать, как еë уже прижали к земле. — Привет, Джиро, — Изуку, сидящий сверху на однокласснице, улыбался. — Как настроение?***
Джиро Кьëка, ученица 1-А класса школы Юэй. Немного саркастичности, здравого безразличия и очень много музыки. Она действительно была такой. Каждый из нас уникален и неидеален. Но были в еë образе и совсем не идеальные стороны. Как бы ей ни нравилось общение со сверстниками, долгое время она общалась с людьми чуть старше. Родители, скорее всего, догадывались об этом, но вот кем были эти «люди постарше»? Если коротко — злодеями. Кьëка обожала музыку и однажды встретилась с одной компанией, которая увлекалась выступлениями во всяких барах. Девочка влилась в коллектив подростков, что были старше тринадцатилетней еë на шесть лет. Ребята казались ей очень инициативными и искренне влюблëнными в музыку. Еë пение они восхваляли, словно она была ангелом, что спустился с небес, дабы подарить им свой голос. Кьëка была счастлива и не замечала ничего странного в их поведении. В один день ребята познакомили еë с человеком, называющим себя Символом Зла. Сейчас она понимала, что связываться с кем-то, назвавшимся таким громким прозвищем, не стоило. Но тогда ей сказали, что он — известный музыкальный продюсер, который заинтересовался еë голосом. А в таком деле сохранять анонимность — нормально. Не стоило общаться и с той компанией, которая их свела. Потому что они те ещë отбитые на голову и то, что ниже пояса. Ей повезло уйти от них до того, как они что-то сделали с ней. Уже позже она узнала, чем они занимались на самом деле. Тогда она уже была подцеплена на ниточки «известного музыкального продюсера». Все за Одного. Он оказался человеком с тысячью причуд. И он приказал ей, поступившей в Юэй, следить за одноклассниками. Он не объяснил, зачем это нужно. Но было понятно, что не просто так. Потом Кьëка узнала, что Всемогущий будет преподавать в Юэй. И всë встало на свои места. Она знала, что главная цель Все за Одного — разрушение общества и свержение Символа Мира. В день нападения на летний лагерь она решилась на отчаянный шаг. Иногда ей доводилось приносить некоторые препараты для Все за Одного. Он ослаб после одной из битв со Всемогущим, как смогла понять Кьëка. Все за Одного был слишком болтлив, как классический плохой злодей, который вот-вот умрëт от рук главного героя. И он ничуть не сомневался в том, что девочка будет его слушаться. Но в последнее время причуда, что контролировала еë, ослабла. Кьëка не знает причин, но думает, что это связано с излишней уверенностью векового злодея: а в том, что он условно бессмертен, сомневаться не приходилось. И тогда она принесла препарат. Совсем другой. Позже она узнала, что Все за Одного исчез. И она думала, что всë закончилось. Пока на неë не вышел человек, представившийся главой Восьми Заветов Смерти. Он поставил ей ультиматум: или она находит кейс, в котором находится «причуда» Все за Одного, либо он рассказывает о том, кем она на самом деле была. Тогда она вернулась в место, бывшее штабом Альянса Злодеев. Оградительная полицейская лента не помешала ей войти внутрь. Самих офицеров нигде не было. Кьëка спустилась в подвал, осматривая помещения, в которых могло остаться хоть что-то. Кейс могла забрать полиция, но раз глава Восьми Заветов Смерти — мафиозной группировки — сказал ей найти его... то он не у полиции. И тогда она увидела на полу браслет. Он находился в самом углу, и полиция, видимо, пропустила его. Жëлтый самодельный браслетик с бусинами-лапками. Она видела его раньше. Покопавшись в памяти, девочка вспомнила: Мидория Изуку. Браслет принадлежал еë странному до безобразия однокласснику.***
И сейчас Кьëка лежала на полу. Она тщетно пыталась найти в комнате Изуку кейс с причудой, но хозяин пристанища еë застал. Кьëка лихорадочно соображала. Что сказать, чтобы убедить его в том, что всë это — случайность? А потом Кьëка поняла. Он всë знал. И ждал еë.