Здесь от криков не морщатся, Так уж заведено: Если тот на ступеньку поднялся вверх, То другой упадёт на дно.
Пикник — «Колдыри да колдобины»
— Мидория, — Наомаса кинул на Изуку извиняющийся взгляд. — Мне придëтся тебя допросить. Изуку, пожав плечами, кивнул: — Ладно. — Я понимаю… — Наомаса резко замер. — Сейчас ты скажешь, что это было очень клишированно, да? — Изуку улыбнулся. — Так. Четверг, восьмое апреля, две тысячи сто тридцать четвëртый год. Начало допроса: шестнадцать двадцать один. Допрашиваемый: Мидория Изуку, пятнадцать лет, ученик 1-А класса старшей школы Юэй, причуда «Висельник». Проводит допрос Цукаучи Наомаса, детектив главного отдела полиции Мусутафу. Мидория, — Наомаса слегка затормозил, когда зелëные глаза уставились в его собственные. — Представься. — Мидория Изуку, пятнадцать лет, ученик 1-А класса Юэй! — мальчик несколько резко подпрыгнул на месте. Очень сложно проводить допрос, не улыбаясь знакомому рвению. — Расскажи всë, что помнишь точно, начиная с того, как вы с классом зашли на территорию U.S.J. Изуку посмотрел куда-то в сторону, а потом он начал разговор: — Мы вышли из автобуса и зашли в U.S.J. Встретила нас Тринадцатая — профессиональный герой. Класс вëл учитель Айзава. Он объяснился с Тринадцатой жестами. Тринадцатая начала говорить о правилах и сути тренировки. Я заметил у фонтана туман неизвестного происхождения и привлëк внимание учителя Айзавы. Он сказал Тринадцатой защищать нас, а сам бросился в гущу сражения. После этого один из злодеев — он представился Курогири — использовал причуду и мы оказались в разных зонах. Я был с Асуи Тсую в зоне кораблекрушения. Мы смогли оттуда выбраться. Я пошëл к учителю Айзаве. Появился монстр, названный Ному. Я его отвлекал. Тогда, предположительно лидер злодеев, коснулся меня и активировал свою причуду. Я начал рассыпаться, но смог спастись. Я видел, как учитель Айзава обездвижил того Ному. Он, видимо, подумал, что я умер. Фактически, суть моей причуды — ускоренная регенерация. Поэтому я в относительном порядке! — Изуку замолчал. — Всë сказанное Мидорией Изуку — правда, — Наомаса механически кивнул. — Очевидцы утверждают, что ты узнал лидера злодеев. Расскажи об этом подробнее. Изуку прищурился. — Это был Тен-Тен! Я недавно купил ему перчатки. Видимо, ему не понравился рисунок с котиком! — Изуку печально вздохнул. — Я не знал, что он злодей. — Правда, — Наомаса вздохнул. Не было смысла трясти и так многое пережившего мальчика. — Четверг, восьмое апреля, две тысячи сто тридцать четвëртый год. Окончание допроса: шестнадцать тридцать.***
Изуку, насвистывая весëлую мелодию, спускался по бесконечным лестницам Юэй. Плохой детектив и не догадывался, какие слабости есть у его причуды: Изуку ни разу не соврал. Ни словом, ни звуком, ни вздохом. Он лишь упустил несколько важных деталей. «Я начал рассыпаться, но смог спастись…» — не уйти от атаки, а спастись. А как — дело техники! «Фактически, суть моей причуды — ускоренная регенерация…» — это ведь так: регенерация есть? — есть. Значит, и одна из сутей его причуды заключается в этом. «Я не знал, что он злодей…» — как можно быть вообще уверенным в своих предположениях на все сто? И сейчас Изуку шëл в гости к Рë. Этому человеку он рассказывал всë: потому что Рë слушал и спрашивал. Изуку не будет говорить, пока его не будут слушать и спрашивать. С весëлой улыбкой на лице Изуку ввалился в уже ставший родным кабинет. Его тут же встретил Рë. — Разве тебе не нужно быть с одноклассниками после того инцидента, Изуку? — вопреки своим словам, Рë уже заваривал чай на двоих. — Не-а! Мне сказали, что после всех пережитых потрясений просто необходимо оценить моë психологическое состояние! — Изуку стащил из вазочки печенье. Овсяное. Рë, посмотрев на взятое угощение, деловито долил в чай Изуку молоко. — И как ты, Изуку? — Странно! — зеленоглазый плюхнулся на спину. — Знаешь, сегодня произошло что-то интересное! — Рë заинтересованно повернулся к мальчику. — Я умер! Ну, в смысле, не новость, конечно… но я умер не так! Рë поставил перед Изуку на пол чашку. — И что же отличалось? Изуку зябко повëл плечом: — Я не понимаю, из чего я возродился. Меня, можно сказать, расщепили. И, знаешь, некоторое время я чувствовал… ничего? Ну, то есть, я и так мало что чувствую, но это прямо… ничего. Я был потоком… чего-то. И мой поток нашëл чей-то чужой. Я словно заглянул в чью-то голову. Это неприятно. Меня туда не звали! — Изуку фыркнул. Он достал свой дневник-тетрадь, куда записывал уже всë, что мог, а не только факты о своей причуде. На страничке с недавно выведенными именами под одной из стрелочек три из четырёх имени отныне были зачëркнуты. Пока Изуку что-то писал, его лицо комично кривилось, будто он кого-то передразнивал. Неожиданно Рë обратился к Изуку: — Изуку. Ты ведь контролируешь свои эмоции? Но при этом, прости за тавтологию, ты выглядишь очень эмоциональным. Почему? Изуку задумчиво пошкрябал щеку. И правда, резкая смена темы. Изуку одобряет. — Понимаешь, Рë. Я не хочу забывать эмоции. Мне кажется, что если я не буду улыбаться по желанию, то разучусь это делать вообще. Будет круто, если я смогу довести эмоции до автоматизма! Например, слëзы и улыбка выходят у меня уже очень легко! Так точно не было, скажем, полгода назад! Я натренировал свою мимику так, что тело само начало понимать, когда и что нужно выдавать! Я поначалу думал, что не испытываю ничего совсем. Но, видимо, что-то со мной осталось. И это «что-то» совсем не хочется забывать. Я понял это так неожиданно: когда был потоком и встретился с другим, таким же, как я сам. Рë кивнул, хотя, видимо, не решился уточнять что-то насчëт потоков, и они немного посидели в тишине. — Знаешь… — Изуку стеклянными глазами посмотрел в звериные зрачки Рë. — Я жалею, что умер тогда. Буквально после этого я встретил Шоту, Хитоши, Мэй, Эйджиро, Денки и Момо! Нужно было лишь немножко подождать. И я смог бы испытывать все чувства так же сильно, как они. А я не дождался, — голос Изуку был ровным, отчего пугал ещë сильнее. Рë наклонился к зеленоглазому, сгребая его в объятия больших рук. Изуку наклонил голову, зарываясь носом в шерсть Гончего. — Не живи тем, что прошло, Изуку. Учти свои ошибки и живи дальше. — Я мëртв, — бесцветный голос Изуку холодными когтями впился в мозг Рë. — Нет, Изуку. Ты можешь быть мëртв телом, но твоë сознание живëт дальше. Ты даже испытываешь эмоции, пусть и приглушëнно. Тебя окружают люди, готовые тебя поддержать. Ты не умер. Ну, может, частично, — Рë улыбнулся, потрепав Изуку по голове. Изуку надулся. — Я тоже хочу! — и зеленоглазый протянул руку вверх, почëсывая Рë за ушком. В отместку Гончий начал щекотать Изуку. Мальчик уворачивался от его лап, в шутку отбивался от них и смеялся. Сквозь выступившие от смеха слëзы Изуку прошептал: — Спасибо, Рë. Вытерев лицо, Изуку ухмыльнулся. — Рë, — мужчина повернулся к заговорившему подростку, — знаешь, люди вокруг меня такие добрые. Мне искренне нравятся они, нравится общаться с ними. Они замечательные. Чувствую себя таким свободным и парадоксально живым! Но, мне кажется, что они забывают одну вещь. — Какую, Изуку? — Рë улыбнулся. Мало ли, какие у детей секреты. — Я не герой, Рë, — Гончий вздëрнул одну бровь вверх, — не смотри так. Не в смысле пока не герой, а в смысле вообще не герой и не буду им никогда. Они забывают, что у меня есть свои цели. Подумай сам! Даже Стëрка это забыл! И мне интересно, когда они вспомнят. Рë склонил голову вбок. — Кто они, Изуку? — Ты их не знаешь, Рë, — Изуку посмотрел куда-то в сторону. — Но они поймут.***
Шота искал своего ребëнка. Ему нужно было срочно его увидеть. Почему жизнь этого мальчишки так волновала его? Он и сам до конца этого не понимал. — Айзава, ты чего? — Хизаши растерянно смотрел на ходящего кругами друга. Тут он прищурился, будто что-то поняв: — Ага, у нас тут, кажется, активизировался Папзава? — Шота резко дëрнулся, смотря на Хизаши. — Не дрейфь. Возможно, я знаю, где твой зверëныш, — Сущий Мик сам рассмеялся с такого определения. — Сходи до Гончего. Вполне возможно, что вы встретитесь. Шота посмотрел на дверь, потом на Хизаши и кивнул: — Спасибо. Сотриголова сорвался с места, отправляясь на поиски своего «зверëныша». — Кошка и котëнок, ей-богу, — Немури, наблюдавшая весь диалог с дивана, ухмылялась.***
Как только Шота оказался у кабинета Гончего, дверь перед ним распахнулась, выпуская кого-то. — Пока, Рë! — Изуку помахал рукой куда-то в комнату. — Привет, Стëрка! — ребëнок улыбнулся. Дверь мягко закрылась, а Шота резко дëрнулся вперëд, сгребая в объятия Изуку. Ноги невысокого мальчика оторвались от земли. — Ты чего это? — Изуку посмотрел в глаза Шоты. — Ты правда так испугался за меня? — Сотриголова согласно прикрыл глаза. — Ты же не раз видел, как я умираю! — Никогда не знаешь, умрëшь ты по-настоящему или лишь на мгновения, — хриплый голос Шоты говорил о его эмоциях больше, чем впалые уставшие глаза. Изуку коснулся лохматой головы: — Я постараюсь поменьше тебя волновать, ладно? Мне сейчас нужно домой! Мама, вообще-то, волнуется! — Шота нехотя поставил ребёнка на землю. Мальчик отряхнулся и лукаво ухмыльнулся: — А тебе бы пропить каких-нибудь таблеток от нервов, папа! — и убежал, зверëныш. Шота грозно сверкнул глазами ему вслед. Но в груди было тепло-тепло. Ладно, он сдаëтся: Папзава — так Папзава.